|
Предисловие
[стр.3] С июня 1813 по январь 1814 г. в Пензенскую губернию прибыло на жительство в общей сложности 648 военнопленных армии Наполеона. Среди них было 14 штаб-, 169 обер-офицеров и приравненных к ним чиновников, 451 «нижний чин». Кроме того, с пленными находились 12 женщин (солдатские жены) и 2 ребенка (солдатские дети). Военнопленные были размещены не только в Пензе, но и в уездных городах – Краснослободске, Саранске, Мокшане, Городище, Чембаре и Керенске1. Пленные, прибывшие на жительство в Пензенскую губернию, являлись представителями различных национальностей. На основании именных списков военнопленных, которые подавались на имя пензенского гражданского губернатора, удалось выяснить, что среди них было 398 французов, 45 кроатов, 42 итальянца, 38 баденцев, 26 вюртембержцев, по 25 вестфальцев и голландцев, 19 баварцев, 9 швейцарцев, 6 далматов, 5 бергцев, 3 крайнца, франкфуртец, гессенец, истриянец и триестец. Национальную принадлежность еще троих установить не удалось.
Интересно отметить, что пятеро военнопленных Великой армии оставили свои воспоминания о пребывании в Пензенской губернии. Это обер-лейтенант вюртембергского 2-го полка линейной пехоты Х.Л. Йелин (Yelin)2, обер-лейтенант вюртембергского 4-го полка линейной пехоты Ф.Ю. Зоден (von Soden)3, обер-лейтенант баварского 5-го полка линейной пехоты Ф.В. Фюртенбах (Fürtenbach)4, обер-лейтенант баварского 4-го полка линейной пехоты Й.-Б. Нагель (de Nagel)5 и сержант вестфальского егерско-карабинерного батальона А.Флек (Fleck)6. Все они были [стр.4] выходцами из различных немецких государств (двое из королевства Вюртемберг, двое из королевства Бавария и один из королевства Вестфалия). Четверо являлись обер-офицерами полков линейной пехоты, один – сержантом егерско-карабинерного батальона. Х.Л. Йелин и Ф.Ю. Зоден прибыли в Пензенскую губернию с партией военнопленных в июне 1813, Ф.В. Фюртенбах – в августе 1813, Й.-Б. Нагель – в начале ноября 1813 г. Когда в губернию прибыл А.Флек выяснить не удалось. Двое (Йелин и Зоден) были определены на жительство в Саранск, один (Фюртенбах) находился в Краснослободске, еще двое (Нагель и Флек) проживали в Пензе.
До последнего времени воспоминания военнопленных Великой армии практически не привлекались исследователями для решения различных проблем местной истории. Исключение составляют, разве что, записки Х.Л.Йелина, которые были переведены на русский язык еще в начале XX в. и известны краеведам. Между тем, мемуарные источники весьма информативны и позволяют рассмотреть многие аспекты политического, социально-экономического и культурного развития Пензенской губернии начала XIX в.
Чтобы восполнить существующий источниковедческий пробел, вниманию читателей предлагается перевод небольшого отрывка из воспоминаний вюртембергского офицера Ф.Ю. Зодена, в котором автор рассказывает о своем пребывании в Пензенской губернии. Для начала перевода был выбран эпизод, повествующий о получении военнопленными того транспорта, где находился Ф.Ю. Зоден, приказа о выступлении из Тамбова в Пензу. Рассказ же Ф.Ю. Зодена мы завершаем теми событиями, когда военнопленные Рейнского союза, покинув пределы Пензенской губернии после своего освобождения из плена, вновь достигают Тамбова.
Несколько слов об авторе записок. Франц Юлиус фон Зоден (Julius von Soden) (ум. 1861) – обер-лейтенант вюртембергского 4-го полка линейной пехоты 25-й пехотной (вюртембергской) дивизии 3-го армейского корпуса маршала Нея. Когда из-за сокращения численности вюртембергской пехоты 2-3 сентября 1812 г.7 всю дивизию свели в один Временный пехотный полк, Ф.Ю. Зоден оказался во 2-м временном батальоне. В его составе он принял участие в Бородинском сражении, [стр.5] где вюртембержцы храбро сражались у Багратионовых флешей, за что в Москве получили от Наполеона 33 креста Почетного Легиона8. Ф.Ю. Зоден попал в плен 10 декабря 1812 г., находясь в госпитале в Вильно. Его имя в списке немецких офицеров, нашедших убежище в этом госпитале, упоминает Х.Л.Йелин9. 7 апреля 1813 г. Ф.Ю. Зоден отправился с транспортом военнопленных из Вильно вглубь России. 19 апреля пленники достигли Минска, где оставались более недели. 27 апреля транспорт вышел из Минска. 5 мая военнопленные прибыли в Бобруйск, 10 июня – в Липецк, 12-го – в Тамбов, 29 июня – в Пензу. Вместе с некоторыми другими военнопленными Ф.Ю. Зодену определили на жительство уездный город Саранск, в котором он и пробыл с 18 июля по 20 декабря 1813 г. После получения предписания об освобождении пленники покинули Саранск и 27 декабря вновь прибыли в Пензу. 8 января 1814 г. большой транспорт военнопленных Рейнского союза, в котором был и Ф.Ю. Зоден двинулся в обратный путь. 16 января транспорт достиг Тамбова, и далее через Воронеж – Орел – Могилев – Бобруйск – Гродно – Белосток военнопленные покинули пределы России.
Чем же интересны воспоминания пленного вюртембергского офицера, волей судьбы заброшенного в тихий уездный городок Пензенской губернии? Прежде всего, его записки – это некий взгляд со стороны, восприятие человеком иной, западноевропейской культуры реалий провинциальной жизни в России. В этом отношении несомненный интерес для историков в целом, и пензенских краеведов в частности, представляют описания губернского центра и уездных городов, сел и деревень, нравов и обычаев местного населения, зарисовки повседневной жизни, характеристика дворян и местных чиновников. Вот как, например, Ф.Ю. Зоден описывает неприхотливое, не отличающееся большим разнообразием питание жителей Саранска: «Русские жили довольно просто. Их питание состояло из капусты, пшена и творога. Мясо на обеденном столе горожан появлялось редко. Кроме водки пили особенно много чая, который бедные сословия подслащали сиропом или медом»10. А вот как в его [стр.6] восприятии выглядела церковная служба: «Богослужение в церквях Саранска было простым и чаще всего состояло из одних молитв, в которых отдельные строфы, как причитания, постоянно повторялись собравшимися. Например, «Господи, помилуй!» (Gospodin, pomiluj)»11.
Большое место в своих записках Ф.Ю. Зоден уделяет описанию саранской ярмарки, проходившей в августе, и осеннего конского базара. Причем его воспоминания согласуются с описаниями саранской ярмарки, данными Ф.Ф.Вигелем и И.М.Долгоруким12, и позволяют воссоздать яркие картины жизни уездного города начала XIX в.
Порой автор с юмором повествует о событиях, свидетелем которых он был. Достаточно познакомиться с двумя эпизодами его воспоминаний, где он рассказывает о лечении пленными медиками местных жителей. Один случай касался больного еврея, которого ради смеха взялся лечить один пленный офицер, выдав себя за врача. В другой раз Ф.Ю. Зоден сообщает о лечении одного саранского обывателя, которому в ухо заполз таракан.
Не совсем тем, что описывает Ф.Ю. Зоден, можно согласиться. В его записках много поверхностных, порой несправедливых, да и просто высокомерных высказываний о России и русском народе. Его зарисовки о врожденной раболепности и природной лени русских, их беспробудном пьянстве воспринимаются с большим недоверием. Автор, безусловно, склонен преувеличивать эти пороки, якобы присущие русскому населению. Следует также не согласиться с его взглядами на существование крепостного права в России. Ф.Ю. Зоден пишет о том, что русский крестьянин не может быть свободным в силу своих природных качеств. Как бы не прискорбно думать, считает он, но крестьянин постоянно должен находиться под властью помещиков: «Кто не знает господствующие в России порядки, порицает крепостное право, как пережиток средневековья, позорящий человеческое достоинство, и жалеет бедных крестьян, испытывающих произвол дворян. С удовольствием разделил бы эти человеколюбивые взгляды, не имей я возможности убедиться, что русские крестьяне еще не способны вкусить наслаждение свободой цивилизованных народов. [стр.7] Русские крестьяне ленивы, и заставить их работать можно только бичом»13. Еще более нелепым выглядит рассказ Ф.Ю. Зодена о том, что крепостное право – это даже благо для крестьян: «Во время моей прогулки по деревне я зашел в несколько крестьянских изб и осведомился у их жителей о настроении относительно их господ. Повсюду в умилении я слышал слова: «Барыня хорошая, очень хорошая!» Это излияние чувств простыми сердцами привело меня в чрезвычайно счастливое настроение и подкрепило мои впечатления об этих благородных дамах»14. Хотя своим рассказом Ф.Ю. Зоден всего лишь пытается еще более возвысить русских помещиц, своих благодетельниц.
По воспоминаниям Ф.Ю. Зодена можно выяснить условия проживания военнопленных в Пензенской губернии и их финансовое содержание. Так, Ф.Ю. Зоден сообщает о существовании офицерских артелей среди военнопленных, которые создавались для облегчения их положения и совместного ведения хозяйства15. Неоднократно он отмечает, что выдаваемого пленным офицерам суточного денежного довольствия было вполне достаточно не только для покупки необходимых вещей и продуктов питания, но и для иных потребностей. «Хотя офицеры нашего бывшего армейского корпуса довольствовались в России половиной бумажного рубля,– писал Ф.Ю. Зоден,– но мы, однако, совершенно не ощущали недостатка в средствах. Продовольствие было дешево, и поэтому ежедневно мы могли позволить себе горячую пищу»16. «Наши средства были достаточны для того, чтобы иногда пить чай или кофе и посещать питейные заведения, – отмечает он далее17.
В своих воспоминаниях большое внимание Ф.Ю. Зоден уделяет описанию взаимоотношений военнопленных с местным населением. Причем позиция автора по отношению к нему характеризуется через призму восприятия военнопленными каждого отдельного человека. Перед нами проходит целая вереница порой безыменных представителей различных слоев населения русского общества. [стр.8] Здесь и рекрут, сорвавший фуражку с головы Зодена, и саранская мещанка, не дававшая пленным готовить еду в печке и курить в доме табак, и купец, обманувший баденского офицера, вручив ему фальшивую банкноту, и саранские обыватели, провожавшие пленных криками «француз» и «шельма-француз», и пьяный офицер Пензенского гарнизонного батальона, постоянно оскорблявший одного пленного лейтенанта и даже нанесший ему несколько сабельных ударов. Но всегда мы чувствуем явно негативное отношение к ним автора.
Однако Ф.Ю. Зоден приводит примеры и хорошего обращения с пленными. Правда, чаще всего проявления человеколюбия и доброты идут от представителей дворянства и иностранцев, проживающих в Пензенской губернии. Наверное, иначе и быть не может. В этих описаниях прослеживается социальное происхождение автора. Ведь благородством мог обладать только человек равный ему по положению, но никак не представители низших сословий. Можно отметить «уважаемого баденского портного» Ф.-А.Эгитменера, «честного саранского полицмейстера» И.Я.Евсюкова, «добродушного учителя» Зоммера, «заботливого доктора» Эглау. Но на первое место все же следует поставить двух неизвестных нам саранских помещиц, о благородных поступках и бескорыстии которых так много пишет Ф.Ю. Зоден.
Воспоминания Ф.Ю. Зодена позволяют конкретизировать действия местных властей, соотнести циркулярные предписания из С.-Петербурга, регламентировавшие положение военнопленных, с их реальным исполнением на местах.
Следует подчеркнуть и то, что немецкие офицеры, представители стран-союзниц Франции, даже находясь в плену, продолжали с большим восторгом, благоговением и огромным почтением относиться к Наполеону. Вот, например, как описывает Ф.Ю. Зоден празднование в Саранске дня рождения французского императора: «Приближался день рождения того великого человека, который потряс мир и пронес свои орлы от пирамид до древней столицы царей. Несмотря на страдания и плен, все же все наши сердца были заняты Им. Его гений и талант полководца восхищал всех нас. Итак, как могли мы забыть о дне рождения человека, который вел нас к победе и славе, и которого история чествовала и осознавала в качестве первого полководца столетия?! Все страдания были забыты и в настоящем ликовании и восторге [стр.9] отпраздновали мы день рождения великого человека. Такое обаяние доставляла его душа, такое восхищение его поступки. Кто в то время думал, что властитель Европы, который водрузил орлов своих победоносных легионов на Эбро и Висле, постыдно закончит убогое существование на скалистом острове в далеком океане? Печальное прошлое человеческого величия!»18
Наконец, мемуары Ф.Ю. Зодена позволяют сопоставить сообщаемые им сведения с воспоминаниями другого офицера, обер-лейтенанта вюртембергского 2-го линейного полка Х.Л. Йелина. Судьба поразительно свела их вместе во время плена, начиная от Вильно и заканчивая пребыванием в Пензенской губернии. Оба оставили записки об этом периоде своей жизни. Сопоставление двух мемуарных источников приводит к интересным выводам, которые мы пытались отразить в комментариях.
Мемуарный источник индивидуален. Он отражает позицию автора по тем или иным вопросам. Мемуары гораздо точнее и эмоциональнее передают дух повседневности, нежели чем сухой, казенный язык циркулярных предписаний или официальной переписки чиновников. Изложение событий в них более яркое, более живое.
Воспоминания Ф.Ю. Зодена отражают многие стороны провинциальной жизни, дают богатый материал по положению и содержанию самих военнопленных и, без сомнения, являются уникальным источником по истории Пензенской губернии начала XIX в.
* * *
Перевод выполнен по изданию: Soden F. Memoiren aus russischen Kriegsgefangenschaft von zwei deutschen Offizieren.– Regensburg,1831-1832.– Bd.1-2.– S.96-155. При переводе сохранялась нумерация глав, принятая в немецком оригинале. Название публикации «Воспоминания вюртембергского офицера о его пребывании в плену в Пензенской губернии» предложено составителем и отражает сюжет переведенного текста.
Вступительная статья, перевод и комментарии подготовлены к.и.н., доцентом С.В. Белоусовым. Составитель выражает благодарность В.Н. Дударевой за ценные замечания, высказанные в процессе работы над публикацией.
|
