|
Нижегородское ополчение
Потомкам тех Нижегородских граждан, которые восстали в 1613 году на защиту Веры и Престола по призыву Минина, в 1812 году вновь пришлось вступить в ополчение по призыву Царя. Славные имена прошлого, имена Минина и Пожарского, как будто освящали и одухотворяли этот подвиг: их влияние должно было живее чувствоваться именно здесь, у стен старинного собора, где покоится доблестный гражданин Нижнего Новгорода, в виду древнего Кремля, – вся обстановка должна была будить воспоминания о славном историческом прошлом и пробуждать в гражданах дух их прадедов-героев. К сожалению, собрание Нижегородских дворян не могло состояться в Нижнем Новгороде, потому что время было ярмарочное и большая часть дворян находилась в Макарьеве. Нижегородский предводитель дворянства князь Грузинский, получив манифест 17-го июля, решил, не откладывая дела надолго, созвать дворянское собрание в Макарьеве (LXII). Дворяне, не бывшие на ярмарке, съехались в Макарьев к 25-му июля, по приглашение гражд. вице-губернатора Крюкова. После обедни в монастырском соборе дворяне собрались на заседание. Установлено было собрать с Нижегородской губернии 12.275 ратников пеших и 653 конных, а всего, следовательно, 12.928 человек. Командующим ополчением избран был князь Грузинский, получивший 131 голос из 136, и кандидатом к нему ген.-м. Шереметев. Командующими полками были полковники: Неболсин, Каратаев, Агалин, Стрелков, Ралль I-й и Шебуев I-й. Всего было 6 полков и один из них конный. Предполагалось содержать полки на своем иждивении до тех пор, пока они не [65] будут потребованы; тогда на их содержание решено было дать по 1 рублю с души, а „если и сверх того потребуется, то готовы принести на защиту отечества пожертвования не только своим достоянием, но и собою“, как писали дворяне Сергачского уезда. Мелкопоместные дворяне не участвовали в поставке людей, но платили по 6 р. 50 к. тем поставщикам ратников, к которым были приписаны. Ратников принимали, не смотря на их рост, „лишь бы не были карлы“. Можно было поставлять ополченцев кривых, хотя бы правым глазом, даже калек, если они залечены, здоровы, крепкого сложения и могут свободно действовать. Предлагалось, по возможности, вооружить их ружьями, саблями, пистолетами, а если этого нет, то хотя бы пиками. В числе вещей, нужных для обмундирования, встречаются такие, которые самими датчиками исправлены быть не могут по отсутствию материалов и мастеров, напр., сапоги и разные металлические вещи. Такого рода предметы решено было приобрести хозяйственным образом, путем порядка, устроив складчину нужной суммы и заказав их в Нижегородской же губернии, в самом Нижнем, Арзамасе, в селах: Павлове, Ворсме, Богородском, Мурашкине, Лыскове и Безводном. Такими мудрыми хозяевами и опытными организаторами оказались Нижегородские дворяне. Что касается формирования полков и обучения ратников, то здесь были установлены те же правила, что и для ополчения Петербургского: земляков не разъединяли по разным отрядам, ставили их, по возможности, рядом в шеренгах и учили самым необходимым приемам. Мы уже видели в истории Петербургского ополчения, какой благоприятный результат дали эти благоразумные постановления. Сформированное уже ополчение потом снабжено было обозом, для чего собраны были с дворянских имений лошади и телеги. Учрежден был в Нижегородской губернии и комитет для сбора пожертвований и открыт в дворянском собрании 26 августа. В комитет быстро потекли пожертвования от всех сословий и целых учреждений. В списке пожертвований мы встречаем имена князя Урусова, Бутурлина; от уездных предводителей дворянства Нижегородской губернии поступило 33.637. Крупные суммы были пожертвованы купцами: Стариковым и Расторгуевым. Жертвовали и нижегородская епархия белого и черного духовенства и Макарьевский Гостиный двор. Со стороны дворян позже, уже в сентябре, поступило еще одно пожертвование, очень симпатичное по своим целям: из сумм, оставшихся от обмундирования полков в Ярославле и Владимире, [66] собранных Нижегородскими дворянством, решено было сделать единовременное вспомоществование недостаточными дворянам, пожертвовавшими собой для защиты отечества, вступив в ополчение. Всего было назначено для этой цели 4.372 р. и распределено на 28 человек. Нижегородское ополчение было наилучше вооруженным из всех ополчений третьего округа. Князю Грузинскому дано было ВЫСОЧАЙШЕЕ повеление закупить оружие на Макарьевской ярмарке для Московского арсенала. Это дало ему случай закупить оружие также и для Нижегородского ополчения на сумму, пожертвованную дворянами специально для этой надобности. Всего было употреблено для этого 16.643 р., и на эту же сумму произведена была переделка купленного оружия – сделаны были новые штыки и ложи к ружьям. Артиллерии же в Нижнем Новгороде не было, так же как и в других городах. Граф Толстой писал в октябре главнокомандующему: „к приведению артиллерии в надлежащее устройство лишен я всех средств, потому что в Нижнем, хотя и есть артиллерийское депо, но оно имеет только одно название, а не существенность, ибо ни снаряду, ни пороху, ни другого чего нужного для дела снабжения артиллерии сей... не имеется. Несмотря на этот недостаток, относительно Нижегородского ополчения можно сказать, что оно было самым лучшим по устройству из всех ополчений, благодаря постоянному наблюдению энергичного и талантливого графа Толстого, жившего постоянно в Нижнем Новгороде. Он взял на себя даже организацию госпиталей во вверенном ему округе. Так, мы читаем его обращение к Министру полиции от 20 августа 1812 г.: „По случаю сбора внутреннего ополчения во вверенном мне округе, необходимо будет учинить некоторые лазареты, для приведения коих в надлежащий порядок потребен из медицинских чиновников искусный человек, почему и прошу Ваше Превосходительство позволить, чтобы находящийся в Москве доктор Гибальчик, по требованиям моим, мог, сохраняя там свое место, приезжать на короткое время в Нижний Новгород для поддержания и приведения сих лазаретов в надлежащий порядок. Я потому предпочтительно ему желаю сие поручить, что искусство его мне известно, а при том он не иностранец“ (LXIII). Дворянство Нижегородской губернии, возбужденное примером своего главного начальника, почти в полном составе поступило в ополчение: исключение составляли только слишком старые или больные. В числе участвовавших в ополчении мы находим студента Московского университета из дворян – Кека, получившего [67] чин прапорщика после строгого экзамена, которому его подвергнул подполковник Муравьев. Был также один служащий из Московского почтамта Михайлов, выдержавший экзамен на портупей-прапорщика. В ополчении участвовал и юный сын графа Толстого: ему было всего 17 лет, но он уже был очень образован: „изрядно учился разным языкам и прочим наукам, а также и тем, которые приготовляют к военному искусству“ (LXIV). Он участвовал вместе с другими в съемке планов, нужных для военных дел.
Набор воинов в Нижегородской губернии был начат только 1 сентября, на что дано было Высочайшим рескриптом от 30 июля разрешение. Уже 8 сентября последовал новый Высочайший рескрипт па имя графа Толстого. Государь Император, извещая о взятии Москвы неприятелем, предписывал графу Толстому, „собрав вверенное ему ополчение, иметь непрерывное сношение с главнокомандующим армиями... По предположениям коего, призвав на помощь Защитника правды, Всемогущего Бога, действовать совокупно к истреблению наглого врага, дерзнувшего, к явной своей погибели, вторгнуться столь далеко в недры земли русской, где верные сыны Отечества препламенною к нему любовию издревле прославляются“ (LXV). Этим предписанием граф Толстой предуведомлялся о том, что вверенное ему ополчение должно быть в готовности к выступлению в поход: это предупреждение повторено было еще 2 раза: 27 сентября и 8 октября и, наконец, 8 ноября был дан новый Высочайший рескрипт, меняющий предполагаемое направление, цель и назначение ополчений третьего округа. В нем читаем мы следующие строки: „при неблагоприятных обстоятельствах предполагалось ополчению, Вам вверенному, действовать на левый фланг неприятеля, но ныне, когда, благословением Всевышнего, армии фельдмаршала преследуют ретирующегося неприятеля..., почитаю я нужным ополчению Вашему следовать из Нижнего Новгорода на Муром, Рязань, Орел и Глухов и расположиться в Малороссийских губерниях“. Мы обращаем внимание на один интересный документ, относящийся к делам Нижегородского ополчения и помеченный ноябрем. До сведения князя Грузинского доводилось следующее постановление Государя. Так как в разных губерниях продовольствие ополченцам назначалось по разному, в иных на 3 месяца, в других – на 6, на 1 год или даже на все время существования ополчения, то для установления однообразия по этому вопросу Высочайше приказано назначать повсюду продовольствие только на три месяца. Лишние [68] деньги или излишне взятый провиант следовало возвратить по назначению или же зачислить в подушные сборы по желанию тех, кому следует возвратить. Далее говорится, что: „Государь Император пожертвование избыточным количеством провианта для воинов временной военной силы относит к избытку любви ко благу общему, как благородного дворянства, так и прочих верноподданных, а потому Его Величеству благоугодно, чтобы им объявлено было за сие особенное Монаршее благоволение“ (LXVI).
В декабре Нижегородское ополчение, вместе с прочими ополчениями третьего округа, направилось в Волынскую губернию в составе 15 пеших батальонов из 11,250 чел., 1 конного полка из 760 чел. К нему присоединен был и казачий Оренбургский полк. Вместе с Казанским и Костромским ополчением оно двигалось к Новграду-Волынску. Оно двигалось, если можно так выразиться, по пути к славе, потому что в сражениях 1813 года под Дрезденом и при селении Рейхенберге они достаточно показали себя достойными своих славных предков.
|
