ВСТУПЛЕНИЕ РОССИЙСКИХ ВОЙСК В ПАРИЖ.
[1] Торжественный для всей Европы день 19 Марта 1814 года, день вступления в Париж союзных, братских войск разгласит славу Россиян в позднейших потомках, а Летописцы поставят на первом ряду достопамятностей Русскую непреоборимость, увенчанную патриотическим единодушием и неподвижною твердостью. Сама злословная, скрежещущая зависть окаменела при звуках бессмертной славы Русских, совершивших с неувядаемыми лаврами важнейшую эпоху в Истории. Они доказали вселенной могущество твердости народного духа и возвысили цену мужества древних Славян.
Великолепнейший вход наших войск в Париж озарялся чистейшим сиянием солнца, - изображения правоты Россиян! Оный сопровождаем был бесчисленным стечением народа.
Лишь только Император АЛЕКСАНДР и Прусский Король Фридрих Вильгельм с непобедимыми своими Героями приблизились к стенам города, как со всех сторон раздались громозвучные восклицания: «Да здравствуют АЛЕКСАНДР и Вильгельм, освободители Европы!» Миллионы голосов наполняли [2] воздух, радостные отголоски повторялись повсюду; солнечные лучи представляли Перст Божества, благословляющего торжественное шествие Царей, поправших кичливую гордыню вероломства!
Все были упоены живейшим восторгом: одни старались перекрикивать других, толпились под лошадей, - как будто считали за счастье быть попранными конями победоносного войска!
Тысяча вопросов: Где Российский Император? заглушали весь город! Смиренномудрие и привлекательная кротость были отличительными оттенками величества нашего Монарха. – Все с жадностью устремляли глаза на Государя и пожирали взорами умиленность его взглядов; бросали вверх шляпы, шапки; преграждали улицы; хватались за Его коня, который, видимо, гордился столь священным бременем и, высокомерными шагами подавляя камни, озирался на все стороны, не причиняя окружающей тесноте ни малейшего вреда! Сам Буцефал1 уступил бы его важной поступи - как и Александр Македонский, конечно, отдал бы преимущество АЛЕКСАНДРУ Российскому!
Дома были наполнены, а кровли усеяны зрителями! Из окон, украшенных наибогатейшими коврами, усыпали цветами улицы, - плескали руками, - развевали платки и с восторгом [3] восклицали: «Да здравствует Император АЛЕКСАНДР, воскреситель Бурбонов!»
Миролюбивый цвет Лилеи чистейшею своею белизною затмил, наконец, кровавое знамя тиранского тщеславия!
Многие отважные Француженки с неотступностью выпрашивали себе лошадей, - взлетали на оных и мчались вслед за Государем!
Сие неограниченное исступление едва ли свойственно великому народу. Давно ли Буонапарте, чтимый ими за Бога, подобными восклицаниями был встречаем во время наглого побега своего из России? Необдуманные переходы из одной чрезвычайности в другую означают ветреность характера.
Все были в изумлении, видя необыкновенную свежесть и совершенное устройство в нашем войске, которое, по уверению Наполеона, было все разбито, рассеяно, и одни остатки оного скитались по Франции!
Чистота оружия, амуниции, одежды и порядок в рядах поражали всех до безумия.
Никто не мог верить, чтобы сия самая чудесная армия из пределов Российских, сражаясь на каждом шагу, проходя по трупам дерзких врагов форсированными маршами, промчалась орлиным полетом чрез все пространство от Москвы до Парижа без всякого изнурения! Можно сказать, что природа сама была участницей в наших победах… На зачинающаго Бог! [4] Не спасается Царь многою силою, и исполин не спасется множеством крепости своея.
С изумленными взорами все возглашали: «Храброе сие воинство подобно Ангелам, ниспосланным от Бога для освобождения нас от ига самовластного тирана!»
Везде забелелись кокарды в честь природных Царей! Кровавый кипарис превратился в смиренную Лилею! Кумир Наполеона, воздвигнутый в честь алчного его славолюбия на обелиске вышиною в 133, а в поперечнике в 12 фунтов на площади Вандомской (Place Vendome) – был в одно мгновение ока опутан веревками! – Исступленный народ стремился уже низвергнуть оной с высоты; но по воле великодушного Монарха нашего таковая неистовая наглость была остановлена! Белое знамя заступило место колоссального Гиганта!2
Все поздравляли друг друга с воскресением потомков Генриха IV и с рукоплесканием восклицали: «Да здравствует Людовик XVIII!» [5] Старая песня в честь Генриха (Vive Henri IV) оживотворялась у вех на устах! Музыка везде гремела! Вымышляемые увеселения по всем улицам взволновались! Всех желания обратились к дружественному союзу. Сам Бог осенял чистейшей радостью счастливые успехи всеобщего благоденствия!
Примерное благочестие Православного нашего Царя нимало не поколебалось от блестящей Его славы. Мечтательность одним безбожникам свойственна. Он повергает лучезарный венец, возлагаемый на Него всеми народами, пред подножием престола Божия; славу свою воздает Всевышнему и признает Всевидящее Око сопутником во всех Своих предприятиях, напечатлев богодухновенную сию мысль на груди сынов Отечества в память незабвенного 1812 года.
Да постыдятся и посрамятся ищущи душу мою; да возвратятся вспять и постыдятся мыслящи ми злая!
Благочестивый Монарх спешит исполнить первую обязанность: принести чистосердечное благодарение Всевышнему.
Священный жертвенник немедленно воздвигся на площади Людовика XV, где зверообразные возмутители спокойствия напивались некогда невинною кровию его преемника.
Воспоминание столь ужасного неистовства раздирало внутренность сердец. – Кровь неповинных никогда не престанет вопиять к небу, и тартар вечно пылать будет в совести Цареубийц! [6]
Адское исступление кровопийц преобразилось в райское благоговение истинных Христиан! Помазанники Божие в ограде мужественных Рыцарей соорудили под небесным кровом грудью верных сынов Отечества животворящий храм Саваофу! Чувствительнейшие моления воинов, восхволяющих имя Господне, возносились к престолу Всемогущего Творца! Сверкающие у всех на глазах слезы восторга предвещали всеобщее благоденствие.
По окончании благодарственного с коленопреклонением молебствия, Государь Император отправился во Дворец, где знатнейшие вельможи имели счастье быть ему представлены. Они поздравляли Его Величество со вступлением в Париж и с приобретением победоносных лавров, с благоговейным уверением, что все жители столицы давно уже с нетерпением ожидали Его прибытия.
На таковое приветствие Государь со свойственной Ему скромностью отвечал: «Храброе оружие ваших войск причиной моей медленности. Радуюсь искренно, что, наконец, невинное кровопролитие для хищных прихотей остановилось у стен Парижа! Цель моих желаний ко благу общему ныне Богом совершилась, что меня истинно соделывает счастливым. Я не искал другой славы!..»
Все присутствующие были поражены сими словами до глубины сердца. Признательность водворилась в их чувства.
судьба Наполеона теперь в руках Высоких Союзников; но они предоставили Высшему [7] Существу судить столь непостижимые злодейства!
Великодушие – премудрость Царей; мщение – качество низких душ! Примечания
1 Известный по Истории конь Александра Македонского.
2 Сооруженный Императором ПАВЛОМ I в С. Петербурге обелиск в честь незабвенный побед Графа Петра Александровича Румянцева-Задунайского, не искусством, не великолепием, не чудесною работой прославляется, но великими делами бессмертного сего Героя! Военные доблести и гражданские добродетели украшают, возвеличивают и увековечивают славу памятников, а ухищренное злодейство, воздвигнутое и на златых престолах, скоро ниспровергается в пучину ничтожества! |
