: Материалы  : Библиотека : Суворов : Кавалергарды :

Адъютант!

: Военнопленные 1812-15 : Сыск : Курьер : Форум

Попов А.Г.

История о Донском Войске

Публикуется по изданию: История о Донском войске, сочиненная Директором Училищ в войске Донском, Коллежским Советником и Кавалером Алексеем Поповым. Часть 1. Харьков, Университетская Типография, 1814.

 

II. Скифы и Сарматы и произошедшие от них Алане и Готфы.

Происхождение и обитание Скифов.

Скифы думали о себе, что они древнее Египетских народов, коих глубокой древности никто не оспаривает. Некоторые производят их от Серуха, седьмого правнука Ноева. Они составляли токмо неизвестное и малочисленное селение в стране по близости Аракса, соединяющегося с рекою Куром, впадающим в Персии в Каспийское море с западной его страны, когда один из Царей их, склонный и искусный в войне, овладел окрестностями Кавказских гор, и всею равниною, до Азовского моря и Дона простирающеюся. В последствии веков сей народ имел пределами своими Индию, [21] Китай, Север и непроходимые западные леса. Следовательно, он занимал Персию, или Иран, и пределами его были Северный и Восточный океан, Армения и царства Бактрианское и Парфянское. Могущество Скифов в Азии простиралось до давнейших времен, которое ограничил Нин, Царь Ассирийский.

Разделение Скифов.

Сей народ в последствии разделился на разные отрасли, которые, находясь среди других владений, смешанными с иностранными племенами и отдаленными горами и песчаными степями, переменили имя, язык и обычай до того, что забыли друг друга и не ведали о своем происхождении. Таким образом от него произошли Саки, Массагеты, Аримаспы и множество других народов. Он имел знаменитых Царей, которые привели поселенцев из земель, ими завоеванных. Два знатнейших поселения [22] были составлены ими из Ассириян и Мидян: первое основали они между Пафлагонией и Понтом в малой Азии к стороне Черного моря, второе учредили они под именем Сарматов вдоль реки Дона и Азовского моря с юго-восточной стороны.

Переход их за Дон до Дуная.

Скифы, обитавшие на берегах Каспийского моря, будучи гонимы соплеменным им народом Массагетами, принуждены были лишиться своего жилища. Оставив позади себя к югу Мидийское царство, перешли они Аракс. Как они не могли идти на восток, куда Исседоны заграждали им путь, то обратились е Европе, перешли Дог, бросились на Киммериан, занимавших левый берег Днестра, простирая свое оружие до Фракии, на берега Дуная.

Местоположение их обитания.

С того времени между рекою Молочною (Герро), впадающей от [23] севера в Азовское море, и Доном обитали царственные Скифы. Они простирались до границы Меланхленов и до Таврического полуострова, что ныне занимает Войско Донское, отчасти Воронежская, Слободско-Украинская, Полтавская, Екатеринославская и Таврическая Губернии, а левой стороны Дона они граничили к Востоку со вторым отделением Будинов и с Гелонами, а ниже оных с Савроматалаксами, обитавшими от Азовского моря на пятнадцать дней езды к востоку, ныне же сия страна занимается отчасти Войском Донским, Воронежскою, Саратовскою и Астраханскою Губерниями. Когда число их впоследствии умножилось поколением Амазонок, волнами на кораблях к берегах Азовского моря принесенных, то они купно с Сарматами заняли пространство между Азовским и Каспийским морями. [24]

Нападение Сезостриса на Скифов.

Сезострис, Царь Египетский, дышавший завоеванием света, двинулся с многочисленным воинством из Африки и в течение десяти лет, покоряя и истребляя народы, прошел Азию, а за 1350 лет до Р. Х. напал на Скифов. Он, вступив в Европу, получил известие у реки Дуная о бунте, произведенном в его государстве его братом, которому он поручил правление.

Преследование Скифами Сезостриса.

Претерпевая ото всюду нападения, тщетно предпринимал он укротить негодование Скифов. Они отринули его предложения и обругали его посланников. Они принудили его войско пройти спешно Скифию о Фракии. Сделав нападение на Царя, разбили его, отняли у него весь обоз и преследовали его до самого Египта. Но как воды Нильские незадолго пред тем убыли, о Скифы [25] не хотели пуститься по болотистым местам; они отступили и рассеялись по Азии, в которой разграбили и покорили множество городов. Непрестанные успехи так их заняли, что они пятнадцать лет сряду там препроводили, а может быть и долее бы пробыли, если бы жены не призвали их обратно в недра семейств своих.

Возвращение Скифов на Дон и победа их плетьми над рабами.

Оставляя описание подробностей многократных переселений Скифов из Европы в Азию, их обитания в Колхиде и Мидии, что ныне Мингрелия, Имеретия и Персия, в последней, от 28 до 40 лет, оказываемых там жестокостей, и бегства их к Кавказским горам по причине коварства Царя Мидского – умерщвлением за своим столом Царя их Ликоса с вельможами – мы упомянем, что прочие Скифы, услышав о сем бедствии, оставили Мидию [26] и пошли чрез Кавказские горы. Они уже перешли равнины между Каспийским и Азовским морями и переехали Дон, как вдруг увидели оставленное ими свое отечество совсем в другом виде. Жены их, скучив и огорчившись долговременным отсутствием своих мужей, вступили в брак со своими рабами и населили свои жилища незаконным племенем, которое, при стремительном нападении Скифов, принялось против своих господ за оружие. Тут с обеих сторон сделаны равные усилия и равные потери. Скифы изумляются и приходят в ярость, что не могу их сбить с места, как один из опытнейших вождей предлагает им средство: «остановитесь, – вскричал он, – перестанем посрамлять наше оружие против людей недостойных сражаться с нами; чем более мы их истребляем, тем более мы теряем рабов; ибо млеко, коим они питались, не переменяет их происхождения. [27] Вложим мечи в ножны и стрелы в колчаны, поступим как господа и употребим плети. Сии люди устрашатся сих обыкновенных над ними господствования знаков, посредством коих обращали отцов их к своей должности». По его слову берутся все за плети и бросаются на юных рабов, страх их объемлет, они оставляют свои места и разбегаются; победоносное воинство вступает в древнее свое обитание и стремится возобновить долговременностью прерванный союз родства и дружбы.

Анахарсис.

После того из сего народа юный Скиф Анахарсис, сын Кадуста, от царской крови произошедший, когда Гнур, сын Ликоса, царствовал в Таврии, был послан в Афины по старанию своей матери, которая была Гречанка. Он учился в сем городе за 594 года до Р. Х., когда процветал там Солон, и жил [28] в его доме. Ученик был достоин такового учителя. В сие время Греция была средоточием просвещения в лице некоторых добродетельных мужей, известных под именем мудрецов. Учение их имело единый предмет образования человека: что он есть, чем он быть должен, как его просвещать и управлять им. Они собирали сущность истин, нравоучения и политики и заключали их в правила ясные, удобовразумительные и определенные для достижения просвещения. Каждый из них избирал одно, которое был отличительным его речением и основанием его поведения. Убегай всего излишнего, говорил один; познавай самого себя, вещал другой. Анахарсисово правило состояло в том, чтобы довольствоваться необходимым. Облекаясь токмо в Скифскую волосяницу, он отвергал все, что ему казалось излишним; не имел ни постели, ни домашней удобной утвари, ни денег, [29] не чувствуя ни малейшего в оных недостатка. Сия строгость, соединенная с довольными его познаниями и не заимствованным разумом, доставила ему почтение и дружбу Солона, которому сопутствовал он в Коринф, где Скиф наш был приглашен к Периандру на пиршество мудрецов.

Его воздержание.

Там говорили о свойствах вина, о музыке и пляске. Один из находившихся при том спросил у Скифского Князя: есть ли в его отечестве музыканты и танцовщицы? Он отвечал, что там из винограда не делают и вина. Он ел мало мяса и питался токмо молоком и сыром, говоря, что позыв на еду был лучшим его яством. Когда удивлялись таковой его умеренности и воздержанию от вина, тогда он говорил: «я смотрел с примечанием на упившегося и размышлял, что виноградная лоза имеет три различных действия: веселость, неумеренность [30] и страдание». Сим он означал: умеренное употребление вина производит веселость, злоупотребление – безрассудность, а излишество – болезнь.

Его суждения.

Воспитанный в училище Афинского законодателя, имел он глубокое познание о человеческом сердце. Он усмехался при утонченных рассуждениях о политике, которой он ведал сильную и слабую сторону и говорил: что законы подобны паутине, в которую попадаются только мухи. – Выражение ума возвышенного, чувствующего необходимость основания в воспитании от нравоучения и веры. Весьма достойно примечания сие слабое мерцание истины, самим естеством в сердца человеческие впечатлеваемой, коей искры блистают сквозь мрак язычества. Все мудрецы согласовались в своих речах познавать всемогущество Божие. «Я того же мнения, – сказал Анахарсис, [31] – а откуда бы без него произошел чудесный порядок вселенной? Какое существо действует пружинами природы, если не Бог, подвизающий их, яко орудия ему подвластные? Все стихии зависят от Его могущества и содействую Его воле. Луки не так гибки в руках Скифов и лира в руках Греков, как вседействующие силы в руках Создателя».

Его смерть.

По совершении долговременных путешествий по внутренним странам Греции и многим областям Азии, Скиф, обогащенный приобретенными им познаниями, возвратился в свое отечество с намерением и надеждою быть ему полезным. Тогда оно управляемо было Савлием, который наследовал Гнуру, брату своему. Плачевная кончина Анахарсиса есть единое достопамятное происшествие царствования Савлия, его родственника и убийцы. Он пронзил стрелою его [32] сердце в Гиллейском лесу близ ристалища Ахиллесова, ныне Кинбурнскою косою называемого. Сей Князь, удалившись в густой лес, хотел совершить жертвоприношение, обещанное им Цибелле, если он благополучно возвратится в отечество; он исполнял тайно сей благочестивый долг, дабы не оскорбить черни новым богослужением, и, мня, что один находился пред богинею, при самом возвышении его чувствований поражен был смертоносною стрелою. Он, умирая, вскричал: «премудрость, составлявшая безопасность мою в Греции, соделала погибель мою в Скифии!»
Так умер Анахарсис, коему Скифы не могли простить, что он держался Греческого богослужения! Он умел нравиться Грекам, не оставляя Скифских своих обычаев. В Афинах представили его с натянутым луком в левой руке и держащего книгу в правой. Он был принесен в жертву в своем отечестве за то, [33] что вместо всенародного поклонения Марсову мечу покланялся тайно Цибелле.

Нашествие Дария Истаспа на Скифов.

Дарий Истасп, Царь Персидский, сколько за отказ Царя Скифского Индафирса отдать в замужество за него свою дочь, столько и по честолюбивым видам, в последствии побуждаемым его супругою Атоссою, Кировою дочерью, вознамерился идти против Скифов. Он за 507 лет до Р. Х., предводительствуя семьюстами тысячами воинов, пришел угрожать покорением народам, которым для истребления его войска надлежало токмо заманить его в бесплодные и необитаемые земли. Дарий силился следовать за ними. Он прошел победоносным образом обширные пустыни. «Для чего убегаешь от меня? – велел он сказать однажды Скифскому Царю, – если ты можешь мне противиться, то остановись и помышляй о [34] сражении; если же опасаешься, то познай своего Государя». Царь Скифский отвечал ему: «Я не убегаю и не страшусь никого. Мы имеем обыкновение недолго жить на одном месте и переходить спокойно с одного на другое по обширным нашим областям, как во время войны, так и во время мира; мы не знаем никакого блага кроме свободы и никаких властителей кроме богов. Если ты хочешь испытать нашу храбрость, то следуй за нами и приди поругать могилы наших отцов».

Возвращение Дария.

Между тем войско ослабевало ежедневно от болезней, недостатка в съестных припасах и от затруднений похода. Належало поспешить возвратиться к мосту, наведенному Дарием чрез Дунай. Он поручил охранение оного Ионийским Грекам, позволив им удалиться в свои земли, если не возвратится он чрез два месяца. По прошествии сего [35] Скифские отряды стали многократно появляться на противолежащем берегу река. Они сперва просьбами, а потом угрозами склоняли начальника флота к обратному оного отведению в Ионию. Мильтиад Афинянин сильно настоял в сем деле; но Гистией Милетский представил прочим вождям, что они сделаны Дарием правителями различных городов Ионийских, и если дадут погибнуть Царю, то будут обращены в звание простолюдинов. Почему, хотя обещано было Скифам развести мост, однако положено его охранять. И так рассуждение одного человека спасло Дария и его войско. Таким образом кончилось сие отважное предприятие, в котором сто восемьдесят тысяч Персов лишились жизни.

О племенах Скифских и Сарматах, вооружившихся против Дария.

Скифы потеряли на тот раз несколько скота и паств; напротив [36] того приобрели с сохранением своим славу гораздо драгоценнее для них, преодолев усилия страшного неприятеля и приведши в смятение благоразумною обороною приобвыкшее к войне войско властителя Азии. Они приобрели все почести войны, от опасности коей многие племена их уклонились. Все бремя ее несли только царственные Скифы, Будины и Гелоны, коими предводительствовали Индафирс и Тоскарис, и Сарматы, коих одно отделение находилось под начальством Скопазиса. Между прочим Тавры именно отозвались, что они никогда не оскорбляли Дария, коего месть имела нечто основательное против Скифов, потому что они опустошали области его предков.

Греческие селения.

Греки, служившие в Персидском войске, приметивши для своих видов наиблагоприятнейшие местоположения, через несколько лет после [37] высадили на них знатное число войска и учредили там селения, которые бы невежеству, грубости и беспечности Скифской жизни послужили образцом людкости, деятельности и благоприятного обхождения, доводящих человечество до предположенной провидением меты общественного благосостояния. С того времени Греки, утвердясь на берегах Боспора, Азовского пролива, основали город Азов, названный ими по имени реки Танаисом, на левом берегу реки дона, в десяти верстах от Азовского моря. В сей город Сарматы и другие пограничные народы доставляли хлеб, невольников, звериные кожи и прочее, служащее у них избытком; напротив того от него получали сукна, виноградные вины и другие товары; словом казать, Азов тогда был общим купеческим городом Азиатских и европейских орд. В расстоянии более ста от сего города стадий находился остров Лисей, вероятно, где ныне [38] Черкаск. Там всякие народы, коим в Греческом городе жить не позволено было, для торговли в укрепленном натурою месте поселившись, оную с хорошим успехом отправляли.

Скилес.

В царствование Скилеса, за 435 лет до Р. Х. наследовавшего своему родителю Арипифею, Скифы сохраняли еще обычаи своих предков. Они на него смотрели, яко на чуждавшегося обычаев своего отечества. Ибо он с самого младенчества был воспитан по обыкновению Греков, обучен их языку, наставлен в их науках по старанию его матери Опеи, которая была Гречанка. Скилес, сочетавшись браком с Гречанкою из города Борисфена, Милезийского селения, построил в нем дворец великолепный, посвятил себя там Греческим таинствам, нередко располагался станом со своим войском близ сего города и часто один [39] туда ходил. Скифы, тайно в сей город вошедши, из скрытного места видели своего Царя в Вакховом исступлении. Они, возвратившись в стан, рассказали виденное ими своим соотчичам.

Свержение и смерть Скилеса.

Сие повествование соделалось предметом негодования и прискорбия для войска. Свергнули Скилеса и избрали на его место Октомазиса, младшего брата его, который сверх права своего по нем на престол пользовался особенною приверженностию Скифов. Он был сын Тереи, дочери Царя Фракиан, природных врагов Грекам, которые их почитали также варварами. Скилес жил недолго после своего несчастья, которое он довершил своею неосторожностию, пошел искать убежища во Фракию, коей Царь Ситалк, дядя Октомазиса, со стороны матери имел брата, укрывавшегося у Скифов. И так, по первому [40] требованию, оба Государя согласились на размен двух бежавших Князей, и несчастный Скилес был вручен своему брату, который приказал отрубить ему голову в самый день его возвращения. Человек, употребивший таковое средство к утверждению себя на престоле, легко может быть подозреваем, что он открыл себе пути к оному коварством и возжег изуверство в войске для ускорения падения своей жертвы.

Путешествие Иродота.

В царствование сего Октомазиса Иродот путешествовал по Скифии за 450 лет о Р. Х., собирая известия и примечания для составления истории. Стараниями сего писателя имеем мы сведение о происхождении поселения Сарматов, приведенных из Мидии Скифами и поселенных на левом берегу Дона и вдоль Азиатского берега Азовского моря. [41]

Опустошения от Сармат в Скифии.

Большая часть сего селения, соделавшегося страшным по привычке к войне и по великому своему многолюдству, за 380 лет до Р. Х. перешла Дон и с помощью Гетов, обитавших между Дунаем и Днестром, где ныне Валахия, Молдавия и Бессарабия, сделала великие опустошения в Скифии.

Таргатао Царевна.

В сем столетии Таргатао Царевна Яксоматская, из окрестностей Дона, была супругою Гекатея, Царя Синдского, владевшего на восточном берегу Азовского моря народом, от коего зависело также и поколение Скифов, которых предки обитали в Мидии. Гекатей убежден был владетельным удельным Князем царства Воспорийского, Сатиром, развестися со своею женою и вступить в супружество с его дочерью.
Таргатао оставалась в его государстве под стражею в замке, который [42] казался ей ужасным. Она бежала, ночью переходила болота и степи, почитавшиеся непроходимыми; а днем скрывалась в тростниках и оврагах и достигла благополучно своего отечество. По смерти отца своего она вступила в супружество в его преемником, собрала войско, приняла сама начальство над оным, разорила владения первого своего мужа, предписала ему условия мира и потребовала у него в залог сына его от второго брака. Вскоре Сатир, презирая пописанный им оговор, послал людей к Таргатао с жестоким препоручением умертвить ее. Она исторгла от них в сем ужасном намерении признание, умертвила своего заложника, состоявшего в ее власти, сделала второе нашествие на земли Сатира и не перестала опустошать их, пока ее сын, соделавшийся обладателем удела по смерти вероломного ее супруга, просьбами и дарами не смягчил гнева сей раздраженной Царицы. [43]

Филипп в Скифии.

Осада Византии, предпринятая Филиппом по прошению Афеаса, Царя древней Скифии, и оставленная им по усилию Греков, причинила ему великие издержки. Сперва пошел он искать замены в Пелопоннесе, куда сопровождал его Александр, сын его, имевший тогда восемнадцать лет от роду; после ого перешел он Фракию для поражения Истриян, Негодуя на Афеаса, что он не исполнил своего обещания, соединить свое государство с Македонским, переправился чрез Дунай, разбил войско Скифов, противившееся его переправе, отнял у них множество стад с двадцатью тысячами кобылиц наилучшей породы, взял двадцать тысяч человек в плен; но на возвратном своем пути, намереваясь переплыть Дунай в западной части нынешней Булгарии, где обитали тогда Триваллийцы, принужден он уступить им часть сей богатой 44] добычи, дабы они позволили ему переправиться.

Нападение Александра на Скифов Европейских.

По смерти Филиппа Александр, за 334 года до Р. Х. предводительствуя знатным войском, направил шествие к северу от Македонии против Триваллийцев, управляемых Сирмом и против Фракийцев. Он преследовал их в отступлении к острову Певкею, самому южному устью Дуная. Как сей берег был весьма крут, то он пошел вверх по реке ночью и переправился чрез оную. Он встретил Гетов, которые во время Дария занимали правый берег. Страх распространился между ними, и город предан был грабежу. Александр по примеру родителя своего готовился подвергнуть Скифов тому же жребию, как известие о возмущении, происшедшем в Пеонии, Македонской области, опять принудило его переправиться поспешно чрез Дунай. [45]

Свойства Александра и поступки против Скифов Азиатских.

Аристотель, учитель Александра Македонского, воспламенял в нем воображение Омировыми творениями. Из всех его героев наипаче почитал он немилосердного Ахиллеса. Он приносил ему жертвы на его могиле близ Трои и брал его себе в пример. Он в три сражения ниспроверг огромное Персидское царство и вошел в Индию. Поступки его с новыми своими подданными, старание его соединить их с Македонянами и из обоих составить один народ, попечение об усовершении Македонских произведений хотя и служат доказательством его внимательности ко благу держав, им завоеванных, однако непомерное желание присвоения себе даже чести божеской, принятие роскошных Персидских нравов и оказание им при счастливых завоеваниях жестокости [46] и неистовства совершенно помрачают наименование его великим. Он, прошед Персию, вознамерился переправиться чрез реку Яксарш, иначе Силисом, Сигоном и Сирт-Дарией называемую, наименованную Доном, с восточной стороны в Аральское море впадающую, для воевания против Скифов в надежде покорения сих воинственных народов и устрашения всех соседственных. Он послал к ним Берда, который запретил им переезжать Силис без его позволения. Он отправил также повеление и к Европейским Скифам.

Речь Скифских послов Александру.

Скифы противу его мгновенно собрали многочисленную конницу под начальством Харказа, брата их Царя, для споспешествования разрушению нового города, построенного Александром при реке Силис, который, казалось, угрожал их свободе. Однако, не предприемля еще ничего, отправили они к нему послов от имени [47] всего народа, простиравшегося о Силиса до Дуная. По обыкновению их пришло их двадцать человек; они проехали стан верхом, требуя, чтоб их представили Царю. Они введены были в ставку. Старейший их них произнес ему речь, соделавшуюся знаменитою у многих историков; вот ее содержание: «Мы не тщимся повелевать никем, но не хотим терпеть иноземного властителя. Если ты Бог, то ты должен делать единое добро человекам; если же ты токмо человек, то вспомни о непостоянстве счастья. Говорят, что Греки отзываются с презрением о наших степях и о нашей бедности. Что кажется им посмешищем, то представляет тебе предмет к важнейшим рассуждениям… От тебя зависит, завоевать без пользы наши поля или приобресть нелестное дружество нашего народа. Он не заслуживает презрения. Мы можем сохранять вас со стороны [48] Азии и Европы; ибо от берегов Силиса, при коих ты недавно победил Бактрийцев, мы простираемся до мест, где солнце садится, к берегам Дуная, отделяющего нас от Фракии, неподалеку от твоей Македонии. Итак, рассматривай, что тебе кажется лучше: иметь ли нас друзьями или врагами?» Александр ответствовал послам, что он последует своему счастью и их совету: счастью, продолжая на него полагаться, а совету их, не предпринимая ничего дерзновенного.

Нападение на Скифов Александром.

Лишь только он отпустил их, как посадил свое войско на плоты и переправил его чрез Силис в виду Скифов, находившихся на другом берегу. Он разбил их сам и шел за ними вслед до глубокой ночи, невзирая на страдание от раны, полученной им незадолго до сего похода. Сие ополчение [49] кончилося почти также скоро, как и началося, ибо победитель принужден был возвратиться назад для укрощения бунта в Марканде, нынешнем Самарканде, в большой Бухарии. столице государства сего имени.

Лизимах по Александре.

По смерти его, которая вскоре после того за 323 года до Р. Х. случилась, обширные его области разделены были между его военачальниками. Фракия досталась Лизимаху, коего владычество простиралось до царства Понтийского. Он проникнул даже в Таврию; но царствование его там было недолговременно. Побежденный в сражении против Дромихета, Царя Гетов, был он взят в плен, и свобода ему возвращена была с тем условием, чтобы он отступился от всех притязаний на лежащие к северу от Дуная страны. [50]

Греки просят покровительства у Митридата против Скифов.

Геты и Готфы обитали в древней Скифии и назывались истинным именем народов, коих Греки именовали Скифами. Первые были долгое время утеснителями Греков, и Беребист, последний Царь их, дал почувствовать свое могущество соседственным народам. Он начинал быть страшен Римлянам, как лишился жизни в возмущении; тогда государство Гетов разделилось и уничтожилось. Сие происшествие было эпохою возвышения Скифов, а особливо Скифов Таврийских, покоривших всю Таврию. Но корыстолюбие весьма повредило их. Они делали всякого рода притеснения рассеянным в сей стране Греческим селениям. Народ, презиравший богатство, научился познавать прелести роскоши и полагал в цену имения. Он обременил Греков податьми, которые ежегодно умножались, и утомил их до того, что они принуждены были просить [51] покровительства у Митридата Евпатора.

Поражение Скифов и Роксолан на суше и море полководцами Митридата.

Сей многомощный Царь Понтийский пошел на берега Азовского моря и приобрел дружество Сарматских колен. Он завладел Азовом, переправился через Дон и начал воевать со Скифами и Роксоланами между сею рекою и Днепром. Намерение его состояло в том, чтоб открыть себе путь к западу и направить оный в Италию по покорении народов, которые могли его беспокоить или препятствовать ему на возвратном пути. Один из его вождей разбил Скифов и Роксоланов, а другой поражал на море их суда, пришедшие из Феодосии и ставшие на конце Азовского моря; первый, Диофант, напал на Парака, сына Скилура Царя Скифского, и предводителя Роксолан, Таза, у коих совокупно [52] было 50,000 храбрых воинов; но как они были почти наги, вооружены слабо и имели при копьях, луках, стрелах и мечах шлемы, нагрудники и щиты кожаные, то не могли выдержать сражения против шестидесяти тысяч Понтийских ратников и были поражены.

Предприятие Митридата против Римлян.

Митридат покорил сию страну за 115 лет до Р. Х., и хотя он свое предприятие против Италии тщательно скрывал и долгое время отлагал, однако Римляне проникли в его намерение. Они положили преграду оному, определив за 89 лет до Р. Х., чтобы Митридат возвратил Скифам завоеванные у них земли. Но он начал их угнетать за 82 года до Р. Х. более, учредя посреди их многочисленное селение их двух больших колен верных ему Сарматов, которых он перевел [53] из Азии в Европу, то есть Язигов и Василийцев, именуемых Греками, а Сарматы последних называли Короллами.

Переселение большой части Скифов в Швецию.

Чрез несколько лет после того Митридат, побежденный Лукуллом, послал повеление к Скифам, идти к нему на помощь в Азию. Оно произвело неудовольствие и возмутило большую часть Скифов, которые, почитая свободу паче всех благ, предпочли лучше оставить отечество, нежели жить в нем рабами. Вот эпоха знаменитого их переселения под предводительством Одина, предприятия толико отважного, что народ почел его вдохновенным от Бога! Он направил шествие свое к Северу и поселился в Скандинавии, нынешней Швеции. [54]

Митридат приводит себя в оборонительное состояние.

Митридат, извещенный об их отказе и о побеге посланного от него с подарками к ним Диоклеса к Лукуллу, для приведения себя в оборонительное состояние против Римлян немедленно возвратил из Скифии свое войско, из которого он оставил в сей стране только в крепостях. Несколько Скифов последовало за его войском. Один из них, именуемый Дарданом или Олкабасом, оказал ему убедительный пример своей преданности. Притворившись, будто бы он имел причину к негодованию на Митридата, убежал к Лукуллу с препоручением убить сего Римского военачальника. Он возвратился к своему Государю, не успев в своем жестокосердном намерении, и открыл ему многие измены его соотечественников и обстоятельства, о коих узнал он во время бытности его в Римском стане. [55]

Победа Помпея над Митридатом и смерть его.

После одержанной Помпеем победы над Митридатом за 65 лет до Р. Х. все переменило свой вид: наследственное его государство перешло во власть Римлян со всеми его завоеваниями; Воспор, коего Таврия составляла часть, не был превращен в подвластную область; но Римляне уступили оный в поместье Царям, кои обязались удерживать Скифов и стараться, чтобы они не беспокоили границ Римских. По смерти Митридатовой, чрез два года случившейся после сей победы, имя Скифов начало мало помалу теряться, и История сего народа продолжается под именем Готфов, которое дано им от Римлян вместо данного им прежде Греками.

Свойство Митридата.

Митридат после Александра, по мнению Цицерона, был величайший из [56] Государей. Он отличался чрезвычайным мужеством, военным искусством, неутомимостью, ненавистью к Римлянам, презрением покоя, роскоши и пиршеств, бодростью, обширным умом, знанием двадцати двух языков, сведением таинств врачебной науки. Напротив же того – был не чувствителен к нуждам и бедствиям, окружавших его; он видел в них одни только орудия своих страстей, для удовлетворения которых никакое злодеяние его не останавливало. Он умертвил свою мать, сестру и супруг своих, отравил ядом двух своих сынов. Беспредельно был скуп и честолюбив. Многие укрепленные замки были хранилищем несчетных его богатств, орошенных слезами бесчисленного множества несчастных. В одном замке, Теляуре, Помпей нашел наипрекраснейшие убранства, две тысячи ониксовых чаш в золотой оправе с таким множеством всякой посуды и уборов, что целый месяц употреблено [57] было на описание оных. Одни ножны его меча стоили четыреста талантов или сто семьдесят две тысячи червонцев.
Но все сие к сему же послужило, когда Митридат, многократно будучи побежден вождями Римскими, Лукуллом и Помпеем, принужден был бежать в Воспор? Там, осажденный, наконец, своим сыном Фарнасом и его укоризнами, раздраженный призвал своих, подал им чаши с ядом и сам пред ними принял его; но, не чувствуя действия, хватился за меч и, ослабев к произведению самоубийства, упросил Галлийского ратника Вифика окончить его жизнь, тридцать лет препровожденную в войне с победителями света. Вот горестный конец во зло употребленных драгоценных способностей и превосходнейших дарований!

Фарнас, сын его.

Фарнас, нашед отца своего при последнем издыхании, был столь бесчеловечен, что нанес ему последний [58] удар и тело его отослал к Помпею, за что получил дружественный и союзный договор с Римлянами и царство Воспорийское. Он овладел всею страною до Дона и получил от обитателей на востоке Азовского моря , Аорцев, двести тысяч пехоты и от Сираков двадцать тысяч конницы себе в помощь, с которыми занял отцовское Понтийское царство; но Кесарь полетел и, не дав ему опомниться, а войску его отдохнуть, совершенно победил его , так что он на возвратном пути в Воспор Ассандром, оставленным за отсутствием его правителем, был умерщвлен. Се казнь отцеубийцы!
Ассандр и Полемон.
Ассандр владел Воспором и всем восточным берегом Азовского моря до Дона, а по нем Полемон, Царь Понтийский и Арменский, за 14 лет до Р. Х. , которого владычества над собою не хотел признать город [59] Азов; почему он напал на него, взял и разорил. Он хотел также покорить Аспургийцев, жителей восточного берега Азовского моря, от Фанагурии до Гиргиппии, которая находилась от нее в восьмидесяти семи верстах. По тщетному употреблению кротости и ласки на их покорение, он напал на них явною силою, но имел несчастье попасться к ним в плен и лишиться жизни.

Алане, именуемые Готфами.

Алане, племя Сармато-Скифов, именуемые и Готфами, обитавшие в 72 году по Р. Х. у северной стороны Кавказских гор и между Доном и Азовским морем, учинили нападение на Мидию и Армению. Тиридат, Царь сей последней страны, на одной сделанной им на них вылазке едва ими не был пленен; Пакор же, Царь Мидский, принужден был без защищения оставить свои земли. Алане, опустошив оные, с богатою [60] корыстию и множеством пленных, между коими обреталась и жена Пакорова, возвратились. Сие их нападение и самих Парфян, при всем их могуществе, столько устрашило, что Вологез, Царь сего народа, просил противу их помощи у Веспасиана, хотя они до его владения и не касались.

Царь Черкасский.

Когда Траян шел противу Парфамазиса, Царя Армянского, тогда в первый раз упоминается о Черкасах, что Анквиал, Царь сего народа, пришел к нему в 107 году по Р. Х., во град Сата в малой Армении, где Траян его с великими знаками ласки принял и с богатыми дарами отпустил, который после того более девяти лет, в царствовании Адриана, управлял еще сим народом. По разбитии же и по смерти Парфамазиса многие Цари добровольно покорились Траяну, а другие были к тому принуждены оружием, между [61] коими считают и Царя Черкасского.

Готфы берут Афины и они же, именуемые Боранами, опустошают города в малой Азии и возвращаются на Дон.

Алане под именем Готфов являются в 214 году по Р. Х. на берегах Черного и Азовского моря, в 250 видят их переходящих за Дунай и опустошающих владения Римской Империи. Взяв Афины, принесли они на площадь все найденные ими книги и хотели сжечь их, как один из них отсоветовал им то сделать своим примечанием, что ученость их неприятеля была удостоверением его слабости. Почему мы сим драгоценным сокровищем одолжены презрению их к наукам. Готфы, именуемые Боранами, в 259 году строят флот посредством пленников Римских и собирают многочисленное воинство; они, в начале зимы вышед из соседственных [62] земель Дона, обратились к западу и держались, как сухопутные, так и морские войска, берегов Азовского и Черного морей. Они достигли уже Византии и, обошед сей град, переправились чрез узкий морской пролив отчасти на своих кораблях, а отчасти на судах, ими по берегам собранных. Бораны оттуда прямо пошли ко граду Халкедонии, в котором был многочисленный гарнизон, от рассеянного ими страха толико в робость пришедший, что оный, оставив город, без сопротивления из него бежал и тем самим возбудил в них смелость и жадность к корысти. Уже их призывал изменник Хризогонус в Никомедию, куда они вступили также легко, как и в Халкидонию, а хотя жители ее заблаговременно вынесли свои богатства, но и после их много осталось неприятелю на расхищение. После тому же жребию подверглись Никея, Циус и Пруза. Они хотели далее простирать свой поход [63] до Сизики, но нечаянное наводнение реки Ризапуса, от бывших тогда дождей, к тому их не допустило. Они на возвратном пути сожгли Никомедию и Никею и, собранными богатствами нагрузивши флот свой, приплыли на нем к берегам Дона.

Переход Гуннов на северный берег Азовского моря и союз с Аланами.

Гунны, совершенно неизвестные Европе, в которой они долженствовали причинить толико бед, известны были в Китае уже с лишком за 2000 лет до Р. Х. Они жили на севере сей страны на земле, простиравшейся на 100 миль от запада на восток до Татар Манжурских и на 300 миль с севера на полдень до Тибета и до Великой Китайской стены.
Сей народ равномерно ужасный и зверский, питавшийся сырыми кореньями или мясом, просто между хребтом коня и удами всадника несколько сбитым, почитавший гробом [64] всякого рода затворенные жилища, бродя со стадами своими по горам и лесам, перевозя семьи свои на навьюченных верблюдах, конях, быках и коровах, не сходя почти с лошади и не сражаясь пешими, с чудною скоростью из луков стрелявший, даже и на самом бегу, почитая за добродетель одно неустрашимое мужество и редкую верность слова, чинил беспрестанно набеги на соседственные области и с жаром наводнял земли, более их степей награжденные природою. Китайские императоры построили Великую Стены, расстоянием около 400 миль, для приведения себя в безопасность от их предприимчивости. Одним словом, сей народ был то, чего Татария страшнее никогда не производила.
Когда междоусобные войны возгорелись между Гуннами, северные, побеждены будучи, отступили на запад. Многие орды соединились близ Сибири. Но как устремившиеся на западную Татарию гнали их на полдень, [65] то они перешли Волгу и рассыпались между Доном и Кавказскими горами до юго-восточного берега Азовского моря, когда на северном берегу его и Дона обитали Готфы, именуемые Аланами, в 364 году по Р. Х. Ни один их сих народов не имел сведения о другом. Но олень, на охоте уязвленный, во время долговременно восточного ветра устремился чрез осушенное сим ветром море и тем показал охотникам путь достигнуть другого берега. Они, усмотревши на сей стороне землю приятнейшую и для их видов выгоднейшую, по возвращении своем рассказали о ней Гуннам. Скоро все они туда перешли и напали на ее обитателей; многие Алане и сам их Царь лишились жизни и многие вступили с ними в союз. С сего времени полагать можно обитание на Дону Базовых Калмык, отправляющих казачью службу по очереди купно с козаками Донского войска с сохранением своего языческого богослужения и своей поныне [66] кочевой жизни. Гунны оттуда пошли на Готфов в то самое время, когда противу их Государя Ерменрика его подданные Роксолане взбунтовали. Сей Государь, встревожась от нападений с обеих сторон, сам себя умертвил, которого правление принял сын его Витимир, и на сражении от Гуннов, предводительствуемых Баламиром, был убит. Оставшийся по нем в малолетстве сын его Витерик был препоручен под смотрение Алафею и Сафраксу, которые по несостоянию сопротивляться отступили к Дунаю. От сего произошло, что одна часть Готфов перешла в 375 году по Р. Х. к Кубанской земле и, смешавшись с тамошними жителями, стала потом неизвестна; другая же переправилась чрез Дуная в Греческую империю и разделилась на восточных и западных Готфов. Первые владели потом Италиею; но царство их тамо разрушено во время Иустиниана Императора полководцем его Нарзесом [67] в 554 году; западные же Готфы, прошед чрез южные страны Галлии в Испанию, основали Испанского Королевство.

Свойства Аттилы и деяния.

Но в пятом веке Царь Гуннов Аттила с толикими же дарованиями, как и честолюбием рожденный, хитрый политик, благоразумный начальник, невзирая на жар мужества его, делая обширнейшие проекты завоеваний, убийца брата своего, Бледы, дабы иметь одному в руках верховную власть, расширил свое владычество даже до Балтийского моря и Рейна с одной стороны, с другой – до Черного моря, Кавказа и Восточного океана. Он по страсти его к войне, по жестокости, лютости и необыкновенному лицу прозван бичом Божиим. Голова у него была продолговатая, лицом смуглый, нос плоский, небольшие глаза, почти безбородый, росту посредственного, грудь широкая, стан короткий; при [68] всем том Аттила был храбр без дерзости, искусен с благоразумием, иностранным казался страшным и врагом непримиримым; однако знал, почитал и награждал добродетель. Будучи другом своих подданных, внимал их жалобам, уважал их собственность, покровительствовал бедным, был милосерд к слабым, умел царствовать без пышности и роскоши и никогда не обременял народа налогами.
Он принял Китайских послов и стеснил Римскую Империю, которую он грозил раздавить. Не держась никакой религии, но умея пользоваться простонародным суеверием, притворился, будто он чудесным образом обрел он тот меч, который некогда был обожаем Скифами, яко символ их божества; его приняли за такого человека, которому внушены предприятия самим Богом брани; и его воины от сего становились мужественнейшими и ожесточеннейшими. [69]
Когда Феодосий II дал ему титло Римского Военачальника, то он, принимая оное, сказал, что сие титло не воспрепятствует ему бить Римлян, если они не станут во всем удовлетворять его, и что у него были в неволе Цари, высшие не только Военачальников Императорских, но и самих Императоров.
Иллирия, Фракия, Дакия, Мизия претерпели новые опустошения. Семьдесят городов были принуждены сдаться Гуннам. Они разбили две армии. Мир куплен еще за шесть тысяч фунтов золота и за ежегодную дань, составлявшую треть сей суммы. Не могли собрать денег, не причинив насилий и принуждений. Собиратели некоторым образом сделались хуже варваров. Богатейшие фамилии впали в нищету и многие из сограждан из отчаяния, передавились или переморили себя голодом.
Чем более Император опасался и ласкал Аттилу, тем более [70] от него презираем был. Заваливали подарками посланных Гуннского Короля; и если он хотел кого из своих чиновников обогатить, то ему стоило только послать его в Константинополь. Требования его умножались по мере, сколько оказывали себя трусливее. Он благонадежен был, что угрозами войны может все получить от них.
Столь часто употребляемое вероломство с того времени, когда не было уже честности и добродетели, казалось, наконец, единым прибежищем от непобедимого врага. Феодосий, по совету Хризафа Евнуха, овладевшего и разумом Государя и правлением, так что все шло по воле страстей, решился, наконец, убить Атиллу. Обещаны Едекону, посланному от него, сокровища, если он хочет быть исполнителем сего ужасного умысла. Он, по-видимому, обязывается на то. Отъезжает, провожаем будучи посольством, открывает тайну своему [71] Государю. Атилла притворствует, принимает послов на деревянном стуле, говорит им с обыкновенной твердостью, поступая, однако, с ними благосклонно, и употребляет все меры возможные к изобличению Римской измены.
Приск, очевидный свидетель, уведомляет в своем известии о некоторых подробностях посольства, которые показывают дух сего завоевателя и свойство его народа. Царь дал всем своим придворным празднество, на котором гостям ставили яства в золотых и серебряных сосудах, а для него приносили в деревянных, и он ел токмо одно мясо. Два стихотворца воспели его победы. Их песни объяли юность военным восторгом, а старцы, между тем, проливали слезы, что не могут более показать себя по примеру своего Ироя . Два шута кончили пиршество. Среди смехов, причиняемых ими, Царь сохранил свою важность и показался радостным тогда [72] только, когда лобызал младшего из своих сынов, отменный предмет нежной любви его.
Как скоро он открыл умысел против себя, то отправил нарочных в Константинополь с повелением объявить императору, что «Аттила и Феодосий равномерно знатного и благородного происхождения; но что Феодосий унизился, став невольником Аттилы, которому он платит дань; что он подлый и вероломный невольник, для того что он употребил измену для погубления своего Государя; и что Аттила не прежде простит ему, пока не будет отдан ему руками евнух его для понесения заслуженной им казни». Сии разительные укоризны возвещали большее величество, нежели самая победа. Малодушный Феодосий, наконец, употребил покорность и дары, а евнух удержал при себе неограниченную власть.
Аттила угрожал сердцу империи. Подумав наперед, идти ли ему [73] против востока или запада, решился против слабейшей стороны, уже во многих местах ниспроверженной. Генсерик, поссорившись с Феодориком, Королем Визиготфским, и желая привесть его в замешательство, пригласил Короля Гуннов в Галлию. Сей удобно нашел причину к нападениям.
Дочь Императрицы Плакидии, Онория, которую принудили остаться в девстве, имела тайную переписку с Аттилою; она прислала ему кольцо в залог, что готова с ним вступить в супружество и поступиться ему требованиями своими на корону. Он требовал сей Принцессы и половины Империи, которой он ее почитал наследницею. Валентиниан ответствовал, что Онория уже в супружестве; что, впрочем, она не имела никакого права на Империю, которая принадлежит мужескому только поколению. Вступив в переговоры с Римлянами купно и с Визигофами, Аттила положил [74] в намерение подавить как тех, так и сих. Он, невзирая на силы, умел употреблять политические хитрости.
Начальствуя войском, из 500,000 человек состоящим, в числе которых находилось множество народов, предводимых своими Королями, Гепиды, Руги, Турцилинги, Остроготфы и многие другие, переплыл Дунай и перешел Рейн. Не можно изобразить ужасного состояния Галлии, лежащей между Рейном, Сейном, Марною и Мозелем; вся сия земля опустошена, города разорены и пожраны огнем, поля покрыты трупами. Военачальник Аеций пришел в Арле с малым войском. Ему удалось уверить Визиготфского Короля, что опасность была общая двум народам; что Аттила старался их разделить для истребления их. Феодорик соединяется с Римлянами. Меровей, Король Франков, Бургунды, Аморики и некоторые другие народы умножили собою чрезвычайно Аециево малое войско. Он поспешает походом, [75] перехватывает Аттилу, который овладевал Орлеаном; наконец нудит его отступить к Белгической Галлии.
Пришед в ярость и решившись отмстить за сие сражением, Аттила останавливается в долинах Шампанских. На сем месте два воинства сразились с равным бешенством. Считают по крайней мере 160,000 человек, побитых в действии; Иорнанд полагает оных 252,000. Феодорик погиб. Аттила подвергал жизнь свою опасности и потом велел ударить отступать.
Воинские повозки делали некоторый род грудной обороны; в сем состояла у варваров воинская наука. Он со всех сторон обставил войско. Неприятели, засыпаемые кучами стрел, решились, наконец, притеснить его гладом . Сказывают, что он велел сделать костер из лошадиных хвостов для сожжения самого себя в случае нужды, когда никакой надежды не останется. [76] Но Аеций, без сомнения, опасаясь, чтоб разбитие Гуннов не сделало Визиготфов и Франков весьма страшными, принудил начальников их удалиться. Аттила немедленно отправился в поход; и хотя преследуем был Римлянами, однако добрался до Паннонии, нынешней Австрии, и наконец, до принадлежащих ему областей, начинающихся Венгриею. Кровопролитнейший бой из всех случившихся в свете и претерпленные уроны, ибо он лил кровь воинов своих, истребили знатнейшую и большую часть его войска.
Между тем, едва начали отдыхать, как он разлился по Италии с новыми силами. Мсятение распространилось всюду. Аеций вместо защищения Альпийских гор советует Валентиниану бежать и хочет собою показать пример. Отвергли сей постыдный его совет. Император, запершись в Риме, оставляет все земли по ту сторону реки По без защиты, уповая, что варвары будут [77] довольны добычею. Гунны уже разграбили столицу Кинделиков, что ныне Авгсбург; они переходят Юлианские Альпы, осаждают и берут приступом Аквилею, опровергают все в Венетии и Лигурии. Аттила увидел в Милане картину, на которой Император изображен был сидящим на золотом троне, у ног его лежали побитые в великом числе Гунны. Он отдал приказ смарать сию картину, а на место того велел написать себя на троне, пред которым Император, держа мешок золотом наполненный, рассыпал оное у ног его.
Аеций с некоторым вспоможением Маркиана, восточного Императора, разбивал в прах отделенные корпусы Гуннов, которых токмо можно было перенять; но как сей малый верх нимало не рассыпал ужаса, то Валентиниан послал просить Аттилу о заключении мира. Святый Лев, Папа почтенный своими дарованиями, равно как и добродетелями, [78] сопровождаемый другими двумя депутатами, укрощает сию свирепую душу. Согласились о перемирии и дани. Победитель отдаляется, угрожая прийти опять в Италию, если не будет к нему отправлена Онория со всем ей принадлежащим. Аттила умер в следующем 452 году.
Он оставил многих сынов, несогласие коих разрушило сильную его державу. Сие есть обыкновенное следствие великих завоеваний. Гепидский Король, а по нем и другие вассалы взбунтовались. Кровопролитные войны ослабили сих варваров. Из них многие поселились в Иллирии, Мизии, Дакии и Скифии.

Алане ли, Сарматы или Славяне.

Из тех самих многочисленных Алан или сармат, обитавших около Азовского моря и Дона, оказались уже в 549 году по Р. Х. около Дуная великорослые, крепкотелые, неутомимые, обитающие в шалашах, [79] презиравшие земледелие, единственно войною занимавшиеся Славяне, великодушные странноприимцы , невзирая, что они зверского нраву, и учинили ужасное нападение на Фракию и Иллирию. Хотя их тогда было немного, однако такой навели ужас опустошениями и жестокостями своими, что Иустиниан послал Германа, племянника своего, для воевания с ними. Слава сего Военачальника отдалила их. Герман, который должен был заступить место Велисария в Италии и коего добродетели противустояли придворному разврату, умер нечаянно. Славяне паки перешли Дунай, разбили многих полководцев, приблизились на один день к Константинополю; однако принуждены были отступить.
Мы сию главу об Аланах, обитавших в окрестностях Дона и Азовского моря, основываясь на свидетельстве Иорнада и Аппиана, заключаем шестым по Р. Х. веком. [80]

 


Назад

Вперед!
В начало раздела




© 2003-2024 Адъютант! При использовании представленных здесь материалов ссылка на источник обязательна.

Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru