: Материалы  : Библиотека : Суворов : Кавалергарды :

Адъютант!

: Военнопленные 1812-15 : Сыск : Курьер : Форум

Д.Ф. Масловский

Строевая и полевая служба русских войск
времен императора Петра Великого и императрицы Елизаветы

Из истории военного искусства в России в первой половине XVIII столетия

 

Публикуется по изданию: Строевая и полевая служба русских войск времен императора Петра Великого и императрицы Елизаветы. Историческое исследование Генерального Штаба полковника Д. Масловского. Москва. Типография Окружного штаба, 1883 г.  
 

IX. Строевая кавалерийская служба в Семилетнюю войну

Организация драгун времени императрицы Елизаветы. – Обмундирование, вооружение и снаряжение. – Понятие об устройстве конной артиллерии. – Устав строевой кавалерийской службы 1755 г. – Разделение его она части и отделы. – Элементарная часть устава. – Подробности тактической организации кавалерийских полков. – Одиночное обучение. – Верховая езда. – Обучение действию оружием и пешему строю. – Повороты, заезды и вздваивание. – Типы походных строев и развертывание колонн из дробных частей. – Развернутый строй полка. – Элементарная часть устава полкового ученья. – Колонны из дробных частей и развертывание их. – Приемы для обучения атаке. – Обыкновенная «вторая» и рассыпная атаки. – Цель обучения каждой из них. – Наездники. – Прикладная часть устава. – Общий сосредоточенный строй полка. – Боевые порядки кавалерийского полка. – Отступление. – Пеший строй драгун, конно-гренадер и кирасир. – Различие в основаниях действия в пешем строю первых двух видов конницы и кирасир. – Число спешиваемых людей. – Батовка коней. – Коноводы. – Построения спешенных эскадронов. – Указание на значение уставных типов спешенных частей. – Разбор «Экзерциции регулярной кавалерии». – Общее заключение.

«В экзерциции все то так производить надобно как бы
в самом действии и что бы в то время оное всякаго чина людям в полку
обыкновенно было
».
Экзерциция регулярной конницы; часть I-я, глава 4, пункт 29.

Первые изменения в организации драгун времени Петра I последовали в начале царствования императрицы Анны, в период общих преобразований по военному ведомству, по проекту Миниха. Если отмеченная уже нами поспешность реформ того времени неблагоприятно влияла на [154] прочное развитие тех отделов военного искусства, которые были специально знакомы фельдмаршалу, то, полагаю, тем более она должна была невыгодно отозваться на реформах кавалерийского дела, малознакомого самому Миниху1. Ни время, ни знания не позволяли Миниху обстоятельно остановиться на исследовании основ организации драгун, установленной Петром I-м.
В 1731 году русская регулярная конница состояла из 3-х гренадерских, 30-ти фузилерных полевых и 4-х гарнизонных драгунских полков2. Ни мундштуков и манежной выездки, ни кирасир, ни тяжелых «немецких лошадей» у нас не было3.
Если до 1706 года наши драгуны еще стреляли с коня, не имели, быть может, навыка в производстве дальних разведок (допустив, например, в 1708 г. переправу Левенгаупта через Днепр у Шклова), то с другой стороны из многих фактов, хотя бы того же 1708 г., действия драгун свидетельствуют, что по организации, данной им Петром I-м, это была именно конница, способная, по своим свойствам, действовать и «жестоким ударом через сильную скачку», и как конная пехота, когда местность не благоприятствовала действию на коне. Петр I, видимо, считал, что драгуны из всех видов кавалерии более соответствуют выполнению как стратегических, так и тактических задач. Не было, конечно, секретом для организатора русского регулярного войска, что значение драгун после 30-ти летней войны было ничтожно. Монтекукули, например, более снисходительный к драгунам, считал достаточным [155] иметь в составе армии на 16-ть полков кирасир всего два полка драгун и два – легкой кавалерии4. Многие причисляли драгун к легкой кавалерии, с которой во время боя «не знали, куда деваться», и признавали правильным держать разбитыми или в задних линиях, придерживая «как охотничью собаку на своре»5, или на наружных флангах для занятия местных предметов, но всегда в незначительном числе. Французы были хотя и лучшего взгляда на боевое значение драгун, но все-таки в составе французской армии, даже к половине XVIII-го столетия, из 83-х полков кавалерии было всего 16-ть драгунских6. Только в Пруссии несколько иначе смотрели на этот вопрос. Из позднейших исследований полковника Сухотина мы видим, что даже до Фридриха Великого в прусской армии драгун было всего на 15-ть эскадронов меньше кирасир. Но полное, даже преобладающее значение драгун было восстановлено и в Пруссии только их великим полководцем, который, как говорит полковник Сухотин, считал идеалом кавалерии «конницу одного рода, преимущество способностей легкой конницы и притом способной действовать и на коне, и пешком»7. Вот этот-то идеал, как показывают факты, и был осуществлен Петром I.
Состав нашей конницы, с первого же основания регулярной армии, был однообразен (к этому стремился и Фридрих Великий). Петру I-му нечего было заботиться, чтобы [156] офицеры тяжелой кавалерии знали обязанности легкой8: по самой организации драгуны Петра I-го были способны – в разведкам, как легкая конница, «со всевозможною силою атаковать», как тяжелая, и наконец, к атаке укрепленных пунктов в пешем строю, когда обстоятельства того требовали; так, например, это было уже в 1702 г. при поисках Шереметьева (взятие Менцена). Вследствие однообразного состава нашей конницы, в русском военном искусстве до Екатерины II-й, не мог и возбуждаться вопрос о распределении конницы в боевом порядке в зависимости от разных боевых свойств кирасир, гусар и драгун, а следовательно, само собою устранялись как путаница в понятиях о боевом назначении кавалерии, так и многие несообразности в распределении сил для боя.
Действительно, до Екатерины II-ой у нас не было конницы, которая считала бы специальною своею задачею: одна часть – сильный удар холодным оружием, другая – отчасти атаку, отчасти действие в спешенном строю и только в крайности разведки, третья – специально передовую службы. Пять, шесть кирасирских полков, несколько гусарских, скорее «нерегулярных», – составляли настолько незначительный процент нашей конницы, что это не давало и права указывать им особое назначение и придумывать боевой порядок в зависимости от разных видов конницы, что, как видно, немало занимало умы представителей западноевропейских армий9. В общем, опять-таки мы находим, что сложное в западной Европе, благодаря началам Петра I-го, [157] было просто у нас. Только «нерегулярная конница» предназначалась преимущественно для разведок и набегов, но и в этом случае нет фактов, указывающих, что драгуны не считали своим назначением и разведки. Напротив, есть некоторые указания, что нередко по недостаточной подготовке офицеров «нерегулярных» войск и по неумению их держать часть в руках, мы были недовольны разведками «нерегулярных»10.
Миних, проектируя переформирование целой трети наших драгунских полков в кирасирские, руководствовался только стремлением ввести то, что ему было известно у иностранцев, без малейшего внимания к прошлому.
Последнее, несомненно, подтверждается следующей выдержкой из Полного Собрания Законов11. «Понеже в российском войске иной кавалерии кроме драгунских полков, а именно: рейтаров и кирасир, не бывало (а почему? так и остается неизвестным), и при других при всех европейских войсках имеют больше рейтаров, нежели драгун, а некоторые, особливо при римском цесарском войске, имеют кирасирские полки, которые против турецкого войска действовали лучше драгун, и легкие драгунские полки против рейтаров и кирасир не могут с авантажем действовать», то на основании этих соображений предписывалось: «учинить десять кирасирских полков на немецких лошадях», вместо 10-ти же драгунских. [158] Тогда же введен и мундштук во всей регулярной кавалерии.
Вот те мотивы, которыми руководствовался Миних, изменяя основы организации нашей регулярной конницы, установленные Петром Великим. Новыми реформами и заменою уздечек мундштуками наша кавалерия приближалась к европейской, но тем самым удалялась от назначения идеальной конницы, «способной действовать и на коне, и пешком».
Только через полтора века Россия, подобно тому, как и при Петра Великом, не обращая внимания на западноевропейские обычаи и споры, отказалась в этом отношении следовать за «всеми другими европейскими войсками» и возвратилась всецело к Петровскому положению – иметь один вид конницы, способной одинаково успешно и «с едиными шпагами наступать» для нанесения «жестокого удара через сильную скачку», и действовать как «конная пехота», если местность и вообще обстановка будут того требовать. Таким образом, благодаря стремлению подражать Западной Европе в течение 150 лет, только третья часть нашей конницы подготовлялась к выполнению задач идеальной конницы, указанных Петром Великим.
Но Миних только расшатал организацию конницы Петра Великого. Требуя для кирасир немецких лошадей, дорогого обмундирования и многих выдающихся льгот, видимо, желая тем привлечь в кирасиры лучшие силы, фельдмаршал значительно увеличивал экономические затраты и тем вызвал возражения в Сенате12.
Прежде всего покупка лошадей за границей, даже для кирасир, была в исключительных случаях; драгуны же, [159] несомненно, ремонтировались русскими лошадьми по воинской повинности и до 1756 г.13.
Затем, в 1731 году, был сформирован замечательно поспешно14 I-й кирасирский полк из Выборгского драгунского, а в следующем 1732 году переформированы еще два кирасирских (из Невского и Ярославского драгунских)15; дальнейшее же переформирование было приостановлены до 1756 года.
Только когда вспыхнула уже Семилетняя война, Киевский, Новотроицкий и Казанский драгунские полки обращены в кирасирские, а Каргопольский, Нарвский, Рижский, С.-Петербургский, Рязанский и Астраханский – в конно-гренадерские16. Но при всем том у нас оставались еще 20-ть драгунских полков.
Таким образом, до конца царствования Елизаветы преобладающее значение у нас имели драгуны. Мало того, вооружение конно-гренадер, в особенности мерами Салтыкова17, ничем почти не отличалось от драгунского. Даже кирасиры, все без исключения, имели карабины и, хотя в «наиважнейших случаях», могли все спешиваться в полном составе. Этим последним наши кирасиры и конно-грнадеры резко отличались от тех же видов конницы главных иностранных армий, не исключая и прусской. [160] Например, вся французская кавалерия, кроме драгун (число которых было незначительно), с 1703 г. во время войны, а с 1733 г. постоянно и в мирное время – носила латы18. Ружья имели только драгуны и несколько человек в эскадронах всех кавалерийских частей; кирасиры имели карабины только для отражения неприятельских разведчиков19. В общем выводе следует заключение, что заметное удаление наших кирасир от типа драгун последовало после кончины императрицы Елизаветы.
Прежде чем перейдем к рассмотрению строя драгун, кирасир и конно-гренадер по уставу 1755 г., ознакомимся с обмундированием, снаряжением и вооружением нашей конницы конца царствования Елизаветы.
Обмундирование драгун, конно-гренадер и кирасир состояло из камзола (у кирасир – колет) в зимнее время, кроме того – кафтаны. Епанча. Штаны лосинные (кирасиры – замшевые). Сапоги – смазанные со шпорами. Шляпа (кирасиры и конно-гренадеры с 1759 г. – с железною тульею); перчатки с обшлагами и годовые вещи.
Вооружение конницы состояло из палаша (1 арш. 3 ½ верш.); фузеи со штыком (у кирасир карабин без штыка)20 и у всех при седле пара пистолетов. Из предохранительного – только кирасиры имели латы. Основываясь на описании Висковатова, разницы между вооружением конно-гренадер и драгун не было; но, должно быть, [161] это просто ошибка: из сравнения приложенных к описанию рисунков драгуна и конно-гренадера видно, что последние имели в 1756 г. гранатные сумки, а следовательно, и гранаты, отмененные фельдмаршалом Салтыковым в 1759 г., как сказано у г. Висковатова. Следовательно, при первоначальной организации конно-гренадеры были также вооружены как гренадеры в драгунских полках, т. е. ручными гранатами.
С 1759 года разница в форме обмундирования драгун и конно-гренадер состояла только в головном уборе.
Снаряжение. Конский убор (седло со стременами и подпругами; попона; трок из черной кожи; пуки – две кожаные подушки под седло, покрываемые попоною, заменявшиеся иногда просто войлоком; уздечка, мундштук). Ольстры. Тороки (ремни без пряжек для вьючных принадлежностей). Бушмат для ружья. Чапрак. Чушки. Фуражный мешок ( 1 ½ арш. длины и ¾ арш. ширины). Саквы. Запасные подковы (четыре). Торба. Чемодан для провианта и некоторые мелочи.
Приспособление для возки ружья (у кирасир – карабинов) указано в уставе 1755 г. так: «карабианам кирасирским и фузеям драгунским быть в бушматах не прикладами как доныне, понеже, от того не токмо часто ложи ломаются, но сомкнуться плотно в ряды не возможно; к тому много повреждения от замков людям и их платью чинится, но быть дулами вниз. А ремни бушматные пристегивать в такой пропорции, чтобы приклад на епанче в тороках привязан лежал»21.
Так как епанча прикреплялась тороками к задней луке седла, то видимо, что ружье, которое всегда пригонялось [162] с правой стороны – с 1756 г., посредством торока, укреплялось неподвижно к епанче, и не могло иметь движения вместе с всадником на быстрых аллюрах, как то было прежде.
Чтобы покончить с главными данными устройства нашей конницы, считаем нужным упомянуть относительно конной артиллерии. Данными Полного Собрания Законов совершенно определенно выясняется, что в русской армии со времени Петра I-го до Екатерины II при драгунских полках постоянно состояла артиллерии. Есть свидетельство, что в 1743 г. было подтверждено содержать артиллерию «как при императоре Петре I-м» (в пехотных и драгунских полках по две пушки), но оговорено, «кроме драгун и кирасир»22. Однако этот закон, по отношению к драгунам, не был и приведен в исполнение. На это прямо указывает закон 1745-го года23, где мы встречаем повеление: «драгунам в мирное время иметь по одной пушке на полк», а всем, в том числе и драгунам, иметь двойной запас артиллерии на случай войны. Так что, несомненно – драгуны, конно-гренадеры и слободские полки24, т. е почти вся наша конница, – постоянно имели по две пушки на полк, и следовательно, не подлежит сомнению, что конная артиллерия есть «тип, рожденный Петром I и усовершенствованный Фридрихом Великим»25. [163]
Соединение кавалерийских полков в корпуса и «деташементы» прямым законом не обусловливалось, а как в мирное, так и военное время соединение полков по два или по три находилось в зависимости от воли главнокомандующего или генерал-аншефа, который распределял генералов, поручая в командование то или другое число полков в зависимости от дислокации мирного времени или хода военных действий26.
Некоторые подробности, относительно хозяйственной части кавалерийских полков, включены в таблицу № 2.

В 1755 году в нашей регулярной коннице был принят новый устав, озаглавленный – «Экзерциция и учреждение строев и всяких церемониалов регулярной кавалерии»27.
«Экзерциция регулярной кавалерии» подразделяется на три части: I-я часть – конное ученье, 2-я и 3-я – пеший строй, правила церемониального марша, приема штандартов, сабельных, ружейных приемов и т. п.
Прежде всего, нельзя не заметить особенности в подразделении 1-й части устава. В главах от 1-й до 6-й включительно28 выясняются элементарные начала строя, а в [164] главах от 7-й до 9-ой включительно29 «разные диспозиции по движениям неприятельским производящемуся». Этим подразделением устав 1755 г. строго отделяет элементарный отдел устава от прикладного.
Элементарный отдел определяет начала тактический организации конницы, строевые обязанности всех чинов (начиная от вахмистра), правила взлезания на коней, соединение взводов в роты, рот в эскадроны и, наконец, последних в общий полковой строй. Затем, предусматривая, что при следовании рот и эскадронов для общих (полковых) строевых занятий, частями полка придется следовать, в зависимости от местности, разным фронтом, – устав, пользуясь этим случаем, указывает правила поворотов, заездов, построения колонн из дробных частей, переход из одного строя в другой и построение фронта эскадрона из колонн. Таким образом выяснились основные уставные правила построений и перестроений, а также наглядно указывалось назначение каждого строя эскадрона.
К элементарному отделу полкового ученья уставом отнесены правила для построения полковых походных колонн, развертывание их, обучение атакам (обыкновенной, «второй» и рассыпной), назначение, вызов и управление наездниками.
В прикладной части устава указывались основания для построения сосредоточенных строев полка («корпуса или деташемента»), боевые порядки полка и видоизменения их в зависимости от наиболее вероятной обстановки.
При изложении фактической части я буду придерживаться системы устава, выяснив, однако, правила одиночного обучения, включенные, частью отдельно, в конце устава, в описании [165] фигуры 1-й «О разных подробностях в частях кавалерии»30, а частью из указаний, разбросанных по уставу без строгой системы.
Кавалерийский полк в административном отношении разделялся на роты; кирасирский и конно-гренадерский состоял из десяти рот; драгунский – десяти мушкетерских и двух гренадерских. В строевом отношении каждая рота составляла полуэскадрон, а две роты – «шквадрон», который и был тактическою единицею. Таким образом кирасирские и конно-гренадерские полки были пяти, а драгунские шести эскадронного состава.
Роты соединялись в эскадроны в следующем порядке: 1-я с 6-ю ротою составляла 1-й эскадрон и была в строю под командою полковника – командира полка31. 2-я с 7-ю – 2-й эскадрон, под командою подполковника; 3-я с 8-ю – 3-й эскадрон, под командою премьер-майора; 4-я с 9-ю – 4-й эскадрон, под командою секунд-майора, наконец, 5-я с 10-ю – 5-й эскадрон, под начальством старшего капитана (ротмистра) – командира 5-й роты. Штаб-офицеры и ротные командиры, по основному правилу, обязательно, в продолжении всей службы в полку, командовали теми же частями. Из числа обер-офицеров только командир 5-й роты (старший из обер-офицеров) командовал 5-м эскадроном; но если он повышался в чине, то 5-я рота переходила с ним в 4-й эскадрон и принимала другой номер, а рота второго по старшинству капитан или ротмистра переименовывалась в 5-ю и продолжала состоять под его начальством: «сие определение потому [166] чиниться понеже смотрение рот весьма строго на штаб-офицерах, ротмистрах и капитанах полагается, и тако при перемене чинов, когда те роты при них останутся, причины бы ни к каким отговоркам не оставалося, ежели бы у кого рота не в надлежащем состоянии была».
Каждая рота была в составе 69 рядовых32. Строй, как и Петре I, был в три шеренги, а следовательно, в ротах было по 23 ряда в каждой или 46-ть рядов в эскадроне. Всего (с унтер-офицерами) в эскадроне – 150 палашей. Коноводами назначались строевые рядовые только в крайности и то не более 9-ти человек на эскадрон, «дабы столько расходу из фронта людям не было»; в большинстве случаев их заменяли извозчики или нестроевые; так что при спешивании, по штатному составу, драгуны и конно-гренадеры наименьшее могли дать от каждого эскадрона – 140 штыков (вахмистр не имел ружья), а кирасиры то же число карабинов. Лошади для удобства управления батовались особым способом, о котором скажем в своем месте. [167]
Каждая рота (составляя в строю полуэскадрон) разделялась на два взвода: в 1-м – 12-ть, во 2-м – 11-ть рядов. Взводы рассчитывались по четыре для поворотов и по два – для движения с места вперед, если местность не позволяла двигаться справа по четыре.
С уменьшением состава рот до 15-ти рядов (менее 8-ми рядов во взводе), рота на взводы не рассчитывалась, так как «оборот (заезд) порядочный учинен быть не может». Если бы состав рот почему-либо так уменьшился, что и полуэскадронами (ротами) «обороты чинить невозможно», то «младший шквадрон разделит по прочим четырем».
При соединении рот в эскадроны в первых трех эскадронах младшие роты составляли вторые полуэскадроны, а в последних двух – обратно (черт. 45-й).
Шеренга от шеренги была на расстоянии трех шагов, «чтоб два всадника свободно проехать могли»; но в некоторых случаях шеренги смыкались на хвост. Устав особенно дорожил, чтобы люди стояли возможно ближе сомкнутыми в рядах – «голень в голень».
Цель действия конницы в бою, по взглядам наших тактиков того времени, можно определить следующим указанием устава: «всякое действо и сила кавалерии, которое с авантажем и с победою неприятельскою чинимо бывает, состоит в храбрости людей, в добром употреблении палашей, в крепком смыкании и в жестком ударе чрез сильную скачку». Огонь с коня был принят только из пистолетов (для кирасир и из карабинов) «в самонужнейших обстоятельствах, когда имеешь дело с легким неприятелем», и только одною шеренгою. С этим началом сообразовывалась постановка и обучение; причем основная мысль Петра I-го, вообще об обучении войска, вошла и в устав 1755 г. в точно определенной форме; а именно, «в [168] экзерциции все так производить надобно, как в самом действии, и чтоб в то время оное всякаго чина людям в полку обыкновенно было»33. С этим началом в особенности согласованы приемы одиночного обучения кавалериста, стремившиеся дать навык людям исключительно только в тех действиях, которые им нужны в бою.
Выделив главные боевые свойства конницы, быстроту и силу удара холодным оружием, устав категорически указывал, что и при обучении прежде всего следует стремиться к достижению совершенства в верховой езде и в искусном владении оружием. Верховая езда составляла «наивящую и необходимо нужнейшую должность» за «неисправность», в которой следовал «особый гнев» императрицы.
Никаких тонкостей езды не требовалось; в этом отношении было установлено правило, чтобы всадники «лошадей во власти имели бы, крепко сидели в седле, подаваясь корпусом несколько назад, прямо не нагнувшись вперед, но более назад и крепко в том сидении, прижав к седлу колени, а не оборачивать ног икрами и каблуками к лошади». Затем никаких правил манежной езды не указано, но из самых построений видно, что для исполнения некоторых из них необходимо было принимание линиями (вздваивание), хотя решительно ни в одном случае не упомянуто о каком-либо однообразном принимании. Вообще о манежной езде в уставе нет ни малейших намеков.
Езда была на «недлинных стременах». Стремена пригонялись так, чтобы «человек, поднявшись в стременах, стоял [169] и мог кулак под себя свободно положить; ибо ежели длинные стремена, то подняться и рубить через лошадь неприятеля своего не может, но больше поразить собственную свою лошадь»34. Главным средством достигнуть желаемого совершенства в верховой езде устав рекомендовал полевые проездки. Верховая езда обязательно назначалась каждый день: «разве когда прежестокие морозы и метелицы случатся».
Столь же определенно указывалась цель и приемы обучения людей действию оружием: «часто унтер-офицеров и рядовых порознь обучать на скоку поставя или дерево, или сделанные из бумаги болваны, или тому подобные приметы рубить… дабы в самом действии в том исправны были и необыкновенными будучи или товарищев своих, или лошадей собственных поразит, или же, вместо вострея, плашмя в самом сражении рубить могут».
Предвидя неблагоприятные последствия от недостаточной практики в стрельбе с коня из пистолета (для кирасир и из карабина), указывалось также обратить внимание на одиночную подготовку; предупреждая, что «неумелые» в этом случае испортят лошадей – «люди по небрежности опалят глаза и уши лошадиныя».
Хотя устав и указывал, что драгун следовало спешивать в «самонужнейших случаях», однако ружейные приемы и различного рода стрельба были как у драгун, так и конно-гренадер «во всем точно как и пехотных полках»; только кирасиры имели упрощенные ружейные приемы. Таким образом, обучение элементарному пешему строю драгун и конно-гренадер было почти в [170] том же объеме как ив пехоте, и только самые построения были не в таком значительном числе.
Для движения вперед (колонною из дробных частей) и для круговых оборотов направо или налево повороты исполнялись отделениями по четыре, каждою шеренгой отдельно; повороты же к стороне фланга исполнялись тоже по четыре, но последовательно каждою шеренгою. Нужно заметить, однако, что так как расстояние между 2-й и 3-й шеренгами не было достаточным для того, чтобы могли поместиться четыре всадника, то вообще в уставе мы не встречаем совсем поворотов – направо или налево, как в настоящее время,. а только справа или слева по четыре (черт. 40).
По командам 1) по четыре направо и 2) ступай – «каждый ротный командир, .зачав с 1-й роты», повторял эту команду и по исполнительной команде взводного офицера – ступай – 1-е отделение 1-й роты «прямо вступает,. а прочие сделают направо оборот». «Прежде выступают отделения первой шеренги, после второй, за ними третьей». И «как скоро на то место станут, где первое отделение выступало, сделают налево во фронт и маршируют за первым отделением»; причем «примечается», «как скоро 1-я шеренга своими отделениями из своей линии выступит, то, без слова, 2-я заступит ее линию, а 3-я шеренга выступает во 2-ю и как 2-й линии последнее отделение выступает, то 3-я без слова наступает и таким же образом следует».
Построение развернутого строя эскадрона из колонны по четыре по командам: 3) Стройся шквадрон и 4) Ступай – исполнялось последовательно шеренгами; причем шеренги 2-го и последующих отделений, «поспешая в рысь», пристраивались слева, и затем все смыкались на дистанцию (черт. 41 окончательное полож.). [171]
Для кругового поворота общим правилом указывалось: «двум заезжать, а другим двум осаживать».
Таким образом, по команде: 5) – по четыре в два оборота направо и 6) ступай – каждая шеренга каждого отделения поворачивалась независимо друг от друга (черт. 42).
Заезды были только на твердой оси. Это следует из следующего определенного указания устава: «как повзводно, так и пошвадронно или как бы разделено не было, должно тем крылам, которые стоят, отнюдь с места вперед не подаваться». Командирам фланговых взводов предписывалось командовать: стой «тому крылу, которое на месте стоять имеет», и заезжай – «сие надлежит до того крыла, которое заезжать имеет».
При всех заездах 2-я и 3-я шеренги должны были сомкнуться на хвост («задним же шеренгам должно как возможно близко примкнутым быть»); для чего перед исполнением заезда подавалась команда 7) – задния две шеренги приступи (черт. 43).
Заезды исполнялись взводами, полуэскадронами и целыми эскадронами. По команде, например, 8) повзводно направо (налево) 9) ступай – «первый взвод с поспешностью выступает прямо; прочие же делают направо, а пришед к тому месту, с коего первый взвод выступил, сделают налево и следуют за первым; почему и весь полк наступает» (черт. 44).
Эти же правила применялись и к полуэскадронам и эскадронам при заездах с правого или левого флангов.
Затем устав указывает на круговые заезды взводами, полуэскадронами и эскадронами. Заезды из развернутого строя – кругом, в основаниях, исполнялись совершенно также, как и в настоящее время. Так, например, для заезда ротою повзводно кругом командовалось: 10) задние [172] две шеренги приступи; 11) ступай повзводно в два оборота направо (предварение). По этим командам шеренги смыкались, и затем по командам: 12) направо ступай, и 13) направо ступай – заезжали повзводно направо-кругом.
Для заезда налево подавались команды: 14) повзводно в два оборота налево ступай; 15) налево ступай; 16) налево ступай.
Для заездов поэскадронно (черт. 45) – 17) пошквадронно в два оборота направо ступай (предварение); 18) направо (налево) ступай; 19) направо (налево) ступай.
Особых команд для заездов повзводно к стороне флангов в уставе нет; но изложенный способ кругового заезда указывает, что исполнение одного оборота по командам 12, 15 и 18 и был тот же заезд на ¼ круга к стороне фланга.
Вздваиванье исполнялось только назад. Часть, по которой исполнялось это построение, оставалась на месте, а соседняя, равная ей по величине, осаживала и, движением вправо, «выступала в своего место».
Вообще вздваивание был единственный случай построения на месте35.
По командам: 20) с половины шквадронов назад направо шквадроны вздвой и 21) ступай – например в 1-м эскадроне, исполнялось следующее: 6-я рота осаживала и затем «выезжала боком (т. е. приниманием) за 1-ю роту» (черт. 46).
По команде 22) – по-прежнему в свои места, исполнялось обратное, т. е. 6-я рота сначала принимала налево, а затем, движением вперед, пристраивалась. [173]
Подобным же образом исполнялось вздваиванье чрез взвод.
Перестраивание из трех в две шеренги исполнялось следующим образом:
По команде 23) из трех в две шеренги ступай части – части 3-й шеренги (а, б, в и г) пристраивались к флангам эскадрона, как показано на черт. 46.
Прежде чем перейти к рассмотрению основных типов строя нашей конницы, необходимо раз и навсегда оговориться, что разницы в построениях драгун, конно-гренадер и кирасир не было; только в прикладной части устава, в боевых порядках полка было некоторое отличие, вследствие большого числа эскадронов в драгунском полку, но зато в кирасирских и конно-гренадерских полках были особые «резервы». В резерв выделялись от каждого эскадрона по 4-е ряда лучших ездоков на лучших лошадях и таким образом образовывали сводный, резервный полуэскадрон, который в боевых порядках кирасир и конно-гренадер занимал место шестого (драгунского) эскадрона, но с некоторым отличием, как на то будет указано в своем месте.
Формы строя нашей конницы были те же, как и в настоящее время – развернутый, рассыпной (последний в некоторых случаях) и колонны.
Основной развернутый строй указан уставом как наиболее удобный для производства атаки и для передвижения в ожидании столкновения с неприятелем. Разомкнутый или рассыпной строй назначался для преследования и для осмотра местности. Наконец колонны в элементарном уставе были собственно походные (из дробных частей) и полковая эскадронная на полных дистанциях как строй, предшествующий переходу из походного строя в боевой порядок. [174] В прикладном же уставе показано несколько типов боевых колонн для маневрирования.
Выясненные правила заездов (черт. 40, 41, 44, 45 и 46) дают понятие о построении общих походных колонн полка из дробных частей переход из них в развернутый строй. Общее положение состояло в том, что при построении из развернутого строя полка общей колонны из дробных частей головная часть (взвод, рота) флангового эскадрона во всех случаях следовала прямо, а остальные заезжали к стороне фланга частями (не менее взвода) и следовали за фланговым эскадроном. Если же построение было по 4-ре, то второй и последующие эскадроны на месте флангового заезжали снова во фронт и тогда уже перестраивались по 4-ре по правилам, указанным на чертеже 40.
Боевые колонны полка и порядок построения их из развернутого строя и обратно – уставом выделено в прикладную часть, где и нами будут рассмотрены особо.
Одна из главных задач элементарной полковой «экзерциции» было обучение производству атак.
Конница обучалась троякого рода атакам – обыкновенной (сомкнутой), второй и рассыпной. Каждый из этих способов является как особый прием обучения.
Поставив залогом успеха атаки «храбрость людей», «доброе употребление палашей», «крепкое смыкание и жестокий удар чрез сильную скачку», – устав стремился, путем полевого обучения, как главное, привить людям навык поддерживать сомкнутость строя на быстрых аллюрах. Последнего предполагали достигнуть особого рода приемами при обучении сомкнутой атаке.
Далее, подметив значение привычки лошадей при столкновении видеть пред собой строй и огонь, направленный [175] почти в упор, практиковался особый прием обстреливания лошадей – «вторая атака».
Наконец, при обучении рассыпной атаке указывалось на необходимость обращать особенное внимание на быстроту сбора после рассыпания.
Рассмотрим каждый из этих приемов обучения атаке отдельно.
Команды при обучении производству сомкнутой атаке следующие: 24) атака будет; 25) задние две шеренги приступи; 26) ступай; 27) стой – равняйсь (относилось до задних шеренг); 28) весь полк ступай вперед; 29) скорей ступай; «малою потом большою, а после добрым галопом, например, до ста сажень, или как место даст»; 30) стой, равняйся; 31) ступай-ступай (сажень 50 или как место позволит); 32) стой – равняйсь; 33) с места ступай-ступай.
В дополнение к командным словам устав поясняет, что «употребление командных слов ступай и стой равняйсь, для того чинится, дабы люди лошадей в руках имели, и которые шеренги паче чаяния разорвутся, могли паки сомкнуться, ибо при таком случае должно наблюдать, чтобы люди в шквадронах весьма сомкнуты были, а отнюдь не раздавалися». По первой команде – ступай-ступай (означено выше № 31) полк, «во всю конскую пору скакав, атакует»; причем «слово – ступай-ступай не токмо в знак самаго действия атаки, но и для ободрения шквадрона». По команде 32-й стой-равняйсь – строй быстро восстанавливал сомкнутость и по 33-й с места брал карьер на известное расстояние, «чтобы не допускать неприятеля, по разбитии чрез первую атаку, разбегшиеся кучи людей своих собирать и фронт строить».
Для приучения лошадей к огню, почти в упор, устав указывал особый прием, называя его «второю атакою». Последняя «не показывалась ко употреблению против неприятеля, [176] но токмо для того, чтобы лошади не боялися»36.
Вторая атака (черт. 47) состояла в том, что, например, в 1-м эскадроне по командам: 36) 1-я рота вперед ступай; 37) всем фронтом налево в два оборота; 38) ступай – 1-я рота заезжала против 6-й роты (второго полуэскадрона) и под выстрелами из пистолетов, стоявшего на месте полуэскадрона, на большой рыси, принимала направо и «заезжала в сове место». Затем 6-я рота исполняла подобное же против 1-й роты.
Рассыпная атака предназначалась для преследования разбитого неприятеля: «Когда неприятель разбит и врознь побежал, чтобы больше над ними победы чинить»; в этом случае разрешалась и стрельба из пистолетов. Однако более одного эскадрона из полка отделять для преследования устав не разрешал.
Но при обучении рассыпной атаке была другая цель. Устав в этом случае настойчиво предписывал обучать людей по сигналу аппель – быстрому сбору к штандарту37, и вслед затем немедленно производить «малую атаку», т. е. с места в карьер. Это делалось с той целью, чтобы дать навык людям в быстром сборе после расстройства сомкнутости линии.
На последнее указывает следующая выдержка из устава: «распускание шквадрона целаго… чинится (между прочим) и для обучения людей. Понеже при действительных жестоких с неприятелем сражений, когда чрез первую и вторую линию проломился (след. при сомкнутой, а не рассыпной [177] атаки) невозможно. чтобы и фронт шквадронов не разрушился; и для того, когда аппель затрубят или сбор ударят, чтобы те люди, кои оторвалися или вытеснены из фронтов своих, знали скоро к штандарту прибегать и построится хотя не в тех рядах, но токмо бы в тех шеренгах, где до атаки стояли».
Порядок обучение состоял в следующем. По команде 34) «весь шквадрон с места ступай вперед» эскадрон рассыпался, но устав не определял, какое протяжение по фронту занимал рассыпанный эскадрон. Затем для сбора подавался сигнал аппель и, тотчас по сборе, команда – 35) с места ступай-ступай; значение которой нами пояснено выше.
В заключение элементарный устав определял назначение и правила вызова наездников.
Наездники назначались для осмотра местности и когда нужно было «очистить фронт» действий «от легкого неприятеля». С этой целью в наездники высылался эскадрон в полном составе, но когда начальник «рассудит, что всего шквадрона распускать не надобно», то с каждого фланга эскадрона38 выезжали 4 или 5 рядов и разъезжались «врознь», прикрывая фронт полка, «а весь полк малою ступью за оными марширует».
Когда командиру «заблаго разсудится, чтоб фланги не открыты были», те же фланговые ряды эскадронов прикрывали и фланги полка. Сбор наездников был по сигналу аппель.
Прикладная часть устава заключала в себе: 1) типы построения полка для прохождения теснин; 2) общий сосредоточенный строй полка, наиболее удобный для маневрирования (в уставе под общей рубрикой «скрытый марш с [178] разводом»_; 3) тип боевого порядка на местности ровной; 4) видоизменение его от главных данных обстановки (оборонительный марш…»; 5) боевой порядок полка в степи (каре) и наконец 6) отступление (ретирада).
Считаю вправе назвать эту часть устава прикладною, так как на это указывает самый характер построений и некоторые из общих положений главы 7-й устава. Так, например, устав определяет, что данными правилам должен был руководствоваться – «корпус или деташамент, или полк», т. е. указывается, что те же правила служили руководством для нескольких полков, хотя типы построений даны для одного. Наконец, главная часть этих построений озаглавлена маршем «в разных диспозициях по движениям неприятельским производившемуся». Болотов, например, совершенно подобный же отдел пехотного устава прямо называет «разные маневры».
Скрытый марш с разводом состоял в следующем: «ежели полк, корпус или деташамент» встречали на пути теснину, то должны были приноровить свое движение так, чтобы быть перед входом в теснину или серединою полка, или флангом одного из крайних эскадронов.
В первом случае, если была 5-ти эскадронная часть (черт. 48), то первоначально подавалась предварительная команда 39) «будет марш, скрытый в колонне» и затем – 40) «из середины полку по два взвода ступай вперед».
Средние взводы 3-го эскадрона по 40) команде следовали к входу в теснину, а остальные по командам – 41) «прочие повзводно налево и направо» и 42) ступай (заездом направо и налево) – следовали за ними. Короче образовалась колонна из середины, где правая половина полка была во взводной колонне слева, а левая – в колонне справа (черт. 48, 2-е положение). [179]
По командам 43) изготовься к разводу (предварение) и 44) стройте целые шквадроны – образовалась уступная эскадронная колонна из середины; но при этом так, что впереди следующие эскадроны маскировали два взвода, позади следующих; для этого задние эскадроны имели вне флангов передних эшелонов только три взвода, а по взводу, с каждой стороны, за флангами (черт. 48, положение 3-е). «Но буде разсудиться и больше четвертой части сим утаить, то могут шквадроны…» принять такое положение, чтобы «половины (крыльев) закрыта была» (черт. 48. пол. 4-е). Дистанция между эшелонами была такая, что в минуту необходимости задние эшелоны свободно «тот час вперед выбраться могли».
В предупреждение возможности неприятелю сосчитать эскадроны по штандартам, разрешалось последние «опустить вниз, и когда полк уже выстроит фронт, то оные поднять».
Встраивание фронта полка из уступной колонны из середины производилось по командам: 45) весь корпус или полк во фронт и 46) ступай (черт. 48, окончательное положение). Затем тотчас следовала атака – 47) с места-ступай39, 48) стой равняйся и «ступай-ступай».
На чертеже 49 показано подобное же построение колонн справа и слева, которое представляет не что иное, как уступы; но нельзя не заметить, что за уступами не признавались главные выгоды этой важной формы построения; именно, нет и речи о выгодах уступов для обеспечения флангов, для быстроты перемены фронта и т. п. Уступная колонна с одного из флангов, подобно колонне из середины, развертывалась только вперед. [180]
Как долго полк, после перестроения из походной колонны, мог следовать в помянутых выше сосредоточенных строях (вполне удобных для управления и для выстраивания фронта) достаточно в уставе не выяснено, но само собою нужно признать, что «скрытый марш с разводом» - предназначаясь для скрытия сил до столкновения – был общий сосредоточенный строй, предназначавшийся для маневрирования. Хотя устав указывает построения этих колонн для переправы, но так как при этом предписывает – до столкновения скрыть свои силы, то само собою следует, что если бы полку, по местным условиям, никакой переправы не предстояло, он не только мог, но и обязан был, в ожидании боя, из походной колонны перестраиваться в колонну из середины. Если бы устав заботился только о прохождении теснины, то нечего было и называть «скрытый марш с разводом». Вся сила не только в порядке переправы, но и в скрытности движения и в быстроте развертывания – «развода».
Собственно боевые порядки полка указаны в «оборонительных маршах» … «в разных диспозициях, по движениям неприятельским производящихся» и в «каре».
Быть может, невольно зарождается первая мысль о несостоятельности боевых порядков наших конных полков того времени, благодаря самим названиям. Оборона, каре – так сродны только пехотному строю, что после Фридриха Великого неестественно и слышать в кавалерийских построениях эти слова, напоминающие пассивность действий.
Дело в том, что худо или хорошо, но в 1755 г. поучения Фридриха Великого, видимо, еще не отразились на русском военном искусстве. Несомненно, что там, где весь успех дела зависит от «безконфузства», быстроты и т. п., названия, характеризующие пассивность, по меньшей мере, не [181] уместны; но это не применимо к нашему прошлому. Масса фактов показывает, что у нас прежде слову не было придаваемо такого важного значения, а главное внимание было обращено на сущность дела. Так и в этом случае «оборонительный марш», как мы увидим ниже, есть просто построение, где все части должны быть в полной готовности атаковать неприятеля (боевой порядок). Непонятное же кавалерийское «каре» характеризует тип боевого порядка кавалерийского полка в степи. Что же касается до главного способа действия конницы времени Елизаветы (исполнявшей «оборонительные марши» и «каре»), то он всегда оставался один – удар холодным оружием.
Обращаясь к рассмотрению боевого порядка полка, следует отметить, что основным типом устав рекомендовал боевой порядок «на пространном месте, где полк шквадронами в целом фронте марш свой продолжать может»; и затем указано видоизменение этого типа в зависимости от обстановки – от «различности мест… и разных диспозиций» неприятеля; а именно:
1) «если место было столь тесное, что целыми фронтами шквадронов маршировать не возможно», и когда неприятель, «не смея ворваться во фронт, только стреляет».
2) Когда неприятель показался с правого крыла»40.
3) «Буде неприятель на одно только левое крыло нападает».
4) наконец одновременно: с фронта, фланга и тыла.
В первом случае (при действии на местности ровной) полк, имея средние эскадроны в развернутом строе, строился в две линии в шахматном порядке; фланговые же [182] эскадроны оставались вне флангов, во взводных колоннах41. По команде «все на право» фланговые эскадроны выстраивали фронт к стороне фланга для отражения удара.
Второй тип боевого порядка полка рекомендовался на местности пересеченной и в сфере огня неприятеля « понеже в целой фронт стреляючи редко выстрелы неприятельские минует».
В этом случае видоизменение первого типа состояло в том, что полк наступал неразвернутыми эскадронами, а уступами (вернее в шахматном порядке), во взводных колоннах (черт. 51, 2-е полож.).
Для перехода полка в линию взводных эскадронных колонн, на полных интервалах, командовали: 54) весь полк повзводно вперед и 55) ступай. «Как же скоро усмотрится, что неприятель собирается к сильной и порядочной атаке, то командовать – 56) весь полк стройся по шквадронно, и эскадроны развертывались.
Во всех остальных случаях устав показывает точно также только образцы видоизменения первого основного типа. Так, например, если нужно было разом развить сильный удар полком, то по команде 57) «задняя линия во фрунт ступай» (черт. 51, 1-е полож. стрел. № 1) полк выстраивался в одну линию. Если неприятель показался в тылу, то 58) задняя линия («по четыре направо в два оборота») заезжала кругом (черт. 51, 1-е полож. стр. № 2). Если в это же время и флангам угрожала опасность, то командовалось: 59) с обеих линий фланги закрывай (предварение) и 60) направо и налево заезжай (черт. 51, 3-е пол). [183] По 60-ой команде в драгунских полках по взводу от фланговых эскадронов (а в кирасирских и конно-гренадерских резервы) заезжали, как показано на черт. 51, 3-е полож., и прикрывали фланги. По миновании надобности подавался сигнал, означавший ту сторону, куда следовало продолжать движение, и части пристраивались в свои места по команде своих частных начальников.
Если неприятель главными силами угрожал одному из флангов, то боевой порядок мог быстро переменить фронт направо или налево.
В первом случае (черт. 51, 3-е пол.) командовалось: 61) все шквадроны направо (предварение); 62) 5, 6, 4 шквадроны стой, прочие ступай вперед. В этом случае, преследуя удобство и быстроту перемены фронта, не соблюдался нормальный порядок №№ эскадронов. По 61-ой команде в драгунских полках 1-й эскадрон заезжал направо; 3-й «во всю скачь» пристраивался слева, 2-й тоже «во всю скачь» пристраивался справа (черт. 51, 3-е полож.). Короче, в этом случае проглядывает, что устав пользовался выгодами уступного порядка42. По тем же правилам полк мог переменить фронт налево как показано на чертеже 50, 4-е положение.
Рассмотрим теперь особый вид боевого порядка кавалерийского полка в местности степной и при других исключительных случаях – «каре».
Устав по поводу каре говорит:
«Хотя в кавалерии каре и не употребляются, однакож по состоянию соседей, яко то татар и протчих таких народов, дальных степями переходов, где кавалерия одна марширует («ежели неприятель нерегулярной и неустремителен»,[184] и каре не без пользы в последней минувшей турецкой войне употребляем был, а паче при конвоях и фуражированиях».
Таким образом это построение было рекомендовано уставом лишь в некоторых исключительных случаях, когда можно было ожидать нападения «неприятеля неважного», подобно татарам или другим «нерегулярным», имевшим свои обычаи. Свойство местности и бесформенно действий неприятеля естественно вынуждала быть готовым к отражению удара со всех сторон. Если противник был «неустремлен», не обладал сомкнутостью удара, действовал легкими налетами, то не было расчета отделять сомкнутые части в погоню за подобным неприятелем и тем задерживать движение и напрасно утомлять войска; с этой точки зрения нельзя считать отрицательным, что устав, применяясь «к обыкновению» неприятеля, рекомендовал особый вид построения, приноровленный к обстановке довольно однообразной и хорошо знакомой из предшествующих действий в Крыму и Турции.
Устав указывает случай построения каре из эскадронной колонны справа на полных дистанциях (черт. 53). Для построения каре первоначально полк перестраивался из 3-х в 2-х шереножный строй; затем первый эскадрон оставался фронтом в ту же сторону, куда стоял весь полк, а 2-й, 3-й и 4-й эскадроны (по команде «оо шквадрон с половина направо и налево»), заездом пополуэскадронно, образовали боковые фасы. 5-й эскадрон образовал задний фас и в случае надобности (поворотом кругом) мог отразить удар с тыла. Резервный полуэскадрон образовывал углы каре, а в драгунских полках тоже назначение выполнял гренадерский эскадрон.
Каре было приспособлено для действия Вов се стороны: эскадроны переднего и заднего фасов следовали развернутым [185] строем; а боковые – заезжали к стороне движения повзводно и шли на крайних флангах во взводной колонне, в полной готовности при первой действительной необходимости выстроить фронт вперед или к стороне флангов и атаковать неприятеля.
Нам остается еще сказать о «ретирадах».
Отступление регламентировано вообще довольно подробно. Эскадроны в виду неприятеля отступали в развернутом строе – уступами, поротно. Отступление было двоякого вида: «большим» или «малым отступом». В первом случае были команды: 63) ретирада будет полушквадронами; 64) большим отступом; 65) первая половина шквадрона ступай вперед; 66) стой; 67) по шеренгам зачинай.
По 65-ой команде 1-й полуэскадрон выдвигался вперед, шагов на 30-ть, 1-я шеренга стреляла из пистолетов и после нескольких ударов холодным оружием, без команд (осаживая через человека), поворачивала кругом, раздавалась направо и налево и карьером отскакивала саженей на 60-т. 2-я и 3-я шеренги, при большом отступе, не выжидали атаки, а заезжали кругом и быстро отходили за 1-ю шеренгу, предоставляя действие 2-му полуэскадрону. Когда вся рота собиралась назади, то по команде «вся рота во фронт по прежнему» – нормальный строй полуэскадрона восстанавливался. При малом отступе напротив «вторая (а за нею 3-я шеренги) за первою, по вышеизложенному чинили», т. е. как только 1-я шеренга отступала, 2-я – стреляла из пистолетов, наносила несколько ударов палашом и очищала место о3-й шеренге и т. д.
Точно также предписывает устав «поступать и другим половинам шквадронов» … «токмо вперед всеми 3-мя шеренгами не выступать, но, выполняя на месте, первыми токмо шеренгами, по вышеописанному несколько шагов выступя палашом действовать». При отступлении драгунского [186] полка была некоторая разница в зависимости от того, что в состав полка входили гренадеры, имевшие специально для этого случая ручные гранаты. При «ретирадах» драгун (а до 1759 г. конно-гренадер), 1-й (гренадерский) эскадрон разделялся на 5-ть частей: по 27 гренадер в 2, 4, 6-м эскадронах и по 28 человек в 3 и 5. Эти гренадеры помещались позади эскадронов и при отступлении выжидали; когда головной полуэскадрон очищал несколько фронт, тогда, улучив минуту, гренадеры эскадрона карьером выносились вперед и бросали гранаты.
Ознакомимся теперь с пешим строем нашей конницы.
Подобно тому, как первые же §§ последней инструкции к уставу для действия спешенных частей кавалерии (1881 г.) определяют случаи действия кавалерии в пешем строю, лишь когда «выполнить данную задачу… на коней не возможно», так точно и устав 1755 г. определял действие в спешенном строю в исключительных случаях. «Спешиванье кавалерии чинится, когда самонужнейшие обстоятельства во время войны к тому привлекают, ибо без крайней нужды в действии против неприятеля кавалерия не спешивается».
В особенности это исключительное назначение кавалериста для действия на коне относилось до кирасир, которые могли спешиваться в случаях «сверх всякого чаяния» «по причине неспособности, имеющихся на них тягостных кирасов, так и особливо потому, что оные во время настоящего с неприятелем действия не имеют должности с лошадей своих сходить».
Но при всех этих условиях, в случаях чрезвычайных, исключительных, кирасиры могли спешиваться и руководствовались упрощенными правилами пешего строя.
Особенно замечательно положение устава, что раз если было решено спешить драгун и хотя бы кирасир, то предписывалось – [187] иметь возможно большее число спешенных всадников, оставляя возможно меньшее число коноводами.
Вместо коноводов, как уже было замечено, назначались «извощики» или «другие нестроевые» и только в крайности (не более 9 человек на эскадрон) строевые рядовые: по одному в середине и по «крылам». Лошади же просто батовались. В уставе сказано: «Понеже особливые смычные ремне (которые были и прежде при Петре I-м) не за способные признаются», то лошадей «смыкают» следующим образом: «сделав всякой в своих поводах петли на четверть аршина ниже удел и зацепляет за повода стоящаго подле его: и тако один за другим с порядку делают. Оноеж смыкание чинить с праваго и леваго крыла к середине».
Люди после спешивания «выстраивалися перед своими лошадьми лицом от лошадей». Все штандарты спешивались.
К сожалению, нет никаких указаний о мерах для прикрытия коноводов. В уставе об этом нет даже ни одного намека.
Ружейные приемы для спешенных драгун были те же, что и для пехоты; только для кирасир приемы были «отменные от пешей экзерциции». Последние ограничивались: «на плечо». «на караул». «на плечо класть». Заряжание и пальба.
Так как все люди спешивались, то естественно, что не было и никаких изменений в порядке размещения спешенных частей против конного строя. Действительно, строевой расчет и название спешенных частей оставались те же, как и в конном строю, и подразделений на дивизионы и полудивизионы, как в пехоте – не было.
Устав, указывая общим правилом, что в пешем строю спешенные части кавалерии должны руководствоваться [188] правилами устава пешего строя, прибавляет, что в кавалерии и «в пешем фронте дивизионы и полудивизионов не называть, а называть, как и в конных строях, вместо дивизиона – шквадрон, а вместо полудивизиона – рота».
Драгунский полк в спешенном строе состоял из 5-ти эскадронов; каждый эскадрон разделялся на две роты и на 4-ре взвода; 1-й (гренадерский) эскадрон разделялся поротно, располагаясь при развернутом строе полка на правом и на левом флангах. В кирасирском и конно-гренадерском полках, при спешивании, образовался пяти эскадронный полк. Строй оставался 3-х шереножный.
Построения спешенных частей отличались от пехотных построений только меньшим числом их, в особенности для кирасирских полков. Вообще для спешенных кирасир был единственный вид строя – развернутый. Драгунские же и конно-гренадерские полки из развернутого строя перестраивались во взводные колонны, каре и обучались различного рода «прохождений сквозь тесный проход», согласно правилам, изложенным нами в VIII главе. Вздваивание рядов, шеренг, взводов и контр-марш было на тех же основаниях, как в пехоте.
По команде «с коней долой» люди каждой шеренги осаживали чрез человека, снимали перчатки, вынимали ружья из бушматов, сходили с лошадей, драгуны и конно-гренадеры на ходу примыкали штыки. Затем 3-й эскадрон «большими шагами» подавался вперед, а остальные «смыкались» по 3-му эскадрону, и таким образом выстраивался спешенный полк в развернутый строй.
Спешенные части конницы стреляли только частями: взводами, ротами, эскадронами и общий залп. В пехоте, как известно, была, кроме того, пальба рядами и шеренгами, что в пешем строе конницы не встречаем. Участие в огне [189] принимали все три шеренги; причем 1-я шеренга стреляла с колена.
При стрельбе частями «как при расположении на мете, так и при наступлении» соблюдалось общим правилом, чтобы не стреляли две рядом стоящие части. Таким образом взводная стрельба, например, шла через часть: сначала стрелял первый взвод, за ним 3-й, затем 2-й, 4-й и т. д. При стрельбе целыми эскадронами стреляли: сначала 1-й, потом 5-й, далее 2-й и 4-й и наконец 3-й эскадрон.
Спешенные драгунские и конно-гренадерские полки имели только один вид «продолговатого каре» совершенно такого же вида, как и в пехоте.
Для дебуширования, драгунского или конно-гренадерского полка, через «узкие места» устав рекомендовал свертывание спешенного полка в общую двухвзводную колонну на основаниях, изложенных уже нами в главе VIII на чертежах 30 и 31.
По поводу прохождения теснин устав говорит: «оное положение разумеется единственно для учебных строев, а в настоящем деле надлежит те колонги строить по состоянию случившагося положения места, которых розницу всех и описать невозможно. А оное зависит от искуснаго и расторопнаго разсмотрения полковаго командира, которому в наставление следует только то, чтобы в случившуюся переправу колоннами, проводить ближайшими дорогами и направлять части… не оборачивая к неприятелю своих флангов; но следуя прямо лицом к оному принимать вправо и влево, а прочим взводам… заходить за них, как способнее случится».
При отступлении и наступлении через дефиле предусматривалось дебуширование под прикрытием огня, и в этом случае нет разницы от способа, описанного нами в VIII главе. [190]
Постараемся теперь обобщить некоторые выводы о строе нашей конницы времени императрицы Елизаветы.
Первое, что обращает на себя внимание, это система устава, где довольно строго проведено отделение безусловных уставных правил от применения их в бою, т. е. тот же принцип, который прочно установлен в современном нам уставе строевой пехотной службы и отчасти - кавалерийской43. В принципе, конная экзерциция времени Елизаветы, имея как бы девизом: «в экзерциции все так производить надобно, как в самом действии, и чтобы в то время оное всякого чина людям в полку обыкновенно было» –соответствовала этому требованию.
В своем месте я указал, что главы 1–7 заключают устав походного и боевого строя эскадрона, но с присоединением к этому походных строев полка и обучения важнейшему отделу строевого образования конницы – удару холодным оружием. Главы же 7, 8 и 9 есть боевой строй полка. Мы пока не касаемся разбора последнего, какие бы не имел он недостатки, но, указывая на систему, не могли не заметить правильность подразделения уставных положений. При этой системе устава плацевое ученье могло быть как злоупотребление: чтобы практиковать «колонну из середины», «развод» и различные виды боевого порядка полка и видоизменения их – «разные маневры» (благодаря резкому выделению оснований прикладного устава) – необходима была местность пересеченная, необходимо было постоянно иметь в виду неприятеля. Весьма возможно, что были случаи, когда полковые командиры [191] исполняли все эти построения и на ровной местности, но это вина не устава. Даже в настоящем столетии бывали примеры, когда на ровном поле ставились четыре солдата для обозначения моста, и практиковалась переправа, хотя вблизи был действительный мост.
Нам могут сказать, что почти тех же принципов держался и пехотный устав времени Елизаветы, о котором мы отозвались, что он не был развитием принципов Петра I-го? Далеко, полагаем, не одно и то же.
1) Хотя, правда, не в строгой последовательности, но некоторые начала одиночного обучения в конной экзерциции выделены в особое место, чего нет в уставе строевой пехотной службы.
2) Если можно было резко порицать попытки устава воспроизвести обстановку пехотного боя, то далеко нельзя сказать того же о кавалерийском.
По основным свойства конницы, успех действий ее холодным оружием много и очень много зависит от местности, и в этом случае бой конницы более или иене однообразен. А потому, полагаю, что и начертание обстановки действия кавалерийского полка, в главных типичных случаях – возможно. Далее же этого «конная экзерциция» 1755 г. и не идет.
3) Наконец, мало того, что пехотный устав 1755 г. предугадывал обстановку – он регламентировал правила действия пехотного полка в высшей степени сложных положениях, что решительно сковывало пехотный строй. В конной экзерциции 1755 г, кроме разве «ретирад» (больного места даже позднейших уставов) – мы решительно этого не замечаем.
В общем, в системе устава конницы 1755 г. можно только порицать разве недостаточно выделенное одиночное [192] обучение, в остальном, по-видимому, она заслуживает внимания.
Далее, нельзя пропустить оригинальную форму изложения элементарной части кавалерийского устава; а именно, последовательное изложение строевых правил, как они должны исполняться на каждом ученье, начиная от выводки лошадей до общего сбора в полковой строй. При этом случае указывались уставом походные колоны и переход из походного в основной строй и обратно.
Полагаю, что порицать эту форму изложения безусловно нельзя. Она указывает, во-первых, точно и последовательно обязанности чинов, начиная с вахмистра до эскадронных командиров включительно, перед началом полкового учения, не относя эти обязанности внутренней службы, тесно связанные со строем, в другие уставы и не обобщая те правила, которые должны быть известны подробно и по рутине; во-вторых, наглядно для каждого из чинов указывалось назначение каждого строя эскадрона; в-третьих, время следования рот и эскадронов на ученье не обращалось в обычное (с раздумьем о своих домашних делах) следование справа по три, а было посвящаемо постоянному разучиванию стройного и ловкого исполнения основных перестроений, что не отнимало времени от другого дела в поле и прививало людям навык, всегда иметь лошадей в поводу и укрепляться в седле.
В приемах обучения конницы действию оружием нельзя не заметить того же принципа, который восстановлен и в настоящее время столь авторитетным в деле воспитания и обучения войск генералом Драгомировым.
Принципы генерала Драгомирова и принятые уставом 1755 г. в этом случае одинаковы. «Только при видимой цели и при назначенной точке или линии для удара возможно для кавалериста упражнение в меткости и усвоение различных [193] сноровок, необходимых при действии холодным оружием… Двухстороннее фехтование выработало, например, сноровку наносить удар саблею плашмя… по кожаному нагруднику: удар выходит оглушительный и потому эффектный, а толку в нем никакого нет… Для действительности сабельного удара необходимо, чтобы плоскость клинка совершенно точно совпадала с плоскостью удара; необходимо также потянуть к себе саблю в момент проникания в поражаемый предмет»44. Так разъясняет нам это вопрос генерал Драгомиров.
Эти же основания были уставными правилами в 1755 г. В помянутой выше выдержке мы видим, что предписывалось «порознь» на скаку обучать рубке «бумажных болванов, дерева или тому подобных примет», «дабы товарищей своих собственных не поразить», или вместо «вострея плашмя в самом сражении не рубить». Нет только определенного указания, всегда ли было отточенное оружие; но полагаю, что если была рубка бумажных болванов и дерева, если стремились дать навык не поранить товарища, то и палаши были отточены.
Этот пример, в ряду многих других, точно также служит образчиком, насколько после 1756 г. мало у нас уделяли внимания и доверия к развитию своих собственных образцов.
Затем следует отметить приемы обучения атаке. В этом отношении обучение распадалось на части. Главнейшая цель обучения была дать навык людям «лошадей во власти своей иметь» и, само собой следует, развить уменье поддерживать сомкнутость на быстрых аллюрах и дружно с места брать карьер.
Такой след, полагаем мы, должны были оставить «часто [194] чинимые команды» – стой равняйсь – и «ступай-ступай. Затем приемы обучения рассыпной и второй атаке, несомненно, благоприятно отзывались на навыке к быстрому сбору после атаки и приучению лошадей к огню почти в упор из сплошного строя.
Нельзя, конечно, порицать бывшие приемы обучения в виду из некоторых видимых недостатков. После условий нравственных, сомкнутость и сила удара холодным оружием являются одним из главных залогов успеха атаки; только постепенным переходом из одного аллюра в другой – нельзя достигнуть сомкнутости строя при атаке, а потому и приемы для практики достижению навыка в поддержании сомкнутости на быстрых аллюрах имеют свое значение. Правда подобный прием (остановка после «большой ступи» - вместо команды марш-марш( давал ложное представление о самой обстановке атаки (обстоятельство очень важное в действительном бою), но он практиковался только при изучении атаки по отделам подобно тому, как и ныне проект инструкции для летних занятий кавалерии разделяет обучение атаке на некоторые предварительные приемы (§§ 41–48), разумеется, более совершенные.
С этой точки зрения и «вторая атака» точно также давала ложное понятие о действительном движении под выстрелами, как и частое чинимые команды стой–равняйсь и ступай-ступай. Суворов гениально разрешил неудобства «второй атаки», указав проходить насквозь сплошной строй; но в этом случае, полагаем, жертвовался навык в поддержании постоянной сомкнутости на быстрых аллюрах до удара, и вообще остановка сквозной атаки конницы скорее соответствовала действительной (боевой) обстановке рассыпной атаки, а не сомкнутой.
В общем, приемы обучения атаки распадались на отделы, [195] каждый сам по себе имевший значение; что же касается до показа войскам той обстановки, при которой им действительно придется атаковать в деле, то это практиковалось во время полкового ученья, когда практиковалась прикладная часть устава (скрытый, оборонительный марш…), где никакой остановки после галопа не было.
Прейдем теперь к боевому порядку полка.
Из рассмотренных уставных типов мы знаем несколько видов сосредоточенного строя полка и два главных типа боевого порядка; из них последний (каре) лишь в исключительных случаях.
Главные свойства сосредоточенных строев конного полка есть удобство управления, быстрота развертывания, удобоприменимость строя к местности, поворотливость и т. п.45. Нельзя не отметить, что «колонна из середины» (главная из колонн) обладала этими свойствами в достаточной степени. Правда, эта колонна развертывалась только вперед, но всегда была возможность быстро переменить направление на часть круга и затем развернуться. Мы не должны забывать, что при движении полка в этой колонне (как и вообще в близком расположении от неприятеля) строй всегда прикрывался разъездами (4-ре фланговых ряда) с фронта, тыла и с флангов; а потому своевременная перемена направления была возможна. Кроме того, колонна эта оригинальным способом, без всякого вреда развертыванию, способствовала до некоторой степени и маскированию сил от неприятельских разведок.
Эскадронные колонны (справа/слева уступами, со скрытыми взводами или полуэскадронами), в отношении тех же свойств, мало отличаются от колонны из середины. Короче, оба эти строя и разбор их свойств особенно важны для [196] нас в настоящее время потому, что несомненно свидетельствует о способности ваших кавалерийских полков времени Елизаветы, маневрировать в строе для того удобном и вполне приспособленном к быстрому развертыванию.
Типы боевого порядка полка, полагаем, не могут быть причислены к числу отрицательных. Боевой порядок— прост, достаточно гибок, имеет и резерв (2-я линия), который мог усилить боевую линию, парировать удар с тыла, имел обеспеченные фланги, приспособлен к быстрой перемене фронта, не соблюдая даже порядок №№-в эскадронов. Правда, мы не встречаем настойчивого указания на значение выигрыша фланга неприятеля; мы замечаем в этом случае только способность боевого порядка полка парировать подобные действия со стороны неприятеля; нет настойчивого указания атаковать первым; короче, нет резкого выделения тех задач конницы, которые установлены были Фридрихом Великим; но тем не менее нельзя признать, чтобы подготовка кавалерии в мирное время и построения к бою были лишены основных здравых начал и уступали бы строю европейских армий, кроме конницы Фридриха, который во многих случаях восстановил то, что мы успели забыть со времен 1713 г. (Фридрихштата).
Что касается до оснований спешиванья конницы, то мы достаточно остановились на этом в своем месте. Правила нашего пешего строя кавалерии не только не уступали принятым в Пруссии, но иногда их превосходили. Есть конечно в нашем кавалерийском строе много лишних частностей пехотного направления (например усиленная ружистика), но вообще не следует забывать, что в то время у нас дисциплинирующее значение было придано ружейным приемам, а не полевой службе мирного времени. Последнее основное положение устава 1716 г. было уже изменено в невыгодную для дела сторону. [197]
Пока я ничего не могу сказать о боевом порядке нашей конницы; вернее — опасаюсь сказать, не ознакомившись предварительно по русским источникам с фактами Семилетней войны. Ожидать построений нашей конницы подобно кавалерии Фридриха Великого, как я уже и заметил, — мы не можем потому, что % кирасир и конно-гренадер был у нас незначителен; гусары же имели вид нерегулярной конницы.
Можно думать, что каждый полк строился один подле другого в один из указанных типов; необходимо только выяснить— был ли и где именно общий резерв кавалерийского боевого порядка.
Окончив посильный очерк развития строевой и полевой службы пехоты и конницы до времени императора Петра III-го, или вернее до-императрицы Екатерины II-й, коснувшись условий воспитания и образования наших войск, решительно недоумеваю, на чем основаны мнения тех иностранных писателей, которые сравнивают армию времени Елизаветы с «полчищами варваров»?
Неудивительно это слышать от иностранцев, которые никогда не давали себе труда ознакомиться с русским военным делом. Важно то, что уже отмечено полковником Сухотиным46, «что наши военные писатели слепо следуют в этом отношении мнению иностранцев». История русского военного искусства в будущем сделает сильный упрек даже авторитетным нашим военным писателям, которые, не указывая ни одного факта, считали, что армия времени Елизаветы, «забыв уроки венценосного учителя, возвратилась к преданиям старины, строилась [198] на манер побеждаемых нами турок», «ограждалась рогатками», «сделалась неповоротливою», дисциплина уступила место азиатской необузданности». Мы уже имели случай заметить крайнее преувеличение «необузданности» нашей армии в 1757 г. тем более, если сравнить, например, действие наших войск во время Семилетней войны с действиями пруссаков в 1756 г. в Саксонии.
В этом случае обращает на себя внимание ответ императрицы Елизаветы на обнародованную Фридрихом Великим декларацию, где по поводу поведения наших войск в кампанию 1757 г. сказано: «хотя свет довольно видел, что войска Ея Императорскаго Величества строгим наблюдением воинских уставов и дисциплины никаким других политизированных народам не уступают, однакож желание Ея Величества, дабы войсками ничего противу правил войны учинено не было толь большее, сколь паче удалена Ея Величество последовать, употребленным доныне в разоренной уже Саксонии свирепствам хотя оныя к равномерным подавали бы полное право»47. Факты для этого заключения, указывающие, что войска неприятеля не отличались дисциплиною, обстоятельно изложены в донесениях нашего посла в Дрездене - Гросса48. [199]
Нельзя также упускать из вида, что армия, например, Фермора49, Салтыкова50, не была уже армией Апраксина. Много зависело от личности «аншефа».
Что касается до вывода о какой-то «чудовищной» отсталости строя и образа действий наших войск, то подобное заключение, несомненно, ни на чем не основано, так как даже авторитетные писатели не приводят решительно, как я сказал, ни одного примера строя и образа действий наших войск; не делают даже попытки анализировать наше тогдашнее военное искусство. Мы имели уже случай привести пример Гр. Егерсдорфа, где, только благодаря находчивости и быстроте движения полков по Петровским принципам («секундирования единым другим»), сражение из критического положения обратилось в полную победу. А если армию задерживали по политическим причинам, ставили ей неопределенные цели для действия, то тут военное искусство не причем.
Крайне общие отзывы всех наших писателей о русском военном искусстве в половине XVIII столетия, полагаем, ближе всего свидетельствуют, что русское военное дело после Петра I-го почти еще не исследовано. При этом условии, смею думать, что попытка (подобно настоящей) несколько осветить строевую и полевую службу в первой половине XVIII века, может иметь свою долю пользы при систематической разработке истории военного искусства в России.

 

 

Примечания

1. Глава VI-я, стр. 10. «Капитуляция Миниха».
2. П. С. З. № 5803 в Сбор. Штат. Сухопут. Вед. т. I. Таблица 3-я настоящего труда.
3. Висковатов. Описание одежды и вооружения. Томы II, III и рисунки к II и III томам.
4. Рюстов «История пехоты». Пер. г. Пузыревского. Том II, стр. 97–100.
5. Там же.
6. Список всех французских и состоящих на службе войск в половине XVIII столетия с указанием шефов и командиров полков и формы обмундирования помещен в конце III тома «Dictionnaire militaire» 1758 г.
7. Г. Сухотин «Фридрих Великий», стр. 25.
8. Там же; Инструкция 1763 г.
9. Ниже показано несколько видов боевого порядка «корпуса» «деташамента или полка»; из них видно, что разница в построении кирасир и драгун была только в зависимости от числа эскадронов в полку.
10. Взгляд на это очевидцев есть в Архиве Князя Воронцова т. IV, стр. 122. На недостаточную подготовку офицеров «нерегулярных» войск указывает и тот факт, что при наряде к ним обыкновенно прикомандировывали драгунских офицеров, но в незначительном числе (переписка по наряду «нерегулярных « войск М. О. А. Г. Ш. Опись 47. Дела №№ 127/130 и 148/151.
11. П. С. З. № 5803. Сбор. Штат. Сухопутного Ведомства. Том XLIII, пункт XVIII.
12. П. С. З. №№ 5803 и 5804 (смотр. Сборник Штатов).
13. П. С. З. № 10548.
14. П. С. З. № 6051 – утвержден штат, а 1-й Кирасирский полк сформирован по указу № 5883; следовательно, переформирование Выборгского полка не выждало утверждения даже штата.
15. П. С. З. № 6446.
16. Висковатов «Описание одежды и вооружение», том III, стр. 152. «Экстракт из протокола» конференции М. О. Арх. Г. Ш. Опись 47. Дело № 149/152. Тоже название полков мы встречаем в Репортиции, учиненной в военной коллегии о расположении армии ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА. Москов. отд. Архива Главн. Штаба. Секрет. экспедиции № 112/115; но из дела того же архива № 148/151 видно, что только в конце 1756 г. для новых кирасирских полков были заказаны латы на Сестрорецком заводе.
17. Висковатов «Описание одежды и вооружения». Том III, стр. 79.
18. «Dictionnaire militaire» 1758 г., т. I, стр. 154, где, между прочим, сказано: « Par une ordonance du 1-r Fevrier 1703, les officiers de Gendarmerie et de Cavalerie sont obligés de porter des coirasses... ; et par une autre du 28 Mai 1733 la Gendarmerie et la Cavalerie doivent eytre cuirassées et plastronnées et meme en tems de paix...».
19. Там же, стр. 367.
20. Висковатов на рисунках показывает кирасира со штыком, но это не верно; в уставе 1755 г. прямо сказано: кирасирам при ружейных приемах «на руку» не делать, «яко у кирасир штыков не положено». Экзерциция регулярной кавалерии. Часть II, глава I.
21. Пункт 27, часть 1; глава IV «Экзерциций регулярной кавалерии» 1755 г.
22. П. С. З. № 8721.
23. П. С. З. № 9103.
24. Последнее совершенно определенно указано в рапорте Г. Л. Каптемира о состоянии слободских полков в 1756 г. (М. О. Арх. Г. Ш. Опись 47 № 146/149; а равно в рапортах Фермора 1757 г. № дела 149/152 и рескрипт конференций от 19-го Сентября 1756 г. (М. От. Архива Гл. Шт., опись 47, дело № 145/148).
25. Этот же взгляд высказывается и полковником Сухотиным «Фридрих Великий» Стр. 44; №№ же П. С. З. № 8721 и, главное, 9163 несомненно доказывают, что до 1759 г. (когда сформирована была Фридрихом конная артиллерия) у нас со времен Петра 1-го постоянно она состояла в виде полковой.
26. Распределение на дивизии армии в 1756 г. см. в М. О. Ар. Г. Ш. дело № 139/142, опись 47.
27. Этот устав включен в Полное Собрание Законов в приложение к XIV тому под № 10475 а (первое издание). Кроме того есть и отдельное издание этой экзерциции, которым я пользовался. (В Румянцевском музее экземпляр этого устава под литерой К 4/12. Вся настоящая глава основана на этом уставе; а потому ссылок на странице я не делаю.
28. 1-я глава о комплекте чинов и строевых лошадей, 2-я – о должности чинов, 3-я – о должности и о строе шквадрона, 4-я – о полковом строе, 5-я – о экзерциции конной, 6-я – об атаках.
29. 7-я глава «Скрытый марш с разводом»,. 8-я «Оборонительный марш и каре», 9-я «Ретирада».
30. Это просто оригинальное название, в действительности никакой фигуры 1-й нет.
31. Но это только для встречи начальника, в остальных случаях полковой командир был перед полком и лично командовал всем полком, а 1-м эскадроном командовал один из старших обер-офицеров.
32. В уставе строевой состав рот указан следующий:
Звание чинов Драгуны К.-Гренадеры. Кирасиры.
Капитан 1 1
Ротмистр 1
Поручик 1 1 1
Подпоручик 1
Прапорщик 1
Корнетов 1
Унтер-офицеров 6 6 6
Музыкант. с барками. 2 2 2
Строевых рядовых 69 69 69
Строевых лошадей 77 77 76

33. Есть полное основание думать, что это вошло в устав 1755 г. из Устава Воинского 1716 г.. В обоих уставах это однородное положение определенно указано по поводу мест чинов в строю, и согласно этому основанию неуклонно проведены все правила строя Устава Воинского 1716 г. и некоторые 1755 г.
34. Тот же практический прием пригонки стремян ив настоящее время практикуется у казаков. Вероятно, он остался от прежних правил казаков, так как в уставе строевой казачьей службы (изд. 1875 г., § 97) указан другой способ пригонки стремян.
35. «Вздваиванье» рот в «Кратком положении… при обучении драгунского строя» 1702 г. было одно из главных построений и, видимо, с тех пор оставалось в уставе.
36. «Вторая» атака, как прием для обстреливания лошадей, несомненно, перешла из прежних правил, так как устав предписывает производить «как доныне (т. е. до 1755 г.) в кирасирских и драгунских полках производилось».
37. Во всех случаях штандарт был вместе с атакующими во 2-й шеренге.
38. По команде – с правого и левого крыл спутай вперед.
39. По этой команде только «большою рысью с места тронуться», для выравнивания.
40. «Когда неприятель большою и сильною партиею вознамерился на правое крыло нападение учинить… а одного шквадрона недостаточно будет оному довольное супротивление учинить». Это, между прочим, подтверждает, что фланговые эскадроны, показанные в первых типах (черт. №№ 51 и 52) во взводных колоннах,– назначались для прикрытия флангов.
41. Для построения подобного порядка из развернутого строя полка (черт. 51) командуют: 49) будет оборонительный марш (предварение); 50) 1-й и 6-й шквадроны повзводно направо; 51) 3-й и 5-й шквадроны ступай вперед; 52) 2-й и 4-й шквадроны стой; 53) «весь полк ступай вперед».
42. В примечании 89-м я выясняю, что движением 1-й линии вперед, тотчас после построения, предполагалось уменьшить неудобство расположения 2-й линии в тылу первой всего на 45 шагов.
43. Г. Скобельцин (Подготовка конницы. Военный Сборник 1880, № 1, стр. 120) находит, например, и в настоящее время полезным. чтобы II-я часть устава строевой кавалерийской службы называлась – устав походного и боевого строя эскадрона, а III часть того же устава – устав боевого строя полка. Эти основания соблюдены в кавалерийском уставе времени Елизаветы.
44. Тактика. Часть 1-я, изд. 1872, стр. 160.
45. Потери от огня в то время не могли иметь особо преобладающего значения.
46. Сухотин. «Фридрих Великий», стр. 217.
47. Журнал о военный действиях. 1-я часть 1761 г., стр. 16.
48. Донесения нашего посла в Дрездене Гросса (Моск. Арх. Иност. Дел. Прусские военные дела; связка 1-я, книга 2-я). Например, в донесении от 26 Августа (6-го сентября) 1756 г. сказано, что пруссак в сем Курфиршестве (саксонском) как неприятельской области несомненно поступает. Из Лейпцига четырех Аманов взял…* (* говорится в смысле приказаний Фридриха Великого); в Виттенберге продолжает разорением крепости и строение собственных магазинов хлеба, кладовые в оные от подданных саксонских насильственно отбирая, оным же везде запретил ничего в кур саксонские казны не платить, а находящиеся в казнах деньги себе присвоил; в Торгав и Мейсене в погребах королевских бывшие вина своему войску разделяет, из конных заводов королевских пять лучших жеребцов в Пруссию отправил и лузацкий город Сейд совсем ограбил…
49. См. выше, стр. 102.
50. Фридрих Великий, Полковника Сухотина, стр. 259.

 


Назад

Вперед!
В начало раздела




© 2003-2024 Адъютант! При использовании представленных здесь материалов ссылка на источник обязательна.

Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru