|
VII. Изложив в небольшой статье обзор положения офицерского вопроса в вооруженных силах Московского государства в течение XVII столетия, мы считаем нашу тему далеко не исчерпанною. Нет сомнения, что более детальное изучение источников, особенно архивных1, дополнит приведенные данные новыми фактами, которые изменят наши наблюдения и характеристики. Во всяком случае, главные этапы в движении вопроса настолько намечены, что, не рискуя слишком уклониться в сторону от исторической истины, возможно уже и теперь наметить кое-какие общие заключения, а именно:
1) Выше, в виде исходного положения, было сказано, что XVII век далеко не был веком неподвижности в военном деле. [50]
Изучение офицерского вопроса в полной мере подтверждает эту истину. Мы видели, как вопрос постепенно видоизменялся в практических своих проявлениях и как, в окончательном итоге, завершился полным торжеством иноземческой иерархии над старорусскою. Это была большая победа: не следует лишь забывать воспитанного, не без влияния духовенства, недоверия ко всему иноземному, переходившего в презрение, а, отчасти, в ненависть. В ту минуту, когда «сотник» сотничьей «сотни» стал «ротмистром» стольничьей «роты», произошла такая же эволюция в военных отношениях, какая позже произведена была Петром Великим в общественных нравах. Иносказательно выражаясь, смена чинов была равносильною (разумеется в более узком смысле) петровским обрезываниям фалд и бритью бороды, но произведенным без всяких суровых мер, исключительно путем постепенного перевоспитывания взглядов современного общества на военное дело и на военную необходимость. Этот успех XVII века в области офицерского вопроса, разумеется, значительно облегчал реформаторскую деятельность Петра I.
2) Другая заслуга предшественников царя — уничтожение местничества. Громадное историческое значение этого акта давно установлено и не вызывает никакого разноречия во взглядах. Собственно в области офицерского вопроса, соборное деяние 1682 года было только заключительным словом в деле, которое было ранее подготовлено и даже почти доведено до конца. Поэтому, не останавливаясь на местничестве, мы подчеркнем лишь одну особенность, связанную с его уничтожением, а именно, факт назначения на офицерские должности таких, по современным представлениям неродословных людей, какими являлись пришлые иноземцы, под команду которых попала эссенция земли русской, поместные чины. Факт этот должен был иметь громадное общественное значение: он поставил знание, хотя бы и фиктивное, выше породы; он демократизировал верхи армии, приучил эту армию к мысли, что офицером может быть «всякий», лишь бы он удовлетворял соответствующим военным требованиям. В неясных, недосказанных пока словах выдвигается новое начало — начало равенство всех в минуту поступления на службу, несправедливости каких бы то ни было кастовых делений по происхождению на лиц, достойных быть офицерами, и на таких, которые этого звания никогда не могут достигнуть.
Великий Царь, чутко относившийся ко всему жизненному, ко [51] всему придающему армии единство и прочность, широко воспользовался этим наследием XVII века. При нем в офицеры производятся не одни лишь дворяне, но и «простые»2. Создалась, следовательно, чисто русская военная традиция, не требующая, чтобы при фамилии лица, производимого в офицеры, была приставка «von». Традиция эта, составляющая один из устоев внутренней прочности русской армии, не делящейся на белую и черную кость, установилась окончательно при Петре, но зародыш ее положен деятелями XVII века.
3) Допустив иноземцев на офицерские должности, правительство Московского государства, по финансовым соображениям, наделяет часть из них поместьями и, таким образом, проводит на практике мысль, что офицерский чин открывает доступ в высший класс населения — поместное дворянство. В форме закона, как известно, эта мысль в несколько измененном и расширенном виде, была изложена при Петре.
4) Но, зачисляя иноземцев в «поместные», правительство требовало, чтобы этот дворянин был «новокрещеном», т.е. вполне слился с новым своим отечеством. Этим путем мы ограждали себя от заселения иноземцев, соединенных с государством недостаточно прочною связью. Тот же принцип соблюдался при Петре и был разрушен только в эпоху господства немецкой партии, с Минихом во главе.
5) По мере увеличения количества иноземных офицеров, все более и более увеличивается группа «чиновников», общественное положение которых определялось носимым ими военным чином. Параллельно с придворными званиями нарождалась, следовательно, другая специально военная аристократия. Между ними устанавливалась кое-какая связь. Офицер из иноземцев — новокрещенов, в силу носимого им военного чина, приобретает право в некоторых случаях и на придворное звание, например,«стольника»3. В общем, каждая иерархия действует отдельно; предпочтение той или другой нужно будет отдать в будущем, а пока господствует придворный. чин, но борьба неизбежна. Она настала при Петре и завершилась торжеством военного чина.
В общем итоге положительная сторона XVII века заключалась [52] в решительном изменении взглядов на место офицерского чина в области сословных соотношений современного общества. Эти изменения создали те устои, на которых при Петре было окончательно сооружено новое здание военной иерархии.
Что касается административных распорядков по замещению офицерских вакансий, то таковые были весьма далеки от идеала и в общем сопровождались отрицательными результатами, а именно:
1) Стремление дать перевес знанию над породою, приведшее к наплыву иноземцев, отодвинуло назад краеугольный камень старорусской системы — нравственное соответствие «начального человека» занимаемой им должности.
2) Отсутствие лиц, компетентных в военном деле, которые могли бы направлять и контролировать подготовку войск, обращало требования военных знаний от офицера в фикцию и тем более, что круг знаний не был точно определен, а условия службы, в форме временных сборов, не содействовали успешности обучения.
3) Приспособление новой иерархии к поместной системе довольствия также не оставалось без влияния на понижение уровня военных знаний; сверх того, поместная система как бы узаконяла за офицерским чином значение временной должности со всеми вытекающими отсюда последствиями.
4) Порядок чинопроизводства не наладился; допускались такие отступления, которые граничили с полным произволом.
5) Все делопроизводство сосредоточено было в руках дьяков, не сведущих в военном деле и нередко склонных к злоупотреблениям.
Совокупность этих отрицательных сторон имела последствием, что многочисленный офицерский состав едва ли соответствовал своему назначению. В этом — объяснение, почему, именно, начав преобразование вооруженных сил, Петр Великий вынужден был отнестись к наличному контингенту офицеров недоверчиво и обратиться к иным источникам для замещения офицерских должностей в новых «регулярных» полках.
Единственное достоинство допетровского чинопроизводства заключалось в том, что дьяки тогдашнего Главного Штаба (разряда) избегли одностороннего увлечения в сторону расценки военных, нравственных и физических достоинств офицера письменными свидетельствами (аттестациями) и не вложили в этот жизненный для армии вопрос начало канцелярского формализма, рутины и шаблона.
Примечания
1 Преимущественно хранящихся в Московском Архиве Министерства Юстиций.
2 См. Указ 1-го января 1719 г. (Сб. Воен. Истор. Матер., V, стр. 237).
3 В званиях стольников в конце столетия встречаем новокрещенов: полк. Минстермана, Збировского, Траурнихта, Лесли и Дедюша; подполк. Миклашевского и Корша; капит. фон-Годанова (Оп. 3, кн. 44).
|
