[20] При изучении темы «Военнопленные Великой армии 1812 г. в Российской империи» исследователи решают многочисленные вопросы, связанные с пребыванием в плену представителей неприятельской армии. Одной из таких проблем, которая требует самостоятельного изучения, является вступление в российское подданство тех, кто в период Отечественной войны 1812 года сражался в войсках Наполеона, но в силу различных обстоятельств был взят в плен и решил связать свою дальнейшую судьбу с Россией.
В отечественной историографии вопрос вступления военнопленных в подданство России неоднократно затрагивался исследователями, которые обращали особое внимание на судьбы отдельных людей1. Вместе с тем, в работах В.Г. Сироткина рассматривались и общие проблемы, связанные с созданием нормативной базы, особенностями принятия новых подданных, отношением к ним правительства, различных слоев общества и т.д.2
Основанием для принятия военнопленных в подданство Российской империи послужил указ императора от 16 (4) июля 1813 г.3, который того же числа был доведен до сведения гражданских губернаторов циркулярным предписанием главнокомандующего в Санкт-Петербурге и управляющего Министерством полиции С.К. Вязмитинова. В последующее время нормативная база, регулировавшая вступление в подданство, была дополнена новыми распоряжениями, в том числе и специальными правилами, утвержденными Комитетом министров, которые необходимо было соблюдать, принимая пленных в подданство4.
Разрешение присягать на верность России было связано с необходимостью уменьшить казенные расходы на содержание военнопленных и использовать иностранных подданных, оказавшихся в нелегком положении пленных, с пользой для государства. Из официальных данных, сохранившихся в бумагах А.А. Аракчеева и относящихся к 12 января 1815 г. (31 декабря 1814 г.), следует, что на подданство России присягнуло 15 обер-офицеров, 2 медицинских чиновника, 1968 нижних чинов и 253 австрийца еще не приняли присягу5. В конце именного списка офицеров была сделана приписка, что «сверх того изъявил желание вступить в подданство и Российскую службу бригадный генерал Бойе»6.
[21] Этот факт, связанный с переходом на сторону неприятеля военнопленного «генерала», остается единственным в истории пребывания военнопленных Великой армии 1812 г. в Российской империи и по этой причине заслуживает особого рассмотрения. Личность Бойе уже привлекала внимание исследователей, занимавшихся изучением движения декабристов, в связи с тем, что Бойе был знаком с Д.И. Завалишиным. Однако, краткие данные
О жизни военнопленного «генерала», присутствующие в биографическом справочнике «Декабристы», не отражают период вступления Бойе в российское подданство, да и в целом требуют некоторого уточнения7.
В данной работе сделана попытка проанализировать основные этапы биографии «бригадного генерала» на основании опубликованных материалов и архивных источников, выявленных в фонде Особенной канцелярии Министерства внутренних дел (ф. 1165) Государственного архива Российской Федерации. При этом особое внимание уделяется периоду пребывания генерала в России.
Жак Бойе (J. Boye) родился 8 ноября 1766 г. в Монтобане (департамент Тарн и Гаронна). 20 декабря 1791 г. он начал службу добровольцем на фрегате «Наблюдательный». В 1792-1795 гг. находился на Антильских островах. 14 января 1793 г. получил чин су-лейтенант и был назначен помощником в штабе, с 20 апреля — лейтенант, адъютант генерала маркиза де Ля Салль. С 1 июня в чине капитана служил помощником в штабе. 15 июля назначен временным комендантом в Порто-Пренс. 28 января 1794 г. он получил чин шефа батальона и 9 апреля стал штатным комендантом, с 10 ноября 1795 г. — военный комендант округа Жакмель. 14 июня 1796 г. был повышен в чине до шефа бригады (полковник) Восточного легиона. 26 января 1797 г. — временный старший адъютант (adjudant general). В апреле 1798 г. Назначен депутатом законодательного корпуса от одной инакомыслящей фракции, но его избрание было признано недействительным. Послан с миссией во Францию в сентябре 1800 г., но взят в плен англичанами и препровожден на Ямайку, где находился в заключении до прибытия армии Сан-Доминго. 10 октября 1802 г. был помощником начальника штаба этой армии у генерала Леклерка. 18 декабря утвержден консулами в звании штабного полковника (adjudant commandant). 9 сентября 1803 г. командующий генерал Рошамбо назначил его временно бригадным генералом и начальником штаба армии Сан-Доминго, но в этом звании он утвержден не был. Вместе с Рошамбо Бойе был взят в плен англичанами 30 ноября того же года. Возвратился во Францию 9 марта 1811 г. и оказался временно отчислен со службы. 29 марта 1812 г. Бойе получил назначение начальником штаба 12-й пехотной дивизии [22] генерала Партуно, с которой попал в плен 28 ноября на Березине8. Так распорядилась судьба — проделав всю свою военную карьеру в тропических широтах, Бойе закончил ее на заснеженных пространствах России.
Как видно, Бойе имел звание штабного полковника и лишь временно был назначен бригадным генералом, не получив при этом официального повышения. Однако, находясь в российском плену, он выдавал себя за генерала и настаивал на этом звании в период решения вопроса о принятии его в российское подданство. Такое «повышение» по службе, к которому прибегали и другие военнопленные9, могло быть связанно с желанием улучшить свое положение в плену. Согласно циркулярному предписанию Вязмитинова (от 10 сентября (29 августа) 1812 г.) военнопленные генералы получали в сутки по 3 руб. порционных денег, в то время как полковники и подполковники — 1 руб. 50 коп.10 Поэтому, естественно, Бойе было выгодней числиться военнопленным «генералом», чем штабным полковником.
Вместе с тем, помимо меркантильных соображений у Бойе могла быть и другая причина назвать себя в плену «бригадным генералом». 17 ноября генерал Партуно обратился к маршалу Виктору с просьбой освободить его от командования вследствие ухудшившегося здоровья. Командиром дивизии он предлагал назначить одного из своих бригадных генералов: Бланмона или Бийяра (Billard). В тот же день Виктор написал Бертье, что Партуно не в состоянии командовать дивизией из-за того, что разбередились его старые раны. «Я пользуюсь этим случаем, — писал маршал, — чтобы рекомендовать на рассмотрение императора г. штабного полковника Бойе (Воуеr), начальника штаба 12-й дивизии. Уже 14 лет, как он является полковником. Он был временно назначен бригадным генералом на Сан-Доминго и генерал-губернатором этой колонии, но рапорт об этом назначении был перехвачен англичанами, так и не дойдя до правительства, а г. штабной полковник Бойе, вследствие содержания в плену в Англии, лишился продвижения по службе, на которое он рассчитывал и которого он достоин за свою хорошую службу. Я прошу Ваше Сиятельство отнестись с участием перед Его Величеством в пользу этого офицера»11. Возможно Бойе был уверен, что на этот раз генеральское звание ему обеспечено, хотя никаких официальных документов о своем производстве он не имел.
Основываясь на том, что одного представления вполне достаточно для повышения звания военнопленного, Бойе «продвинул по службе» не только себя одного. В апреле 1813 г. он обратился с письмом к Витебскому гражданскому губернатору, в котором свидетельствовал о пожаловании капитану артиллерии Левассеру [23] (Levasseur) звания подполковника за дело 26 (14) ноября 1812 г., который не получил соответствующих документов вследствие того, что под Борисовом был взят в плен. Основываясь на показаниях Бойе, губернатор 20 (8) апреля 1813г. предписал инспектору комиссии о военнопленных в г. Витебске включить в списки на получение порционных денег Левассера в новом звании подполковника12.
Первоначально Бойе находился среди военнопленных в Витебске, оттуда был направлен в Орел, а затем был переведен в Казань. Там он женился на крепостной Л.В. Толстого, в доме которого жил13, и в мае 1814г., до начала общей репатриации военнопленных, обратился к Казанскому гражданскому губернатору с просьбой оставить его в России. О желании военнопленного «генерала» губернатор 17 (5) мая уведомил главнокомандующего в Санкт-Петербурге Вязмитинова, представив на его рассмотрение письмо Бойе14. По этому прошению было принято решение разрешить военнопленному «генералу» остаться в России до Высочайшего о нем повеления, которое было сообщено в Казань 6 июня (25 мая) 1814 г.15
6 апреля 1814 г. «бригадный генерал» Бойе вновь обратился к Казанскому губернатору с просьбой о дозволении присягнуть на подданство и вступить в российскую службу16. Это письмо также было направлено в столицу, и на доклад Вязмитинова последовало Высочайшее повеление объявить Бойе, что если он не переменил своего намерения, то может прибыть в Санкт-Петербург17. 26 (14) августа 1814 г. это решение было сообщено Казанскому губернатору для исполнения, и вместе с тем от него требовалось уведомить, «в какой службе и войске сей генерал находился, какой он нации подданный, как проходил служение, где в плен взят и в чьем был тогда корпусе»18.
В ответ на Высочайшее повеление Бойе 12 сентября 1814 г. написал Казанскому губернатору, что он с большим желанием готов поступить на русскую службу, но не имеет средств, чтобы выехать из Казани, так как лишился всего своего имущества в момент взятия в плен. Вместе со всем багажом он потерял и свой портфель с бумагами, а потому не может с точностью указать даты своих повышений по службе, но лишь те, которые точно запомнил19.
К своему письму «генерал» приложил составленную тогда же по памяти «Служебную характеристику» (Etat des services)20. Согласно этому документу, Бойе родился 8 ноября 1768 г. и, «имея собственность на Сан-Доминго, служил главным образом в Америке и вовсе не был в Европе; во время революционного кризиса (la crise) он воевал на Антиллах, последовательно против испанцев, англичан и инсургентов». В документе подчеркивалось, что [24] «после исключения из законодательного корпуса Бонапартом..., генерал Бойе возвратился на Сан-Доминго и тотчас был озадачен важной миссией» — переговорами с губернатором испанской части острова Доном Гарсиа. Речь шла о передаче этой части острова во владение французов, так как вождь мятежников Туссэн-Лувертюр хотел сотворить там расправу. Бойе был начальником штаба генерала Рошамбо в звании бригадного генерала. «Будучи взят в плен при эвакуации этого острова английской эскадрой, которая крейсировала вокруг него, он содержался в тюрьме в Англии в течение семи лет. Обменян в 1811 г.» Как видно, Бойе подчеркивал свою непричастность к революционным событиям, некую оппозиционность Бонапарту и свое уважительное отношение к праву собственности и законной власти. О том, что он не был утвержден в генеральском звании, Бойе не сказал ни слова. Кроме того, в своей «Служебной характеристике» сам Бойе исчислял свое производство в бригадные генералы с 1803 г., видимо, полагая все случившееся с ним позднее несправедливостью. К тому же, удлинение срока пребывания в генеральском звании могло быть выгодно для него при переходе на русскую службу.
Полученное от Бойе письмо и «Служебную характеристику» Казанский губернатор направил 27 (15) сентября 1814 г. в Санкт-Петербург21, где в начале октября эти сведения были рассмотрены в Особенной канцелярии министра полиции22. Для решения вопроса о материальном положении «генерала» была составлена записка и 26 (14) октября представлена на рассмотрение Комитета министров. В ней предлагалось принять решение о выдаче Бойе денег для проезда в столицу, рассмотреть вопрос о предоставлении квартиры и назначении ему необходимых для проживания в России денег 23.
12 ноября (31 октября) 1814 г. Комитет министров определил выдать «генералу» из Государственного казначейства необходимую для проезда в Санкт-Петербург сумму, нанять на казенный счет пристойную квартиру и до Высочайшего повеления производить ему выплату денег как военнопленному генералу. Исполнение этого решения было возложено на главнокомандующего в Санкт-Петербурге24, который 16 (4) декабря 1814 г. сделал все, зависящие от него, распоряжения25.
14 (2) февраля 1815 г. Казанский губернатор уведомил Вязмитинова, что Бойе был отправлен с коллежским секретарем Пульхеровским в Санкт-Петербург. Военнопленному «генералу» были даны прогоны на 6 лошадей, «по уважению, что он отправился с женою, которую взял в Казане»26, и порционные деньги, по 3 руб. в сутки, на февраль, март, апрель и май месяцы.
[25] В начале марта военнопленный «генерал» прибыл в Санкт-Петербург и остановился в трактире Демута на Мойке. По прибытии в столицу Бойе 24 (12) марта 1815 г. написал письмо правителю Особенной канцелярией министра полиции М.Я. Фон-Фоку, в котором он жаловался на свое материальное положение, указывая, что полученная им в Казани сумма была израсходована в дороге. Просьба «генерала» о выплате ему денег была доложена по инстанции, на что 25 (13) марта 1815 г. последовало решение: 270 руб., полученные Бойе в Казани, зачесть издержанными «для путевых надобностей», производить выплату по 3 руб. в сутки с 1 марта, оплатить проживание в трактире и поспешить с наймом «генералу» квартиры27.
Содержание Бойе в Санкт-Петербурге было передано в ведение исправлявшего должность обер-полицмейстера И.С. Горголи. Он обязывался получать из Казенной палаты порционные деньги и выдавать их прибывшему в столицу «генералу», оплатить проживание у Демута и заниматься поисками квартиры28. Последний вопрос оказался наиболее сложным. Военнопленный «генерал» просил нанять ему квартиру с мебелью и отоплением за счет домохозяина, без чего, как заявлял Бойе, обойтись он не может. 13 (1) июня 1815 г. обер-полицмейстер докладывал Вязмитинову, что он сумел найти только одну подходящую квартиру в доме Демута во 2-й части, за которую хозяин просил 100 руб. в месяц29.
Свою просьбу о получении квартиры Бойе повторил в письме Фон-Фоку от 14 (2) июня 1815 г., в котором вновь жаловался на свое тяжелое материальное положение30. Сообщение обер-полицмейстера и письмо «генерала» рассматривались в Особенной канцелярии министра полиции. Было принято решение подготовить записку для предоставления государю, в которой, между прочим, говорилось, что Бойе претерпевает «крайний недостаток во всем до последних потребностей жизни относящихся» и просит вспомоществования в размере 100 руб. Резолюция на поданную записку последовала только 13 (1) сентября. Было решено выдать Бойе 150 руб. и платить за квартиру «генерала» по 60 руб. в месяц31. 2 ноября (21 октября) 1815 г. Бойе вновь обратился к Фон-Фоку с письмом об оказании финансовой поддержки. На этот раз «генерал» просил выдать 100 руб., необходимых для покупки дров. Его прошение было рассмотрено, и 28 (16) ноября Вязмитинов направил отношение министру финансов, с предложением ассигновать необходимую для Бойе сумму32.
В последующее время в жизни военнопленного «генерала» не произошло каких-либо изменений. Он продолжал оставаться в Санкт-Петербурге в нанятой за счет казны квартире и исправно получал порционные деньги. Только весной 1816 г. [26] последовало Высочайшее распоряжение передать дело Бойе в ведение П.М. Волконского. 16 (4) мая 1816 г. от него было направлено отношение к Вязмитинову с просьбой объявить «военнопленному французской службы генералу Бойе», чтобы он явился на следующий день к 12 часам в здание Генерального штаба33.
Летом 1816 г., пока Бойе оставался в России и намеревался вступить в подданство, за границей начались поиски пропавшего в плену «генерала». К командиру отдельного корпуса во Франции М.С. Воронцову обратилась жена Бойе, которая, «не имея при всем старании доселе никакого известия от мужа своего»34, просила выяснить, где он находится. Просьба супруги «генерала» была доведена до сведения Министерства полиции и от Вязмитинова переадресована 12 июля (30 июня) 1816 г. Волконскому, в ведение которого поступил военнопленный «генерал»35. Таким образом, Бойе оказался двоеженцем, и это было, видимо, основной причиной, повлиявшей на его решение остаться в России.
Выйдя из-под ответственности Министерства полиции, Бойе принял присягу на подданство России. Однако в его содержании не произошло каких-либо изменений, и в последующие годы он по-прежнему продолжал получать назначенные ему по Высочайшему повелению квартирные и порционные деньги. Даже когда в декабре 1820 г. в Экспедиции о государственных доходах возник вопрос об исключении этих выплат из расписания расходов, было принято решение не прекращать выдачу определенных ему сумм36. В среднем Бойе получал 1800 руб. в год, что соответствовало жалованию российского генерал-майора. Помимо этого он зарабатывал деньги, служа гувернером и давая частные уроки французского языка и военных наук37.
Вступившему в российское подданство Бойе в 1822 г. было разрешено отправиться за границу для устройства своих домашних дел. При этом все выплачиваемые ему деньги было Высочайше разрешено получать его жене и детям, остававшимся в Санкт-Петербурге38.
После восстания декабристов вернувшийся в Россию Бойе оказался под подозрением. В «Алфавите членам бывших злоумышленных тайных обществ и лицам прикосновенным к делу», составленном в 1827 г., говорилось, что по показаниям К.Ф. Рылеева «Завалишин находился в связях с Бойе, который имеет отношения с родственником своим, президентом Гаитской республики. Однажды Завалишин показывал ему, Рылееву, устав сей республики, а вскоре затем и первый номер журнала, там издаваемого. ... Рылеев показание свое заключил тем, что «сие может подать следы к розыску об Обществе восстановления»39. Завалишин, в свою очередь, сообщил, что Бойе жил в плену у его деда, поэтому он знал [27] «генерала» с детства, однако никогда не говорил ему о намерении учредить Орден восстановления. По Высочайшему повелению были собраны сведения о жизни Бойе в России, который оказался «известен здесь, как человек лучших правил и скромной жизни»40, чьи сношения с Гаитской республикой не являлись секретом для правительства. Это послужило основанием прекратить дальнейшее расследование о причастности Бойе к тайным обществам.
В 1827 г., спустя 13 лет, желание Бойе вступить в российскую службу было удовлетворено. Он оказался причислен к Кабинету Его Величества чиновником особых поручений при Волконском с чином статского советника, и только в последующее время Бойе удалось достичь чина действительного статского советника. Он умер в Санкт-Петербурге в 1838 г. и был похоронен на Смоленском православном кладбище41.
В течение своей 23-летней службы, с 1791 по 1814 г., когда Бойе принял решение вступить в российское подданство, он почти 12 лет провел в плену, сначала у англичан, а затем в России. Несмотря на это, Бойе дослужился до штабного полковника и дважды, в 1803 и 1812 гг., был представлен к званию бригадного генерала. Но в обоих случаях карьерный рост прерывался пленением. И все же Бойе сумел сделать себя военнопленным «генералом», и с привилегиями, которое давало это звание, остаться в России.
Возможно, решение о вступлении в российское подданство было связанно с неудовлетворенностью своей служебной карьерой и опасением, что по возвращении во Францию позорная капитуляция 12-й дивизии могла полностью перечеркнуть его шансы на получение долгожданного звания, которое он фактически уже имел, находясь в российском плену. Но, вероятно, главной причиной, побудившей Боей остаться в России, была его новая семья, которую он приобрел в Казани, в то время как он уже имел законную супругу во Франции. Оставаясь в России, Бойе разрывал все свои прошлые отношения с родиной и, благодаря этому, получал возможность начать новую жизнь и сделать достойную карьеру.
Российское правительство, вероятно, так и не узнало, что пожелавший вступить в подданство «бригадный генерал» в действительности не имел этого звания. Желание присягнуть на верность и вступить в службу военнопленного «генерала» было принято императором благосклонно. В том, что «бригадный генерал» наполеоновской армии предпочел остаться в России, правительство, возможно, увидело государственный интерес. Поэтому все просьбы Бойе, связанные с обеспечением его жизни в Санкт-Петербурге, удовлетворялись практически в полном объеме. В то [28] же время, со стороны правительства не было видно особого стремления побыстрее принять от Бойе присягу на подданство и определить его в службу. Больше года военнопленный «генерал» прожил в Санкт-Петербурге в ожидании момента, когда к его персоне будет проявлено внимание. При этом желание Бойе перейти на русскую службу до конца царствования Александра I так и не было удовлетворено.
К началу 1820-х гг. Бойе, приняв присягу на подданство, окончательно обосновался со своей новой семьей в России. Но только в 1827 г., после вступления на престол нового императора, его просьба, сформулированная еще в 1814 г., была полностью удовлетворена. Бойе получил должность, хотя пожалованный ему чин не соответствовал его «генеральскому» званию, и только с течением времени ему удалось дослужиться до 4-го, генеральского, класса Табели о рангах.
На основании изученных источников можно сделать вывод, что в лице Бойе мы не имеем уникального примера вступления в российское подданство генерала, взятого в плен в период Отечественной войны 1812 года. Здесь мы имеем дело со своего рода мистификацией, когда штабной полковник, которого действительно представляли к повышению, сумел, находясь в плену, выдать себя за бригадного генерала и заставил других поверить в свое высокое звание.
Примечания 1 Юдин П. Из прошлого. Французы-казаки // Оренбургские губернские ведомости. 1892. № 32; Военский К. А. Из воспоминаний о последнем офицере армии Наполеона // Русская старина. 1896. № 4; Хованский Н. Ф. Участие Саратовской губернии в Отечественной войне 1812 г. Саратов, 1912; Тотфалушин В. П. Французы в Саратове. К истории войны 1812 г. // Годы и люди. Саратов, 1992. Вып. 6; Иванов К. В. Французы-казаки // 185 лет Отечественной войне 1812 г. Самара, 1997.
2 Сироткин В. Г. Судьба французских солдат в России после 1812г.// Вопр. истории. 1974. № 3; Он же. Наполеон и Россия. М., 2000. С. 177— 218.
3 Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1830. Т. 32. № 25415. С. 593 (далее: ПСЗ).
4 ПСЗ. Т. 32. № 25432. С. 606-607; Государственный архив Калужской области. Ф. 32. Оп. 19. Д. 530. Л. 457, 474, 632, 639, 679; Д. 925. Л. 405, 421, 422, 542.
5 Российский государственный исторический архив. Ф. 1409. Оп. 1. Д. 657. Л. 130-130 об.
6 Там же. Л. 130 об.
7 Декабристы: Биографический справочник. М., 1988. С. 27.
8 Goriainow S. E. M. Lettres interceptees… Paris, 1913. P. 249; Сборник Российского исторического общества. Т. 112. С. 521; Six G. Dictionnaire bigraphique des generaux et amiraux francais de la Revolution et de L`Empire. T. 1. Paris, 1934. Р. 151. В словаре Сиса Бойе числится среди временных генералов (generaux provisoires), имена которых напечатаны мелким шрифтом.
9 Попов А. И. Генеральские потери «Великой армии» в России в 1812 г. // Калужская губерния на II этапе Отечественной войны 1812 г. Проблемы изучения. Персоналии. Памятники. Малоярославец, 1998. С. 18.
10 Бессонов В. А. Нормативные документы, определявшие содержание военнопленных в Российской империи в 1812 г. // Отечественная война 1812 г.: источники, памятники, проблемы. Бородино, 1999. С. 16-17.
11 Fabry G. Campagne de 1812. Documents relatifs a I`aile gauche. Paris, 1912. Р. 185-186.
12 Полоцко-Витебская старина. Витебск, 1911. Кн. 1. С. 48-49.
13 Декабристы... С. 228.; Государственный архив Российской Федерации (далее ГАРФ). Ф. 1165. Оп. 1. Д. 23. Л. 11.
14 ГАРФ. Ф. 1165. Оп. 1. Д. 188. Л. 1.
15 Там же. Л. 8.
16 Там же, Л. 6.
17 Там же. Л. 4.
18 Там же. Л. 5.
19 Там же. Л. 3.
20 Там же. Л. 9-10.
21 Там же. Л. 7.
22 Там же. Л. 11.
23 Там же. Л. 13-14.
24 Там же. Л. 12.
25 Там же. Л. 15-16.
26 Там же. Л. 19.
27 Там же. Л. 20-21.
28 Там же. Л. 18, 22, 23.
29 Там же. Л. 24.
30 Там же. Л. 25-26.
31 Там же. Л. 27-29.
32 Там же. Л. 31,32.
33 Там же. Л. 34.
34 Там же. Л. 35.
35 Там же. Л. 36.
36 Там же. Л. 37-40.
37 Декабристы... С. 27.
38 ГАРФ. Л. 42-50.
39 Декабристы... С. 228.
40 Там же.
41 Там же. С. 27. |