|
XVI.
Осмотр императором Александром позиции при Гейльсберге и войск около этой позиции. – Размещение французов в бараках. – Отъезд императора Александра и его приказ по армии.
Государь император выразил мне желание осмотреть лично позицию около Гейльсберга, различные земляные укрепления, сооруженные в этой местности в продолжение последних двух месяцев, а также произвести смотр войскам, расположенным вблизи города. Вследствие этого я приказал придвинуть 27-го апреля (9-го мая) ближайшие войска к Гейльсбергу, а кавалерию правого крыла – сосредоточить в Траумсдорфе. На случай тревоги, которую могло произвести среди французов это передвижение войск, и чтобы отразить решительно рекогносцировку, которую они могли бы вследствие этого предпринять, я приказал генералу Дохтурову с 7-й и 8-й дивизиями занять позиции в Бюргерсвальде и Кашаунене с целью прикрыть правое крыло нашей позиции. Генерал-лейтенант граф Толстой со своим корпусом стал в Либенберге для прикрытия нашего левого крыла на правом берегу реки Алле со стороны Гутштадта. Великий князь Константин Павлович имел главную свою квартиру в Кавитенне и в окрестностях его расположил пехоту первой дивизии, бывшей под его начальством; кавалерия же его занимала места в окрестностях деревни Парис. Для более точного исполнения приказаний государя я в тот же самый день со всею своею главною квартирою переехал в Гейльсберг.
30-го апреля (12-го мая) его императорское величество в сопровождении короля прусского прибыли в девять часов утра из Бартенштейна в Гейльсберг. Все войска, стоявшие под ружьем на правом берегу реки Алле, удостоились чести быть осмотрены его величеством, после чего император Александр ознакомился подробно с позицией и, осмотрев тщательно все возведенные укрепления, удостоил всемилостивейшего одобрения выбор позиции и сделанные фортификационные работы, а также выразил свое удовольствие по поводу хорошего состояния войск, их рвения и прекрасного настроения. [213] после этого их величества отправились в город Гейльсберг. где и провели ночь.
На следующий день, 1-го (13-го) мая, государь император рано утром поехал в Лаунау (Также на р. Алле впереди Гейльсберга), где произвел смотр войскам авангарда князя Багратиона и выразил также свое полное удовлетворение при виде порядка во всех частях. Из Лаунау Александр I, сопровождаемый постоянно королем прусским, поехал в Петерсвальд, чтобы осмотреть позиции наших аванпостов, занимаемых казаками, против которых на расстоянии пистолетного выстрела стояли французские часовые впереди опушки леса возле Петерсвальда. Эти места были заняты отрядом наших егерей.
К вечеру император Александр I и король прусский возвратились в Гейльсберг, где снова провели ночь и 2-го (14-го) мая отправились обратно в Бартенштейн. Войска оставили свои временные позиции и возвратились в кантонир-квартиры.
3-го (15-го) мая государь император разрешил мне отправить обратно в корпус генерала Тучкова тот отряд, который был присоединен к корпусу генерала Седморацкого, оставшемуся на реке Бобре, во время моего движения с главными силами в Старую Пруссию, и который был приведен графом Толстым ко мне в армию после сражения при Прейсиш-Эйлау. Этот отряд, состоявший из пехотных полков: Крымского и Украинского и двух батальонов 10-го егерского полка, отправился в тот же день к Нареву. На место этих войск в корпус графа Толстого посланы были мушкетерские полки: Кексгольмский и Перновский и батальон ополчения, взятые из 1-й дивизии.
Французские войска были сосредоточены на позициях, где были выстроены бараки. Войска первого корпуса или принца Понте-Корво находились отчасти впереди Мюльгаузена между Неймарктом и Эберсбахом; другая часть корпуса заняла позиции между Нормсдорфом и Курвинденом, а немного далее позади этой позиции был поставлен артиллерийский парк этого корпуса.
Корпус маршала Сульта занимал позицию от Рейхенталя до озера Палькен.
Император Наполеон, покинув Остероде, расположился с императорской квартирой во Финкенштейне. Маршал Даву получил приказание переместиться со своею штаб-квартирою в это же место. Он приказал сосредоточить 1-ю дивизию генерала Маршана – близ Альтенштейна, вторую – близ Вохенштейна, а третью – близ Остероде. На берегах Алле были оставлены отдельные небольшие посты, даже [214] Бергфрид был занят только отрядом из несколько сот человек. Генерал Платов воспользовался этим промахом и совершил переправу в этом месте.
Прочие корпуса великой армии также сосредоточили свои войска в занимаемых ими местах. Главный кавалерийский резерв, под начальством великого герцога Бергского, стоял в тесных кантонир-квартирах между Страсбургом и Реденом.
Прибавлю к этому, что с нашей стороны в это именно время не делалось никаких передвижений, которые могли бы указывать на намерения наши начать военные действия. Я также не считал необходимым делал какие-либо перемещения войск потому, что моя армия была уже достаточно сосредоточена, чтобы начать движения в любом направлении, смотря по надобности. Но Наполеон знал хорошо, что Данциг, доведенный уже до крайности, должен неизбежно на днях сдаться, и намеревался немедленно по сдаче этой крепости повести решительные военные действия против русской армии со своими значительно превосходящими ее боевыми силами, и притом как можно скорее до прибытия к моей армии подкреплений, о составе и приближении которых Наполеону было в точности и подробно известно. В виду этого он и сделал распоряжение о сосредоточении войск его армии, о котором выше сказано.
Скажу тут несколько слов о лагерных бараках французов. Я видел их несколько и, между прочим, в окрестностях Гутштадта, которые были только что покинуты неприятелем. Нельзя ничего лучшего сделать в этом роде, как в отношении удобства войск, так и щегольства. Эти избы-шалаши (huttes), стоявшие длинными прямыми как улица рядами, были все выстроены как деревянные дома, снабжены дверями с замками, окнами с рамами и стеклами, полами и т. д., в них находились столы, скамейки, даже стулья. Подобный лагерь, конечно, могла только себе устроить армия среди неприятельской страны, потому что все необходимое для сооружения подобного лагеря его украшения было взято из близ лежащих деревень, из которых были увезены дома в полном их составе, что, конечно, увеличивало еще более бедственное положение крестьян Старой Пруссии, находившихся поблизости с расположением французской армии.
Читатель припомнит, что я сообщал уже о том, что король шведский обращался к прусскому королю с просьбою, прислать ему подкрепление в шесть тысяч человек, которых надлежало высадить в Стральзунде. Король прусский, с согласия императора Александра, намереваясь выказать этому монарху несомненные доказательства желания содействовать всему, что может быть полезно и выгодно их общим интересам, решился послать четыре тысячи прусских солдат, [215] отчасти из числа вновь формированных в Пруссии зимою, отчасти же взятых из корпуса генерала Лестока (Взамен взятых от Лестока войск я был вынужден послать ему одну русскую дивизию, о чем уже говорено выше). Кроме того, было обещано шведскому королю прислать ему четыре тысячи человек, как скоро военные действия дозволят отозвать войска из Кольберга. Этот посланный к шведскому королю отряд, под начальством генерал-лейтенанта Блюхера, сел на суда в Пиллау и благополучно высадился в Стральзунде, куда прибыл почти одновременно и король шведский, не пожелавший утвердить перемирие, заключенное его генералом Эссеном (шведским) с французским маршалом Мортье. К этой шведской армии должен был еще присоединиться отряд английских войск, но он не прибыл вовремя.
Генерал Блюхер, прибыв в Стальзунд, издал прокламацию, которой призывал к спасению отечества всех лиц, некогда служивших в прусских войсках, а теперь рассеянных по всему королевству после недавнего разгрома. Он предлагал им явиться с оружием в руках, и даже без оного, и заверял, что каждому из них будет дело в его армии, если бы державы, которые уже вели войны с Наполеоном или впредь будут вести с ним таковые, пожелали бы обратить внимание на образ действия этого великого воина (Наполеона), они не впали бы, быть может, в пагубную ошибку, – разбрасывать свои силы, когда шла речь о нанесении решительного удара. Наполеон всегда держался того начала, что, направляясь с превосходными силами, которые должны обеспечить за ним победу, на главный пункт неприятеля, он одним ударом уничтожал все мудрые планы разных диверсий и движений и т. д.
Этот сбор войск, прусских и шведских (численность которых, по слухам, довели до 14.000 человек), и к которым должны были присоединиться еще английские войска, простиравшиеся, по слухам, до 20.000 человек, формировался в тылу французской армии. Кроме того, со дня на день ожидали также содействия австрийцев, которые могли легко выдвинуть из Богемии вполне готовую армию в 80.000 человек, чтобы равным образом действовать в тылу французской армии. Наполеон не только не принял никаких мер против этого и не направил ни одного отряда к стороне Австрии, но, напротив того, притянул к себе все свободные войска, находившиеся позади его главных позиций, и даже корпус Мортье, оставив несколько войск: голландских – в Померании, итальянских – у Кольберга, гессенских – у Грауденца и баварских – при Данциге. Наполеон предвидел, что такое распоряжение дает ему возможность сосредоточить [216] при начале второй кампании, на главном пункте, против русской армии значительное число войск и доставляет ему поразительное превосходство над русской армией, которая не в силах будет ему противиться и должна отступить навстречу подходящим к ней подкреплениям. Этот великий человек до того прекрасно знал всех, с кем ему приходилось иметь дело, что мог быть вполне убежден в том, что доколе он будет наступать на русских, ему нечего опасаться за действия в тылу его армии других держав, которые при большей с их стороны решимости могли бы поставить Наполеона в это время в крайне затруднительное положение. Он надеялся, что и оправдалось на самом деле, найти тем временем случай сговориться с императором Александром.
До нас не замедлили дойти своевременно известия о всех больших приготовлениях, сделанных Наполеоном к началу его военных действий этой второй кампании против русской армии, которые благодаря большим средствам он мог вести очень энергично.
В то же время с большой вероятностью предусматривали и скорую сдачу Данцига. Все сии обстоятельства побудили императора Александра и короля прусского послать особых офицеров генерального штаба к дворам венскому и лондонскому. В Вену был послан от государя майор барон Тургелль, а от короля прусского – подполковник Кнезебек. В Лондон же был послан от России полковник Энгельман.
Все это были офицеры, известные своими познаниями в военном деле и по заслугам. Целью их командировки было выяснить точным образом окончательные намерения этих двух кабинетов относительно деятельного участия к продолжению войны. Означенные офицеры были снабжены инструкциями, в которых подробно перечислялись все средства, которые намерены употребить на энергичное продолжение войны Россия, а также и король прусский по мере того, как его владения будут освобождаться от занятия французами. В тех же инструкциях указывалось, что Наполеон уже напряг все пружины своего могущества, чтобы собрать силы, составляющие в настоящую минуту его корпуса, которые были уже укомплектованы два раза в продолжение восьми месяцев. Хотя потери, понесенные армией Наполеона во время войны с Пруссией, и не были особенно велики, но за то понесенные им в продолжение войны с Россией и в особенности во время зимней кампании были весьма значительны. Без всякого преувеличения рассчитывали, что со времени перехода французов через Рейн до весны 1807 года армия Наполеона потеряла свыше ста тысяч человек, и что ему до чрезвычайности трудно укомплектовать ее в столь короткое время еще и в третий раз, тем более [217] что Франция выставила уже полные контингенты двух очередных призывов в продолжение нескольких месяцев. В этой же инструкции упоминалось также о диверсиях, которые обе державы (Австрия и Англия) могли бы сделать, и о способах согласования их военных действий с действиями армий русской и прусской. Словом сказать, пытались ничего не упустить из виду к тому, чтобы склонить обе державы, и в особенности Австрию, не откладывая ни минуты, высказаться решительно против общего врага и начать против него войну.
Усиленная деятельность, проявленная нами в формировании и устройстве подкреплений, долженствовавших присоединиться к армии и ее значительно пополнить, оказалось, однако, недостаточною к тому, чтобы эти подкрепления могли достичь театра военных действий до начала второй кампании. Можно, конечно, без преувеличения принять, что численность молодых солдат, обученных в разных местах Империи и направленных с разных концов на пополнение армии, доходила до 120.000 человек. Но громадные расстояния Империи не дозволили этим подкреплениям подойти вовремя. Для ускорения формирования подкреплений, наиболее отставших, император Александр признал необходимым пожертвовать намерением, с которым он прибыл в армию и столь дорогим его сердцу, именно намерением стать во главе армии и лично ею предводительствовать, разделяя все ее труды и опасности. Для пользы дела государь решился приблизиться к подходившим к армии подкреплениям. Поэтому его величество 9-го (21-го) мая покинул армию. Самые пламенные пожелания сопровождали императора, и только надежда, в скором времени увидеть его снова во главе войск, могла утешить храбрецов в этой разлуке с любимым государем.
Из Бартенштейна император Александр поехал в Хейлигенбейль, где ожидал его король прусский, выехавший одним днем ранее. Осмотрев подробно 10-го (22-го) и 11-го (23-го) мая прусские войска корпуса генерала Лестока, оба монарха расстались; император Александр I поехал по дороге в Литву, а король прусский – в Кёнигсберг.
Перед отъездом своим из Бартенштейна его величеству угодно было отдать приказ, в котором он говорил, что, на время оставляя армию, вручает этот драгоценный залог безопасности и славы отечества рвению и дарованиям главноначальствующего генерала-от-кавалерии Беннигсена, предоставляя ему неограниченную власть к поддержанию в войсках наистрожайшей дисциплины, без которой наилучше обдуманные военные действия остаются бесплодными. Его императорское величество убежден, что новые счастливые успехи не замедлят увенчать [218] подвиги доблестных воинов, храбрость и неустрашимость которых уже доказаны всему миру двумя победами, одержанными над врагом, мнившим себя быть непобедимым (Г. Михайловский-Данилевский почему-то не приводит этот приказ в своем сочинении, он даже о нем и не упоминает. Беннигсен приводит в своих записках этот приказ на французском языке).
|
