|
Целебность вод и принятый способ лечения оными
[60]
Благодетельный Машук на пространстве не более полторы версты заключает в утробе своей природную лабораторию, от создания мира беспрерывно производящую минеральную воду серного свойства, но различной теплоты и состава. Едва ли на земном шаре есть другое место, где бы на столь малом пространстве было такое множество минеральных ключей, и едва ли можно отыскать такую аптеку, где бы более приготовлялось микстур, помогающих от великого множества болезней. Определительно сказать можно, что целебность минеральных вод во столько раз превосходит все аптечные лекарства, во сколько Всемогущий Творец превосходит мудростью своею всех наших Эскулапов, вместе взятых. Между искусственными и естественными минеральными водами, по-моему, существует та же разница, что между картиною и тем предметом, который живописец старался изобразить. Говоря о преимуществе естественных вод пред искусственными, мы не отвергнем, однако ж, полезности последних, ибо искусственная вода, несмотря на несовершенство ее, без сомнения, должна помогать точно также, как и всякое аптечное лекарство, в целебности коих, благодаря просвещению, никто уже не сомневается. Усовершенствование Химии и вообще Медицинских наук еще и доныне недостаточно к [61] тому, чтобы посредством их возможно было с точностью определить и измерить все составные части, содержащиеся в минеральной воде. Если бы подобные исчисления были и математически верны, то и тогда не достигли бы цели, ибо опытом доказано, что чудесная целебность всех минеральных вод зависит не от составных ее частей, а от искусного способа приготовления – неизвестного, необъяснимого – которого по сей единственно причине ни понять, ни растолковать никто еще не мог.
Сие нечто таинственное, не подлежащее человеческому разуму, Медицинские мудрецы назвали жизненным началом, то есть таким началом, в котором непостижимая целебность минеральных вод хранится, скрываясь в нем от ума и взоров наших. Быть может еще надолго, а вероятнее, и навсегда сия тайна останется для нас неразгаданною: здесь, по-видимому, поставлен межевой столб для означения границ человеческих познаний; один шаг далее, за черту сию, и все кажется там темным, волшебным, уму и зрению непостижимым. По ту сторону предела, положенного человеческому разуму, очевидным остается одно, что как невозможно рассмотреть устройство сих огромных подземных лабораторий, то столь же трудно с пособием всех наук и знаний взвесить и познать свойства столь великих масс и средств, находящихся в распоряжении [62] природы, или лучше, невидимого, но познаваемого Бога. Болящему надобно, перекрестившись, подумать, кем? и где? готовится для него целебное лекарство.
Пятигорские горячие воды с незапамятных времен первобытными обитателями здешнего края с пользою употреблялись. Черкесы, также как и у нас в сказках о них упоминается, называли их: мертвою, живою и богатырскою водами. Действительно, для всяких серных, железных и кислых вод нет приличнейшего и более близкого названия, ибо употребление серных больного сначала расслабляет, мертвит, потом, посредством испарины, выгоняет наружу долго таившиеся в теле испорченные соки и таким образом уничтожает, вырывает с корнем самые упорные и опасные болезни, над которыми все препараты Латинской кухни оказались недействительными. Железные воды, собственно, могут быть полезны в других родах болезней, совершенно противного лечения требующих. Они, посредством всасывания воды чрез поры, тело укрепляют, живят человека; кислые, наконец, справедливо называются Черкесами Нарзаном, то есть, богатырскою водою, ибо вода сия сообщает телу и нервам удивительную богатырскую силу и почитается самым деятельным укрепляющим лекарством, с коим никакой аптечный конфортатив сравниться не может. Здесь-то старики молодеют, а бесплодные [63] возвращают способность, данную им от природы.
Сии столь отличительные и совершенно противоположные качества трех вод прямо показывают, как должно употреблять воды; и каждому, не разумеющему Медицины, ясным должно быть, что надобно лечиться какою-либо одною из сих вод, наиболее свойственной и приличной болезни. Все ученые Медики, начиная от Гуфеланда до Савенко, писавшие о пользовании минеральными водами, согласно подтверждают сие правило; но здешние гг. Доктора лечат не так, как правила велят, а так как угодно их больным. Они всех своих пациентов, чем бы они ни страдали, какие бы болезни не привезли с собою, без различия лечат всеми в окрестностях Пятигорска находящимися водами, то есть мертвою, живою и богатырскою.
Обыкновенно, приехавшего сажают, смотря по показанию его болезни, в одну из ванн серных Пятигорских источников и, переводя его из купальни в купальню, постепенно приучают тело его от 28° до 38° № 1 Александровского ключа. Потом перевозят страдальца в Железноводск: там, начиная теплыми, кончают холодными; и, наконец, в Кисловодске погружают его в шипящий едкий нарзан в 10 только градусов выше точки замерзания. Такое лечение много походит на Русскую баню: с полка, [64] на котором от жару волосы на голове трещат, да зимнею порою в прорубь; с тою только разницею, что Русский мужичок по инстинкту самохранения из проруби для закалки своего железного тела снова лезет на полок, где без милосердия сечет себя веником, трет тело редькою, спиртами. Здесь же разумные люди расслабленное тело из ванны № 1 Александровского ключа бросают в богатырскую водицу – и отправляют его в Россию с новою небывалою болезнью или, сокращая путь, относят прямо на погост.
И столь решительное умерщвление не устрашает никого; все больные как на поле битвы стараются отличиться храбростью, каждый ищет своей пули: или славно и счастливо выздоравливают, или ложатся в могилу. Все посетители, по какому-то убеждению и большею частью своей волей и охотой, следуя примеру других, или лучше, покоряясь самонравной моде, не отвергают столь превратного способа лечения и как бы увлекаемые быстротой течения все почти без исключения стремятся от одних к другим водам.
Метода здешних Медиков одинакова: они подвергают тела больных своих действию всех вод по порядку и, сыскав приличнейшую для рода болезни, тем не менее, отпускают их для укрепления на железные и кислые воды. Таким образом над чужим телом учатся, приобретают опытность, а за ошибки, неминуемые при [65] такой пробе вод, больные платят своим здоровьем. Многие жалуются на дурные последствия, но все один за другим делают то же, и то же, и, отъезжая, проклинают и воды, и всех Докторов на свете! Словом, здесь лечат и лечатся так, что исцеляются или получают облегчение только случайно; и точно также здесь мож-но выздороветь, как на дороге избежать хищников, не быв ими ограбленным или убитым.
Многим сомнительным может показаться, чтобы образ лечения, столь противный теории Врачебной науки, действительно был употребляем. Но я сказал, что знаю, что видел своими глазами, сказал сущую правду и скажу еще другую. Правда, что некоторые посредством сего способа лечения отправляются на тот свет, в чем лекарям помогают сами больные, но как долговременный опыт удостоверил их, что если одна вода повредит болезни, то другая немедленно исцеляет ее; и притом как целебность Пятигорских вод имеет то особенное качество, что они ни в каком случае не делают много вреда, а всегда много помогают, то по сим, конечно, причинам Лекаря не боятся и смело предлагают больным после серных вод подкрепиться железными и кислыми. Хотя сие делается более для приятного препровождения времени, нежели для пользы, но общий результат показывает, что из числа больных, без пособия лекарств, даже без совета и руководства [66] Медиков пользующихся минеральными водами, наибольшая часть получает облегчение или выздоравливает, а наименьшее число умирает или возвращается с тем, с чем приехали.
Если читатель припомнить, что сказано выше о жизненном начале, то тайна объяснится и сделается очевидною. Сия таинственная причина, несмотря на превратный способ лечения, несмотря на неопытность приезжающих на воды гг. Докторов, несмотря даже на злоупотребление, допускаемое при пользовании ваннами и питье воды в чрезмерно излишнем количестве, на не соблюдение диеты и порядка в образе жизни и занятий, – хотя случайно, но помогает чудесным образом, излечивает самых безнадежных, с корнем вырывает из тела упорнейшие болезни, не оставляя от прежних немощей и малейшие приметы. Известно, что при целении аптечными лекарствами иногда лекарства сии производят новые болезни; по исцелении же минеральными водами огромное количество разнородных ядов, в оных переваренных, не оставляют в теле никаких после себя следов. Тут явно видна рука Величайшего из художников: Пятигорск уже назвал я Божией лечебницей и столько верую в це-лебность минеральных вод, сколько уверен, что одни воды могут вдруг избавить всякого недугующего как от неопытности или ошибок Медицинских наших мудрецов, так, равно, и от собственного незнания или небрежности. [67]
Хотя целебность Пятигорских вод не подлежит более никакому сомнению, но слава их, к сожалению, затмевается самоучками лекарями, которые сами себя лечат или, переходя из рук в руки неопытных докторов, стараются преклонить других к нелепым своим идеям и понятиям, и, согласив, вредят себе и другим, убеждая малодушных следовать своему примеру. К сожалению, также должно заметить, что доверенность к целебности вод превышает самое суеверие: вообще все спешат пользоваться ими без меры и без счета; и, несмотря на дождь и холодный ветер, спешат пить воду и брать ванны, полагая в большом количестве и числе оных найти свое спасение. Многие из числа моих знакомых похвалялись, что они в Александровских ваннах в 38° жара по два раза в день высиживали по получасу и при том из Михайловского источника, самого сильного слабительного, выпивали по 30 и более стаканов в день. Не думаю, что бы какой-нибудь шарлатан осмелился предписать им сие, ибо таким отчаянным способом лечения можно расстроить самого здорового человека, что к несчастью и случалось.
Таких самоучек лекарей по два и по три из самых храбрых и торопливых каждый год относят на кладбище. Один из моих знакомых, привыкший к самовластью и командованию, забыв, что по болезни своей он мог еще назваться человеком [68] Божьим, не слушая ни чьих советов, убил себя Александровскою водицею. Он привез с собою молодого лекаря, который, из подчиненности, не смел, а по настойчивости грозного командира не мог воспротивиться его своенравию. Каждый день больной кричал, сердился как пред фронтом, бранился с людьми, угрожал лекарю, который с досады уходил со двора. Однажды наш храбрец, просидев по обыкновению своему в неразводной ванне в 38° температуры до 20 минут, вздумал кроме холодной воды, поливаемой на голову, выпить стакана два речной воды со льдом,– и весь Пятигорский факультет, призванный на совет, не мог спасти его. Другой молодой офицер с простреленной и сведенной рукой, следуя совету доброжелателей и медицинских книг, не почел нужным посоветоваться с лекарем и, начав Сабанеевскими, а кончив Ермоловскими, сам себя вылечил в шесть недель. По обычаю отправился он на железные воды, там простудился, возвратился в Пятигорск, где пять-шесть Николаевских ванн поставили его на ноги. Он снова поехал в Железноводск и возвратился с флюсом и сведенною рукою. Еще раз Ермоловские купальни исцелили его, но он снова переехал к железным источникам, которые на сей раз не сделали ему вреда; пустился далее – и Нарзан согнул его в три погибели, чуть не задавил его. В третий раз привезли его в Пятигорск с открытым ртом, в лихорадке и со сведенными [69] руками и ногами; – и, к удивлению, после Александровских ванн храбрый офицер отправился в полк, как ни в чем не бывал.
В продолжение первого курса я почти не чувствовал действия вод; те же воды при начале второго курса оказали свою целебность в самой высокой степени. Не торопясь, с отдыхом, вынужденным дождливою и холодною погодою, а паче сильным действием выпиваемой воды, я взял 20 Сабанеевских, 36 Николаевских, 10 Ермоловских
и 15 Александровских, всего 81 ванну. Михайловскую воду мне предписано было
пить, начав с одного стакана, и каждый день прибавлять по одному. Едва достигнул я шести стаканов поутру и трех после обеда, как водица вымыла мне желудок начисто; причем я не чувствовал никакой слабости, напротив голова была свежа, и я стал есть за троих. Надобно заметить, что наблюдаемая здесь диета весьма умеренна и гораздо милостивее Немецкой: кроме плодов, всего сырого, кислого, соленого, горячительного, все позволяется, и рюмки две некрепкого вина за столом не запрещается. Моя порция воды ограничилась шестью стаканами поутру и тремя после обеда; ванны брал по две в день, а чрез три дня одну; по воскресеньям и в дурную, ветреную погоду – отдых. Эта умеренность и, по сравнению с другими, небольшое количество выпиваемой воды, подобно Овидиевым превращениям, превратило [70] меня в фонтан, источающий самую чистую прозрачную воду. Как вдруг фонтан иссяк, очищение прекратилось, и никакие аптечные средства не могли восстановить порядка в отправлениях. Три дня, не переводя голоса, я ревел как белуга; другой страдалец, живший со мною в одном доме, вторил мне густым медвежьим басом; мне терли живот каким-то спиртом, согревали его салфетками, сажали в Николаевские ванны, каждый час ставили промывательные, давали сильные приемы ревеню, Глауберовой соли, Александрийского листа, – но ничто не помогало. Наконец, в третьи сутки ложка касторового масла подействовала; я уснул, проспал сряду часов двенадцать и встал как после болезни, от морской качки происходящей, не чувствуя никакой боли, никакого утомления. Тот же пароксизм, но не столь мучительный, с перемежками продолжался сутки; несмотря на то, что я уже несколько дней воды не пил – третий припадок; и перелом болезни кончился чрез 6 часов, и мой упрямый геморроид, 14 лет закрытый, лопнул, открылся. Могучая сила минеральной воды Михайловского источника серно-соленого состава, можно сказать, как руками вырвала из желудка моего все злое, постороннее и вычистила его так, что ни одного червяка, конечно, там не осталось.
После сей жестокой и искусной операции, о которой без страха и благодарности вспомнить не могу, [71] два остальных месяца курса, выпивая каждый день только по три стакана поутру и по два после обеда, и то половину из Михайловского, а другую из Елисаветинского сернокислого колодца, менее сильного, очищение продолжалось и по отъезду из Пятигорска, долее шести месяцев, почти с равною деятельностью и без малейшей боли, кроме великого беспокойства, особенно в дороге. Благодетельные последствия чудесной целебности вод сказались тотчас после первой операции: аппетит мой увеличился, все члены получили гибкость, кожа мягкость, тело начало пополняться; но я снова оглох, что продолжалось, однако, недолго. Вскоре приметно укрепившись в силах, без большой боли и без нарыва в ухе опять стал слышать лучше прежнего. Завеса, как туман застилавшая глаза мои, пала, шум в голове умолк, я снова ожил и, благодаря за то Бога, не смел роптать, что вода не могла поставить меня на ноги. К крайнему моему сожалению, я отправился из Пятигорска хотя совершенно исцеленным, но с притупленным обонянием и без ног: сухие подколенные жилы остались в том же сведенном положении, и кажется, навсегда.
Не зная Медицины, не буду говорить, в каких болезнях, какие надлежит употреблять воды, ибо не хочу подражать многим здешним знахарям, которые, прочитавши какую-нибудь медицинскую книгу и вполовину ее не понявши, [72] воображают, что им уже все источники хорошо известны, и что они не хуже лекаря могут назначить употребление всяких вод. Беда тому, кто послушает сих советодателей: не должно верить им на слово, а употреблять воду с крайней осторожностью и не иначе, как по совету врача, долговременною практикою познавшего свойства здешних источников. Самый искусный отсутствующий доктор не может с точностью определить своему больному, какие воды наиболее ему приличны; тем менее может он дать ему полное наставление, как употреблять их от начала до конца курса: ибо в лечении водами практика составляет главное, а теория побочное средство. Не должно также верить и тем ученым врачам, которые, в первый раз приехавши на воды, предлагают свои услуги больным.
Наконец, все то, что может быть полезно для больных, заключается в немногих правилах: во-первых, дабы не подвергнуть тело свое пытке, неопытными лекарями употребляемой, должно поверить себя доктору, более при водах служившему, вручить ему историю своей болезни; впрочем, кого бы вы ни избрали, должно предписания его исполнять в точности, не переменять его как часового; и в заключение все упование возложить на провидение. Минеральные воды как сильное и превосходнейшее лекарство, приготовляемое Самим Богом, должно употреблять с верою [73] и надеждою, оставить все мирские заботы, не утруждать себя ни лечением и никакими другими занятиями, стараться сколько возможно сохранять веселость и свободу духа, ибо опыт показал, что все люди мнительные, малодушные, сердитые и особенно ипохондрики возвращались с вод в худшем состоянии, не-жели в каком приехали в Пятигорск. Напротив, те, которые лечились не торопясь, с доверенностью и терпением, все вообще получили облегчение. Беспечность, приятное препровождение времени, горное местоположение, весьма способствующее здоровью слабых грудью, хорошая погода и самый воздух, напитанный кислородом, с которым, так сказать, и старики молодеют, помогают здесь более, нежели что иное.
|
