: Материалы  : Библиотека : Суворов : Кавалергарды :

Адъютант!

: Военнопленные 1812-15 : Сыск : Курьер : Форум

Чесский П.Ф.

215-й пехотный Бузулукский полк
в войне с Японией 1904-1905 гг.

IX. На позициях.

 

Полковые истории

 

Наступил сентябрь. Период дождей и тяжелые беспрерывные переходы кончились.
Воздух похолодел. Появились сильные сухие ветры, вздымавшие клубы песку и пыли.
Поля пожелтели. Во многих местах посевы были уже убраны, и местность сделалась непривлекательно-однообразной.
1-го сентября командующим армией было приказано выделить от 1-й, 2-й, 3-й, 4-й, 5-й, 6-й. 7-й, 8-й, 13-й, 15-й и 16-й рот полка вторые взводы, по 50 человек каждый, на укомплектование 1-го Сибирского армейского корпуса. Согласно этому распоряжению, 550 нижних чинов, а затем еще, по дополнительному требованию, 250 человек, всего 800, под командой четырех офицеров, поручика Зубова и подпоручиков Шкурко, Серякова и Федорова, также получивших, по собственному желанию, назначение в 1-й корпус, расстались с родным полком и направились через Мукден в г. Фушун. Вследствие [59] значительной убыли людей, полк, по личному приказанию командующего дивизией, был временно переформирован в строевом отношении в 2-х-батальонный состав. Командующим 1-м батальоном был назначен капитан Малахов, а 2-м - капитан Гуминский. [60]

 

Карта №2. Позиции полка под Мукденом

Карта №2. Позиции полка под Мукденом

Около 10 часов утра 13-я, 15-я и 16-я роты отправились к 3-му батальону в деревню Пайцзычай, а 1-й сводный батальон перешел биваком к соседней деревне Кудяза, расположившись на песках, на берегу изобиловавшего рыбой озера.
Озеро это давало чистую и вкусную воду, а расстилавшаяся вокруг волнистая равнина отличалась сухостью и здоровым воздухом.
3-го сентября, в 8 часов утра, полк занял примерно позиции, указанные ему приказом по отряду, охраняющему правый фланг маньчжурской армии.
Приказ гласил:
«1) В случае наступления противника с юга, полк, в составе 3 ¾ батальонов и одной роты Чембарского полка, назначен в общий резерв, под командой подполковника Крючкова, и должен расположиться у развалин железнодорожной казармы; 2) в случае наступления противника с юго-запада, 1 ½ батальона, под командой капитана Малахова, должны оборонять возвышенности у деревни Кудяза, а два батальона должны войти в общий резерв, под командой полковника Линдестрема, и встать к юго-востоку от развалин железнодорожной казармы, за возвышенностями.
В первом случае двум батальонам, находящимся в передовом отряде, приказано отходить к общему резерву через деревню Кудяза (обойдя деревню Тыашиинцза с западной стороны); во втором случае - они отходят к деревне Тыашиинцза и присоединяются к общему резерву.
Обозы 2-го разряда, под общим начальством капитана Суханова, вытягиваются из деревни Сяохантунь через деревни Утайцзы, Тяунтунь к деревне [61] Тасинтунь. В прикрытие назначается рота от Бузулукского полка. Движение начать по особому приказанию. Донесения посылаются к общему резерву».
В тот же день отряд вошел в соприкосновение с противником.
Под вечер был обнаружен японский разъезд, силою около эскадрона, появившийся на правом берегу р. Хуньхэ. Наши казачьи разъезды обменялись с японцами несколькими выстрелами. и затем эскадрон скрылся.
Спустя два дня, поручик Вилинский, находившийся в передовом отряде в деревне Нидзяпу, во время поверки выставленных заставами впереди деревни постов, заметил в сумерках двух подозрительных лиц, пробиравшихся из гаоляна в занятую нами деревню, и, желая их задержать, позвал дозоры, но в этот момент был ранен одним из них пулей в ногу выше колена, а оба незнакомца быстро убежали. Судя по характеру рапы, нанесенной пулей крупного калибра, можно заключить, что это были не японцы, а хунхузы. Как бы то ни было, начальник отряда немедленно принял меры к выяснению местной обстановки и к наиболее бдительному охранению бивачного расположения. Однако, до 19-го сентября ничего особенного со стороны противника замечено не было.
7-го сентября, в воздаяние за перенесенные труды, лишения, горести и страдания, полк услышал из далекой России дорогое для него Государево слово, сразу поднявшее угнетенный дух солдат и навеки соединившее в искренней и горячей любви Царскую Семью и войска. [62]

Телеграммой на имя командующего маньчжурской армией от 12-го августа Государь Император всемилостивейше выразил следующее:

«Сегодня, во время совершения таинства святого крещения Наследника Цесаревича Великого Князя Алексея Николаевича, Ее Величество и Я, в душевном помышлении о наших доблестных войсках и моряках на Дальнем Востоке, в сердце молитвенно призывали их быть восприемниками новокрещаемого Цесаревича, да сохранится у Него на всю жизнь особая духовная связь со всеми темп дорогими для Нас и для всей России от высших начальников до солдата и матроса, которые свою горячую любовь к родине и Государю выразили самоотверженными подвигами, полными лишений, страданий и смертельных опасностей.
Николай».

Высочайшая телеграмма была объявлена в приказе по войскам маньчжурской армии за № 600, которым предписывалось неизгладимые слова обожаемого Монарха прочесть во всех ротах, эскадронах, сотнях, батареях и командах в присутствии всех офицеров, при возможно торжественной обстановке, и самый приказ хранить особо от всех приказов.
В 5 часов вечера 3-й и 4-й батальоны, стоявшие биваком при деревне Пайцзычай, перешли к деревне Хоудиентай и расположились квартирно-бивачным порядком. В фанзах поместились преимущественно больные, число которых в последние дни увеличилось.
Вообще, с первых чисел сентября заболеваемость в полку достигла довольно больших размеров; [63] было даже 8 случаев брюшно-тифозных заболеваний, хотя болезнь эта энергическими стараниями полковых врачей ограничилась единичными случаями, не приняв эпидемического характера.
Условиями, вызвавшими большинство заболеваний, нужно признать скверное питание, частые голодовки, питье сырой воды во время отступления в связи, с утомлением людей от трудных переходов по грязи, при сырой погоде и при подавленном психическом настроении.
Сказать по правде, хозяйственная часть в полку сильно хромала. О солдате заботились мало. В августовские переходы неудовлетворительность пищи объяснялась затруднительной доставкой по грязным дорогам продуктов, но теперь, когда период дождей прекратился, когда дороги вполне исправились и полк на более или менее продолжительное время расположился в определенном месте, указанная причина недостаточного питания сама собой устранялась.
Между тем люди по-прежнему голодали. Сплошь и рядом солдатский ужин заключался в одной подогретой в походной кухне водице, без признаков чего-либо питательного. За отсутствием собственной хлебопекарни, хлеб, отпускаемый интендантством, был не выпечен и выдавался-то он почему-то в меньшем количестве, чем полагалось. Нередко проголодавшиеся солдаты на свои деньги покупали у китайцев чумизное зерно, картофель, бобы и из этих продуктов варили себе пищу. В неоспоримое доказательство моих слов приведу два официальных приказа. В приказе по отряду, охраняющему правый фланг армии, от 11-го сентября 1904 года за № 3, говорилось: [64]

«10-го сего сентября я посетил биваки 215-го пехотного Бузулукского и 285-го пехотного Чембарского полков, где готовился ужин для нижних чинов. В некоторых ротах 215-го пехотного Бузулукского полка в котлах варилась одна вода без всяких продуктов. Заведывающий хозяйством полка доложил мне, что за продуктами послано в Мукден, но что повозки еще не возвратились.
Подобный доклад я считаю простой отговоркой. Распорядительный и заботливый начальник в таком случае всегда сумел бы своевременно распорядиться покупкой у жителей местных продуктов, которых в окрестностях бивака имеется в достаточном количестве. Объявляю строгий выговор заведывающему хозяйством, подполковнику Лисичкину, и предваряю начальствующих лиц, что в будущем в подобных случаях буду предавать суду, как за бездействие власти. Пища в обоих полках была безусловно плохая. Требую, чтобы для нижних чинов готовилась всегда хорошая пища, - никаких отговорок здесь быть не может.
Подписал генерал-майор Столица».
Как бы подтверждением приказа по отряду служил приказ 5-му Сибирскому армейскому корпусу от 16-го сентября 1904 года за № 33, по части хозяйственной, следующего содержания:
«Из приказов по отряду, охраняющему правый фланг армии, я усматриваю, что в 215-м пехотном Бузулукском и в 285-м пехотном Чембарском полках нет никакого наблюдения за пищей нижних чинов. Еще во время передвижения по железной дороге я усмотрел в 6-й роте Чембарского полка невозможный [65] хлеб, мякиш которого состоял из желто-зеленой массы, - и никому из ближайших начальников до этого не было никакого дела. Сказанное имело место во 2-м батальоне, командир которого, подполковник Поляков, ныне временно командует полком и, видимо, продолжает по-прежнему нерадиво относиться к делу питания нижних чинов, что составляет важнейший долг всякого начальника, а отсутствие в этом отношении заботливости прямо преступно. Командующий 215-м пехотным Бузулукским полком, подполковник Крючков, очевидно, соперничает в сказанном отношении с подполковником Поляковым. Разделяя взгляд на дело временно-командующего 54-й пехотной дивизией, изложенный в приказе от 11-го сентября № 3, предлагаю его превосходительству, при новом повторении нерадения к питанию нижних чинов, перейти от слова к делу, т. е. виновных привлечь к ответственности по суду. Мой взгляд на правильное питание нижних чинов должен быть достаточно известен гг. офицерам, при собрании которых я его высказывал тотчас по принятии командования корпусом».
Подлинный подписал командир корпуса,
генерал-лейтенант Дембовский.

Серьезнее внимание, обращенное начальником отряда и корпусным командиром на улучшение довольствия нижних чинов, не могло, конечно, не воздействовать на хозяйственную часть полка, но все-таки не все виды довольствия были упорядочены и, главным образом, - хлеб, качество которого нисколько не улучшилось. [66]

В предупреждение развития болезней, в особенности желудочных, в ротах завели самовары для кипячения воды, установили самое строгое наблюдение за отхожими местами и возможно чаще производили телесные осмотры людей. Нельзя отрицать, что меры эти способствовали уменьшению заболеваний и вместе с тем приучали нижних чинов к соблюдению элементарных требований гигиены настолько, насколько позволяли ненормальные условия боевой жизни.
9-го сентября командир Терско-Кубанского полка донес командиру 2-го сводного батальона, капитану Гуминскому, что, по китайским сведениям, у деревни Чжаньтань японцы производят переправу через р. Хуньхэ. На разведку в деревню Худицанцза отправился офицерский разъезд, выяснивший расположение передовых частей противника.
15-го сентября, по приказанию командира Терско-Кубанского полка, 3-й и 4-й батальоны, за исключением охотничьей команды, которая осталась в деревне Пайцзычай, передвинулись из деревни Хоудиентай в деревню Лидяпу, где и расположились биваком, выслав заставы, силою в одну роту, впереди деревни Лидяпу и в деревню Падиентай. Дежурная часть на ночь от отряда заняла окраину деревни Лидяпу (на юг и юго-запад) и выставила кругом бивака 6 постов. На случай обороны была приспособлена окраина деревни к югу и к юго-западу.
В ночь с 15-го на 16-е мимо сторожевых постов прошел эскадрон японской кавалерии с целью разведки, но, заметив наше сторожевое охранение, быстро, без выстрелов, скрылся.
Из произведенных вслед затем казаками разведок обнаружилось, что впереди лежащая деревня [67] Чжаньтань (на берегу р. Хуньхэ) занята японским авангардом, силою в 3,000 человек; по полученным же от командира Терско-Кубанского полка сведениям, по ту сторону р. Хуньхэ в этой местности расположена японская дивизия.
Точно проверить эти сведения едва ли было возможно, так как разведыванию препятствовала ровная и открытая местность, и японцы с дальнего расстояния открывали по разъездам учащенный огонь.
Поэтому решено было произвести в сторону неприятеля усиленную рекогносцировку полковой охотничьей командой совместно с казаками.
19-го сентября, в 6 часов утра, команда, под начальством подпоручика Гогина, с 4-мя сотнями Терско-Кубанского полка выступила на деревню Чжаньтань и прибыла туда в 1 час дня. Деревня оказалась незанятой, но на опушке ее, у берега р. Хуньхэ, было брошено японцами до 18-ти шаланд, нагруженных всевозможными съестными припасами и ружейными патронами. Расположившись в деревне, охотники свели в одно место шаланды и заготовили зажигательные средства, чтобы, в случае надобности, поджечь их. Три нижних чина, Щетинин, Баев и Тишкин, вызвались перейти в брод на другую сторону реки для осмотра неприятельских позиций. Они заметили там следы лошадей, ведущие из деревни Сандепу в деревню Хейгоутай и узнали от китайцев, что эти деревни заняты японской кавалерией, пехотой и артиллерией.
Ночь в Чжаньтане прошла спокойно, хотя за рекой часто раздавались одиночные ружейные выстрелы, и пули жужжали над деревней. [68]

20-го сентября, на рассвете, на противоположный берег реки были посланы на разведку три охотника, под командой ефрейтора из вольноопределяющихся Тищенко, которые обнаружили в 4 ½ верстах эскадрон японской гвардейской кавалерии с 40-50 хунхузами.
В полдень, с юго-запада, показался эскадрон неприятельской кавалерии, а затем рота японской пехоты повела наступление на деревню. Японцы открыли по деревне сильный ружейный огонь. Подпоручик Гогин немедленно выслал два взвода, один, под командой унтер-офицера Холодова, другой, под командой младшего унтер-офицера Землянова, на опушку деревни, где уже с наступавшим противником наши посты и казачьи разъезды завязали перестрелку. Несколькими удачными залпами взводов японцы были отбиты и поспешно скрылись. Команда потеряла раненым ефрейтора Сосина.
Под вечер, за рекой, появилась партия японцев человек в 50 и начала рыть вблизи занятой ими деревни окопы.
Снова был выслан взвод охотничьей команды, который залпами рассеял японцев, и работа прекратилась.

На рассвете с 20-го на 21-е рядовыми Ереминым, Водинским и Голышкиным, залегшими в секрете на берегу р. Хуньхэ, были замечены на том берегу двое вооруженных хунхузов, искавших брода. Секрет, дав возможность переправиться им на нашу сторону, внезапно напал на них и одного задержал, - другой успел скрыться. Отправив хунхуза в команду, рядовой Еремин переоделся в китайское платье, перешел в брод реку и пополз [69] по направлению к японской деревне, чтобы высмотреть противника. На несчастье, японцы увидели его и открыли по нем огонь. Еремин, отстреливаясь, бросился бежать назад, но натолкнулся на казачий разъезд, который, приняв его за хунхуза, выстрелил в него, и Еремин упал, тяжело раненый. Тогда рядовые Водинский и Голышкин, с замиранием сердца следившие за своим товарищем, кинулись на другой берег и вынесли истекавшего кровью Еремина.

Подъехавшие казаки посадили раненого на лошадь и увезли на перевязочный пункт.
Вскоре после этого японцы открыли учащенный ружейный огонь по деревне с юго-запада, в то время, как другие их пехотные и кавалерийские части начали обходить деревню с фланга. Командовавший конным отрядом есаул Шереметев, боясь быть окруженным со своими слабыми силами противником, приказал всему отряду очистить деревню и отступить к кирпичному заводу, приблизительно на версту. Команда и казачьи сотни быстро отошли, по, спустя короткое время, с вновь прибывшими двумя сотнями казаков двинулись в атаку на деревню Чжаньтань, думая, что она уже в руках японцев. Между тем ни один японец в деревню не вошел, и отряд без боя занял прежние места. Наступление противника оказалось, таким образом, простым демонстративным маневром, с явным намерением определить величину и силу сопротивления наших передовых частей. Курьезно, что на окраине деревни случайно остался секрет из трех нижних чинов охотничьей команды, который, ничего не зная об отступлении, с увлечением вел [70] перестрелку с маневрировавшими японцами до тех пор, пока отряд не возвратился.

Вечером охотничья команда была сменена 2-й ротой и отошла от Чжаньтаня с прибывшими на подкрепление 3-м и 4-м батальонами на деревни Цыньсянь-Чжаньцзяфань.
22-го сентября, в 7 часов утра, 1-й и 2-й батальоны полка с одной батареей 28-й артиллерийской бригады, в качестве авангарда отряда, под начальством полковника Трухина, выступили из деревни Кудяза на деревню Чжаньцзяфань, куда прибыли около двух часов дня, и соединились с находившимися уже там 3-м и 4-м батальонами.
Сего числа в командование полком вступил подполковник 9-го Восточно-Сибирского стрелкового полка князь Амилахори, назначенный на эту должность приказом по маньчжурской армии за № 659. Временно командовавший полком, подполковник Крючков, обратился к прежним обязанностям командира 4-го батальона.
На следующий день, утром, 3-й и 4-й батальоны перешли к деревне Тауланцза, а 24-го сентября, в 12 часов дня, 1-й и 2-й батальоны, в качестве ариергарда отряда, выступили из деревни Чжаньтань и направились через деревню Пайцзычай на деревню Линдяпу и далее на деревню Сентансы.
Дул невыносимо холодный и порывистый ветер, затруднявший движение.
В 7 часов вечера полк прибыл в дер. Сентансы и встал здесь биваком. На утро 25-го числа к полку присоединился 4-й батальон из отдела, а после полудня 1-й, 2-й и 4-й батальоны отодвинулись назад и заняли деревню Таваньганьпу. Вечером 2-й [71] батальон был отправлен на охрану моста через р. Хуньхэ у деревни Линдяпу, а 26-го сентября он ушел к 3-му батальону, в отряд князя Орбелиани.
В ночь с 26-го на 27-е вызвались охотниками пять нижних чинов, под командой старшего унтер-офицера Холодова, произвести разведку занятой японцами деревни Питайцзы. Им удалось незаметно пробраться в деревню и обстоятельно разузнать о расположении и силах противника. Молодцы-охотники вернулись благополучно, и в доказательство того, что проникли в деревню, принесли с собой рыбных японских консервов и других съестных припасов.
Утром 27-го сентября 1-й и 4-й батальоны из деревни Таваньганьпу снова передвинулись к деревне Сентансы и устроили здесь, на случай обороны, стрелковые окопы.
В то же утро полковая охотничья команда, по приказанию начальника дивизии, повела наступление на деревню Питайцзы, которая, как выяснила произведенная ночью разведка унтер-офицера Холодова, была занята ротой японской пехоты. Энергичной и искусной атакой команды, под начальством подпоручика Гогина, японцы были выбиты из деревни и бежали. Команда, несмотря на сильный огонь противника, понесла ничтожные потери: один нижний чин был контужен, другой, рядовой Алексей Баев, ранен пулей в руку навылет и в нижнюю челюсть, но остался в строю, за что и награжден знаком отличия Военного Ордена 4-й степени.
Заняв деревню, команда преследовала бежавшего противника метким ружейным огнем с близких расстояний. Когда расстроенная рота противника скрылась, японцы открыли по команде очень сильный ружейный, [72] пулеметный и артиллерийский огонь из соседней деревни Сандепу, и, под прикрытием этого огня, батальон японской пехоты начал было наступать на деревню Питайцзы, но скоро повернул назад. Довольно откровенное маневрирование противника обнаружило силу и состав гарнизона деревни Сандепу, что было весьма важно для нас. В полном порядке, с добытыми сведениями о противнике, команда без потерь отступила на деревню Утяза.
За удачное выполнение возложенной на команду задачи подпоручик Гогин получил личную благодарность начальника дивизии, генерал-майора Столица.
В виду начавшейся перестрелки неприятеля с авангардом отряда, 28-го сентября, вечером, шесть рот полка сняли палатки и перешли ближе к приготовленной стрелковой позиции, расположившись в полной боевой готовности в скрытом от взоров противника месте.
13-я и 14-я роты, под командой подполковника Крючкова, заняли соседнюю деревню Кенсыинпу.
30-го сентября 1-я, 2-я, 13-я и 14-я роты, под начальством командующего полком, из деревни Сентансы передвинулись в деревню Тацыухэ. Ночью туда прибыли и присоединились к полку 3-я, 4-я, 15-я и 16-я роты.
Этим передвижением полк вошел в ближайшее соприкосновение с противником.
Все сознавали неминуемость серьезного боя.
Дух офицеров и солдат за недолгое командование полком князя Амилахори обновился.
Каждый чувствовал, что во главе полка стоит теперь сильный, решительный и умный человек, прекрасно знающий свое дело.
Так в первые же дни зарекомендовал себя князь Амилахори...


Назад

Вперед!
В начало раздела




© 2003-2024 Адъютант! При использовании представленных здесь материалов ссылка на источник обязательна.

Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru