ГЛАВА VII.
Дела при Четати и Фонтына-Банулуй
(19 (31) и 25 декабря 1853 (6 января 1854) года).
Обращусь к изложению военных действий на Дунае.
В конце ноября, начальство над Мало-Валахским отрядом 1 поручено было, вместо генерал-лейтенанта Фишбаха, генерал-адъютанту графу Анреп-Эльмпту. В это время Турки уже собрали в Калафате до 20-ти тысяч человек, большею частью регулярного войска, с 50-ю орудиями. На острову против Видина были сооружены ими четыре батареи, с тремя орудиями на каждой. У Видина стояло множество лодок, которые вместе с буксирным пароходом постоянно ходили между Видином и Калафатом. Неприятельские посты были выдвинуты к селениям Пояны и Голенцы.
Русский отряд стоял в Крайове. Еще до прибытия Анреп-Эльмпта, был составлен авангард из трех эскадронов гусарского принца Фридриха-Карла Прусского (Ахтырского) полка и двух с половиною сотен казачьего № 38-го полка, под начальством флигель-адъютанта князя Васильчикова. Этот авангард, выдвинутый по дороге на Калафат, к Радован, получил назначение производить беспрестанно поиски в различных направлениях и не позволять турецким партиям пользоваться средствами края. Исполнение такого поручения, требовавшее столько же смелости, сколько и осторожности, было весьма затруднительно, и в особенности потому, что жители, позабыв все прежние благодеяния нашего правительства, увлекались уверениями валахских выходцев, участвовавших в смутах 1848 года, которые, обольщая своих земляков несбыточными надеждами. побуждали их покровительствовать турецким агентам и извещать их о движениях русских отрядов.
Как из всех сведений о неприятеле оказывалось, что Турки были намерены действовать наступательно со стороны Калафата, то, по распоряжению князя Горчакова, двинулись в Малую Валахию, в подкрепление стоявшим там войскам. сперва Одесский егерский полк, а потом полки Азовский и Днепровский пехотные и Украинский егерский, все четыре батареи 12-й артиллерийской бригады и две роты 4-го саперного батальона. Но все эти подкрепления, за исключением Одесского полка, прибывшего в Крайово 19-го (31-го) декабря, могли придти туда не прежде последних чисел этого месяца (в первой половине января 1854 года по н. ст.).
Граф Анреп, прибыв из Крайово, 29-го ноября (11-го декабря), нашел взволнованною всю страну в окрестностях Калафата. Жители придунайских селений, возбужденные эмигрантами Аполлонием и Могерою, не повиновались местным властям, грабили мирных граждан. и даже отправили в Калафат несколько греческих купцов, ими захваченных. Тогда же получено сведение о появлении турецких разъездов у сел. Скрипетул.
17-го (29-го) декабря, генерал-майор Бельгард, с двумя батальонами Тобольского пехотного полка,
одним эскадроном гусар князя Варшавского (Александрийского) полка, и с несколькими казаками и драбантами, при 4-х орудиях, был послан для усмирения жителей Сальчи и Кушмира и для разведания страны вверх по Дунаю. По прибытии в Четати, генерал Бельгард отобрал у граничар 80 ружей. На следующий день, оставя у Четати полковника Баумгартена, с одним баталионом Тобольского полка, при 2-х орудиях, одним взводом гусар и 25-ю казаками, Бельгард с остальными войсками двинулся чрез Кушмир в Брачешти и не встретил нигде сопротивления со стороны жителей. Затем, 19-го (31-го) декабря, выслав вперед к Груе и Изворели полковника Костанду, с гусарами и драбантами, Бельгард следовал за ним с Тобольским батальоном и 2-мя орудиями, но получив донесение полковника Баумгартена о нападении на него Турок, в превосходных силах, обратился назад чрез Сальчи к Четати и прибыл туда в 8 часов вечера 2.
Между тем, 19-го же (31-го) декабря, еще в 8 часов утра, полковник Баумгартен, узнав о наступлении неприятельской кавалерии, в числе от полуторы до двух тысяч человек, к Четати, вывел свои батальон из селения и расположился на картечный от него выстрел, по Ульмуской дороге, в крепкой позиции, фронтом к Четати, между рвом, прикрывавшим его левый фланг, и крутым спуском к Дунаю, к которому примыкал его правый фланг. 4-я гренадерская рота и штуцерные были оставлены в Четати, для первой встречи неприятеля.
Турецкая кавалерия, быстро ворвавшись в селение, заставила наших гренадер и штуцерных отойти на позицию к батальону. Вслед затем, неприятель, по выходе из селения, устремился против нашей позиции, но, встреченный картечью, был принужден обратиться назад; атаки его на фланги нашего небольшого отряда также были отражены с уроном. После этих безуспешных покушений, турецкая кавалерия, обскакав позицию, появилась в тылу Тобольского батальона. Не смотря на неудачу своих атак, неприятель имел
дерзость прислать к полковнику Баумгартену парламентера с предложением сдаться. Ответом ему были картечные выстрелы и огонь густой цепи застрельщиков, рассыпанных во рву и за насыпью.
Неприятель, не успев расстроить наш батальон, снова обратился против примыкавшего ко рву левого фланга Тобольцев, а в тылу нашей позиции оставил до двухсот человек, которые, спешившись, завязали перестрелку с нашими штуцерными. Но 4-я гренадерская рота, под командою штабс-капитана Грицая 1-го, опрокинула Турок и заставила их отступить. Неприятель, не успев во всех своих нападениях, ушел по направлению на Гунию и Модлавиту. Весьма замечательно, что в этом деле, продолжавшемся около четырех часов, Турки потеряли, по показанию жителей селения Четати, 26 человек убитыми и 35 ранеными,
а с нашей стороны легко ранен в руку один обер-офицер 3.
Граф Анреп-Эльмпт, имея в виду стеснить круг действий неприятеля, занимавшего Калафат, расположил, 22-го декабря (8-го января 1854 г.), войска Мало-Валахского отряда следующим образом: в Быйлешти, отрядный штаб, с 3 1/2 баталионами Екатеринбургского пехотного полка (*), батарейною № 1-го батареей 10-й артиллерийской бригады, конно-легкою № 10-го батареей, дивизионом гусар принца Фридриха-Карла и двумя сотнями Донского № 38-го полка. В Четати — 3 батальона Тобольского пехотного полка (**), 6 орудий легкой № 1-го батареи 10-й артиллерийской бригады, один эскадрон гусар князя Варшавского и сотню Донского № 38-го полка, под начальством полковника Баумгартена. Для связи между этими отрядами, а в случае надобности и для подкрепления их, поставлен в сел. Моцецей Одесский егерский полк, с 6-ю орудиями легкой № 1-го батареи 10-й артиллерийской бригады, дивизионом гусар князя Варшавского и сотнею казаков Донского №38 полка, под начальством генерал-майора Бельгарда. Пять эскадронов гусар принца Фридриха-Карла стояли в сел. Синешти-Круга, имея один эскадрон на аванпостах в сел. Ковей-де-суд; а пять эскадронов гусар князя Варшавского находились в сел. Чароя 4.
Омер-паша, не успев в предположенных им наступательных действиях со стороны Ольтеницы, стал сосредотачивать силы в Видине, где, по тогдашним слухам, собралось вместе с войсками, стоявшими в Калафате, до 40 тысяч человек.
Между тем наше правительство, убедившись, что занятием Дунайских Княжеств нельзя было достигнуть цели войны, решилось усилить армию князя Горчакова: с этою целью был направлен к Пруту весь третий пехотный корпус. Сближение этих войск к театру военных действий дозволило князю Горчакову отрядить в Малую Валахию, для усиления тамошнего отряда, 12-ю пехотную дивизию с ее артиллерией, под командою генерал-лейтенанта Липранди, две роды сапер, Бугский уланский полк и Донскую № 9-го батарею. В ожидании прибытия этих войск, следовавших в нескольких эшелонах, войска Мало-Валахского отряда, в числе всего до 7-ти тысяч человек, были растянуты на тридцать верст в соседстве Калафата, где сосредоточивались — как уже сказано — несравненно большие силы Турок.
Неприятель, узнав от жителей окрестных селений о таком расположении нашего отряда, и, по всей вероятности, имея сведения о движении ему в помощь дивизии генерала Липранди, решился предупредить усиление русских войск в Малой Валахии нападением на выдвинутый вперед отряд полковника Баумгартена, в числе около 2,500 человек; ближайшие к нему войска Бельгарда стояли в расстоянии 12-ти верст, в с. Моцецее; а войска, под личным начальством графа Анрепа, в 24-х верстах от Четати, у Быйлешти. Для нападения назначен был день 25-го декабря (6-го января нов. ст.), вероятно в надежде застать врасплох наши войска, по случаю торжественного праздника. В этот день, еще до рассвета, полковник Баумгартен получил от своих разъездов сведение о наступлении против него, по дороге из Гунии, значительных сил неприятеля. (Впоследствии оказалось, что у Турок здесь было не менее 18-ти тысяч человек, в числе коих от 2-х до 3-х тысяч кавалерии, при 24 орудиях).
Селение Четати лежит в версте с небольшим от Дуная, на нагорном берегу, который тянется параллельно Дунаю, и коего скаты, обращенные к реке, обрывисты. К Четати примыкает деревенька Фонтына-Банулуй. Оба селения обнесены валом; за ним, влево от Фонтына-Банулуй, лежат виноградники. Южнее обоих селений тянется низменное прибрежье Дуная, а к северу от них — обширная равнина.
Полковник Баумгартен поспешно вывел свой отряд на избранную им заблаговременно позицию. Четыре орудия были поставлены впереди селения Фонтына-Банулуй, по дороге в Гунию; по обе стороны их, за ближайшими строениями, стали в ротных колоннах 11-яи 12-я мушкатерские роты, а в резерве их 4-я гренадерская; впереди селения, за канавою с насыпью, были рассыпаны штуцерные 1-го и 4-го батальонов. Левее селения, на высоте, поставлены два орудия; впереди и влево от них за валом, в рассыпном строю, 10-я и 2-я мушкатерские роты, а в резерве их укрылась за ближайшими строениями селения 1-я мушкатерская. Левее Фонтына-Банулуй, за рвом, рассыпалась 3-я мушкатерская рота, имея в резерве 1-ую гренадерскую. 3-й батальон составил общий резерв, расположенный на площадке посреди селения Фонтына-Банулуй; а эскадрон гусар князя Варшавского и сотня Донского № 38-го полка были высланы влево от селения, для наблюдения за неприятелем. Около 8-ми часов утра, появились сильные массы турецкой кавалерии, которые, подойдя к нашей позиции, повернули вправо и развернулись между дорогами, ведущими из Четати и Фонтына-Банулуй в Моцецей, между тем, как были выдвинуты вперед на позицию 10 конных орудий. Вслед за кавалерией двигались колонны неприятельской пехоты, которые выстроились по обе стороны кургана находящегося на дороге из Гунии, занятого батареей, из 6-ти орудий; другая батарея, также из 6-ти орудий, под прикрытием двух батальонов, стала на позиции несколько правее, близ дороги из Моцецей; вслед затем, турецкие колонны выслали густую цепь штуцерных в виноградники, лежащие перед селением Фонтына-Банулуй, и двинулись вперед, но встреченные огнем наших орудий и стрелков, были принуждены отступить; другая подобная атака также была отбита.
Тогда неприятель, усилив огонь батарей, расположенных против фронта и левого фланга нашей позиции, и рассыпав по сторонам их штуцерных, направил с фронта густую цепь стрелков, поддержанную пятью батальонами в колоннах. Эта атака была отбита ударом в штыки 4-й гренадерской и 11-й мушкатерской рот, причем смертельно ранен пулею в голову командир первой из сих рот, штабс-капитан Грицай 1-й. Опрокинутые турецкие колонны сменялись свежими войсками, которые возобновляли атаки, но были постоянно отбиваемы с большим уроном. Одновременно с фронтальною атакою, Турки старались опрокинуть наш правый фланг, не смотря на то, что он примыкал к обрывистому спуску. Для поддержания двух рот, расположенных на нашем правом крыле, постепенно была введена в дело часть резерва: сперва 9-я мушкатерская, а потом и 3-я гренадерская рота. Здесь происходил упорный бой в продолжении более двух часов. В числе убитых были: командир 3-й гренадерской роты, капитан Грицай 2-й, пораженный пулею почти в одно время с своим братом, и семь других офицеров.
Полковник Баумгартен, у которого тогда оставалось в резерве только три роты, решился перейти на другую позицию, где он, 19-го (31-го) декабря, с одним батальоном Тобольцев, успел отразить настойчивые атаки турецкой кавалерии. Отвлекая в след за собою неприятеля далее от Гунии. Баумгартен надеялся доставить возможность ожидаемому им в помощь из Моцецей отряду генерала Бельгарда атаковать Турок в тыл и отрезать им путь отступления.
Войска наши были отведены за Четати в следующем порядке: оставшиеся в резерве 7-я и 8-я мушкатерские роты с 2-мя орудиями расположены у входа в сел. Четати. а в резерве их стала 1-я гренадерская рота. Под прикрытием этих частей, прочие войска вошли в Четати, где, для удержания неприятеля и охранения флангов, размещены были с правой (ближайшей к Дунаю)стороны 11-я и 12-я, а с левой — 9-я и 3-я мушкатерские роты. При выходе из селения Фонтына-Банулуй, 12-я рота поручика Калакуцкого, атакованная двумя батальонами, построилась в колонну, и как только приблизились Турки, 1-й взвод, сделав по ним залп, раздался бегом в обе стороны, чтобы очистить фронт 2-го взвода и стал позади 8-го; затем, когда 2-й и 8-й взводы, в свою очередь, также сделали залпы, вся рота, с громким криком "ура", ударила в штыки и опрокинула уже расстроенного огнем неприятеля. При переходе из Фонтына-Банулуй в Четати, 1-я и 2-я мушкатерские роты были атакованы поднявшеюся на высоту кавалерией, но отразили ее залпами и штыками. Здесь пали командиры обеих рот, капитаны фон-Вригт и Бантыш. Затем две колонны турецкой пехоты, которые покушались ворваться с левой стороны в сел. Четати, были встречены 9-ю ротою, под командою капитана Шу-макова, и также отражены с уроном.
Полковник Баумгартен, выходя из Четати для занятия избранной им позиции, заметил, что уже на ней стояла многочисленная турецкая кавалерия, с шестью конными орудиями, которые открыли огонь по нашим войскам, выходившим из селения. Полковник Баумгартен, с находившимся при нем 3-м батальоном, быстро двинулся вперед и ударил в штыки с такою стремительностью, что Турки, кинувшись назад, успели увезти только четыре орудия; прочие же два были захвачены 8-ю и 9-ю Тобольскими ротами. При этой атаке, командир 3-го батальона, майор Коломейцов получил две раны, но остался на своем месте до конца дела. Турецкая кавалерия бросилась отбивать захваченные Тобольцами орудия; но 8-й эскадрон гусар князя
Варшавского полка, под командою ротмистра Ерасия 1-го и 4-я сотня Донского № 38-го полка, ударили на
правый фланг неприятеля и завязали с ним рукопашный бой, который продолжался около пяти минут, под сильным огнем двух рот, 8-й и 9-й, стоявших всего в 50 шагах, за валом. Неприятельская кавалерия, построенная в густой колонне по-эскадронно, поражаемая с фланга сильным, убийственным огнем, бросилась вправо к оврагу, оставя в наших руках еще четыре орудия с подбитыми лафетами и зарядный ящик. Эти орудия, по невозможности их увезти, были заклепаны, а лафеты изрублены.
Полковник Баумгартен, заняв с боя позицию, расположил на ней войска фронтом к выходу из сел. Четати, прикрыл их с тыла 8-ю и 9-ю ротами и цепью штуцерных, рассыпанных по валу, и решился защищаться до последней крайности.
Неприятель, выдвинув батарею в шесть орудий, из селения, против нашего фронта, и поставя две
другие, каждую в четыре орудия, против левого фланга, повел атаку пехотою в наш правый фланг. Но штабс-капитан Ляпунов, с 10-ю мушкатерскою ротою, спустившись с высоты по косогору, встретил ближайшую турецкую колонну батальным огнем и опрокинул ее штыками; вторичная атака неприятеля также была отбита 10-ю ротою; здесь Ляпунов был ранен в голову. Затем два турецкие батальона возобновили нападение, но были отражены 10-ю, 11-ю и 7-ю ротами. Тогда же неприятельская кавалерия производила атаки на наш левый фланг, но каждый раз была удерживаема огнем пехоты и артиллерии, 10-й артиллерийской бригады штабс-капитан Гиршхейд и поручик Липарский, потеряв почти всю прислугу при орудиях, сами действовали банниками и исполняли обязанности других нумеров.
Упорный кровопролитный бой уже длился около четырех часов; в нашей артиллерии оказался недостаток в снарядах и мы принуждены были стрелять картечью, найденною в отбитом у Турок зарядном ящике. В отряде Баумгартена большая часть людей выбыла из рядов; неприятель, действуя против нас с левого фланга и с фронта канонадою и огнем штуцерных, а с правого фланга атаками пехоты, готовился нанести решительный, последний удар остававшейся пред ним горсти храбрых, как вдруг, в тылу его, раздались пушечные выстрелы. Это заставило Турок приостановиться; несколько минут спустя, начала отходить назад их кавалерия; а потом снялись с позиции и батареи, действовавшие против нас с левого фланга; батарея же, стоявшая с фронта, продолжала канонаду 5.
Причиною отступления Турок было прибытие на поле сражения русского отряда, стоявшего в селении Моцецей.
25-го декабря, около восьми часов утра, там услышана была канонада, гремевшая в стороне Четати. Ударили тревогу, и в 8 часов Одесские егеря, прибывшие из Букареста в сел. Моцецей, совершив трудный, по времени года, трехсот-верстный переход в 15 дней, уже были готовы к выступлению. Командир полка, генерал-майор Жигмонт, поздоровавшись с людьми, приказал им снять ранцы и оставить их в вагенбурге; потом скомандовал на молитву и после краткой молитвы: "Рождество твое, Христе Боже наш», поздравя полк с торжественным праздником и с предстоящею победою, выступил в 9 часов к Четати. Войска, стоявшие в сел. Моцецей, под начальством генерал-майора Бельгарда, направились, двумя колоннами: сам Бельгард, с 1-м и 2-м батальонами Одесского полка, при 4-х орудиях, шел по дороге к Гунии, чтобы стать на пути отступления неприятеля; а 3 й и 4-й Одесские батальоны (оставя 9-ю и 12-ю роты в Моцецей, для прикрытия вагенбурга), при 2-х орудиях, под начальством Жигмонта, двинулись к Фонтына-Банулуй, в помощь Тобольцам. Полковник Костанда, с дивизионом гусар и сотнею казаков, был выслан вперед, к Гунии, для разведания о неприятеле.
Генерал Бельгард, получив на марше от полковника Костанды известие, что селение Гуния слабо занято неприятелем, приказал 1-му и 2-му ба талионам повернуть вправо, к Четати. В 12-м часу Одесский полк был уже в виду неприятельских постов, у сел. Фонтына-Банулуй. Канонада и перестрелка у Четати постепенно умолкали; очевидно было, что Турки, узнав о появлении в их тылу русских войск, прекратили наступление на Баумгартена и обратились против отряда Бельгарда.
Войска генерала Бельгарда, для нападения на неприятеля, занимавшего селение Фонтына-Банулуй, были расположены следующим образом: Одесский полк построен в ротные колонны. На правом крыле стал генерал Жигмонт с шестью ротами 3-го и 4-го батальонов: четыре егерские — в первой линии, а две карабинерные — в резерве; два орудия — в интервале между батальонами; шесть рот (4 первого и 2 второго батальона), под начальством генерала Бельгарда, расположенные по три в первой линии и в резерве, составили центр; четыре орудия — на высотах между ротами, а остальные две роты 2-го батальона (2-я карабинерная и 5-я егерская) и кавалерия находились на левом крыле.
Как только Одесцы подошли на пушечный выстрел к Фонтына-Банулуй, неприятель открыл по ним сильную канонаду, на которую в ответ, сделав несколько выстрелов, генерал Бельгард приказал идти вперед всем колоннам первой линии.
Турецкие войска тогда стояли в следующем боевом порядке: в первой линии, за передними окопами селения Фонтына-Банулуй, укрывались несколько развернутых батальонов; во второй линии, также за окопами, внутри селения, стояли густые пехотные колонны, имея перед собою на возвышениях артиллерию, а по флангам — многочисленную кавалерию, с конными орудиями. Одна из конных батарей, с прикрытием штуцерных, была выдвинута на два кургана, в левый фланг нашей боевой линии, и, действуя продольными выстрелами, на~ носила нам большой вред, несмотря на искусное действие русской артиллерии, которой удалось подбить одно из неприятельских орудий.
Неприятель сильно поражал наступавшие против него колонны, но ни картечь его, ни меткий огонь штуцерных не могли поколебать славную нашу пехоту. Роты, в голове коих шли батальонные и ротные командиры, теряли целые ряды, но сохраняли порядок строя. Сам командир полка вел в бой 7-ю и 8-ю егерские роты и в самом начале наступления был ранен пулею в правую лопатку; но солдаты его, выдержав, у самых окопов, убийственный батальный огонь целого батальона, бросились в штыки, выбили Турок из-за окопа и не дав им времени опомниться, заняли другой вал. Таким образом, зайдя во фланг неприятелю, 7-я и 8-я роты открыли огонь по турецкой пехоте и отразили атаку целого кавалерийского полка. Собравшись в кучку около своего раненого полкового командира, 7-я и 8-я роты хладнокровно допустили к себе на 80 шагов турецкую кавалерию и открыли по ней батальный огонь; в несколько минут все
пространство кругом горсти храбрых было завалено трупами неприятельских всадников и лошадей, Одновременно с наступлением рот 3-го и 4-го батальонов, ротные колонны 1-го и 2-го баталионов, под личным начальством генерал-майора Бельгарда, атаковали центр неприятельской позиции: 2-я егерская рота остановилась было, когда был тяжело ранен командир ее штабс-капитан Ведель; но командир 1-го батальона полковник Захаров, заметив эту остановку в движении, подскакал к роте и сам повел ее в штыки, причем оба наступавшие батальона, встреченные батальным огнем Турок из-за окопов и поражаемые во фланг с батарей, мгновенно потеряли обоих командиров своих, полковника Захарова и майора Стефанского, и несколько офицеров, но не остановились. Когда же дошло дело до рукопашной схватки, генерал Бельгард несколько раз бросался в штыки с ротными колоннами 1-го и 2-го батальонов. Заметив, что пальба в стороне Четати ослабла, и что он успел отвлечь от полковника Баумгартена значительную часть неприятельских сил, генерал Бельгард нашел бесполезным продолжать дальнейший натиск на превосходного в силах неприятеля и отвел 1-й и 2-й баталионы назад. При отступлении Одесцев, от Фонтына-Банулуй, Турки бросились было из-за окопов вперед, но, встреченные огнем 1-го батальона и ударом в штыки, поспешно укрылись в селении, с большою потерею.
Между тем — 7-я и 8-я роты, по отражении ими кавалерии, были атакованы с фронта огромною массою турецкой пехоты, и с фланга — другим кавалерийским полком, причем потеряли убитыми баталионного и ротного командиров, храброго подполковника Борщова и штабс-капитана Никулина, и еще трех обер-офицеров. Командир полка, получив другую рану в руку, обессиленный от потери крови, сел на лошадь и почти тотчас же упал, сильно контуженный осколком гранаты, убившей под ним лошадь. Находившиеся при нем унтер-офицер Иващенко и рядовой Остапчук подняли его и поддерживали за руки до тех пор, пока роты перешли на другую позицию; только тогда генерал Жигмонт был вынесен замертво своими подчиненными 6.
Неприятель, "вслед за выступлением Одесцев из Фонтына-Банулуй, получив известие о движении к Модлавите стоявшего в Быйлешти русского отряда, спешил отступить по двум дорогам: на Голенцы и Модлавиту, в лагерь при Калафате 7.
В Быйлешти, где стояли главные силы Мало-Валахского отряда 8, под личным начальством генерал-адъютанта графа Анрепа, был также услышан гул канонады, гремевшей у Четати, в то самое время, когда в главном отряде отправлялось Богослужение. Затем был произведен церковный парад. В артелях варили кашу, но солдаты, слыша пальбу, которая постепенно усиливалась, опрокинули котлы, не выжидая, пока будет готова их пища, и рвались в бой, на выручку своих товарищей. Наконец приказано выступить. Войска двинулись по дороге к Модлавите и могли бы отрезать хотя некоторую часть турецких войск, при обратном их движении к Калафату. Но, по достижении сел. Скрипетул, граф Анреп, получа сведение о движении генерала Бельгарда к Фонтына-Банулуй, счел излишним дальнейшее насту-пление и полагая цель свою достигнутою, возвратился с войсками в Быйлешти. Вечером того же дня послано им генералу Бельгарду приказание — идти к Четати, на соединение с полковником Баумгартеном. Но, между тем, изнуренный неравным боем отряд Бельгарда уже отошел к сел. Моцецей, где, при наступлении ночи, присоединился
к нему и отряд Баумгартена. Встретясь с Одесцами, Тобольцы обнимали их, называя своими спасителями; а командир Тобольского полка Баумгартен, в письме к генерал-лейтенанту Бельгарду, (напечатанном последним в «Русском Инвалиде»), выразился, что «если бы Одесцы пришли к боя получасом позже, то не существовало бы Тобольского полка».
С нашей стороны, в конце дела, принимали участие в бою при Четати и Фонтына-Банулуй всего на все 6 1/2 батальонов, 3 эскадрона и 2 казачьи сотни. т, — е. 4 тысячи с небольшим человек, при 12-ти орудиях, против 18-ти тысяч человек с 24-30 орудиями. При столь огромной несоразмерности в силах, потеря наша весьма естественно была значительна, тем более, что полковник Баумгартен, с 3-мя батальонами и 6-ю
орудиями, должен был обороняться, в продолжении трех часов, против неприятеля, почти в десять раз сильнейшего, а генералу Бельгарду, для отвлечения Турок от Тобольского полка, пришлось атаковать крепкую позицию, сильно занятую неприятельскими войсками. В отряде полковника Баумгартена убито: штаб-офицер 1, обер-офицеров 11, нижних чинов 511; ранено: штаб-офицеров 2, обер-офицеров 21, нижних чинов 801; всего же убито и ранено 1347 человек, т.е. большая часть людей, состоявших налицо. В отряде генерал-майора Бельгарда убито: штаб-офицеров 4, обер-офицеров 6, нижних чинов 299; ранены: генерал-майор Жигмонт, обер-офицеров 8, нижних чинов 357, всего же убыло 675 человек. Но из этого числа многие легко-раненые обоих отрядов, по собственному желанию, оставлены во фронте. Урон неприятеля в точности неизвестен, но, по всей вероятности. был гораздо более нашего, и это можно заключить как из поспешного отступления Турок к Калафату, так из того, что все поле от Четати до Гунии было завалено их трупами 9.
Даже по свидетельству Герена Турки потеряли 1038 человек 10. Как этот военный писатель, известный ненавистью к Русским, увеличил наш урон в два с половиною раза, то можно считать за верное, что он во столько же раз уменьшил число убитых и раненых Турок. Кроме двух орудий, отбитых у неприятеля русскими войсками, заклепаны четыре, брошенные на позиции при Четати, захвачено до трехсот ружей и штуцеров и два сотенных значка (байрака) 11. Несмотря однако же на эти трофеи, дело при Четати было выказано французскими публицистами в виде блистательной победы Турок. Но правдивое изложение фактов не оставляет сомнения в том, что полковник Баумгартен с своими Тобольцами, а равно генералы Бельгард и Жигмонт с Одесцами, достойно поддержали славу русского оружия. Если бы граф Анреп поступил точно так же, как подчиненные ему, и, услыша канонаду в стороне Четати, тотчас выступил в помощь сражавшимся войскам, то, заняв Модлавиту в 12-м часу, либо, еще лучше, Голенце в 1-м часу пополудни, мог бы совершенно истребить Турок, уже обессиленных боем при Четати и Фонтына-Банулуй. Но. по-видимому, Анреп, столь неоспоримо доказавший свою личную храбрость в прежних войнах, не оценил выгод своего положения и чрез то потерял случай одержать славную победу.
Император Николай Павлович, в воздаяние отличного подвига, оказанного нашими войсками в сражении при Четати и Фонтына-Банулуй, наградил главных виновников его: полковника Баумгартена производством в генерал-майоры и орденом Св. Георгия 3-й степени; генерал-майоров Бельгарда и Жигмонта — золотыми шпагами, украшенными бриллиантами, с надписью: "за храбрость".
Тем не менее однако же Государь, "с сердечным сокрушением узнав об огромной потере войск, ничуть не соразмерной с предметом, а еще менее понятной", изъявил князю Горчакову свое неудовольствие в следующих выражениях:
"Реляция писана так неясно, так противоречиво, так неполно, что я ничего понять не могу. Я уже обращал твое внимание на эти донесения, писанные столь небрежно и дурно, что выходят из всякой меры. В последний раз требую, чтоб в рапортах ко мне писана была одна правда, как есть, без романов и пропусков, вводящих меня в совершенное недоумение о происходившем. Здесь например: 1) Зачем войска были растянуты так, что в Четати стоял Баумгартен, с 3 б., в Моцецее Бельгард с 4-мя, а Анреп в Быйлешти, на оконечном левом фланге, с главным резервом. 2) Зачем, по первому сведению о движениях Турок, Анреп не пошел им прямо в тыл, что кажется просто было, и от чего бы, вероятно, из них бы никто не воротился в Калафат. 3) Отчего Анреп, с 15-ю эскадронами и конной батареей, опоздал и не преследовал бегущих Турок? Все это мне объясни, ибо ничего этого из реляции понять не можно.
Ежели так будем тратить войска, то убьем их дух и никаких резервов не достанет на их исполнение. Тратить надо на решительный удар — где же он тут??? Потерять 2 т. человек лучших войск и офицеров, чтоб взять 6 орудий и дать Туркам спокойно воротиться в свое гнездо, тогда как надо было радоваться давно желанному случаю, что они как дураки, вышли в поле, и не дать уже ни одной душе воротиться; это просто задача, которой угадать не могу, но душевно огорчен, видя подобные распоряжения.
Итак, спеши мне это все разъяснить и прими меры, чтоб впредь бесплодной траты людей не было: это грешно. и вместо того, чтоб приблизить к нашей цели, удаляет от оной; ибо тратим бесплодно драгоценное войско тогда, когда еще много важного предстоит и обстоятельства все более и более становятся грозными.
Спеши представить к награде отличившихся и незабудь об убитых и раненых, пришли им списки" 12.
Князь Горчаков, в письме к Государю, приводил в извинение неясности своей реляции о деле при Четати то, что донесение отрядного начальника было неотчетливо, и что офицер, привезший его, не был сам в деле. Что же касается распоряжений генерала Анрепа, то, по мнению князя Горчакова, они были ошибочны, о чем еще прежде он писал военному министру 13. Тогда же он доставил подробную реляцию о сражении при Четати и записку о действиях в Малой Валахии, в коей оправдывал разделение сил тамошнего отряда перед делом при Четати необходимостью охранять спокойствие края, волнуемого выходцами-революционерами, и исчислял все ошибки Анрепа, именно: во 1-х, что напрасно оставил часть своих войск в Четати; во 2-х, что не сделал распоряжений к своевременному сбору своей кавалерии у Быйлешти; в 3-х, что, услыша выстрелы со стороны Четати, не пошел немедленно туда из Быйлешти; в 4-х, что, по прибытии в Скрипетул, остановился там, а не двинулся (как прежде предполагал сам), к Модлавите, в тыл неприятелю. "При сем я должен сказать — писал князь Горчаков — что хотя первая атака Одесского егерского полка на неприятеля, занимавшего окопы, близ Фонтына-Банулуй, была отбита, но дальнейший бой этого полка заслуживает всякой похвалы: упорство, с каким этот полк сражался, дало возможность полковнику Баумгартену отбиться" 14.
Государь, прочитав эту записку, писал князю Горчакову: "Подробности дела под Четати читал Я с величайшим любопытством. Это Меня утвердило в Моем прежнем мнении. Нахожу, что Анреп оплошал непростительно; авось загладит в будущем, но подобные случаи к поражению не часто представляются. Надеюсь, что Липранди (***) будет осторожен..." 15.
(*) Две роты оставались в Радоване, для прикрытия вагенбурга
(**) Три роты были в Крайове и одна в Славатине.
(***) Павел Петрович Липранди, назначенный, вместо графа Анреп-Эльмпта, начальником Мало-Валахского отряда.
|
