|
Введение
Причины возвышения и упадка Оттоманской Порты. — Понятие о турецких войсках. — Главные черты их образа действий. — Образ действий европейских народов против турок. — Упадок воинского духа в турецком народе. — Первые признаки упадка могущества Порты. — Войны русских против турок. — Походы Миниха. — Белградский мир. — Объявление войны турками в 1768 году.
[1] В числе переворотов, имевших решительное влияние на судьбу народов, не последнее место занимают быстрое возвышение и впоследствии столь же быстрый упадок Турции. Изумительно было зрелище бедных, безвестных племен, вызванных словом лжепророка к победам и славе. Подобно бурному потоку, разлились мусульманские полчища в трех [2] странах Света; аравитяне покорили Испанию; турки утвердились на развалинах дряхлой Восточной Империи; поклонники Магомета, охватив Европу, грозили уничтожением самобытности государств и успехам просвещения. В продолжение нескольких веков, воевали с турками все европейские их соседи, но никто не мог положить предела завоеваниям мусульманских полчищ.
Причинами тому были: многочисленность турецких вооруженных сил; религиозный фанатизм, одушевлявший мусульман; воинские способности многих султанов; образ действий турок, сообразный с современными обстоятельствами, и наконец — ошибки их неприятелей.
До преобразования, в новейшее время, турецкой военной системы, каждый из мусульман был воином. Самая религия обязывала их к беспрестанной войне с последователями других учений; к тому же, по роду жизни своей, турки были весьма способны к перенесению военных трудов и лишений. Пользуясь благоприятными обстоятельствами, султаны весьма часто выставляли полчища в несколько сот тысяч человек. Турецкие ополчения одушевлены были верованием в предопределение (фатализмом) и надеждою блаженства в будущей жизни, в случае гибели на поле брани: эти убеждения внушали в них отчаянную храбрость. Их повелители умели пользоваться способностями к военному делу своих подданных, вели беспрестанную войну с соседями, и действовали весьма искусно в политическом отношении, избегая одновременной войны с несколькими государствами, а стараясь побеждать их порознь. [3]
Таким образом, Оттоманская Порта, после победы, одержанной генералом Монтекукули над турками при Сен-Готаре (Местечко, лежащее в Нижней Венгрии, на реке Раабе, в 70-ти верстах к востоку от Граца), заключив, в сентябре 1664 года, перемирие с Австриею на 20 лет, воспользовалась им для отнятия у венециян Кандии в 1669 году; а потом вела последовательно войны с Польшею и Россиею.
Турецкие войска, до преобразования их, не имели ни правильного строя, ни тактического образования. Пехота их сражалась в виде беспорядочной толпы, и потому была мало способна к натиску, требующему преимущественно единства и порядка, но могла наносить большой вред меткою стрельбою; кавалерия, действовавшая врассыпную, имела большое преимущество над европейскими всадниками в одиночном бою, по отличному оружию и превосходным лошадям своим. Артиллерия не отличалась движимостью, но действовала довольно метко. Еще во второй половине ХIV столетия, были сформированы султаном Амурадом I, из пленных христианских юношей, отборные отряды пехоты (янычары) и конницы (спаги). Эти воины, воспитанные в правилах мусульманской религии, и приученные с малолетства к суровой жизни и строгой подчиненности, в течение трех веков, были ужасны неприятелям Порты.
Турецкие ополчения, действовавшие наступательно с необыкновенною стремительностью, были мало способны к действиям оборонительным в открытом [4] поле, требующим стойкости и хладнокровия. Поэтому турки обыкновенно располагались в укрепленных лагерях, откуда, для нападения на неприятеля, высылали значительные отряды, состоявшие преимущественно из кавалерии, либо выходили в совокупности. Эти полчища, пользуясь своею многочисленностью и быстротою, окружали неприятельскую армию и нападали на нее одновременно со всех сторон. Ежели удавалось им расстроить ее, то ловкая турецкая кавалерия, настойчиво преследуя опрокинутого противника, довершала его поражение.
Основываясь на выгодах подобного образа действий турок, Монтекукули ставит их в пример, как в политическом, так и в военном отношении. Быть может, победитель при Сен-Готаре преувеличивал с намерением достоинство военной системы турок, желая возвысить чрез то собственную свою славу; тем не менее однако беспристрастное исследование качеств, отличавших турецкие войска, убеждает в том, что они составляли превосходное орудие в руках искусных вождей, умевших ими пользоваться. Но главную причину успехов, одержанных турками, должно искать в ошибках их неприятелей.
Пользуясь ослаблением духа византийских греков и неустройством, господствовавшим во всех частях управления Восточной Империи, мусульмане положили конец ее существованию и стали вести беспрестанные войны против всех своих европейских соседей, которые, вместо того, чтобы вооружиться дружно против врага общего, угрожавшего их политической самостоятельности, допускали поражать себя порознь. [5]
Образ ведения войны европейских народов был столь же ошибочен, сколько и государственная политика их. Полководцы Западной Европы, имея в виду обеспечить себя со всех сторон от стремительных атак турецкой конницы, строили всю свою пехоту в одном огромном каре, в средине которого помещали кавалерию и обозы, усиливали углы и фасы этого каре артиллериею; а для большего затруднения неприятелю доступа к каре, ограждали его рогатками, которые, в значительном количестве, возились вслед за войсками. Само собою разумеется, что, при подобном боевом расположении, все действия армии ограничивались пассивною обороною, а результаты победы отражением турецких полчищ; если же перевес склонялся на сторону турок, и они врывались в каре, то войска, его составлявшие, не успевали восстановить порядка в расстроенных рядах своих и подвергались гибели.
Пока султаны, в челе своих полчищ, указывали им путь к победе, пока состав и дух янычар оставались неизменными, турки, как грозный меч над головою Дамокла, тяготели над Европою. Но все изменилось, когда повелители мусульман, уклоняясь от трудов и забот, сопряженных с военными подвигами и с государственным управлением, заключились в стенах гаремов своих и вверили визирям начальство над армиями; несмотря на мужество и способности некоторых из числа этих высших сановников Порты, воинский дух стал погасать в народе, и прежняя уверенность в непобедимости мусульман уступила место убеждению в том, что они — рано или поздно — принуждены [6] будут, оружием соседственной державы, возвратиться в Азию (У турок существует поверье, что они стоит лагерем в Европе, и что белокурый народ заставит их возвратиться в Азию).
Вместе с упадком духа развивалось более и более неустройство внутреннего управления. Паши, мало-помалу, из правителей областей сделались самостоятельными владетелями, нередко ополчавшимися против своего повелителя. Корпус янычар сознал свою силу и заставил султанов помышлять об ослаблении духа и значения этого войска, напоминавшего собою преторианскую стражу. Для достижения сей цели, разрешено было принимать в число янычар не только христианских детей, получивших военное воспитание, но и всех вообще турецких подданных. Каждый турок мог записаться в янычары и приобрести права и преимущества, присвоенные этому сословию. Множество купцов и ремесленников поступило в янычары: торговля и промыслы сделались главным занятием сословия, занимавшегося дотоле исключительно военным делом. Прежний воинский дух исчез невозвратно; его заменили буйство и алчность к корысти. То, что в нашей истории представляют нам стрельцы, то самое находим в янычарах.
До обложения турками Вены, в 1683 году, никто не знал достоверно, до какой степени простирался упадок могущества Оттоманской Порты. Но когда вскоре после того, турки не только принуждены были очистить Венгрию, но еще потеряли большую часть [7] Сербии и Малую Валахию, когда Собиеский, марк-граф баденский (Лудовик-Вильгельм I) и принц Евгений Савойский поражали мусульман при каждой встрече, тогда опасения Европы рассеялись. Но и в последующие времена, турки, несмотря на собственное невежество, нередко пользовались ошибками противников своих и побеждали их.
Русским полководцам суждено было постигнуть недостатки обычного боевого построения европейских армий против турок и заменить его новым расположением войск, давшим постоянный перевес регулярным армиям над азиатскими полчищами.
Война, веденная русскими против турок, в царствование Императрицы Анны Иоанновны, ознаменовалась победами Миниха, русского принца Евгения — как называл его Фридрих Великий. В 1736 году, он отмстил за вековые набеги крымских татар на южные области России опустошением Крыма; этот успех стоил русской армии до 30-ти тысяч человек, погибших от непривычки к тамошнему климату и от недостатка в продовольствии, но эти потери не оказали ни малейшего действия на дух войск. «Мы готовы идти за нашим соколом на край света», — говорили солдаты, возвращаясь из трудного крымского похода. Несравненно блистательнее был поход, совершенный Минихом в 1739 году. Переправясь с 65-ти тысячною армиею, при которой было не менее 90-та тысяч повозок, через Днестр, у Синьковиц, в 40 верстах выше Хотина, Миних, в половине августа, двинулся чрез преконские дефиле, незанятые турками, по оплошности их начальников, и 16-го приблизился к неприятельской армии, в числе [8] 90 тысяч, под начальством сераскира Вели-Паши, расположенной у Ставучан, в 6-ти верстах от Хотина, на весьма значительных высотах, за болотистою речкою Шулянцем. Между тем Вели-Паша выслал многочисленные отряды, которые, направившись в тыл Миниховой армии, отрезали совершенно подвозы съестных припасов. Русские не могли даже доставать воду, подвергаясь беспрестанным нападениям турок, которые не давали покоя нашим войскам ни днем, пи ночью. Этому способствовало решительное превосходство турецких всадников над тогдашнею нашего легкою конницею. Главнокомандующий, желая выйти из этого затруднительного положения, решился атаковать турок. С этою целью, 17-го августа, русские войска, в трех каре, построенных на одной линии с небольшими интервалами и прикрытых рогатками, двинулись против неприятеля. Чтобы вовлечь в заблуждение турок, на счет пункта, избранного для нападения, Миних приказал Левендалю с левофланговым каре сделать фальшивую атаку на правое крыло неприятельского лагеря, а сам с прочими каре атаковал лагерь с противоположного фланга. Под прикрытием огня многочисленной артиллерии, русские войска устроили из досок и фашин 27 переправ чрез речку, и перейдя на противоположный берег Шулянца, отбили яростные атаки янычар и спагов, пытавшихся остановить движение наших войск, и овладели лагерем. 48 орудий и множество запасов досталось победителям. Урон наших войск не превышал 70-ти человек, а потеря неприятелей, убитыми и ранеными, простиралась более 15-ти тысяч (а по другим сведениям [9] всего до 2-х тысяч) человек. Следствиями этой победы были сдача Хотина и занятие русскими войсками Ясс (Реляция графа Миниха. Журнал военных действий кампании 1739 года).
В сражении при Ставучанах, огромные каре, в которые построена была наша армия, обставленные орудиями и рогатками, немного превосходили движимостью прежние каре, составленные из целых армий; к тому же, расположение, принятое Минихом, не доставляло нашим каре взаимной обороны. И потому выгоды боевого порядка, им принятого, ограничивались: 1) тем, что расстройство одного какого либо из трех каре, не имея влияния на прочие, не могло быть так гибельно, как расстройство каре, построенного из всей армии, и 2) что разделение войск на три отдельные массы способствовало вообще быстроте движений, в особенности обходному движению правого крыла русской армии и взятию неприятельского лагеря.
После Белградского мира, заключенного в 1739 году между Австриею и Турциею, Россия также приступила к нему, в октябре того же года. В течение тридцати лет, между Россиею и Портою господствовало согласие, возмущаемое, от времени до времени, только набегами на южные наши области крымских татар, состоявших под покровительством турок. Но в 1768 году, султан Мустафа III, завидуя влиянию, приобретенному Россиею на дела Польши, и побуждаемый происками Франции, вооружился против Императрицы Екатерины II. Предлогом к войне послужило ему неумышленное сожжение Балты, [10] местечка на Днестре, одним из русских отрядов (Впоследствии оказалось, что Балта была сожжена одною из разбойничьих шаек, известных на Украине под названием гайдамаков (манифест императрицы Екатерины II, 18-го ноября 1768 года)), преследовавшим польских конфедератов до турецкой границы (1768 г.). Султан, узнавши о том, немедленно велел заключить русского посланника Обрескова в Семибашенный замок, и потребовал от нашего правительства вывода войск из Польши, объявляя войну в случае отказа. Императрица Екатерина II, не признавая справедливым подобного требования, решилась вести войну.
В это время, для обеспечения южных пределов России от набегов крымских татар, войска наши занимали украинскую линию, простиравшуюся чрез степи от Днепра до Дона; наша граница с Турциею прикрыта была справа Киевом, а слева крепостью св. Димитрия на Дону; ниже Киева, по Днепру, простиралась Сечь Запорожских казаков, подвластных нашему правительству.
Граница Турции, обращенная к России, прикрыта была реками Днестром и Дунаем, со многими на них крепостями, из которых важнейшими на Днестре были Хотин и Бендеры. Крепость Очаков и кинбурнский форт прикрывали Днепровский Лиман и обеспечивали связь между Днестром и Крымом; а крепостца Ор с перекопскою линиею и крепость Арабат преграждали доступ в Крымский Полуостров.
Движение русской армии к Нижнему Днестру представляло затруднения, по близости к пути действий [11] сильной неприятельской крепости Очакова; а при движении в Крым, надлежало проходить обширные степи, где продовольствование значительного числа войск было почти невозможно, и потому выгоднейшею операционною линиею для русской армии была плодоносная Подолия.
|
