: Материалы  : Библиотека : Суворов : Кавалергарды :

Адъютант!

: Военнопленные 1812-15 : Сыск : Курьер : Форум

Чесский П.Ф.

215-й пехотный Бузулукский полк
в войне с Японией 1904-1905 гг.

XIX. Бой у деревни Цаеньза (Чаничан), 17-го февраля.

 

Полковые истории

[163]
После изнурительного ночного перехода из деревни Сыфантай, после двух бессонных ночей и голодовки, полк в 8 часов утра, 17-го февраля, остановился в деревне Шуанго (Шуансуто) и, по распоряжению командующего 2-й армией, поступил в отряд генерал-майора Голембатовского, состоявший из Минского, Замосцкого и Орского пехотных полков и 5-й батареи 28-й артиллерийской бригады.
За час до сформирования отряда генерал Голембатовский был вызван в штаб 2-й армии, где в 8 часов 30 минут утра получил письменное приказание (№ 53), подписанное начальником штаба:
«Командующий армией поручает вам принять начальство над отрядом из Минского, Замосцкого, Бузулукского и Орского полков, собираемых в деревне Шуанго, и с означенным отрядом немедленно, по сборе его, выступить и проследовать в деревню Салинпу, куда, согласно диспозиции № 7, направляются и остальные войска 8-го корпуса. Передвижение совершить ст. принятием всех мер охранения, имея в виду возможность появления противника с запада».

Части отряда генерала Голембатовского были расположены:
215-й пехотный Бузулукский полк, 241-й пехотный Орский полк, 5-я батарея 28-й артиллерийской бригады - в деревне Шуанго
[164] 54-й пехотный Минский полк - в деревне Матурань;
60-й пехотный Замосцкий полк - в деревне Сатхайза.

К 11-ти часам утра все четыре полка собрались в деревне Шуанго, куда к тому времени прибыл и генерал Голембатовский и отдал распоряжение о движении отряда на деревню Салинпу.
Но так как положение дел быстро изменилось, и японцы, двигаясь по обоим берегам реки Хуньхэ, с 9 ½ часов утра потеснили расположение армии как с фронта. так и с правого фланга, командующим 2-й армией было отдано, в 1 час 20 минут пополудни, новое приказание генералу Голембатовскому:
«Тем частям войск, которые еще не выступили из деревни Шуанго на север или северо-восток, остаться на месте, впредь до особого приказания, и занять позицию на нравом берегу Хуньхэ, дабы остановить наступление противника с юга, вдоль этого правого берега. Правый фланг 8-го корпуса занимает Теутайцзы. Главные силы моего резерва на севере, у деревни Салинпу».
По получении этого приказания, генерал Голембатовский распорядился:
«60-му пехотному Замосцкому полку занять южную окраину деревни Шуанго; 215-му пехотному Бузулукскому полку занять западную и северо-западную окраины деревни Шуанго; 54-му пехотному Минскому полку оставаться до выяснения обстановки в деревне Шуанго; 241-му пехотному Орскому полку: одному батальону занять промежуток между Замосцким полком и рекою Хуньхэ, двум батальонам составить [165] общий резерв, которому стать за северо-восточной окраиной деревни Шуанго».
Полки заняли указанные им позиции на окраинах деревни.
Задержанный артиллерийским огнем противник не решился двигаться дальше и стал накапливать и группировать свои силы у деревень Чаничан, Сантайцзы, Пейтхоцзы, лежащих против деревни Шуанго, на ровном и гладком поле.
Вскоре неприятельская артиллерия открыла довольно сильный, но не меткий огонь по деревне Шуанго, постепенно усиливавшийся.

Под напором громадных сил противника с фронта и с флангов, из деревни Чжаньтан отступали разрозненные части стрелковых полков, понесших накануне большие потери.
Отовсюду длинными вереницами плелись раненые, и вид их был ужасен. Тех, кто не мог идти, тащили на носилках, на ружьях, на руках, на палках, на чем попало. Большинство раненых шли сами кучками, вразброд и в одиночку.
Толпы здоровых и больных людей путались и смешивались в одну общую массу с обозными повозками, вьючными транспортами, с артиллерийскими орудиями и зарядными ящиками и т.п., и все это тянулось в деревню Шуанго, под защиту отряда генерала Голембатовского.
- Ваше благородие, где перевязочный пункт?.. Братцы, перевязочный пункт где? - надорванным голосом выкрикивали раненые, впиваясь мутным взглядом то в офицеров, то в солдат, сидевших в окопах. [166]
- Не могим знать, валите дальше! - отвечали солдаты.
И несчастные ковыляли дальше, одни сжимая обеими руками окровавленную голову, другие прихрамывая, третьи, опустив как плети раздробленные руки, четвертые, согнувшись в три погибели от боли в пробитом животе, груди.
Сурово и безучастно смотрели мы на изменявшиеся перед нами, как в калейдоскопе, страшные сцены погрома и, собственно, ничего не понимали, что творится вокруг, - настолько велика была физическая и нравственная усталость, притупившая все живое в человеке.
Около 3-х часов пополудни генерал барон Каульбарс передал командование 2-й армией генералу фон-дер-Лауницу, а сам поехал к войскам, сосредоточенным к западу от Мукдена, чтобы лично руководить ими.
Генерал Лауниц, получив сведения, что 8-й корпус, будучи тесним японцами с фронта и с правого фланга, находится в большой опасности, решил помочь ему и в 3 часа 35 минут пополудни послал генералу Голембатовскому приказание за № 62:
«Полкам вверенного вам отряда. имея в резерве два стрелковых полка, занять позицию Цаеньза - Пейтхоцза, фронтом на юго-запад, и выставив на позицию всю артиллерию».
На основании этого, генерал Голембатовский в 4 ½ часа пополудни отдал словесное приказание:
«Орскому и Замосцкому полкам атаковать деревню Пейтхоцза, Бузулукскому - деревню Цаеньза (она же Чаничан); Замосцкому полку двигаться правее Орского и левее Бузулукского, уступом назад, и обеспечить [167] охват флангов этих полков; Минскому полку двигаться вперед на запад, занять деревню, что к северу от деревни Цаеньза, и тем способствовать атаке последней Бузулукским полком».
Командующий полком. подполковник Святицкий, собрал около себя всех офицеров полка, ознакомил вкратце с задачей и приказал выводить батальоны из деревни, сняв предварительно снаряжение.
В 5 часов вечера полк красиво развернулся в боевой порядок и стройными, густыми цепями, со знаменем в центре, начал наступление, имея справа 1-й батальон, под командой подполковника Козлова, слева 4-й батальон, под командой капитана Рукевича. и в общем резерве, продвигавшемся непосредственно за боевою частью, 2-й батальон, под командой капитана Плевако, и 3-й батальон, под командой подполковника Лисичкина.
Быстрым и твердым шагом, держа равнение и даже дистанции, точно парадируя, безостановочно двигались батальоны, со своими офицерами во главе, по открытому полю на видневшуюся впереди, на расстоянии 2-х верст, неприятельскую деревню.
День был какой-то неопределенный. Солнце освещало нас справа, в то время, как над японцами повисла черная грозовая туча, обещавшая либо снег, либо дождь.
С 2000 шагов противник обдал нас лавой свинца из 8-ми пулеметов, 24-х скорострельных орудий и из ружей нескольких батальонов пехоты, расположившихся на окраинах деревни Чаничан, справа, слева и впереди ее, за буграми.
В первые минуты не верилось, что полк выдержит этот адский, стихийный огонь, охвативший [168] все пространство между нами и атакуемой деревней, но батальоны шли так же красиво и твердо, с ружьями на плечо, и только ряды судорожно падавших, как скошенная трава, солдат редили и укорачивали цепи.
Дальнейшее наступление шагом было немыслимо, и офицеры, взмахнув шашками, крикнули:
- Вперед! Бегом!
Цепи перебежали речонку и очутились в 300 шагах от противника.
- Ложись! - раздалась команда.
Батальоны остановились, упали на землю и открыли пачки.
Однако, наша стрельба была мало действительна, между тем японцы в этом месте наносили нам жестокие потери.
Представлялось два исхода: бежать вперед или же поворачивать назад.
В одно мгновение поднялись 1-й, 2-й и 4-й батальоны, люди сплотились по-ротно и с криком «ура» устремились на деревню.
Тут ничего не могло сдержать бешеной атаки разъяренного полка.
- Бей их, братцы! - гаркнул подполковник Святицкий.
- Бей их!.. бей!.. - с пеной у рта заорали солдаты и бросились на глинобитные стены северо-восточного угла деревни.
Подполковники Святицкий и Козлов, капитан Рукевич, штабс-капитаны Янышев и Андронников, поручики Багриновский, Шиманский и Фплиповский и подпоручики Ананьев, и Сазонов, цвет и [169] гордость полка, первыми вскочили на неприятельский вал и увлекли за собой нижних чинов.
Солдаты карабкались на стены, перепрыгивали через канавы и валы, гнали, кололи, топтали растерявшегося [170] врага, обрывки которого отбегали ко второму валу и обстреливали нас оттуда пачками.

 

Атака д. Чаничан 17 февраля 1905 г. 215-м пех .Бузулукским полком

Атака д. Чаничан 17 февраля 1905 г. 215-м пех .Бузулукским полком


Роты приостановились за первым валом и, минуту передохнув, вторично бросились в штыки и обратили врага в беспорядочное бегство.
Из 8-ми пулеметов японцам удалось увезти только два, остальные же и замок от седьмого пулемета были настигнуты и захвачены, как трофеи, 1-й, 5-й, 13-й и 15-й ротами, под командой поручика Багриновского, капитана Янышева, поручика Шиманского и штабс-капитана Андронникова. в то время, когда противник пытался увезти их, при чем наводчики и прислуга были частью перебиты, частью взяты в плен.
- Ура Бузулукскому полку! - в экстазе прокричали командующий полком и уцелевшие офицеры.
И это «ура», неистово подхваченное солдатами, разнеслось далеко по полю и возвестило всему отряду генерала Голембатовского о славной победе Бузулукского полка.
Все же горячее дело этим не кончилось.
Массы обалдевших японцев забились в фанзы, канавы, притаились за стенами, скирдами гаоляна и пр.
Роты с боем проходили деревню, атаковывая чуть ли ни каждую фанзу и расчищая себе путь штыками и прикладами.
Груды тел убитых и раненых японцев нагромождались по обеим сторонам улиц, напоенных ручьями крови.
Громя и уничтожая все на своем пути, роты вышли на южную, юго-западную и юго-восточную окраины деревни и заняли здесь позицию за стенами и валами. [171]

Правый фланг нашего расположения был прикрыт сотнею 2-го Дагестанского полка и охотничьей командой Минского пехотного полка; левый фланг охранялся двумя ротами 3-го батальона.
Затихшая было стрельба возобновилась с наступлением темноты.
Изгнанный из деревни, противник подкрепился свежими частями, засел в канавах, в 800 шагах от наших позиций, и всю ночь обстреливал нас беспрерывным пачечным огнем.
Часто неприятельские цепи приближались вплотную к стенам деревни, бросались в энергичные контратаки, но всякий раз отбивались дружными залпами рот.
- Бузулукцы, не стреляйте в своих! - слышались иногда гортанные возгласы у самых стен.
- Какая рота? - спрашивали наши, недоумевая, кто говорит, японцы или свои.
- Вторая! - выкрикивался ответ.
- Как фамилия ротного командира?
Вместо ответа, после небольшой паузы, посылалась вдруг брань: «Ах вы, оборванцы!» сопровождаемая ружейными пачками.
Ни один бон, кажется, не обходился без подобного надувательства со стороны японцев. Они всегда были прекрасно осведомлены о том, кто против них действует.
Около 9 часов вечера, когда забранные полком трофеи не были еще приведены в известность, под-полковник Святицкий доносил генералу Голембатовскому: [172]
«Начальнику отряда.
В деревню Шуанго из деревни Чаничан.
С ординарцем.
1905 года, 17-го февраля, 9 часов 20 минут вечера, № 25. Деревня взята нами вся. Японцы бежали, часть переколота и взята в плен. Взято два пулемета. Часть японцев заперлась в одной фанзе; утром надеюсь взять их. Японцы продолжают стоять против деревни и стреляют по нас; мы отбиваемся залпами. Прошу прислать какой-либо резерв.
Временно-командующий полком,
подполковник Святицкий».
Позже, на имя командующего полком от Минского полка были присланы два письма, не лишенные интереса.

1)»Подполковнику А.И. Святицкому.
„№ 36.
Сердечно поздравляю героя сегодняшнего дня. Атака бузулукцев неописуема. Это был ураган, перед которым никто не мог устоять. Затвор от пулемета, представленный мне рядовым 5-й роты Демьяном Помощниковым, представлен мною генералу Голембатовскому.
Полковник 3убковский.
(Командир Минского полка)».

2)«Командиру Бузулукского полка.
Немедленно сделал распоряжение выслать все носилки подобрать ваших раненых и убитых. Горжусь, [173] что такому храброму полку оказал услугу своей пешей командой. За вами следит весь Минский полк, впереди я с 1 - 2 батальонами. Все в восторге от вашей блестящей атаки.
Подполковник……
(фамилия неразборчива)».

Итак, полк подвизался у деревни Чаничан, вполне обеспечив стремительной атакой правый фланг 8-го корпуса, которому, в виду этого, было приказано без особого распоряжения позиций не очищать, а в тылу, у деревень Шуанго и Лидяпу, кипела иного рода деятельность, более скромная, чем боевая, но зато трудная, ответственная и высоко-гуманная.
Я говорю о деятельности перевязочных пунктов нашего и Минского полков.
Наши врачи, Кочкин и Просвирнин, работали в деревне Лидяпу, в четырех верстах северо-восточнее деревни Шуанго, а в последней - врачи Минского полка.
Оба перевязочные пункта или, вернее, обе деревни, были завалены ранеными всего отряда генерала Голембатовского, и не только в фанзах, но на дворах и на улицах не было уголка, где бы не сидели, не стояли, не лежали солдаты и офицеры, из которых многие тут же умирали.
Можно иметь понятие о непосильном труде врачей Кочкина и Просвирнина, если они вдвоем приняли за ночь свыше 400 раненых.
Столько же, если не больше, было принято и перевязочным пунктом Минского полка. [174]

Дело осложнялось тем, что ни госпиталей, ни лазаретов, ни летучих отрядов, ни санитарных транспортов поблизости не было, так что вся тягота по перевязке, пропитанию, размещению, уборке с поля сражения и транспортированию раненых к железной дороге легла на полковых врачей и их помощников: фельдшеров и санитаров.
Санитары, например, выносили раненых из самых опасных, сильно обстреливаемых мест и не один раз, а в течение всего боя, без передышки путешествуя с носилками от перевязочного пункта до позиции и обратно.
С таким самоотвержением относились к делу служения ближним санитары: Ефим Данильченко, Иван Фролов, Андрей Матюхин, Дмитрий Лаптин, Прокофий Степанов, Николай Осипов, Петр Вахреев, Яков Кривонос, Яков Абросимов, Андрей Рыбалка, Андрей Потапов, Андрей Дубинин, Николай Спалкин, Николай Ватрушкин, Алексей Амарханов, Федор Демидов, Иван Макаров, Михаил Тепликов, Яков Портянко, Иван Комендант, Никифор Кириченко, Василий Курганов и Петр Ерошкин.
Три офицера, поручик Вилинский, прапорщики Чесский и Чернышев, и до 300 нижних чинов выбыли из строя ранеными, не доходя деревни. Убрать их всех своевременно, несмотря на старания врачей и санитаров, не было возможности, так как уборка производилась ночью, и раненые лежали не в одном определенном месте, а были разбросаны по всему полю.
Выпавший вечером небольшой снежок усугубил положение несчастных и, хотя случаев обмораживания [175] не было, но тем не менее многие простудились.

Прапорщика Чесского, истекшего кровью, вынес с поля из-под убийственного ружейного огня и доставил на перевязочный пункт старший унтер-офицер Михаил Дегтяр через 8 часов после поранения.
Из деревни, которую занял полк, раненые выносились скорее, потому что их было легче заметить, да и потери в нижних чинах здесь были гораздо меньше.
Из офицеров в деревне были тяжело ранены: подполковник Козлов, поручики Шиманский и Филиповский и убит подпоручик Сазонов.
Пораженный тремя пулями - в руку, ногу и бедро, с переломом кости, подполковник Козлов, на земле, не переставал командовать батальоном до тех пор, пока не сдал его поручику Багриновскому.
Младший унтер-офицер Иван Демахин о двумя другими нижними чинами перевязал под огнем противника раны героя-мученика и унес его на перевязочный пункт...
За несколько часов ожесточенного боя, разыгравшегося во всех направлениях, взаимное положение наших и японских армий приняло иной характер, в виду чего главнокомандующий около 9 часов вечера приказал по телефону генералу фон-дер-Лауницу:
«2-й армии принять более сосредоточенное расположение, заняв линию деревень Тусанпу - Туэльпу, с резервом у Сухудяпу и с авангардом у Таваньганьпу». [176]

На основании распоряжения главнокомандующего, генерал Лауниц в 2 часа 40 минут ночи послал генералу Голембатовскому приказание о немедленном отходе отряда на деревню Тусанпу.
Генерал Голембатовский, в свою очередь, отправил письменное приказание подполковнику Святицкому в деревню Цаеньза:
«Бузулукскому и Орскому полкам, под моим начальством, приказано следовать на деревни Шуанго, Лидяпу и Тусанпу, для чего двум батальонам Бузулукского полка отойти с занимаемых позиций к деревне Туанто, на правый фланг, вслед за отходом с позиции Минского полка. Два остальных батальона составят боковой авангард и следуют на ту деревню, которую занимал сегодня Минский полк, и далее-параллельно движению колонны главных сил. Боковому авангарду выступить в 4 ½ часа ночи. При отходе полка, подобрать всех раненых на руках или двуколках. Завтра прошу доставить сведения об убитых и раненых».
На это подполковник Святицкий, запиской за № 26, ответил:
«Доношу, что отходить из занятой деревни придется под выстрелами, а потому прошу разрешения отойти всему полку прямо на деревню Шуанго2………..полк все время подвергается сильному обстреливанию, и японцы несколько раз переходили в контратаку……….»
Вслед за запиской № 26 командующий полком послал записку за № 27, следующего содержания: [177]

«В дополнение к записке моей № 26, доношу, что все вещевые мешки, теплые валенки и одеяла оставлены мною в деревне Шуанго, на той позиции, какую мы занимали перед атакой для обороны. Что прикажете делать с ними? Жду указаний.
В дополнение записки моей за № 25, доношу, что в Шуанго мною отправлены еще четыре пулемета и 15 ружей, всего нами взято 6 пулеметов3, 75 ружей и 68 пленных. У нас потери приблизительно до 450 человек».
Записка эта была возвращена начальником отряда обратно с надписью на ней карандашом:
«Мешки забрать с собой и отходить без потерь.
Генерал Голембатовский».

Все это приказывалось и доносилось во время усиленных контратак противника, и естественно, что при отходе потери были и много раненых осталось незабранными, так как свободных двуколок близко не имелось, а переноска всех раненых на руках строевыми нижними чинами задержала бы отступление полка.
В 4 ½ часа утра 18-го февраля подполковник Святицкий приказал выводить постепенно роты из деревни Цаеньза, чередуя четные номера с нечетными, дабы не ослаблять сразу огонь на каком-либо участке.
Последними вышли 6-я рота и пешая охотничья команда (2-я), прикрывавшие отход полка и удерживавшие [178] противника, который открыл по дороге сильный перекрестный ружейный огонь.

Разумно задуманный и мастерски выполненный план отступления предохранил полк от перехода противника в наступление.
В 5 ½ часов утра полк в полном составе прибыл в деревню Шуанго, откуда в 6 часов утра весь отряд генерала Голембатовского направился на деревню Тусанпу.
Полковому перевязочному пункту, находившемуся в деревне Лидяпу, было приказано немедленно сниматься и двигаться за отрядом.
За недостатком санитарных перевозочных средств, раненых укладывали на патронные двуколки, на вьючные носилки, садили на верховых лошадей; многие раненые были взяты на носилки санитарами, многие пошли пешком, однако, человек двадцать тяжело раненых, вместе с 7-10 человеками пленных раненых японцев, было оставлено в деревне.
Длинный транспорт, нагруженный несчастными, потянулся по берегу реки Хуньхэ к железнодорожной станции Сухудяпу.
Легко раненые шли толпами по сторонам дороги, силясь поспеть за едущими.
Сотня дагестанцев и взвод нашего полка, под командой поручика Максимова, прикрывали движение.
Японцы наступали по пятам, подгоняя многочисленную печальную процессию.
Раненые пешеходы, выбившиеся из сил от предыдущих голодовок, бессонных дней и ночей, от потери крови и едва переводившие дух, часто останавливались и спрашивали: [179]
- А далеко ли до станции?
- Кто его знает, верст десять, а то и больше, - слышался неопределенный ответ.
Другой раненый идет, идет да прямо на дороге и ляжет.
- Замаялся?
- Х-ху!.. Тяжело, братцы. Ноги, как колоды, - не поднимешь...
- Что ноги! Иди! Не то к япошкам угодишь.
И бедняга, запуганный «япошками», судорожно поднимается и как-то странно, неестественно переставляет ноги, шатается и снова падает.
- Ребята, Бога вы не боитесь! Видите, человек идти не может. Помогите! - укоризненно скажет сердобольная душа.
Раненого берут под руки и тащат.
Счастливая, благодарная улыбка светится на его бледном, вспотелом лице, и он с удвоенной энергией болтает одеревеневшими ногами.
А вот два солдатика, обнявшись как девицы, опережают раненого офицера. У одного из них под мышкой большущий каравай хлеба. У офицера глаза разгораются. С каким аппетитом съел бы он кусочек черного хлеба!
- Братцы, дайте мне корочку, есть хочется! - обращается он к солдатам.
Те впиваются в него мутным, бессмысленным взглядом.
- Ваше благородие, с полным бы нашим удовольствием, да ножа нет, отрезать нечем! Мы вот тоже голодаем и ничего поделать не можем, потому, ножа нет. И тащить-то эту штуку, хлеб, тяжело. [180]
- Отломите!..
Нужно было видеть ту ребяческую радость, какая охватила солдат, когда офицер сказал: «отломите!» Они с жадностью набросились на хлеб, мигом разорвали его на части и стали есть.
- Ваше благородие, покорнейше благодарим вас...
- Отломите!.. И впрямь отломить, а мы не сообразили... Э-эх, обалдели мы, совсем обалдели!..
И сколько таких примеров обалдения приходилось наблюдать на войне!
Измотается человек - и Бог знает, чего только с ним не творится.
С горем да с бедой добрели, наконец, раненые до станции Сухудяпу и без особых хлопот были приняты в санитарный поезд, увезший всех их в Мукден.
В бою 17-го февраля полк понес потери: из 25 участвовавших офицеров ранено 6, убит 1: нижних чинов ранено 370, убито 49 и без вести пропало 58.
Патронов выпущено 78 тысяч.
Из состава офицеров выбыли лучшие силы.
С глубоким соболезнованием оплакивал полк славную смерть подпоручика Сазонова, пораженного неприятельской пулей в висок.
Этот юноша окончил в 1904 году курс московского военного училища и в сентябре месяце был назначен в Бузулукский полк. Чистою душою своей отдался он опасному делу и, в конце концов, ради этого дела, пожертвовал своею жизнью.
Сверстник его по летам и двойник по душе, подпоручик Лебедев, посвятил памяти незабвенного юноши простое, но искреннее стихотворение, выражающее [181] те чувства, которые питали мы к погибшему товарищу.
Вот оно:

«Ты приехал в наш полк, точно счастье
И веселье, и юность принес,
Заронив в наше царство ненастья
Искры милых, пленительных грез.
Мы все так истомились душою,
Состарелись в тяжелых боях,
Что казалась нам дерзкой мечтою
Юность в этих ужасных краях.
Вечный бой, крики, стоны, страданье,
Ходим сутками точно в чаду,
Лишь одно только чести сознанье
Не терялося в этом аду.
И как вдруг лучезарной звездою
Меж измученных боем людей
Ты пришел, ободряя простою,
Детски чистой душою своей.
К нам как будто бы вновь заглянула
На минутку шалунья весна
И, как в старые годы, вдохнула
Веру в счастье и юность она.
При твоем появлении первом,
Веселей стали лица у всех,
И на отдых истрепанным нервам
Беззаботный полился твой смех.
Но в бою за стеной Чаничана,
В том бою, где геройский наш полк
Проявил мощь и волю титана,
Юный голос навеки умолк.
Спи, товарищ, спи, милый ребенок,
Между нами живет образ твой:
Так же чист, так же мил, так же кроток,
Так же манит вперед за собой!»

Как ни велико было численное ослабление полка после чаничанского боя, как ни дороги были принесенные этому делу человеческие жертвы, духовная мощь полка сохранилась в прежней силе.

В строю остались целыми и невредимыми герои Чаничана: командующий полком, подполковник Святицкий, [182] капитаны: Рукевич, Янышев, штабс-капитан Андронников, поручик Багриновский, подпоручик Ананьев и другие, а также много нижних чинов, на горбу своем безропотно вынесших всю тяжесть боя.
Назову имена их:

Зауряд-прапорщики: Сиротин, Федосиенко, Панков, Чеботков; старший унтер-офицер из вольноопределяющихся Александр Головин; фельдфебеля: Алексей Зуйков, Иван Круглов, Иван Семенычев, Андрей Петров; старшие унтер-офицеры: Степан Демидов, Петр Аггеев, Федор Игнатьев, Иван Кузнецов, Емельян Фомичев, Филимон Трошин, Михаил Васильев, Алексей Иванов, Федор Бураков, Михаил Гусаров, Петр Поляруш, Никон Енченко, Иван Ашмарин, Гавриил Чихирев, Федот Багринцов, Михаил Дегтяр, Иван Пономаренко, Марк Барановский, Федор Федоров, Евдоким Горбачов, Алексей Маслов, Иван Озернов, Акакий Букин, Василий Лукьянов, Иван Дадин, Иван Фоменко. Иван Борисов, Герасим Ефремов; младшие унтер-офицеры: Яков Савельев, Михаил Синицын, Семен Десятчинков, Павел Жданов, Яков Понежа, Иван Конев, Иван Каргалов, Артемий Колесников, Евтихий Бреус, Павел Ищенко, Тимофей Шелихманов и Алексей Ходырев при атаке деревни шли во главе своих взводов и отделений, в числе первых ворвались в деревню, отлично распоряжались в бою, служа примером храбрости для подчиненных.
Ефрейтора: Петр Кондратьев, Алексей Шашков, Иван Храмцов, Моисей Лиссер, Яков Матеров, Константин Платонов, Петр Обмоин, Иван Воронцов, Федор Остриков, Митрофан [183] Лаптев, Степан Иваненко, Трофим Ильченко, Иван Ворожцов, Василий Меркушов, Иван Бугров, Илларион Ильин, Ефим Плешанов, Илья Попков, Григорий Фрысин; рядовые: Прокофий Чинов, Григорий Симонов, Павел Оногенов, Иван Иванов, Василий Смолин, Кузьма Лифров, Василий Рогожин, Андрей Ларионов, Сергей Кузоваткин, Иван Сладков, Михаил Архипов, Семен Чесноков, Иван Роченко, Осип Сиденко, Пейся Школьник, Степан Козубов, Лев Хитрый, Яков Озолов, Яков Мурзаев, Анисим Голин, Федор Озолов, Салаатдин Шагоутдинов, Владимир Попов, Егор Корсаков, Анисим Сыркин, Иван Григорьев, Артемий Козлов, Иван Имахин, Федор Мещанинов, Иван Точенов, Алексей Осиенко, Василий Воробьев, Федор Айдинаер, Иван Григорьев, Иван Зиновьев, Илларион Прохоров, Никифор Москаленко, Василий Горбачев, Василий Зотов, Иван Ибаур и Роман Березняк впереди других вбежали в атакуемую деревню, сбили противника с позиций и, когда подоспели остальные нижние чины, выгнали его из деревни.
Старшие унтер-офицеры: Михаил Гусаров, Каленик Заиорожец, Петр Шапочников, Василии Владимиров, Степан Землянов; младшие унтер-офицеры: Михаил Черкасов, Евдоким Ханин; ефрейтора: Семен Дорошин, Федор Волков; рядовые: Сергей Евдокимов, Даниил Помощников, Семен Музилев, Оленик и Михаил Малендо вырвали из рук японцев увозимые ими пулеметы, при этом часть прислуги перекололи, часть взяли в плен.
Почти все из поименованных нижних чинов награждены знаками отличия военного ордена различных степеней.

 

2 На некоторых подлинных записках текст, написанный карандашом, местами стерся и в настоящем очерке обозначен пунктиром.
3 Когда посылалось это донесение, не было еще известно, что затвор от седьмого пулемета сдан рядовым Помощниковым командиру Минского полка.

 


Назад

Вперед!
В начало раздела




© 2003-2024 Адъютант! При использовании представленных здесь материалов ссылка на источник обязательна.

Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru