|
Заключение
Подводя итог всему сказанному нами, мы попробуем проследить влияние дворянских ополчений Отечественной войны на все стороны русской жизни, а также, в частности, и на самое дворянское сословие. Здесь нужно прежде всего отметить тот факт, что ополчения явились как бы живой и искрящейся струей, которая и осветила все историческое течение жизни России. Уже с 18-го века, когда возникло деление русского народа на сословия, по воле ПЕТРА ВЕЛИКОГО, русская жизнь потекла совершенно особенным путем. Разделение между сословиями обозначалось все резче и резче, и, наконец, они совершенно отделились друг от друга, и каждое из них начало жить своею собственною, обособленною, историческою жизнью. Развитие государственности, политическая жизнь страны касались каждого из сословий только одной, наиболее близко касающейся его стороной. Это было развитие эгоистическое, узкое и рутинное – никто не сознавал себя как будто членом Государства, сыном своего Отечества. Но эти идеи – патриотические и государственные – должны были вспыхнуть рано или поздно в сердце здоровой, деятельной и культурной для своего времени нации. Так это и случилось, и как повод к этому могут быть рассматриваемы дворянские ополчения. Сразу оживилась и заволновалась вся русская жизнь, и волнение повсюду носило один и тот же воодушевленный патриотический характер. Все сословия, даже все народности, составляющие Великую Страну, соединились в одной цели, в одном желании, в одном стремлении: эта цель была – положить свои силы и жизни к подножию Престола за Родину и Народность. Вот как описывается этот порыв у Михайловского-Данилевского (LXXXII): „Не осталось города и селения, где ни вскипали бы любовию к Отечеству. Ждали только повеления идти поголовно. Все племена неизмеримой России слились в одну душу, невзирая на различие нравов, обычаев, климата, наречия, веры, [79] доказали, что все они по чувствам родные между собой. Не исчислены здесь тысячи подвигов частных лиц: как старцы препоясывались на брань, отцы и матери благословляли сыновой на одоление врагов; как все и каждый несли в дар Отечеству, что могли, не почитая своего усердия каким-либо особенным отличием или заслугою. Мысли всех соединялись в общем порыве – отстоять целость Государства“.
Патриотические чувства появились даже и там, где их менее всего можно было ожидать – среди политических ссыльных. Так, пишет Михайловский-Данилевский: „Патриотизм проявился и в тех, которые своими преступлениями расторгли гражданские узы, соединявшие их с Отечеством. Несколько ссыльных сделали денежные взносы“. Святость и необходимость дела ополчения, дела обороны народной живо и остро чувствовалась всеми. В „Войне и Мире“ граф Толстой так рисует это чувство, когда Пьер Безухий увидал в первый раз ополченцев, „ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами... подействовал па Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности этой минуты“ (LXXXIII). Кому же, как не лучшей и культурнейшей части русского народа, какой было дворянство, живее почувствовать эту значительность исторического момента? Дворянство и встало во главе движения. Среди ратников ополчения мы встречаем имена знаменитейших и талантливейших дворян: многие из них своей кровью запечатлели свою любовь к Отечеству; дворянство принесло громадные жертвы на дело ополчения. Не считая данных им ратников, которые в ту эпоху – эпоху крепостного права – также рассматривались как одна из частей дворянских имений, дворянство жертвовало, как мы видели, деньгами и хлебом, и лошадьми, и всем, что только нужно было для армии и ополчений в этот тяжелый для России год. В то время все глухие уголки России оживились: повсюду были многолюдные собрания дворянства, шумные прения, пылкие речи. И вокруг дворян группировалась энергичная деятельность по делам ополчения. Для самого дворянства плодотворно и полезно было это время: это было время наиболее интенсивного общения друг с другом, время объединения в целях общего блага. Дворянство понесло много потерь во время войны, оно было в значительной степени обессилено материально, но морально оно усилилось своей сплоченностью, [80] а главное – чувством возросшей своей близости к ПРЕСТОЛУ и МОНАРХУ. Верховная Власть в то время особенно близко стояла к своим подданным, и это так ярко выражалось в обращении МОНАРХА к народу и, в частности, к его лучшей части – к дворянству. Из этой борьбы народов дворянство русское вышло обновленным и сильным и показало себя способным служить оплотом государственности и национальности. Отечественная война была пробным камнем для дворянства, и оно с честью и славою вынесло испытание. Уместно будет все сказанное выше заключить следующими характерными словами Михайловского-Данилевского: „Главным двигателем было дворянство. По данным ему правам управлять действиями большой части народа, по уважению, стяжанному вековыми примерами верности к Престолу, соревнования к пользам Отечества в войне и мире дворянство явилось в 1812 году таким, каким было оно во все века существования России – ее неодолимою подпорой или, как сказано в одном из Маннфестов ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА – „умом и душою народа“.
Закончив беглый обзор деятельности Дворянских ополчений и приступая к печатанию во второй части первого тома сырых архивных материалов, я еще раз должен предупредить гг. читателей о том, что я, при всем желании моем, не имел возможности выпустить книгу большего размера (первоначально я составил смету на 10 печатных листов, но вышел из пределов этой сметы и книга моя получилась около 14 печатных листов). Из всех многочисленных документов, собранных мною по данному вопросу, я имел возможность напечатать только небольшую часть, только те документы, которые считал наиболее важными. Масса интересных об ополчениях документов осталась в моих портфелях и ждет еще издания. Имея также мало места для текста, я не мог более подробно остановиться на деятельности ополчений, а потому понятно, что в моем опыте очерка могут быть пробелы; пополнить их и более подробно осветить быт и славные военные подвиги доблестных ополченцев Отечественной войны, а также полностью напечатать все многочисленные собранные мною первоисточники, которые займут в печати не менее 100 печатных листов, я бы желал во втором издании, льстя себя надеждой, что Государство, в частности Военное Министерство, или одно из исторических обществ придут мне на помощь в этом деле.
Считаю долгом принести мою благодарность гг. Губернским Предводителям Дворянства, перечисленным мною в предисловии, служащим в архивах и всем лицам, содействовавшим делу печатания этой книги и этим внесшим лепту свою на пополнение коллекций отдела ополчений музея 1812-го года.
Конец первой части. |
