: Материалы  : Библиотека : Суворов : Кавалергарды :

Адъютант!

: Военнопленные 1812-15 : Сыск : Курьер : Форум

Потемкин

соч. А.Г. Брикнера

II
Потемкин в 1774—1776 гг.

 

В продолжение 1774 года Потемкин не участвовал в военных действиях. Он уже в начале этого года прибыл в Петербург. О времени его приезда и о подробностях его путешествия в столицу мы не имеем точных сведений 1.
Самойлов рассказывает, что Потемкин отправился из армии в Петербург „с тем, чтобы не чрез чье-либо посредство, но прямым путем представить монархине основательные соображения свои", что он, прибыв в столицу в январе 1774 года, остановился в доме зятя своего, Н.Б. Самойлова, и вскоре после приезда, чрез посредство Григория Орлова, виделся с императрицею в Царском Селе. Самойлов сообщает далее, что императрица дозволила ему написать к ней письмо с просьбою о пожаловании его в генерал-адъютанты. Сделав это, Потемкин вскоре получил собственноручный ответ, в котором Екатерина, исполняя его просьбу, хвалила его за то, что он [25] писал прямо к ней, а не искал повышения побочными путями 2.
Все это шло чрезвычайно быстро. Уже 1 марта 1774 года императрица могла сообщить Бибикову о назначении Потемкина генерал-адъютантом. «Как он думает», сказано в этом письме, „что вы, любя его, тем обрадуетеся, то сие к вам и пишу. А кажется мне, что, по его ко мне верности и заслугам, не много для него сделала, но его о том удовольствие трудно описать; а я, глядя на него, веселюсь что хотя одного человека совершенно до-вольного около себя вижу 3. 15 марта она писала к Бибикову: „Друга вашего Потемкина весь город определяет быть подполковником в полку Преображенском. Весь город часто лжет, но сей раз я весь город во лжи не оставлю, и вероятие есть, что тому быть так»  4.
Поспешив затем удалить Васильчикова, осыпанного при удалении разными милостями, императрица в своих письмах к барону Гримму неоднократно в это время весьма выгодно отзывалась о Потемкине. Так напр. она писала 19 июля 1774 года: „Генерал Потемкин более в моде, чем многие другие, и смешит меня так, что я держусь за бока". В другом письме, от 14 июля: „я удалилась от некоего прекрасного, но очень скучного гражданина 5, который тотчас же был замещен, не знаю сама, как это случилось, одним из самых смешных и забавных оригиналов сего железного века". Сообщая Гримму в письме от 8 августа, что у нее в работе постельное одеяло для [26] ее собачки и что Потемкин собирается украсть это одеяло для себя, Екатерина прибавляет: «О, какая славная голова у этого человека! Он более чем кто-либо участвовал в заключении этого мира 6, и эта голова забавна как дьявол," и проч. 7.

Карьера Потемкина наделала много шуму. Жена новгородского губернатора Сиверса, находившаяся в это время в столице, писала мужу 31 марта: „Новый генерал-адъютант дежурит постоянно вместо всех других... Говорят, он очень скромен и приятен». В другом письме, от 3 апреля: „Пока он живет у Елагина". Далее 10 апреля: „Покои для нового генерал-адъютанта готовы, и он занимает их; говорят, что они великолепны". 17 апреля: „Потемкина хвалят; он состоит в хороших отношениях к Панину, который когда-то, в опасное время, спас его от происков Орловых и отправил его с каким-то поручением в Швецию. Я часто вижу Потемкина, мчащегося по улице шестернею". В письме от 28 апреля г-жа Сиверс рассказывает о посещении императрицею театра: „Потемкин был в ложе; с ним беседовали (т.е. императрица беседовала) много во все время представления; он пользуется большим доверием; говорят, что он отличается щедростью". 9 мая: „Недавно Потемкин сделался членом государственного совета; это маленькая пощечина для Брюса, который не принадлежит к этому собранию", и проч. 8.
Фон-Визин 20 марта писал к Обрезкову в Букарешт: «Здесь у двора примечательного только то, что г. камергер Васильчиков выслан из дворца, и генерал-поручик Потемкин пожалован генерал-адъютантом и в Преображенский полк подполковником. Sаpietiti sаt"  9. [27]

По поводу возвышения Потемкина Петр Ив. Панин в письме к одному приятелю заметил (7 марта 1774 года): «Мне представляется, что сей новый актер станет роль свою играть с великою живностью и со многими переменами, если только утвердится»  10.
Также и иностранцы-дипломаты зорко следили за переменою, происшедшею при русском дворе. Так, напр., прусский посланник, граф Сольмс, доносил 15 марта: „По-видимому Потемкин сумеет извлечь пользу из расположения к нему императрицы и сделается самым влиятельным лицом в России. Молодость, ум и положительность доставят ему такое значение, каким не пользовался даже Орлов... Граф Алексей Орлов намерен отправиться в Архипелаг раньше, чем предполагал, а князь Григорий Григорьевич, как говорят, высказывает желание уехать путешествовать заграницу. Потемкин никогда не жил между народом, а потому не будет искать в нем друзей для себя и не будет бражничать с солдатами. Он всегда вращался между людьми с положением; теперь он, кажется, намерен дружиться с ними и составить партию из лиц, принадлежащих к дворянству и знати. Говорили, что он не хорош с Румянцевым, но теперь я узнал, что, напротив того, он дружен с ним и защищает его от тех упреков, которые ему делают здесь" 11.
Вопрос об отношении Потемкина к Орловым, Панину и другим вельможам казался весьма важным. В среде иностранцев в то время передавали следующий анекдот. Однажды Потемкин подымался по дворцовой лестнице, направляясь в покои государыни, а князь Орлов спускался по той же лестнице, направляясь к себе домой. Первый из них, чтобы не казаться смущенным, обратился к своему предшественнику с приветствием и, не зная, что сказать, спросил его: «Что нового при дворе?» Князь Орлов [28] холодно ответил: „Ничего, только вы подымаетесь, а я иду вниз» 12.

Особенно часто и подробно говорилось в это время о Потемкине в депешах английского дипломата Гуннинга. Так напр. он писал 4 марта: „Васильчиков, способности которого были слишком ограничены для приобретения влияния в делах и доверия своей государыни, теперь заменен человеком, обладающим всеми задатками для того, чтобы владеть и тем и другим в высочайшей степени. Выбор императрицы равно не одобряется как партией великого князя, так и Орловыми 13... Это — Потемкин, прибывший сюда с месяц тому назад из армии, где он находился во все время продолжения войны, и где, как я слышал, его терпеть не могли... Он громадного роста, непропорционального сложения, и в наружности его нет ничего привлекательного. Судя по тому, что я об нем слышал, он, кажется, знаток человеческой природы и обладает большей проницательностью, чем вообще выпадает на долю его соотечественников, при такой же, как у них, ловкости для ведения интриг и гибкости, необходимой в его положении, и хотя распущенность его нрава известна, тем не менее он единственное лицо, имеющее сношения с духовенством». В конце апреля Гуннинг доносил: „Весь образ действий Потемкина доказывает совершенную уверенность в прочности его положения. Он приобрел сравнительно со всеми своими предшественниками гораздо большую степень власти и не пропускает никакого случая заявить это. Недавно он собственною властью и вопреки сенату распорядился винными откупами невыгодным для казны образом». В письме от 16 мая говорится: «Г. Потемкин продолжает поддерживать величайшую дружбу с г. Паниным и делает вид, что руководится в совете исключительно его мнениями; в те дни, когда происходят [29] заседания, он отделяется от прочих членов и держит сторону г. Панина". 13 июня: „Потемкин назначен товарищем графа Захара Чернышева по военной коллегии. Это было ударом для последнего... Принимая в соображение характер человека, которого императрица так возвышает и в чьи руки она, как кажется, намеревается передать бразды правления, можно опасаться, что она сама для себя изготовит цепи, от которых ей впоследствии нелегко будет освободиться. Последнее ее распоряжение озаботило Орловых больше, чем все предыдущее. По этому поводу между ней и князем (Орловым) произошло нечто более простого объяснения, а скорее горячее столкновение, что, как говорят, расстроило ее до такой степени, как еще никогда не видали, а его привело к решению предпринять путешествие тотчас по возвращении из Москвы" и проч.
И в дальнейших донесениях Гуннинга говорится о лишении Чернышева Потемкиным всякого влияния, о соперничестве между ним и графом Орловым, о наградах, которыми императрица осыпала фаворита, и проч. 12 апреля Гуннинг писал „секретно и конфиденциально": „Насколько я могу судить на основании немногих случаев, встретившихся мне для разговора с ним, мне кажется, что он не обладает теми качествами и способностями, которые обыкновенно приписывались ему, но, напротив того, проявляет большое легкомыслие и пристрастие к самым пустым развлечениям». В одном из своих донесений Гуннинг писал, что Потемкин нисколько не заботится о вопросах внешней политики; несколько позже он рассказывал, что Потемкин в Государственном Совете предлагал воспользоваться беспорядками в Персии, между тем как Панин резко и энергично возражал ему, утверждая, что не должно вмешиваться в чужие дела, так что Потемкин прервал прения с заметным неудовольствием. Вообще, английские дипломаты доносили о постоянно возрастающем влиянии Потемкина. В октябре Гуннинг писал из Москвы: „При назначении путешествия императрицы в Коломну [30] в будущее воскресенье, было позабыто о том, что в следующую среду именины графа Потемкина, вспомнив о чем ее величество отложила на некоторое время предполагаемую свою поездку, с тем, чтобы в этот день граф мог принимать поздравления дворянства и всех сословий, причем ей угодно было подарить ему сто тысяч рублей", и проч. 5 февраля 1776 года Ричард Окс писал: „Влияние Потемкина, без сомнения, достигло своего меридиана без малейших признаков уменьшения", а в марте он сообщал, что внимание, оказанное Екатериною князю Орлову во время болезни последнего, подало повод „к некоторому горячему объяснению" между императрицею и Потемкиным. Далее сказано: „Хотя Потемкин пользуется в настоящую минуту полною властью, многие под секретом предсказывают его падение, как событие весьма недалекое. Но я думаю, что это следует скорее объяснить всеобщим к тому желанием, чем какими-либо положительными признаками. Доказательством дурного мнения о его характере служит то обстоятельство, что весьма многие поверили слуху (совершенно неосновательному) о том. Будто бы он отравил князя Орлова. Правда, что зависть его ко всякому, кто пользуется малейшим отличием императрицы, чрезмерна и, как кажется, выражается таким образом и при таких случаях, которые не могут быть приятны императрице, а напротив способны только внушить ей отвращение " и проч. 14.
В донесении другого дипломата в сентябре 1774 года сказано: „Потемкин устранил всех лиц, казавшихся ему опасными; этим возвышается его сила. Он никем не любим; все его боятся" 15.
Довольно часто и подробно о Потемкине говорится в это время в письмах статс-дамы графини Е. М. Румянцовой к мужу. Вот некоторые выдержки из этих писем (20 марта 1774 г.): «Много новизны; сколько нового переменилося [31] по приезде Григория Александровича... все странною манерою идет... Он всех ищет дружбы. Александр Семеныч (Васильчиков) вчерась съехал из дворца к брату своему на двор... Ежели Потемкин не отбоярит пяти братов (Орловых), так опять им быть великим. Правда, что он умен и может взяться такою манерою, только для него один пункт тяжел, что великий князь не очень любит, и по сю пору с ним ничего не говорит». В других письмах сказано о пожаловании Потемкину больших имений. 2 февраля 1776 г. графиня писала: „Григорий Александрович по наружности так велик, велик, что захочет, то сделает... он совсем другую жизнь ведет; вечера у себя в карты не играет, а всегда там прослуживает; у нас же на половине такие атенции в угодность делает, особливо по полку, что даже на покупку лошадей денег своих прислал 4000 р. и ходит с представлениями, как мундиры переменять и как делать и все на апробацию; вы его бы не узнали, как он нонеча учтив предо всеми. Веселым всегда и говорливым делается; видно, что сие притворное только; со всем тем, что бы он ни хотел и ни попросил, то конечно не откажут»  16.
О занятиях Потемкина делами, во время его „случая", т.е. до 1776 года, сохранилось немного данных. По рассказу Самойлова, Потемкин убедил Екатерину в неудобстве стеснения фельдмаршала графа Румянцева подробными инструкциями и в необходимости предоставления ему большего простора как в военных действиях, так и в переговорах о мире; вообще же Потемкин, как сообщает Самойлов, оказывал влияние на ход военных операций распоряжением об отправлении новых полков на театр действий; далее, он участвовал в принятии мер для борьбы с Пугачевым; а затем, „по соображениям Григория Александровича", была уничтожена Запорожская Сечь 17. [32]

В Государственном Совете, членом которого был назначен Потемкин, он, как видно из протоколов этого собрания, нередко участвовал в прениях. Так, напр., он делал предложения о размещении войск в Крыму, подавал свое мнение в вопросах финансового управления, сообщал свои соображения о дипломатических сношениях России с Портою после кучук-кайнарджийского мира и проч. 18 Сохранились докладные записки Потемкина о мероприятиях по поводу волнений в крестьянском сословии, о раздаче наград разным лицам, с замечаниями Екатерины на полях 19. Также сохранилось некоторое число кратких записок императрицы к Потемкину, относящихся к этому времени и заключающих в себе разные замечания о текущих делах. В некоторых записках говорится о беспорядках, состоявших в связи с Пугачевщиною, об отправлении войск в юго-восточную Россию, об участии Суворова в поимке Пугачева и проч. Обо всем этом говорится как бы мимоходом, в тоне шутки; в этих записках Екатерина называет Потемкина то „monseignеur", то „батенькою" и проч. 20. Как кажется, в некоторых случаях Потемкин имел влияние на дела. Так, напр., после кончины Бибикова, отправленного на восток для усмирения Пугачевского бунта, весь состав штаба войск был распущен по желанию фаворита 21. Круг деятельности его, после назначения его в товарищи Чернышеву, начальником военной коллегии, сделался весьма широким 22. Державин неоднократно обращался к Потемкину, как к своему начальнику, с просьбою об исходатайствовании наград за его подвиги во время Пугачевщины, и Потемкин составлял по этому предмету докладные записки 23. В документах [33] Государственного Совета и в рескриптах императрицы уже летом 1774 года говорится о Потемкине, как о „главном командире" или даже о „генерал-губернаторе Новороссийской губернии" 24 В этой должности он, между прочим, писал (16 июля 1774 г.) к князю В. М. Долгорукову-Крымскому о делах по вверенной ему губернии 25; однако, как кажется, управление южною Россиею в это время не обременяло Потемкина сложными и тяжелыми заботами.
Разумеется, возвышение Потемкина было сопряжено с материальными выгодами и почестями всякого рода. Не говоря уже о щедрости Екатерины в отношении к денежным наградам, мы упоминаем о великолепной, украшенной драгоценными каменьями, иконе, которою императрица благословила его при назначении новороссийским генерал-губернатором 26. В одной из записок Екатерины к Потемкину, относящихся к этому времени, сказано: „Изволь сам сказать или написать к Елагину, чтоб сыскал и купил и устроил дом по твоей угодности. И я ему также подтвержу" и проч. В другой записке говорится 27: „Послушай, друг мой; твое письмо повело бы к длинным разсуждениям, если бы я пожелала ответить на него подробно, но я выбрала из него два существенных пункта: во-первых, касательно дома Аничкова; в Москве же требовали четыреста тысяч рублей; это огромная сумма, которую я и не знала бы, где достать, но пусть Елагин спросит о цене; может быть, он и дешевле: это дом необитаемый и грозящий разрушением; с одной стороны вся стена в трещинах; содержание и восстановление обойдутся, я думаю, недешево"- и проч. 28.
По случаю празднования кучук-кайнарджийского мира Потемкин был возведен в графское достоинство, получил [34] золотую шпагу, осыпанную алмазами и портрет императрицы, осыпанный бриллиантами для ношения на груди на андреевской ленте; далее, он удостоился андреевской ленты и ордена св. Георгия. По его же просьбе императрица разрешила ему, в качестве новороссийского генерал-губернатора, иметь штат наравне со штабом малороссийского генерал-губернатора 29.
Далее императрица позаботилась о доставлении Потемкину заграничных знаков отличия. Король польский препроводил ему орден Белого Орла и св. Станислава; Фридрих Великий поручил брату своему Генриху возложить на Потемкина ленту Черного Орла; датский король прислал орден Слона, шведский—орден Серафима 30. Все это сильно занимало Екатерину. Она сама написала черновую письма Потемкина к принцу Генриху по поводу получения андреевского ордена 31. В украшении Потемкина орденом Черного Орла иностранцы видели попытку прусского короля задобрить императрицу 32. Датский министр, Бернсторф, отправляя к Потемкину орден Слона, в частном письме убедительнейше просил фаворита содействовать сохранению дружеских сношений между Россией и Данией 33.
Достойно внимания следующее „секретное" письмо императрицы к князю Д. М. Голицыну, русскому послу в Вене (от 13-го января 1776 г.): „Я вам чрез сие предписываю и прошу всячески стараться, и буде за нужное рассудите, то дозволяю вам адресоваться прямо к его величеству императору римскому именем моим и изъявить сему государю, что высокие его качества и все в разные времена доходящие сентименты его величества о России и о особе моей возбудили во мне доверенность таковую, что приняла [35] намерение к нему прямо производить просьбу, которая персонально меня много интересует, а именно, чтоб его величество удостоил генерала графа Григория Потемкина, много мне и государству служащего, дать Римской Империи княжеское достоинство, за что весьма обязанной себя почту. Поручаю сие дело вашему прилежному попечению самолично; вы о сем ни с кем, окроме со мною, не имеете производить переписку, а что будет о том, мне донесете прямо, надписывая в собственные руки 34.
Желание императрицы вскоре было исполнено. В марте 1776 года был доставлен Потемкину диплом на княжеское достоинство 35. Рассказывали, впрочем, что Иосиф II, изъявляя готовность исполнить желание Екатерины, указал на разные случаи отказа в даровании этого титула 36. Что касается шведского Серафимского ордена, то король Густав III, как передавали в то время в среде дипломатов, сначала не хотел пожаловать Потемкина кавалером этого ордена, так что приходилось подействовать на него, для достижения этой цели, чрез французского посланника в Стокгольме 37. Заметим кстати, что несколько позже, во время пребывания в России английского дипломата Герриса, Потемкин домогался английского ордена Подвязки, и Геррис ходатайствовал об этом перед королем Георгом III. Последний же не только не удостоил Потемкина этой чести, но даже сделал выговор Геррису за такую просьбу 38.
Не без основания как тогда, так и после иностранные дипломаты передавали друг другу разные анекдотические черты неограниченного честолюбия Потемкина; рассказывали, [36] например, что в 1775 году он мечтал о польской короне 39. Как бы то ни было, честолюбие фаворита находило обильную пищу в раболепстве, с которым относились к нему люди разных сословий, не исключая самых знатных вельмож.
Тот же самый университет московский, который исключил Потемкина из числа своих студентов, восхвалял его в латинских виршах, сочиненных неким Гумилевским. Стихотворение это имеет заглавие: „Ulustrissimo Соmiti Grigorio Аlexаndridi de Potemkin hoc grаti аnimi sui documentum offert Аcаdemiа Mosquensis" 40. Безбородко, поздравляя Потемкина с возвышением, просил его ходатайства для получения разных наград 41. Завадовский, который немного позже сделался некоторым образом соперником Потемкина, для себя или для графа Семена Романовича Воронцова просил Потемкина о покровительстве 42. Князь С. Голицын, узнав о возвышении Потемкина, писал ему между прочим: „Этот пост, можно сказать, вам давно уже принадлежал» 43. Разные духовные лица, например московский архиепископ Платон, митрополит петербургский Гавриил, архиепископ псковский и проч., обращались к Потемкину с письмами, в которых поздравляли его с разными наградами 44. Протоиерей Алексеев поднес ему сочиненный им „Церковный Словарь" 45. Писатели, как Сумароков и Херасков, восхваляли его, как мецената 46. Гренадеры лейб-гвардии Семеновского полка, участвовавшие в государственном перевороте 1762 года, обратились к [37] Потемкину с просьбою наградить их за услугу, оказанную императрице при этом случае 47. Даже граф Алексей Орлов писал к Потемкину из Пизы в это время в самых лестных выражениях 48.
Что касается личных отношений Потемкина к вельможам, то мы видели выше, что он сначала угождал Панину, но старался действовать против Григория Орлова. Впрочем рассказы современников-наблюдателей об интригах Потемкина основаны лишь на сплетнях и не заслуживают особенного внимания 49. Так, например, в то время, когда в среде иностранцев говорили о вражде между графом Кириллом Григорьевичем Разумовским и Потемкиным, в более достоверных источниках встречаются противоположные данные 50.
О ненависти Сиверса с Потемкину в это время мы узнаем из письма Сиверса к императрице, в котором он порицал равнодушие его к благу империи и указывал на его неспособность заниматься делами. Екатерина отвечала Сиверсу: „Ревность продиктовала ваше письмо, которое я сожгла" 51. В весьма резких выражениях граф Семен Романович Воронцов говорит в своей автобиографической записке о невнимании и недоброжелательстве к нему Потемкина в первое время возвышения, о неудачной карьере, причиною которой были интриги Потемкина; при этом замечено, что С. Р. Воронцов при Силистрии оказал Потемкину существенную услугу — и образ действий Потемкина свидетельствовал о неблагодарности его 52.
Нельзя удивляться, что при столь высоком положении [38] Потемкина у него были недоброжелатели, с нетерпением ожидавшие его падения. Так, например, Гуннинг доносил графу Суффольку 1-го января 1776 года: „Если верить сведениям, недавно мною полученным, императрица начинает совсем иначе относиться к вольностям, которые позволяет себе ее любимец. Отказ графа Алексея Орлова от всех занимаемых им должностей до того оскорбил ее, что она захворала, и при этом до нее в первый раз дошли преобладающие в обществе слухи. Уже поговаривают исподтишка, что некоторое лицо, определенное ко двору Румянцевым, по-видимому скоро приобретет полное ее доверие" 53.
Слух об удалении Потемкина основывался на том факте, что Румянцев в декабре 1775 года, по просьбе императрицы, рекомендовал ей для занятия секретарской должности при ее кабинете Завадовского и Безбородко.
Молва о предстоявшей перемене в судьбе Потемкина не была лишена основания. Его значение обусловливалось исключительно личным расположением к нему императрицы. Множество записок Екатерины к Потемкину дает нам возможность заглянуть, так сказать, в закулисную историю личных отношений между Потемкиным и императрицею. Материал этот в высшей степени интересен не только в историческом, но и в психологическом отношении.

 

 

 


Примечания

 


1 В XIII томе „Сборника Имп. И. О.", стр. 363, помещен рескрипт на имя генерал-майора Кара. Редактору этого тома, Я.К. Гроту, как кажется, принадлежит замечание в надписи, что этот рескрипт (от 10 октября 1773 г.) писан рукою Потемкина. Возможно ли это? Мог ли в это время Потемкин находиться в Петербурге? Очевидно, тут есть некоторое недоразумение. Можно ли утверждать, как то делает комментатор на стр, 395, что Потемкин был вызван письмом Екатерины от 4 декабря 1773 г.? В письме от 4 декабря не заключалось приглашения в Петербург.
2 Бантыш-Каменский, „Биогр." II. 61, 62, сообщает оба письма дословно; ссылка: „Из портфелей Миллера, хранящихся в моск. архиве мин. ин. д.". У Самойлова („Р. Арх." 1867, 1018) выписка из рескрипта императрицы, по содержанию схожая с документом, сообщенным Бантыш-Каменским. Тут однако рождается вопрос: почему это письмо Екатерины не издано в XIII томе „Сборника Ист. Общества"? Ведь там же изданы бумаги Екатерины, хранящиеся в государственном архиве Неужели не были приняты в соображение „портфели Миллера"?
3 „Сб. И. О." XIII. 395.
4 „Сб. И. О., XIII. 396.
5 Васильчикова.
6 Кучук-кайнарджийского.
7 „Сб. Ист. О." XIII. 409, 416, 432, 439. Те же письма еще раз изданы в XXIII томе, стр. 4, 6. 9.
8 Blum, „Ein russischer Stааtsmаnn", II 20—24.
9 „P. Аpx." 1865. 854.
10 «Р. Стар.» VIII. 343.
11 «Р. Архив» 1873, 126—127.
12 „Зап. Гордта", в „Др. и н. России" 1880. III. 526.
13 См. анекдот о беседе Екатерины с Орловым, записанный М.С. Воронцовым в Арх. кн. Воронцова ст. XXIII. Приложение стр. 21.
14 „Сб. Ист. Общ." XIX. 405-513.
15 Herrmаnn, „Gesch. d. russ. Stааts". V. 678.
16 См. „Письма графини Е. М. Румянцевой к ее мужу" (изд. гр. Д. А. Толстым). Спб. 1888, стр. 188—201.
17 „Р. Арх.", 1867 г. 1018—1027.
18 „Арх. Гос. Сов", I. 296, 301, 308, 326.
19 „Сб. Ист. Общ. ", XXVII. 17—21.
20 „Сб. Ист. Общ." XIII. 403, 407, 412, 419-420, 436, 446.
21 Грот, Державин, VIII, 126.
22 Так, напр., рескрипт о назначении 4 авг. 1774 г. графа С. Р. Воронцова в бригадиры подписан Чернышевым и Потемкиным. См. „Арх. кн. Воронцова", XXVIII. 64.
23 Грот, Державин, V. 269, 271, 293.
24 „Арх. Гос. Сов." II. 220. ,Сб. И. О." XIII. 418.
25 „Зап. Од. Общ." VIII. 191.
26 „Зап. Одесск. Общ." X. 418.
27 Эта записка на французском языке.
28 „Сб. Ист. Общ." XXVII. 80 и 90.
29 Рескрипт от 16 января 1775 года. „Сб. Ист. Общ.", XXVII. 26.
30 Бантыш-Каменский, II. 64.
31 „Сб. Ист. Общ", XXVII. 16.
32 „Мinervа", 1797. III. 116. См. также донесение Окса в „Сб. Ист. Общ." XIX. 514.
33 „Мinervа", 1797. III. 116—117.
34 „Р. Архив", 1878.1. 18.
35 См. собственноручный рескрипт императрицы Потемкину о дозволении ему принять это достоинство. „Сб. Ист. Общ." XXVII. 77.
36 „Мinervа", 1797. III. 113.
37 „Мinervа", 1797. III. 117.
38 См. письмо гpафа С. Р. Воронцова к А. Р. Воронцову 12 июля 1801 г.: „Le roi non seulement n'у а pаs consenti, mаis en а été très choqué et а ordonné qu'on fît uне bonне sаvonnаde à Hаrris" („ Аpx. Кн. Вор.", Х. 110).
39 См. донес. Фёлькерзама, где указано на разговор Панина с Деболи. Herrmаnn, Ergânzungsbаnd, стр. 107.
40 Печатный экземпляр этих стихов хранится в Публ. Библ. в Петербурге.
41 „Сб. Ист. Общ.", XXVI. 279.
42 Письмо Завадовского в „Арх. Кн. Воронцова", XII. 2—3. Г. Бартенев полагает, что оно писано Завадовским для С. Р. Воронцова.
43 Лебедев, „Графы Панины", стр. 111.
44 „Р. Арх.", 1878. III. 20.
45 „Р. Арх.", 1863, 603.
46 „Р. Арх.", 1879. III. 26.
47 „Р. Арх.", 1880. II. 148-150.
48 „Р. Арх.", 1876. II. 5.
49 „Мinervа", 1797. II. 452.
50 „Russische Gunstlinge", 217; совсем иные данные встречаются въ
сочиаении Васильчнкова „Оеменство Разумовских», I. 357 и 358.
51 Blum, II. 128.
52 „Арх. Кн. Воронцова'', VIII. 13—16. Более выгодный отзыв о Потемкине в письме С.Р. Воронцова к отцу в 1775 г. „Арх. Кн. Воронцова", XVI. 134.
53 „Сб. Ист. Общ.", XIX. 509.


Назад

Вперед!
В начало раздела




© 2003-2024 Адъютант! При использовании представленных здесь материалов ссылка на источник обязательна.

Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru