|
Глава XXI.
Предписание генерал-губернатора от 2 марта 1853 г. – Высочайше утвержденный штат амурской экспедиции. – Сущность отношения Завойко. – Донесение генерал-губернатору от 25 июня 1853 г. – Предписания генерал-губернатора от 15 апреля 1853 г. и от 23 апреля. – Письмо Н. В. Буссе от 6 июля 1853 г. – Следствие распоряжений высшего правительства. – План действий моих в июле 1853 г. – Распоряжения мои доктору Орлову 14 июля. – Письмо мое генерал-губернатору от 14 июля 1853 г.
В предписании своем от 2 марта 1853 года генерал-губернатор пишет мне: «В виду важности результатов Ваших действий Государь Император, по представлению моему, Высочайше удостоил вас наградить за оные и вместе с тем утвердить штат вверенной Вам экспедиции, составленный на основании донесений Ваших, и приказать изволил все расчеты с российско-американской компанией окончить к 1 января 1854 г., о чем и сообщено главному правлению компании».
Согласно штату экспедиции, Николай Николаевич предписывал мне:
а) Всех чинов экспедиции зачислить в штат оной.
б) Время к пенсиону офицерам считать с 29 июня 1850 года, т. е. со дня основания Петровского зимовья.
в) Главным пунктом экспедиции назначить Николаевск.
г) Морское довольствие требовать от камчатского губернатора, и
д) Командиром морской роты и моим помощником назначается капитан-лейтенант Бачманов, который и должен прибыть на место в навигацию 1853 г.; что же касается дополнения экспедиции командою согласно утвержденному штату оной, то оно не может последовать ранее 1854 г. и, вероятно, будет из Забайкалья.
По Высочайше утвержденному штату амурская экспедиция состояла: 1) из начальника оной капитана 1-го ранга Невельского [226] на правах губернатора или областного начальника; 2) из роты флотских нижних чинов 240 человек, откомандированной из камчатского экипажа. Командир этой роты, штаб-офицер флота, вместе с тем назначался помощником начальника экспедиции. В этой роте должны состоять: 2 лейтенанта, 2 мичмана, 2 штурманских офицера и 1 артиллерийский офицер (вместо штурманских и артиллерийского офицеров, по усмотрению начальника экспедиции, могут быть флотские офицеры); 3) при экспедиции, сверх морских чинов, состоит сотня конных казаков с 2-мя офицерами и взвод горной артиллерии при 2 офицерах; доктор, правитель канцелярии с 1 или 2 помощниками, 3 писаря, содержатель имущества, 2 фельдшера и священник с походною церковью. 4) Все чины, состоящие в экспедиции. получают пенсионы за 5 лет служения в оной в том размере, какой определен по закону за 10 лет службы в Охотске и Камчатке; 6) служба, проведенная в экспедиции, считается год за два года для нижних чинов и наконец, 7) экспедиция во всех отношениях состоит под непосредственным начальством генерал-губернатора Восточной Сибири.
С этою же почтою я получил отношение от камчатского губернатора В. С. Завойко, который просил меня скорее выслать в Петропавловск зимующий в Петровском бот «Кадьяк», так как с открытием навигации все суда камчатской флотилии должны идти в Аян, а между тем необходимо снабдить продовольствием Гижигу и Тягиль.
Судя по распоряжениям высшего правительства, я убеждался, что оно решается, наконец, обратить серьезное внимание на этот край, и что заявление мое о принадлежности его России ему уже известно, а потому слова: иметь постоянно в виду благоразумие, осторожность и миролюбиво водворяемую нами в том крае власть, при сношении с ожидаемыми американскими военными судами, могли быть понимаемы в духе упомянутого в предыдущей главе моего заявления иностранцам.
В виду этого убеждения и сведений, доставленный гг. Бошняком, Разградским и Петровым, я предположил:
А. Немедленно отправить бот «Кадьяк» в Аян с предложением Кашеварову, чтобы первое военное судно, пришедшее [227] из Петропавловска с запасами, какие только возможно уделить из Аяна, и затем, чтобы он скорее высылал в Петровское запасы и товары, а равно и паровой баркас, долженствующий прибыть в Аян в навигацию этого года, согласно уведомлению главного правления компании.
Б. С прибытием из Аяна военного судна, немедленно следовать на нем в Татарский залив с целью поставить военные посты на западном берегу острова Сахалина и в Императорской гавани.
В. В то же время отправить А. И. Петрова с продовольствием и частью людей в Кизи для подкрепления нашего поста в заливе де-Кастри и окончательного занятия селения Котова.
Бот «Кадьяк» вышел из петровского 26-го июня; с ним я послал донесение генерал-губернатору (прося это донесение отправить из Аяна с нарочным) и отчеты по исследованиям гг. Бошняка, Разградского, Петрова и Воронина. Объясняя важность результатов их работ, обстоятельства, какие встречаются на местах, положение экспедиции и, наконец, упомянутые мои распоряжения и те, которые я непременно приведу в исполнение с принятием первого судна в Петровское, я писал: «немедленное занятие Императорской гавани, как гавани на прибрежье Татарского залива, находящейся по середине между лиманом и корейской границей, весьма важно. Кроме того, следует занять еще одну бухту на западном берегу острова Сахалина и выслать в крейсерство в Татарском заливе военное судно. Все это крайне необходимо. во-первых, в виду ожидаемого прибытия в этот залив американской экспедиции, а во-вторых, для подкрепления постов в де-Кастри и Кизи. Только этими действиями мы фактически можем заявить американцам и всем иностранцам о принадлежности этого края России и тем отстранить всякие на него с их стороны покушения.
«Из моего донесения, Ваше Превосходительство, изволите посмотреть, что разрешение главного морского вопроса подвигается успешно: несмотря на ничтожество средств, мы принимаем меры к ограждению этого края от всяких на него покушений с моря. Так как государь император по ходатайству Вашему уже обратил свое высокое внимание на наши работы, то мы надеемся, что экспедиция наша получит, наконец, надлежащие [228] средства. Несмотря на все усилия и попытки наши, с настоящими средствами мы не только не имели возможности произвести исследование средних лиманских фарватеров, которые, по словам туземцев, более глубоки известных нам, открытых в 1849 году фарватеров,– мы не имели даже возможности с точностью определить направление и этих последних и оградить их надлежащими знаками необходимыми для плавания судов по лиману, который, как Вам известно, имеет сильные неправильные течения и лабиринты банок и мелей, так что вход в реку судов, сидящих в воде до 14 футов, остается доселе, по неимению при экспедиции средств, необеспеченным. На исследование лимана и на устройство на нем мореходных знаков, даже при том числе судов, о котором я несколько раз представлял Вашему Превосходительству, потребовалось бы более двух лет, а между тем, в штате амурской экспедиции, ныне мне присланном, а равно и в предписании Вашем, не говорится, какое число и какие именно суда должны быть присланы в экспедицию. Теперь, с увеличением команды в экспедиции более чем в пять раз, при необходимости иметь несколько постов по прибрежьям края и по рекам Амуру и Уссури и, наконец, в виду необходимости исследовать лиман, надобно, чтобы при экспедиции было по крайней мере два мореходных винтовых судна с осадкою от 9 до 13 футов и с паровыми баркасами, и хотя бы один большой речной пароход; в противном случае, не только производить исследование лимана, но и обеспечить продовольствием назначенное по штату число команд, долженствующих быть помещенными в нескольких постах по прибрежью до корейской границы, на острове Сахалине и по берегам, будет не только затруднительно, но почти невозможно. Следовательно, с присылкою сюда только одних команд без упомянутых судов экспедиция не только не может достигнуть упомянутой главной государственной цели, но еще поставлена будет в безвыходное положение, не соответствующее достоинству Россию.
Вследствие этих соображений, убедительно прошу Ваше Превосходительство обратить на это ваше внимание и исходатайствовать, чтобы были высланы с командами и упомянутые средства необходимые для прочного водворения нашего в этом крае, бесспорно принадлежащем России».
Отправив донесение, я с нетерпением стал ожидать первого [229] судна из Аяна. Команды наши, благодаря местным средствам, поправились от тяжелой скорбутной болезни1, и мы начали заготовлять лес в Петровском и в Николаевском для сооружении помещений. Наконец, 11-го июля пришел из Аяна на петровский рейд транспорт «Байкал» с 12-ю казаками и 5-ю матросами для экспедиции. С ним я получил весьма важные Высочайшие повеления в предписании генерал-губернатора от 15-го и 20-го апреля и уведомление от майора Н. В. Буссе, командированного Н. Н. Муравьевым.
Генерал-губернатор писал мне: «Государь Великий Князь Генерал-Адмирал сообщил мне, что Государь Император по всеподданнейшему докладу государственного канцлера, в присутствии Его Императорского Высочества, относительно острова Сахалина в день апреля 1853 г. Высочайше изволил утвердить по сему предмету следующие основания:
«1) Российско-американской компании занять остров Сахалин и владеть им на тех же основаниях, как владеет она другими землями. упомянутыми в ее привилегиях.
2) Обещать компании, что для заселения Сахалина и для защиты на нем компанейских учреждений, ей дадут в полное распоряжение воинских нижних чинов и офицеров. Чины эти будут считаться на службе компании и находиться на полном ее иждивении.
3) Занять на Сахалине те пункты, которые по местным соображениям окажутся важнейшими, к чему и приступить непременно в навигацию сего 1853 г, а с 1854 года компания должна иметь там особого своего правителя, которому в политическом отношении состоять под начальством генерал-губернатора Восточной Сибири или другого правительственного главного начальника, какой будет указан Высочайшею волею.
4) Компания не должна допускать на Сахалине никаких иностранных заселений, ни произвольных, ни по взаимному соглашению, и может передать сей остров только правительству.
5) Правительство пользуется на острове Сахалине для казенных потребностей каменным углем безвозмездно, но добывает его своим иждивением.
6) Для ограждения берегов острова и гаваней от вторжения [230]
иностранцев Компания обязывается содержать достаточное число судов, но в случае
военного нападения войско для защиты требует от правительства;
7) При первоначальном занятии острова Сахалина, в нынешнем году, могут быть
употреблены, с разрешения генерал-губернатора под начальством начальника
Амурской экспедиции, военные чины и средства этой экспедиции; однако она должна
быть совершенно-отдельной от Сахалинской и оставаться попрежнему в
непосредственном распоряжении правительства.
8) Компанейское начальство должно обращаться с требованиями своими о назначении
к нему офицеров и нижних чинов к генерал-губернатору Восточной Сибири, а сей
последний обязан исполнять это требование безотлагательно; впрочем, Главное
правление Компании, в случае надобности, может обращаться с просьбами по сему
предмету и к высшему правительству на случай необходимости и удобства отправки
из балтийских портов на Сахалин офицеров и нижних чинов из совершающих
кругосветное плавание судах.
9) Офицеры и нижние чины, направляющиеся на Сахалин, должны отправляться туда на
судах и иждивении Компании от самого места прежнего их служения.
10) В нынешнем же году назначить не менее 100 человек из Камчатки и обязать
Компанию содержать их.
11) На издержки по сему предприятию отпустить Компании ныне же безвозвратно и
без всякого впоследствии расчета 50 000 рублей серебром из сумм, ассигнованных в
распоряжение генерал-губернатора Восточной Сибири на составление особого
капитала по предприятиям относительно гиляков».
Препровождая мне это высочайшее повеление и предписывая привести его на месте в
исполнение, по точному его смыслу, генерал-губернатор писал;
«Согласно высочайшей воле, по соглашению моему с Главным правлением Компании,
все основанные Вами в нынешнем году учреждения и чины Сахалинской экспедиции во
всех отношениях, до прибытия в 1854 году правителя на Сахалин, будут находиться
в Вашем ведении. При исполнении же сего важного возлагаемого на Вас повеления
нахожу нужным указать Вам следующие главные основания к успешному исполнению
видов правительства:
а) Занять на острове Сахалине в нынешнем году два или три пункта на восточном
или западном берегу, но как можно южнее,
б) Находящихся на южной оконечности Сахалина японских рыбаков не тревожить и
оказывать им дружеское расположение, уверяя их, что мы занимаем остров Сахалин в
ограждение от покушений иностранцев и что под нашей защитой они могут безопасно
продолжать там свой промысел и торговлю.
в) Для занятия острова Сахалина назначено ныне из Камчатки 100 человек и два
офицера при них. Для выбора этих людей и доставки их к Вам я командировал
состоящего при мне майора Буссе. Кашеварову я предписал отправить в гавань
Счастья — Петровское — приготовленные в Аяне срубы для зимовки людей на Сахалине
и одно судно в Ваше распоряжение; оно должно остаться там на зимовку;
относительно команды я послал предписание Завойко и считаю нужным Вас
предупредить, что означенную команду, с двумя офицерами и со всеми
продовольственными запасами, вооружением и всем необходимым для построек, а
равно и с товарами, майор Буссе должен доставить Вам в Петровское в исходе июля,
но никак не позже 1-го или 4 августа.
г) В случае, если Вы признаете нужным сейчас же по получении сего занять на
Сахалине какой-либо пункт, до прибытия означенных людей, то это предоставляется
сделать по Вашему усмотрению теми средствами, какие имеются во вверенной Вам
экспедиции.
д) В начале июля к Вам в Петровское должен прибыть 16-сильный пароход, купленный
Компанией в Англии; вероятно Вы получите его одновременно с настоящим
предписанием; прошу употребить его в дело при занятии Сахалина; весьма было бы
полезно, если бы Вы с помощью этого парохода провели Амурским лиманом в
Татарский пролив то судно, на котором прибудет к Вам майор Буссе. Это судно
можете оставить зимовать на Сахалине.
е) В местах, которые будут заняты Вами на Сахалине, необходимо поставить орудия
и устроить ограды или укрепления.
ж) Когда Н. В. Буссе доставит Вам всё, о чём говорилось выше, Вы его немедленно
отправите ко мне с донесениями».
[232]
Вместе с этим, во втором предписании, от 23 апреля генерал-губернатор пишет:
«Вследствие всеподданнейшего доклада моего и на основании Высочайшего о границе нашей с Китаем указания предлагаю вам по высочайшему повелению занять нынешним же летом залив де-Кастри и соседственное с ним селение Кизи и о последующем мне донести. В заливе де-Кастри иметь караул по крайней мере из 10 человек при офицере. В Кизи поставить военный пост для подкрепления и снабжения де-Кастри. В этом поставляю Вам на вид, что согласно с высочайшими указаниями, по моему представлению о границе нашей с Китаем, далее де-Кастри и Кизи идти Высочайше не разрешено, а главное внимание должно быть вами обращено на Сахалин».
Николай Васильевич Буссе, прибыв в Аян, прислал мне следующее письмо от 6 июля:
«Расчеты, сделанные в С.-Петербурге, оказались ошибочными: я с 25 июня в Аяне, но суда компании еще не приходили и когда будут – неизвестно. 5 дней тому назад пришли с Камчатки «Иртыш» и «Байкал», но, вследствие данных и инструкций и Наставлений, перевозить к Вам десант непременно на компанейских судах, идти за десантом в Камчатку на «Иртыше» или «Байкале» я не могу; между тем, время до такой степени упущено, что если бы, как объясняет А. Ф. Кашеваров, и сейчас пришло компанейское судно, то и тогда десант, назначенный на Сахалин из Камчатки, вряд ли можно доставить в Петровское ранее 1 сентября. Никаких срубов, о которым мне говорили в Петербурге, здесь нет и не делается; между тем, мне велено и срубы эти взять и доставить к Вам в Петровское вместе с десантом из Камчатки со всем продовольствием, снабжением и вооружением никак не позже 1 августа. Поставленный теперь в невозможность исполнить это приказание и, не имея права перевозить десант на казенных судах, ибо за это подвергся бы ответственности, спешу донести Вам об этом на Ваше усмотрение и вместе с тем необходимым считаю сообщить, что, по словам Кашеварова, назначенный компанией бриг «Константин» для перевозки десанта из петровского на Сахалин, во-первых, не может поместить этого десанта с тяжестями, а во-вторых, он весьма ненадежен, и в-третьих, если он и придет в Аян, что невероятно, то разве самою позднею осенью. [233] На основании Ваших предписаний г. Кашеварову, посылаю Вам транспорт «Байкал» и 17 человек людей с различными запасами, какие могли набрать в Аяне, сам же с часу на час ожидаю компанейского судна, чтобы отправиться за десантом в Петропавловск. Пакет от вас немедленно отправлен с нарочным к генерал-губернатору. Бот «Кадьяк» 5 июля ушел в Петропавловск».
Таковы были распоряжения высшего правительства, последовавшие, как сообщает мне в частном письме Н. Н. Муравьев, вследствие моих донесений и других соображений. Эти распоряжения ясно показывают, что правительство, признав принадлежностью России остров Сахалин, все свое внимание обратило на него; что же касается прибрежья татарского залива с его гаванями, обусловливавшими всю важность для России этого края, оставило совершенно без внимания, несмотря на то, что этот край заслуживал несравненно большего внимания, чем остров Сахалин, не имевший ни одной гавани. Правительство ограничивалось на прибрежьях амурского края только заливом де-Кастри и предполагало провести границу с Китаем по левому берегу р. Амур. Оно придавало большое значение Петропавловску и не оставляло мысли, что этот порт должен быть главным нашим портом на Восточном океане.
Так как распоряжение правительства о занятии залива де-Кастри и Кизи, как мы видели выше, последовало гораздо позже, чем мы их заняли, то мне оставалось занять Императорскую гавань и делать другие затем исследования и занятия берега к югу от этой гавани тоже вне повелений.
Средства мои были весьма ограниченные, а потому мешкать было нельзя, тем более что единственным моим побуждением было благо отечества. Но в описываемое время я должен был торопиться занять Сахалин. Чтобы совместить то и другое, я составил себе следующий план действий:
Немедленно отправиться на «Байкале» к Сахалину и в татарский залив с целью: а) осмотреть южную часть острова; б) занять Императорскую гавань военным постом в тех видах, чтобы из нее продолжать наши исследования к югу до корейской границы и ставить постепенно во вновь открываемых местах таковые же посты; в) поставить военный пост на западном берегу острова Сахалина, а с прибытием десанта из Камчатки, занять [234] главный пункт острова в заливе Анива; г) подкрепить наши посты в де-Кастри и Кизи и д) по возможности принять решительные меры к фактическому заявлению ожидавшимся американским судам о принадлежности этого края России.
Я торопился занять Императорскую гавань, потому что она представляла как бы центральный пункт всего прибрежья от лимана до корейской границы. Заняв ее, мы становились хозяевами всего прибрежья, а крейсирующее около этих берегов наше военное судно еще более могло удостоверить ожидавшихся гостей в том, что эти берега не нуждаются в других хозяевах.
Вот главная цель, в виду которой я поспешил отправиться в Татарский залив и оставить в оном для крейсерства транспорт «Байкал».
Перед отправлением из Петровского я дал следующую инструкцию единственному оставшемуся в оном офицеру, доктору Орлову:
1) Г-на Воронина послать в Николаевск на смену Петрова, которому, взяв с собою на 2 месяца продовольствия и 5 человек матросов, следовать для подкрепления поста в Кизи. Избрать там место около селения Котова и начать постройку помещения на зиму; потом ожидать моего прибытия из Кастри.
2) Г-ну Бошняку, по выздоровлению от болезни, прибыть в Петровское и принять начальство над оным.
2) С прибытием судна из Аяна с паровым баркасом для экспедиции и товарами стараться все это скорее выгрузить и баркас изготовить к плаванию.
4) В случае прибытия г. Буссе с десантом, предписываю ему ничего не выгружать и не свозить десанта в петровское, а ожидать моего возвращения, и
5) С нарочным тунгусом немедленно отправить в Аян письмо мое к генерал-губернатору, прося г. Кашеварова, чтобы он тотчас по получении отправил его с нарочным по назначению.
В этом письме я объяснил Н. Н. Муравьеву все сказанные обстоятельства и уведомил его, что Кизи и залив де-Кастри заняты мною гораздо раньше получения Высочайшего повеления: «Что же касается десанта,– писал я, – который должен прибыть из Камчатки с майором Буссе, то по случаю ошибочных расчетов, сделанных в Петербурге, в Аян до 6-го июля не пришло [235] ни одно компанейское судно; на казенных же транспортах: «Байкал» или «Иртыш», пришедших в Аян, по уведомлению г. Буссе, еще в исходе июня Николай Васильевич не решился идти. Эту нерешимость он объясняет какими-то инструкциями и политическими соображениями, которые, по моему мнению, неуместны. Я приписываю его нерешительность только неопытности и неведению тех важных последствий, каковые от его нерешительности и каких-то политических соображений могут произойти,– ибо в данном случае каждая минута дорога. Впрочем, от офицера, взятого прямо из фронта, и ожидать более ничего нельзя! Однако, как бы то ни было, десант, как Вы изволите видеть, ранее 1-го сентября в Петровское вряд ли будет, и то при счастливых обстоятельствах, а потому высадки десанта на Сахалин не может последовать ранее исхода сентября. Бросить людей в такое позднее время года на пустынный восточный или западный берег острова – значит обречь их на неминуемые болезни и почти на верную гибель. Кроме того, производить высадку такого значительного числа людей с тяжестями (около 5,000 пудов) при средствах какого-либо компанейского или нашего казенного транспорта, имеющих не более двух небольших шлюпок, до еще на открытый берег без гаваней и в такое позднее время не только опасно, но просто почти невозможно. Так как, на основании 1 и 4 пунктов Высочайшего повеления, Сахалин признан бесспорною принадлежностью России на всем его пространстве, то я считаю необходимым занять главный пункт его – Тамари-Анива, лежащий в заливе Анива и имеющий средства как для своза десанта с тяжестями, так и для первоначального помещения оного. Занятие всякого другого пункта на восточном или западном берегу острова, без утверждения нашего в главном его пункте – Тамари-Анива,– было бы несоответственным ни Высочайшей воле, ни достоинству России, потому что обнаружило бы только робкое и какое-то нерешительное с нашей стороны действие и неминуемо повлекло бы к неприятным столкновениям с японским правительством. Наконец, я решаюсь занять Тамари-Анива в виду ожидаемой сюда американской военной эскадры, которой мы должны фактически указать, что Сахалин составляет русское владение.
По этим соображениям, с прибытием из Петропавловска Н. В. Буссе с десантом, я считаю необходимым немедленно следовать прямо в залив Анива и там утвердиться». [236] В заключение я высказал генерал-губернатору следующее: «Не на Сахалин, а на матерый берег Татарского залива должно обратить главное наше внимание, потому что он, по неоспоримым фактам, представленным ныне экспедицией, составляет неотъемлемую часть России. Только закрытая гавань на этом прибрежье, непосредственно связанная внутренним путем с рекою Уссури, обусловливает важность значения для России этого края в политическом отношении; река же амур представляет ни что иное, как базис для наших действий, в виду обеспечения и подкрепления этой гавани, как важнейшего пункта всего края. Граница наша с Китаем поэтому никак не может быть положена по левому берегу р. амур, как то видно из предписания Вашего от 23-го апреля. Петропавловск никогда не может быть главным и опорным нашим пунктом на Восточном океане, ибо при первых неприязненных столкновениях с морскими державами мы вынужденными найдемся снять этот порт, как совершенно изолированный. Неприятель одною блокадою может уморить там всех с голоду». [237]
Примечания
1. Пять человек нижних чинов умерло от нее. |
