IV. Угры, Козары, Печенеги, Половцы, Татары, Донские козаки и покорение старшиною их, Ермаком, Сибирского царства под Российскую Державу.
Угры.
Когда вышедшие из внутренности Азии Угры, от коих происходят Авары, единоплеменные с Гуннами, владели в таври, тогда их вождь, в [98] начале седьмого века, Органас, человек остроумный, принял Христианскую веру и был коронован от Императора в Константинополе; а по нем племянник его Коврат объявил себя Царем Угорским, Кутригурским и Болгарским. Он царствовал самодержавно от Азовского моря до Кавказа и Черного моря; но имел слабость разделить свои области между пятью своими сыновьями, приказав им жить в согласии. Старший из них, Баян, основал себе жительство на правом берегу Дона, где единоплеменные с ними от Гуннов оставшиеся Калмыки с Аланами обитали, а прочие безрассудно рассеялись по разным странам.
Козары.
В том же седьмом веке появились на Дону Козары, которые были истинные Славянские Сарматы или Сармато-Скифы, имевшие одно с Болгарами наречие, которое был Славянское. Коль скоро они овладели [99] Греческими городами по берегам Черного и Азовского морей, то многие из них крестились и просили Императора о научении их чтению Евангелия. Для сего послан был к ним от Греческого Императора Михаила III, между 842 и 867 годами, в звании Апостольском, Константин Леонид, известный потом под именем св. Кирилла с братом своим, кои умножили Греческую азбуку несколькими буквами для изображения особенных звуков Славянского языка, и их успехи были столь удивительны и прочны, что Козары не преставали исповедовать закон Христианский, завели у себя даже множество монастырей и других уединенных обителей. Почему и неоспоримо, что Козары говорили по-славянски, и вящим доказательством тому служит и ныне на Дону существующее богослужение, и в Кавказских горах и около реки Кубани разрушающихся церквей и тлеющих книг. [100]
Феофил, Греческий Император, в 834 году дал Козарам Архитектора для построения на берегах Донца города Саркела или Белгорода для защищения от Печенегов. Петрон Каметер вывез туда из Херсона художников, орудия и строевые припасы; он нашел там землю, годную для делания кирпича и черепицы, а из песку, с винным камнем смешенного, найденного им на дне реки, наделал извести. Но Аммиан Марцелин, писатель X века, повествует, что девять Азиатских областей снабжали Козаров съестными припасами чрез Таврийский пролив и чрез области Аланов, живших на Дону и могших заграждать им путь.
Печенеги.
Печенеги, потомки Гуннов, в девятом век вошли чрез Волгу в Европу и уже в 950 году составляли по обеим сторонам Днепра восемь областей, из коих четыре по [101] левую сторону к востоку граничили с Узиею, Козариею, Аланиею, Херсонескою республикой и Воспорийским царством.
Россияне.
В десятом веке (965 г.) Великий Князь Святослав Игоревич после победы над Козарами, взяв Белую Вежу, то есть Саркель или Белгород на Донце, пошел далее, пленил Ясов и Косогов за Доном между реками Манчью и Кубаном, отослал многих из них в Киев и города их разорил. После того девятью волостями Козарскими, состоявшими за Доном около Азовского моря, и рек Бейсуга и Черного протока, отделенными рекою Укрухом, нынешним Кубаном, от Зыхов и городом их при проливе Таманском – Таматархом, Тмутараканом именуемым – завладел.
После, Владимир I Святославич принял единовластное над Россией и княжением Тмутараканским пра [102 – 103] – отсутствуют.
[104] иные были идолопоклонники, а другие магометане.
Татары.
Чингис-Хан, владетель Монгольских татар, покорив многие народы и большую часть перси, послал старшего сына своего Туши-Хана с вождями Гюббе и Свида распространить свои завоевания на север и запад Азии. Туши-хан, разбив сопротивлявшихся ему Грузин, пошел на Алан, которые, видя столь сильного неприятеля, немедленно соединился с Черкесами, Кабардинцами и Половцами для учинения отпора Татарам. Он, опасаясь на сии соединенные народы напасть, прибегнул к хитрости их разделить, почему предложил Половцам мир и союз и объявил им, что он и в мыслях своих никогда не имел ничем их оскорбить, а только пришел против Алан и Черкесов, бывших их неприятелей. Половцы обольстились и от союзников своих отстали, а [105] чрез то подали Татарам способ их покорить и овладеть городами Терком и Астраханью. Половцы, приметив, что Татары, не имевши от других сопротивления, стали до них добираться, бросились к Нагайцам и сделали с ними союз, но Татары и совокупные их силы опрокинули.
Половцы, Россияне и Татары.
Тогда Половцы прибегли к России для заключения союза. Князья Киевский, Галицкий, Козельский и Черниговский, Смоленский, Волынский, Курский, Трубческий, Путивльский и другие многие со ста тысячами войска, кроме Половцев, выступили противу Татар. От них предстали пред Князьями послы с предложением мира и с представлением причин войны их на Половцев, как на своих рабов, от них ушедших. Но все сие было отвергнуто, и послы были побиты. Уже Российские и [106] Половецкие войска перешли реку Калку, впадающую совокупно с Калмиусом в Азовское море, и вступили с Татарами 16 июня 1224 года в сражение. Но от несогласия Князей и робости Половцев победа осталась на стороне Татар, и только десять тысяч Россиян спаслись от них бегством. Их жестокость, со мщением сопряженная, оказала лютые действия над Князьями Киевскими, подавленными досками, вместо седалища Татарами употребленными. С того времени они восторжествовали над Россией и ее Князей с войсками нередко употребляли по своему произволению.
Батый.
Батый, внук Чингиса, а сын Туши-хана, в 1237 году перешел Дон и приступил, по повествованию посла Карпина от папы к Татарам, к городу Орну, при сей реке неподалеку от ее устья лежащему, который был очень многолюден, наполнен [107] великими богатствами и состоял из Христиан Алан, Козар, Россиян и несколько Сарацин, имел знатную гавань, пристанище и торговлю для многих народов. Татары, видя, что трудно его взять силою, протекающую чрез сей город реку остановили и чрез то потопили его со всем, что в нем ни было. Но можно ли столь большую реку Дон запереть, которая весною у Черкаска по обе стороны до двадцати верст разливается? каковое наводнение почти ежегодно при месяца, в Апреле, Мае и Июне, бывает, от чего в сие время с матерой земли представляется город потопленным. Следовательно, Татары в то время Карпину для увеличения своего могущества, что от естественного весною стечения многих в одно место потоков происходит, присвоили то пред ним своей силе; в гавани же Орна должны быть и суда; а притом Моголы никогда городов не истребляли кроме только тех, [108] кои им противились и которых не могли удержать за собою, как то мы видим из примеров в России и Таврии, о чем Лызлов в Скифской истории утверждает, что татары, имея под обладанием своим Российских Князей и земли от Волги до Дуная, небрегли об укрепленных там городах, где Азовом, Керчью, Херсоном и другими владели Итальянцы и Греки для произведения в них торгу.
Нападение на Татар Князей Литовских.
Когда татарские ханы были в междоусобных бранях, тогда Литовский Князь Олгерд, в 1363 году, не упуская сего случая, с племянниками своими, Князьями Литовскими, совокупился и напал с многочисленным воинством при устье реки Буга, впадающего в Днепр, на трех татарских Султанов, их всех положил на месте и множество побил Татар, а прочие все бежали в Крым, к Азову и к Волге. [109]
Победа Великого Князя Димитрия над Мамаем при содействии Донского войска.
Хан Татарский Мамай, вспомоществуемый Князьями Олегом Рязанским и Ягеллом Литовским, в 1380 году, в наказание непокорности ему великого Князя Дмитрия Ивановича Донского и в отмщение за победу, одержанную им на его полководцем, набрал воинства до семи сот тысяч. Великий Князь, предупреждая нападение его на Россию, соединился со многими другими Российскими Князьями и с четырьмястами тысячами воинов перешел Дон и принял от Донского войска на Куликовом поле поднесенную ему в дар чудотворную икону Пречистой Богоматери в помощь «на сопротивныя», ту самую, которая после была при Царе Федоре Иоанновиче во время сражения с Крымскими Татарами под самой Москвою на Воробьевских горах вынесена, и победа над ними одержана; почему на том месте [110] выстроен Донской монастырь, и ныне существующий. Все воинство в твердом уповании на молитвы и заступление Пресвятой Богоматери с великим мужеством и силою бросилось на Татар, весьма жестоко и долговременно сопротивлявшихся, и обратило их в бегство так, что на шестьдесят пять верст их поражало. Однако сколь кровопролитно и пагубно было с обеих сторон сие сражение, доказывается тем, что по окончании оного всего по исчислению оставшегося воинства оказалось только десятая часть, т. е. сорок тысяч. Здесь во второй раз усматривается, что Донское войско, после владения Россиянами Тмутараканским княжением, приметя ослабление в силах Татар чрез их междоусобные брани и поражение их Олгердом, Князем Литовским, что по всему Дону свободно можно было им проходить в Россию, служило под знаменами Российского Государя, и что оно имело тогда крайний и ближний на реке Доне к Ельцу городок на [111] том самом месте, где ныне в Воронежской Губернии город Задонск и монастырь. Мы усматриваем, что сие войско издревле называлось Донскими козаками. а земля их Козакиею; ибо на персидском языке козак – значит Скифа, по свидетельству Плиния, писателя первого по Р. ХХ. века, Константина Порфирородного, царствовавшего в Константинополе от 775 по 797 год, и Историка Абул-гази-Багадар-Хана, писавшего между прочими о Сибирском Кучум-Хане до 1598 года, и что местопребывание Скифов составляли весь север и средняя часть Азии, известная под названием древней Скифии.
Азов.
Венециане в 1213 году прошли на купеческих своих кораблях до Тана, нынешнего Азова, древнего поселения Карийцев, обитателей города Милета. Пизанские купцы имели также в нем свое селение, которое служило местом складки для товаров [112] всех Меотийских народов. Зеркала, стеклянные и железные изделия, медная и всякого рода посуда, посеребренные и позлащенные вещи, полотна, бумажные, шелковые и золотом вышитые материи и сукна служили меною на хлеб, соль, воск, кожи, рыбу, клей и икру.
Разорение Тамерланом Азова.
Тамерлан, по покорении всех Татарских в Азии орд, пришел в 1385 году в Сармацию. Когда он приблизился к Азову, тогда Венецианский флот отсутствовал. Старшины тамошних купеческих контор отправили депутатов к завоевателю на встречу с просьбою о не поступании с ними как с неприятелями. Он принял от депутатов подарки и сделал им пышный прием в великолепной палатке, украшенной золотыми коврами, алмазами и жемчугом; обещался им не нарушать спокойствия их торговли и приехать для свидания и торгу с [113] ними; он клялся своею головою, что не будет им сделано ни малейшего вреда; но он был из числа тех истребителей человеческого рода, кои его кровью наслаждались и обогащались его нуждами. Хитростью и жестокостью своими открыл он себе путь к славе и, имея в своих руках силу, в ней заключал все законы. расторгающие всякую клятву. Но лишь только вошел он после нескольких дней в город, то все в нем предано было грабежу: церковные утвари, магазейны, дома – все сделалось корыстью Татар; добыча была неисчетна. Город был сожжен, Христиане порублены, поселение истреблено. Се участь Азова, одного из богатейших тогда городов Таврии! Оттуда Тамерлан пошел против Баязета, Оттоманского Императора, и, победив его, посадил в железную клетку на золотой цепи, восходя с оной на своего коня. Потом он восторжествовал над Египтом, Дамаском. Вавилоном, Сирией, [114] Мидией, Арменией, Вифинией, Каппадокией, Понтом и всею малою Азией.
Возобновление и завладение Азова Турками.
После сего разорения остатки Азова собрались и с помощью своих соседов, обитателей Дона, потомков Сармато-Скифов, в последствии Аланами именуемыми, а также Козаров и Половцев возобновили его развалины и посредством Генуэзцев производили знатный и выгодный торг. Но в 1471 году опять Азов взят был турками; жители его, избегая несносного ига Оттоманов, его оставили и соединились с Донскими козаками, по реке Дону из помянутых племен обитавшими. В таком случае сей город из цветущего селения сделался бедной деревней, где кроме сыру, соленой рыбы и невольников ничего более не продавали. [115]
Истребление Россиянами и Нагаями власти Татарской.
С 1462 по 1505 год при В. Княжении Ивана Васильевича, поправшего грамоту Ордынского Царя Ахмета и побившего послов, от него пришедших для собрания дани, Цари в Орде вели междоусобную войну, причем Россияне, не упуская случая, били ее и разоряли по Волге; также Нагаи, от которых Ахмет, будучи побежден, лишился жизни, чрез что великая власть Ордынская до конца истребилась.
Агус или Акустий Черкас, начальник войска Донского, и поселение в Черкаске Татарской станицы.
Во время сильного Кипчакского владения, именуемого Россиянами Золотою Ордою, Донское войско называемо было Ордынским и Азовским, которое в 1500 году имело двух начальников Агуса или Акустия Черкаса, избравшего главным городом [116] сего народа Черкаск, с того времени по его имени называемый, вместо упоминаемого города Орна, в котором тогда же поселились верные козакам татары золотой Орды под названием и поныне Татарской станицы, при сохранении ими Магометанского закона. Другой же вождь был Адиг или Атик, который оттуда перешел на восточную сторону Азовского моря и между двумя рукавами Кубани построил замок своего имени Ада, находившийся близ Темрюка и существовавший еще в 1713 году.
О свержении Татарского ига Донскими козаками и о службе их под знаменами Царя Ивана Васильевича.
Когда междуусобные брани, мор, жестокие зимы и поражения от Россиян и Поляков весьма ослабили силу Татар, тогда Донское войско, имея свои станицы в укрепленных природою: лесами, болотами и водою местах, [117] по тому самому именуемыми ими городками, свергнуло иго и разрушило союз с Татарами, на которых чинили нередко нападения так, что еще до пятого века они удалялись от реки Дона и окрестных его мест и обитали в Крыму до Днепра и по Волге. Оно будучи единоплеменным, единоверным и одного наречия с Россиянами, ведя свой род от Сармато-Скифов, как Козары, посредством которых и вера к ним введена единообразная, в 1549 году забрало Казанских послов со всеми письмами, шедших с прошением о помощи против России в Крым и их отослало в Москву к Государю, а в 1552 году выступило в поход и предстало пред Царем Иоанном IV-м, шествовавшим с воинством к Казани под его повеление. Сие войско тогда употреблено было на приступ к сему городу, на перевозы армии и на поиски и покорение по взятии Казани сухопутно и водою неприятелей. [118]
О службе Донского войска при покорении Астраханского Царства.
Государь в 1554 году послал в Астрахань три ополчения под командою Касимовского Князя Дербиш Алея; к нему присовокупилось немалое число Донских козаков под командою Атамана Федора Павлова. Он с Князем Вяземским, пойдя вперед со множеством легкой конницы для узнания о неприятельском войске, напал повыше острова на Астраханских татар, от Царя Емгурчея для сего же самого посланных, наголову побил, выключая небольшого числа, с их начальником, в плен взятого. По вшествии же в Астрахань, при следовании за Царем Князь Вяземский, овладевший неприятельским станом, препоручил Атаману Павлову с козаками и стрельцами сухопутно и водою искать убежавших неприятелей, который, их нагнавши, захватил и привел великое множество со стрелами и огнестрельным [119] оружием. По многом после того преследовании Емгурчея, Павлов и Федор Рышкин с бывшими при них войсками настигли в лагере четырех Цариц и, поколов противившихся, их пленили и овладели сокровищами; Царь же, наконец, убежал в Азов.
О службе войска Донского в Лифляндии.
В 1557 году из Донского войска три тысячи состояло в армии, посланной от Государя с Касимовским Царем Ших Алеем в Лифляндию, где взяты были Нарва, Юрьев и другие многие города.
О истреблении Турецкого и Татарского войска, подходившего под Астрахань.
Турецкий Султан Селим, вознамерясь завладеть Астраханью, чтобы способнее напасть на Персию, в 1569 году послал 25.000 Турецкой конницы, под предводительством [120] Беклербека Кафенси и шести Санджаков, 30,000 Янычар с Пашою Палеги и на трехстах галерах с Адмиралом Мирсерлет Пашою 3,000 работников и 5,000 Янычар, множество Татар и разных для копания орудий. По окончании трудного пути сухопутная армия пришла в Азов купно с Крымским Ханом, тремя его сынами и войском. Чрез десять дней все они оттуда пошли Кубанскою и Кумскою степью и 5 Сентября пришли к Астрахани. Флот же пошел вверх по Дону и достиг, где ныне Качалинская станица, самого узкого между Доном и Волгою в 60 верст расстояния, где и начали рыть канал для соединения сих рек. Донское войско уже готово было соединиться с посланным от Государя Воеводою Серебреным, ведшим Московское и с ним соединившееся Запорожское войско, приведенное в Россию Князем Вишневецким и в ней оставленное числом до пяти тысяч 1562 года. Они [121] вдруг напали на работающих Турок, их наголову побили и пошли сухопутно и на судах к Астрахани на помощь. Сим осажденные ободрившись, сделали совокупно со свежим войском ночью вылазку и, побивши несколько тысяч неприятелей, сами все безвредно возвратились. Уже Турки чувствовали недостаток в съестных припасах; они употребили для доставления оных Астраханских и Крымских татар, которые пошли на разорение для того Российских селений; но Донским козакам, наблюдавшим все неприятельские движения, так были приняты, что ни один не ушел в турецкую армию для известия о их истреблении. Турки, видя приближающуюся зиму, разорили сделанные ими окопы перед Астраханью и пошли обратно по тем же местам, но от холода и голода из пятидесяти пяти тысяч едва ли три тысячи возвратились в свое отечество, кроме осьми тысяч истребленных [122] со флотом и Крымских Татар. Сие несчастье умножилось от нечаянного подорвания порохом города Азова с замком. Султан, опасаясь, чтоб сей крепости Российской Государь не захватил, приказал Азов немедленно возобновить и укрепить его больше прежнего; а для удержания набегов от стороны соседственного Донского войска построены были там галеры и чайки, к которому немалая часть присоединилась из Запорожцев, поселившихся по большей части между Донскими козаками в их городе Черкаске и совокупно поражавших прежде Турок и Татар, напавших на Астрахань.
Мнение о Ермаке иностранных писателей.
Иностранные писатели о Ермаке или Ерме Тимофеевиче, завоевателе Сибири, повествуют, что он храбростию и благоразумием на войне против соседственных орд снискал [123] особенную доверенность и уважение войска Доского Гетмана и дружбу сына его, Хорлу, произведшие тайную любовь между им и Гетманскою дочерью Велики, которая, соединяясь с отличными почестями за его воинские подвиги, произвела подозрение и зависть в Хорле; а прошение чрез посольство Константа, Князя южной Сибири, от царства Астраханского до границ Мунгалов простиравшейся, себе в супружество Велики обнаружило сию любовь и тем причинило Хорлу и его сестре смерть, а Ермаку побег, бывший, наконец, причиною завоевания Сибири.
Состояние Ермака и причины предприятия его покорить Сибирь.
Обстоятельства дел и повествования Российских писателей открывают, что в 1557 году, коль скоро дошло до сведения войскового Атамана, что Кагальницкой станицы старшина Ермак Тимофеев, коему препоручено было со знатным [124] числом войска охранение границ от Астрахани по Волге до реки Дона от набегов неприятельских, проехав на судах Астрахань, вошел в Каспийское море и там, напав на Персидские суда, многие потопил и имением завладел, на которых были персидские и Бухарские послы к Российскому Государю. Тогда войсковой Атаман созвал всех наличных старшин и положил Ермака и всех его главных сообщников взять за караул и отослать к Государю, а прочих наказать; но Ермак, чувствуя важность своего преступления, от необдуманности сделанного, которое только можно отличною заслугою загладить, испытав доверенность к себе и любовь Донского войска и давно разведав об обитании в Сибири Татарских племен, прежних покорителей России и Дона, немедленно согласил от шести до семи тысяч из Донского войска охотников с тремя Священниками и одним монахом для отправления [125] службы Божией, которое воинство разделил на полки и сотни с наблюдением строгого воинского порядка и поспешно пошел вверх по Волге и Каме, и тем предупредил свое и его сообщников злоключение.
Приход его на Чусовую к Строгонову и разведание о Сибирских народах.
Он пришел на Чусовую в селения и заводы максима Строгонова, который его со всем воинством дружески принял и всем нужным снабдил. Ермак открылся ему о своем предприятии к покорению Сибири под Российскую державу, откуда на сию последнюю. как прежде неприятельские нашествия, так и ныне набеги чинятся. Он любопытно разведывал о тамошних народах: о Башкирцах, Остяках и Черемисе, что они на Каме за несколько лет пред тем, при тайном подкреплении [126] Сибирского Хана Кучума, много разорения и убийства причинили; а брат его Мегемет-Кул, пришед с реки Тоболя в 1573 году, подходил к Строгонову острогу на Чусовую, истребил многих поддавшихся России Остяков, увел с собою их жен и детей, убил Российского посла, в козачью орду отправленного, и с ним в службы принятых Татар. Ермак тогда же узнал об образе их оружия и войны; он, находя причины довольно правильными к покорению Сибири с ее народами, снабдил себя и все свое воинство от Строгонова оружием и всеми потребными припасами, сел на построенные суда и поплыл по Чусовой в 1578 году.
Поход его в Сибирь.
Ермак вошел в реку Сылву, где наступившая зима принудила его зимовать. Там он, вышед на берег, укрепил стан свой, построил в [127] нем часовню во имя Святителя Николая для отправления службы Божией при войске находившимися Священниками и монахом и отправил триста человек против соседственных Вогуличей, откуда они возвратились с немалою корыстию. Он строго наблюдал, чтобы никто не осквернил себя блудодейством; преступника сажали на три дни в оковы и, наполнив платье его песком, ставили его несколько времени в воду; преслушники начальства и беглецы также наказывались по примеру Донского войска; почему более двадцати человек, покусившихся отсюда к побегу, осуждены на смерть надеванием на каждого из них мешка, наполненного песком и каменьем, и опущением их в воду; однако на обратном, по прошествии зимы, пути Ермак многим козакам позволил там остаться и утвердить постоянные жилища, которое место ныне называется Ермаковым городищем. [128]
Возвращение его к Строгонову для снабдения военными и съестными припасами и опять поход в Сибирь.
Он из подробного разведывания усмотрев необходимость для совершения и далекого, и трудного похода в снабдении своего воинства довольным количеством съестных и военных припасов, возвратился к Строгонову и обязал его, всем нужным помогать, как и Ермак обещался удовлетворить за все его издержки хорошею добычею. Он взял других провожатых и все нужное и в 1579 году с 5,000 человек в веселом духе поплыл по той же реке Чусовой. Войско его состояло в хорошем порядке: он сам был военачальником, первые по нем следовали два Атамана, за ними восемь Полковников, управлявший каждый 500 козаками; полк разделялся на пять сотен, в каждой сотне при Офицера: Есаул, Сотник и Хорунжий, [129] под ними пятидесятник и десятник. Он из Чусовой ошибкою проводников вошел в межевую Ушку; но, возвратясь, поплыл по Серебрянке, на которой претерпел много препятствий и трудностей от мелководья так, что, сняв парусы с судов, растягивали чрез реку и, тем подняв воду, проходили далее, чрез что столько замедлили, что при наступлении уже зимы вышли из Серебрянки на сухой путь. По сему Ермак принужден был опять там зимовать и свой стан, для большей безопасности, укрепить палисадником, которого остатки и поныне называются Ермаковы городищем.
Строение Ермаком других судов за хребтом гор; первое сражение и страх Кучума Хана.
Для снискания съестных припасов он посылал частые разъезды против Вогуличей, которых запас состоял в мерзлой рыбе, в [130] медвежьем и лосьем мясе. Одна его партия, пришед чрез Тагил на реку Нейву, была Мурзою с Татарами и Вогуличами захвачена так, что едва ли кто из них остался о сем поражении возвестить Ермаку, который следующей весною нашел, что за побегом, поражением и своею смертию умерших остального войска было 1636 человек. Между рекою Серебрянкою и Баранчею, впадающей в Тагил, пространство составляло десять верст. Он пытался перетащить на сем расстоянии через хребет свои суда, но тщетно. Почему, укрепив свой стан палисадником, занялся построением судов на Баранче и по приуготовлении пустился по Тагилу и Туре. там, где ныне город Туринск, владел Мурза Епанзя. Он, собрав свои силы, не давал Ермаку свободного хода по туре; но пускаемые от Татар стрелы в ничто обращены огнестрельным оружием, разогнавшим устрашенных неприятелей и превратившим в пепел жилища Епанзины. [131] Он в продолжение пути скоро по салом сопротивлении овладел городом Чимги, от коего недалеко ныне Тюмень. Окрестные места понравились ему чрезвычайно тем более, что татары имели довольно хлеба и скота, способствовавших к подкреплению сил изнуренному непрестанною работою, голодом, бдением и разными беспокойствами его войску. Почему он остановился там зимовать и послал разъезды к окрестным народам для требования дани мягкой рухлядью и съестных припасов. Там, в Тарханском остроге, подхвачен разъездом Кутугай, посланный от Кучум-Хана для собирания подати, которого Ермак принял весьма благосклонно, спрашивал у него о здоровье Ханском и обстоятельствах земли, и приказал пяти своим стрельцам палить пред ним из ружей. Наконец, Кутугая, пораженного сим новым зрелищем и удивленного, отпустил с великою честью, дарами [132] и поздравлением к Хану, объясняясь, что он сам за поздним временем не мог желаемого своего дружеского посещения ему сделать. Но Кучум, напротив того, отсего встревожился и призвал волхвов своих, которые предвещали, что его владение претерпит от Ермака великое злополучие. Хан немедленно отправил по всему своему владению гонцов с повелением о вооружении против козаков.
Второе и третье сражение.
Едва наступила весна в 1581 году, Ермак, оставив зимний свой стан, поплыл вниз по туре. При устье сей реки шесть Мурз со множеством Татар его стерегли. Началось жестокое сражение, продолжавшееся несколько дней с переменным счастьем, пока, наконец, он истреблением чрезвычайного множества неприятелей одержал совершенную победу и получил столь много добычи, что, не могши всей покласть [133] на суда, остальную принужден был закопать в землю. После сего сражения оказалось у него козаков 1060 человек, с которыми он продолжал поход свой по реке Тоболю. Как только он достиг того места, где река сия имеет высокий крутой берег, по которому растет березняк, то Татары вновь напали и обеспокоивали его несколько дней, но он, разогнав их, пробился без особливого урона.
Четвертое сражение и военная притом хитрость.
Кучум-Хан, приказав чрез реку Тоболь протянуть железную цепь в том месте, где она узка и имеет с правой стороны крутой высокий берег, послал чиновника с немалою силою чинить поиски над неприятелем и напасть на него храбро при задержании его судов цепью. Ермак при сем случае, сражаясь с ними. приказал расставить на судах пуки из хворосту, надев на них козачье платье, а сам на третий [134] день битвы, выступив на берег с наилучшей частью своего войска, напал с тыла не неприятеля, который от сего обратился в бегство, оставив Ермаку свободный ход.
Малодушие, превращенное Ермаком в мужество.
Всегда над неприятелем одерживаемые победы хотя козаков сильно ободряли, но, не имея ниоткуда подкрепления в теряемых мало помалу против неприятеля силах. подавали им мысли о возвращении в свое отечество, а особливо, когда Зырянские проводники, при достижении устья реки Тавды, сказывали им, что ею и чрез Югорские горы лежит обыкновенная дорога в Россию. Почему Ермак принужден был на целую неделю там остановиться и выслушивать мнение своих воинов. Он нашел из них большую часть желавших совершения предпринятого им завоевания; а к тому, когда он представил своему воинству о состоянии [135] Ханской крепости Сибири, о военной силе его, которую он собрать может, о Татарском оружии, недальновидности и при всем своем могуществе против их слабости, и в подтверждение того пленного Кучумова чиновника, во всем том признавшегося, представил, то у всего войска сердца закипели и все оно войною против Хана воспламенилось.
Пятое сражение и богатая корысть.
Кучум-Хан, почти ежедневно слыша несчастливые известия, велел вооружить Татар, Остяков и Вогуличей под предводительством брата своего, Мегемета-Кула, а сам, под своим присмотром, укрепил столицу свою рвом, велел то же сделать Татарским Мурзам и приготовился к удержанию стремления неприятельского. Едва Ермак отошел от реки Тавды тридцать пять верст, как напал на него Мегемет-Кул. Уже передовое, на версту от прочих, судно выдерживало [136] первое нападение и оборонялось так храбро, что неприятели не могли ничего ему сделать. Подоспели на помощь другие суда и вступили в бой; победа целые пять дней казалась сумнительною. Но Ермак восторжествовал и открыл себе свободный путь. Он, узнав о знатном Мурзе Карачае, на правой стороне Тоболя в шестнадцати верстах от устья Иртыша жительство свое имевшем, вышел на берег и завладел в его жилищах золотом, серебром, жемчугом, дорогими каменьями, множеством хлеба, скота и меда. Он там остановился перед Спасовкой и вместо двух недель установил всему своему войску сорокадневный пост.
Вход в Иртыш, взятие шанцев и уныние войска, побежденное бодростью.
В сентябре месяце вступил он на суда и имел от присматривающих за ним татар много труда дойти до Иртыша, где завладел шанцами татарского Мурзы [137] Атика. Он пробыл там некоторое время и скрыл взятые у неприятеля сокровища. Тогда оставалось у него козаков не больше пяти сот человек. Сравнение такового числа со многочисленными неприятельскими ордами приводило войско его в малодушие, что каждому козаку надобно было биться по крайней мере с двадцатью Татарами; но позднее время, жестокое нападение при их отступлении неприятеля и не увенчание предприятия оказанием отечеству незабвенной услуги завоеванием Сибири произвели в нем желание или завоевать Сибирь, или умереть со славою.
Шестое и седьмое, последнее сражение, доставившее совершенную победу.
Кучум-Хан с многочисленною силою пришел на укрепленный рвом и валом мыс Чуваш, в намерении принудить Ермака к отступлению; но сей, желая им завладеть для выгодного своего с войском зимовья, [138] пошел прямо на Хана, и хотя победа так сумнительно была, что обе стороны разошлись, но Ермак пошел в прежний свой стан Атик, для снабдения на зиму людей своих довольными съестными припасами. Оттуда он приметил, что Кучум привел к мысу Чуашу большую прежней силу и разделил ее с братом своим Мегемет-Кулом, который стал внизу под горою, а Хан вверху на пригорке с вооруженными хорошо стрелами, луками, копьями и саблями татарами и двумя пушками возвестил войску о желаемом им главном сражении, могущем увенчать все их подвиги. Все войско, предводительствуемое Ермаком, пошло 23 Октября прямо на Мегемет-Кула и, приблизившись, со словами: с нами Бог, опрокинуло неприятеля. Он, обороняясь весьма храбро при сильном подкреплении Кучума пусканием бесчисленного множества стрел и палением из пушек, не в состоянии был выдержать [139] твердости и стремительности Ермакова войска; оба они едва спасли жизнь свою и предались со всеми силами бегству. В сие сражение побито 107 козаков, которых и ныне поминают в первое воскресенье Великого поста в кафедральной соборной церкви Тобольска.
Остяки и Вогуличи оставили Хана, а сей свою столицу, в которую Ермак торжественно вошел.
Сия победа причиною была, что Остяки и Вогуличи. быв верными Хану и служив ему на войне, оставив его, возвратились в свои жилища. Татары, отчаясь о спасении отечества своего, знатнейшие из них предались бегству, и сам Хан, собрав вскорости наилучшие свои вещи, оставил свою столицу Сибирь и со всеми своими скоропоспешно побежал. Ермак, спустя три дня после боя, не зная ничего о уходе Кучумовом, пришел к Сибири с тем намерением, чтоб напасть на Хана [140] в собственной его столице, в которой никого не видя, опасался неприятельской хитрости. Он на всех проходах из крепости расставил караульных и, окрестность ее обозрев и испытав внутреннее ее положение, объят был приятным удивлением, что Сибирь была без защитников; почему в сию столицу имел торжественный въезд.
Подданство народа и возложенная на него дань.
Таким образом Ермак сделался владетелем трех народов. Храбрые и чрезвычайные его дела и возвещавшая об них слава произвели в тамошних народах подобострастие. удивление и добровольную покорность. Остяки у Иртыша, бывшие на последнем бое под Чувашем, рассказали единоплеменникам своим о непобедимости козаков так страшно, что они не могли выдумать надежнейшего средства к спасению своему, как добровольное и скорое принесение [141] покорности. На четвертый день по вступлении в сию столицу пришел к Ермаку Остяцкий князь с реки Демьянки, Бояр, со многим народом, большим количеством дорогой мягкой рухляди и разной рыбы. Тогда Ермак поступил как милостивый Государь, который доволен тем, что подданные сами собою и по мере сил приносят. Он принял их ласково, из предосторожности приказал по их вере и по их обыкновению присягнуть в своей к нему верности и послушании, установил дань, какую они впредь ежегодно платить должны. Таким точно образом он и с прочими покорявшимися ему народами поступал, а дань от него налагалась по состоянию земель и состояла из разной мягкой рухляди, а наиболее из соболей.
Подданство Татар и Вогуличей.
Пришли с обеих сторон Иртыша и Тоболя, также со многими [142] дарами и съестными припасами от семейств, многие Татары и Вогуличи, которых он, ласково и милостиво приняв, обнадеживал своим защищением против всех нападений и обид, ежели только они спокойно будут жить и повиноваться его повелениям.
Мщение Ермака за побитых козаков.
Двадцать козаков в сие время, после таковой знатной победы и покорности народов, пошли на рыбную ловлю и по наступлении ночи, обеспечившись, легли спать; но Мегемет-Кул, выискивавший случая, на них напал и порубил. Ермак, лишь только известился о сем, нагнал его, сразился, обратил его в бегство и многих Татар порубил и тем отмстил пролитую кровь своих воинов. На возвратном пути, взяв с собою мертвые тела, погреб их с военными почестями на знатном мысу кладбища Ханской фамилии, которых [143] память с прочими и ныне поминают в первое воскресение Великого поста в кафедральной соборной Тобольской церкви.
Обозрение завоевания Сибири.
Завоевание Сибири столь малым количеством людей, несмотря на все выгоды их оружия и способы военных действий, при всей своей храбрости и непоколебимости духа во всякое время было бы делом невозможным, если бы Донские козаки не имели счастливого дарования, с самого младенчества питаемого, путешествовать, жить, строить, все трудности и тяготы переносить и сражаться на воде с такою же ловкостью, как и на суше. Без того одно встретившееся неудобство в доставлении множества необходимо нужных военных и съестных запасов чрез великое пространство пустынь и самое предначинание бы разрушило. Протекло уже после сего 230 лет, но время своею едкостью не изгладило [144] глубоких впечатлений одной породы, и поныне ясно обнаруживающихся в свойствах и качествах, деятельности, досужества и неустрашимости войска Донского. Ежели обратимся к их предкам, именуемым в 259 году по Р. Х. Готфами и Боранами, соорудившим на Дону флот и достигшим малой Азии, в которой многие города разорив, возвратились с сокровищами, то найдем подобное действие, случившееся и при покорении Сибири. Как здесь, так и там строили флот, шествовали сухопутно и водою, победили народ и завладели его достоянием, но только с той разницей, что в малой Азии действующей причиною было одно беспокойное и непостоянное любочестие покорять и разорять, а в Сибири, напротив того, раскаяние, вооружившее их мужеством. трудом и терпением преодолеть как все препятствия природы, так и самого неприятеля, для приобретения чести и славы, чтоб восторжествовать [145] над своими слабостями. Таким-то образом варварское нападение Чингис-Хановых потомков на Россию Ермак отмстил наилучшим образом чрез образование в последующие времена мало помалу поколений своих неприятелей из дикого и кочевого непостоянного состояния человеколюбивою, гражданскою, обходительною, хозяйственною и приятною жизнью к их благосостоянию.
Представление от Ермака Царю Ивану Васильевичу Сибирского Царства в подданство.
Ермак, видя свое предприятие благополучно и счастливо совершенным, о всем том сделал донесение Царю Ивану Васильевичу, коему представляя царство Сибирское в подданство и собранную в нем в шестьдесят сороков соболей, 20 черных лисиц и 50 бобров дань, яко верный сын отечества признался в прежнем своем необдуманном [146] проступке, просил прощения и присылки для управления сей страною мужа, который бы защищал ее от всех неприятельских нападений, и из тамошних Татар, по их желанию, для военной службы образовал козаков, и со всем тем Декабря 1581 года послал походного Атамана Ивана Кольцова, выступившего в путь по реке Тавде чрез Югорские горы на Чердынь и в Москву.
Величайшее удовольствие Царя о покорении Сибири.
Атаман Кольцов допущен был пред Государем, и Ермаково писание читано было в его присутствии. Царь повелел в соборной церкви для того отправить благодарный молебен и раздать много милостыни нищим. Кольцов с козаками содержан был в Москве на казенном иждивении, и каждый из них получил сверх того немалое число денег и сукно. Ермаку ив сему [147] его воинству даровано прощение, ему, собственно: Княжеское достоинство, два богатых панциря, шуба, которую сам Царь носил, серебряная чаша, сукно и две драгоценные конские сбруи. Притом дана была при отъезде Кольцова Царская грамота к Ермаку, изображающая отличнейшее Монарха к нему благоволение и поручение ему управлять Сибирью до тех пор, пока, по собственному Ермакову требованию, не выбран будет способный правитель и в назначенное место не приедет, обнадежение его Высочайшею милостию и превознесение его похвалами за оказанные Отечеству услуги.
Пленение Царевича Мегемет-Кула.
Между тем, во отвращение происков Кучума, бодрый дух Князя Ермака приуготовлялся к новым предприятиям. Коль скоро узнал он, что Царевич Мегемет-Кул с малым числом людей у Вагая, послал против его отборных 60 человек, [148] которые ночью на него напав, большую часть татар побили и Царевича пленили; его Князь Ермак купно с данью при походном Атамане Иване Грозе отправил в конце 1583 г. в Москву, куда он прибыл в 1584 г., и Мегемет-Кул, во время владения Царя Федора Иоанновича, принят не как пленник, но как посол великого Государя был встречен великолепно. Он во всю жизнь свою был у Россиян в великом почтении и отличил себя храбрыми делами в 1590 году против Шведов, а в 1598 с Царем Борисом Федоровичем Годуновым в Серпухове для предупреждения нападений от Крымских Татар.
Поход Брязги для покорения противных.
Тогда же, в 1582 году, Князь Ермак послал Богдана Брязгу с 50 козаками для наложении дани на живущих в нижних местах Иртыша [149] Татар и Остяков. Там укрепленное место палисадником взял он приступом и для устрашения преслушных знатнейших из них приказал знатнейших из них приказал расстрелять, а прочих в верности привел к присяге целованием обагренной кровью сабли, наложил на всех поголовную дань и, собравши в довольном количестве хлеба и рыбы, к К. Ермаку в Сибирь отправил. Устрашенные таковым примером, Нацинская и Курбинская волости на все требования Брязги согласились; а хотя далее оттуда обитавшие Туртаские и Уватские Татары пришли в возмущение, но скоро укрощены оружием с наложением на них дани, как и на их соседей остяков.
Брязга, пришед к реке Демьянке, увидел, что Остяцкий Князь, собрав до 2000 человек, защищался с ними в хорошей и просторной крепости на горе. У Брязги уже съестных припасов недоставало, как один Чувашенин между козаками [150] вызвался проведать о причине упорства, о состоянии остяков и ему донести. Он как переметник вошел к Остякам в крепость и возвратясь объявил Брязге с его воинством, что Остяки в великом страхе пред идолом, пришедшим туда из России при великом Князе Владимире под именем Христа; он сидел на блюде, наполненном водою, которую они пьют, в чаянии ее силою быть сохраненными от вреда. Около идола горели жир и сера в особливых чашах, а они, молясь ему, волхвовали: сдаться или противиться; но, будучи одержимы страхом, предприняли учинить первое. Едва только Брязга начало приступу сделал, большая часть Остяков и Вогуличей из крепости вышла и в бегство обратилась; потому она взята без всякого сопротивления. Здесь он до вскрытия реки остановился и занялся с козаками строением небольших легких судов. [151]
Он пустился вниз по Иртышу и только пристал к берегу Рачева городища, все Остяки с волшебными жрецами, оставив идоложертвенное, в густые леса разбежались; оттуда достиг волости Цынгальской и, остановясь пред опасным для него местом, где оба берега реки окружены горами, остальное время дня и следующую ночь препроводил в молитвах. Он при восхождении солнца отважился идти сим местом и бесчисленное множество пущенных на него с обоих берегов от Остяков стрел отразил огнестрельным оружием, от которого они побежали и рассеялись. Потом вступил он в волость Нарымскую, где никого не было, кроме жен и малых детей, и там, после великих трудов и работ, расположился успокоиться. По наступлении вечера Остяки по одиночке приходили в свои жилища узнать, как козаки с их семействами поступают. [152] Но усмотрев снисходительность и приветливость Брязги, на другой день большая их часть к нему пришла и клялась иметь всегдашнее послушание и охотно платить дань; а иные к тому принуждены.
После сего пошел Брязга на знатного Князя Самару, от которого поставленный сильный караул, нашед во сне, порубил и встревоженного Князя застрелил, отчего иные разбежались, а другие покорились.
Продолжение Князем Ермаком завоеваний.
Князь Ермак, продолжая начатые завоевания Брязгою, весною 1583 года взял приступом крепость у реки Назима и Кодские городки с получением богатой добычи и возложением на них дани, как и на Вогуличей, обитавших на реке Тавде. [153]
Обман Мурзы Карачи, сада крепости Сибири и разбитие Карачи.
Мурза Карача, всегда удаляясь от нападений К. Ермака, выискивал случая его ослабить и в 1583 году послал нарочного к нему с просьбою об отправлении к нему команды для защищения его от Иргизских козаков, угрожавших нападением на его владения. К. Ермак тем охотнее согласился его в том удовлетворить, что надеялся чрез него и прочих удалившихся совершенно привести под Российскую державу. Он немедленно послал к нему походного Атамана Ивана Кольцова с сорока казаками, который со всеми ими от Карачи ухищренно был убит, как и козаки, находившиеся у Остяков для ясачного сбора, чрез его же пронырство. Он даже в 1584 году осмелился осадить крепость Сибирь и запер ее со всех сторон. Но К. Ермак 9 Мая, в день Николая, избранного [154] им с начала похода своим покровителем, послал нарочито отборных козаков ночью тихо пробраться сквозь облежащего крепость неприятеля и, перешед Иртыш, напасть на самого Карачу. Они действительно так хорошо все сие выполнили, что, вторгнувшись в самый его стан нечаянно, истребили большую часть его людей прежде, нежели они могли вооружиться к сопротивлению, между которыми убиты два сына Карачи, а сам он едва успел уйти с тремя только человеками. Осаждавшие Татары, узнавши об опасности своего Князя, бросились, но всё уже нашли в руках победителей; они на другой день поутру на козаков жестоко напали и сражались с ними до полудня; но неприятель был отбит с великим уроном и тем подал способ козакам с победою возвратиться в Сибирь, и утвердить власть свою над язычниками. [155]
Поражение в двух местах Татар.
Ермак, желая совершить свое предположение покорением во всех частях Сибири, собрал 300 воинов и пошел вверх по Иртышу; там, выше реки Вагая, пошел он на татарского владельца Бегаша, собравшего против его войско; он на него, расположившегося со своими Татарами к храброму принятию на пригорке, напал и произвел кровопролитное сражение, долго в победе колеблющееся; но Ермак, овладев пригорком, Татар опрокинул, как равно и в другом месте на Курдаке его стерегших.
Отклонение К. Ермака от предлагаемого ему Князем Иелигаем с его дочерью супружества.
Князь Иелигай, из потомков Ишимского Хана Саргачика, узнав о Ермаковой благосклонности к добровольно покорявшимся, беспрекословно согласился на требованную дань и [156] сверх того принес ему знатные дары; он, пленившись его приятными поступками и привлекательным обхождением, привел к нему дочь свою, красавицу, в супружество, которой Хан Кучум домогался в жену за своего сына; но он отклонил от себя сие предложение и строго приказал своим воинам ее не касаться. При устье реки Ишима, при небольшой сшибке, потерял К. Ермак пять человек. Оттуда он пришел к крепости Кудару на западной стороне Иртыша, которая была от Кучум-Хана с великим иждивением укреплена. Он пять дней старался ее взять, но, не могши в том успеть, от нее отступил, в намерении ею заняться на возвратном пути. Напротив того, ближний оттуда городок Ташиткаль, на восточной стороне Иртыша, ему сдался без всякого сопротивления, и жители его принесли к нему все от них требованное. Он достиг устья реки Шиша и обитавших там Туралинцев, [157] по причине их бедности, от ясака великодушно освободил, и отправился сухим путем и на судах обратно.
Смерть Князя Ермака.
На пути уведомился он о Бухарском купеческом караване, шедшем для торга с Россиянами, но по недоброхотству от Кучум-Хана задержанным у реки Вагая. Он немедленно отправился и искал каравана, чтоб дать свободной промышленности ход; но, нигде не найдя его, заключил о ложном известии и пошел обратно в Сибирь. Он уже достиг по Иртышу того места, где сия река к востоку имела в своем колене течения шесть верст, но К. Ермак прорытием канала сделал оное менее версты. Здесь он со своим воинством для ночлега остановился во время темной ночи и сильного дождя. Кучум-Хан не упускал из вида всех движений К. Ермака. Уже ему, из нарочитых [158] лазутчиков, одним было донесено было, что Ермак с козаками в глубоком сне; но Хан для уверения своего в том послал его обратно принести несумненный тому знак. Почему лазутчик успел от погруженных в сон козаков унесть три винтовки и три лядунки и представить их Кучум-Хану.
Сие обстоятельство возвратило всю потерянную им бодрость. Он немедленно переправился через реку со всею своею силою и напал в самую полночь, с 5 на 6 число Августа 1584 года, на все воинство, в сон погруженное. Козаки бросились на суда, у берега стоявшие, а К. Ермак, между ними не доскочив, упал в воду, наверх которой не мог подняться от тяжести двух бывших на нем панцирей, пожалованный ему Царем Иваном Васильевичем.
Заключение о К. Ермаке.
Таким образом, Ермак, по своим славным деяниям достойный [159] Герой, положил за отечество, к сожалению всех, жизнь свою! Его необыкновенный бодрый дух и проницательный ум всегда одушевлял малое его воинство, с которым он в семь сражений завладел столицей Кучум-Хана Сибирью и в четыре года успел покорить всех Татар. Остяков и Вогуличей у рек Туры, Тоболя, Иртыша и Тавды, бывших прежде во владении Кучума, и тем оказал российскому государству незабвенную услугу. Он был среднего роста, пригожего лица с черными и курчавыми бородою и волосами и с глазами весьма быстрыми, широк в плечах, крепкого сложения и имел здоровое и твердое тело, так что удобно мог переносить стужу и жар, голод и жажду, долговременное бдение и тяжкие труды. Мужество в делах и постоянство в произведении отличали его достоинство; а воздержание его, на благоразумии основанное, особливо же когда Князь из привязанности [160] приводил к нему в супружество дочь свою красавицу, производит к нему почтение тем более, что он в тогдашние грубые, непросвещенные времена не имел вредного суеверия и изуверства против тамошних языческих народов. Напротив того, в то самое время, в Европе, разногласия в вере были причиною разных утеснений, жесточайших гонений, да и самих кровопролитных браней, чему многие примеры оказали Франция, Ирландия, Польша, Нидерланды, Германия, Венгрия и другие области; чрез то земли разорены и опустошены, и утесненные принуждены были оставить свои отечества; а в Америке в том же шестнадцатом веке чрез приведение в Христианство и вымучивание сокровищ Испанцы убили многие миллионы и разрушили цветущие государства: Мексиканское и Перуанское, пока, наконец, из опытов усмотрено, что благоразумное дозволение свободного отправления [161] веры благосостоянию государств не противно. Но К. Ермак старался всегда и везде, к славе Христианской религии, своею благосклонностью, ласковостью и снисхождением склонять грубый, дикий и жестокий народ к мирной и спокойной жизни и сеч свой употреблял только против врагов и противу тех, которые с ним, изнуряемым от голода и непогод, не хотели поделиться пищей и покровом.
Обретение тела Ермакова и мщение над ним.
Татарин Яниш, внук Князя Бегиша, ловя рыбу у берега, увидел шатающиеся в воде человеческие ноги, накинул на них петли и вытащил на берег человеческий труп, в броню велелепно облеченный. В чрезвычайном удивлении побежал он в деревню, которой жители немедленно стеклись к сему мертвому телу, и, признав оное за Ермаково, обнажили, положили на рундук, и послали [162] немедленно во все окрестные места вестников для учинения над ним мщения за многую пролитую Ермаком кровь. Хан Кучум со всеми знатными Мурзами и самые отдаленные Остяцкие и Вогульские Князья приехали, и каждый из них в отмщение пускал из лука в Ермаково тело стрелу. Им всем воображалось, что в продолжение шести недель из ран, производимых стрелами, текла свежая кровь, и примечено, что из всех прилетавших птиц ни одна на сие тело не садилась.
Раскаяние, погребение и разделение оружия и платья Ермакова.
Наконец, видя во сне и наяву от него чрезвычайные явления, так что некоторые за поругание его ума лишились, пришли в раскаяние о своем жестоком над ним поступке и о неизбрании при жизни Ермака над собою Ханом. Они погребли тело его на Бегишевском кладбище великолепно [163] под кудрявым деревом, при заклании тридцати быков и десяти баранов; а оружие и платье разделили: один панцирь принесен в жертву славному у Остяков белогорскому идолу, доставшийся потом их Князю Алачу, а другой отдан Мурзе Кандаулу. Князь Сейдак взял кафтан, Мурза же Карача саблю с поясом.
Суеверие.
Как славные и необычные дела Ермаковы приводили все Сибирские племена в удивление и ужас, то их воображению, напитанному предварительно о нем чудесами, весьма удобно представлялось его тело нетленным и производящим, как и его платье, оружие и земля, от его могилы взятая, больным исцеление, женщинам в родах облегчение и на войне против неприятеля вспоможение, а над его могилою в нарочитые поминовения дни огнь как от свечи и столб пламенный. [164]
Отличное почтение к панцирю Ермакову от Калмыцкого владельца Таиша.
Почему в 1650 году Калмыцкий владелец Таиш Аблай чрез своих послов просил у Царя Алексея Михайловича Ермакова панциря для удачной с казачьей ордою войны и одержания совершенной победы над неприятелем. Тобольский Воевода Боярин Князь Хилков, по указу Государя получив от потомков Кандауловых Ермаков панцирь, состоявший из железных колец, удивительно по пяти между собою сплетенных в длину два аршина, а ширины в плечах аршин с четвертью, на груди и спине был Государственный герб – орел золотой, по рукавам и подолу опушка медная шириною в три вершка,– послал его 18 Июня 1651 года чрез стрелецкого Сотника Ремезова к Таишу. Восхищение и радость, при сем случае Таишем оказанные, были чрезвычайны: [165] он, приняв панцирь, вознес над своею головою, любезно его целовал и рассказывал помянутые чудеса и чувствуемые им от них над самим собою с самого малолетства и поныне спасительные опыты.
Конец первой части.
|
