|
[160] Летом текущею года исполнилась 170-летняя годовщина сражений при Ларге и Кагуле, составляющих, наряду с замечательнейшими победами русской армии, гордость нашей военной истории. «Сражение при реке Кагуле, — говорит старинный биограф Румянцева, — походит более на баснословное, «ежели на действительно историческое; ибо семнадцать тысяч Россиян побили на голову полтораста тысяч турков, отразив сто тысяч татар, угрожавших с тылу»1. «Турки потеряли тогда сорок тысяч человек и надежду победить когда-либо Россиян»2.
Не только русские современники и ближайшие потомки Румянцева оценивали так значение его победы; очень скупой на похвалы Фридрих II нашел необходимым обратиться к победителю при Кагуле с письмом, в котором говорил: «Полная победа, которую одержали вы над турецкою армиею, приносит вам тем более славы, что успех ее был плодом вашего мужества, благоразумия и деятельности... Мне весьма приятно, что племянник мой3 и мои чиновники могут под руководством вашим «воспользоваться теми достопамятными примерами, которые вы подаете им. Мое уважение и дружество к вам совершенны»4.
Основной предпосылкой блестящих успехов полководческой деятельности Румянцева (не говоря о личных его талантах) явилось правильное понимание им характера в качеств русского войска. В противовес западной военной доктрине, рассматривавшей армию, как бездушную машину, Румянцев, подобно Суворову, видел в своих солдатах защитников отечества, верил в их внутренние силы, самоотверженность, доблесть. И надо признать, что его армия действительно «предпочитала славу оружия пред всеми земными выгодами»5. «Я прошел все пространство степей до берегов Дуная, сбивая перед собою в превосходном числе стоявшего неприятеля, но делая нигде полевых укреплений, а противопоставлял бесчисленным врагам одно мужество и добрую волю вашу, как непреоборимую стену»6, — говорил Румянцев солдатам, благодаря их после Кагульского сражения.
Со своей стороны, он справедливо гордился тем, что армия считает своего главнокомандующего «прямым солдатом» (стр. 191).
Как отметил старый анонимный автор, фельдмаршал, «поспешествуемый естественным гением, совершенно знал образ мыслей своих солдат, и сему-то сведению должно приписать благоразумные перемены его в тактике Евгения и Монтекукулия, принятой российскими военачальниками»7. [162] В своей оценке армии, в отношения в ней и вытекавших отсюда стратегических и тактических принципах, Румянцев, прекрасно знакомый с военной доктриной Западной Европы, выступая, как носитель национального военного искусства. В этом отношении он является продолжателем дела Петра I, сумевшего сочетать особенности национального русского войска с опытом и техникой передовых европейских армий.
Занимаясь проблемой постоянной армии, ее отношениями к государству и обратно, государства к армии, — Румянцев, в своем замечательном докладе, представленном в мае 1777 г., высказал положения, далеко выходившие за рамки современной ему западно-европейской мысли и полностью учитывавшие национальные особенности России и ее армии8.
«Часть .воинская, удельно от других с одного почти времени, по некоторым предположениям в Европе, всем державам «делалась необходимо надобною, писал Румянцев; — но по неравенству физического и морального положения не могли они ни в количестве, ни в качестве быть одна другой подобны, и познав от сего воинского удела другим частям в государствах тягость, употребляют они ныне все средства и способы к лутчей связи оных между собою, в чем одна известная9 далее всех иных к большей своей пользе преуспела. Мы, кольми паче по своей великой обширности, разнообразному и большей частою дикому соседству, и в самых обывателях разноверию и разноправию, меньше, всех сходствуя с другими, должны наблюдать, чтобы по мере пользы и выгод ваших распространяться, и в приличном только иным подражать, а соразмерно способам и доходам своим ополчаться, и весьма уважать на источник, который мы по ныне один и к содержанию воинских сил имеем: я разумею народ, дающий для войска и людей и деньги, чтобы неразмерным и бесповоротным взиманием оный не оскудить и браться за средства такие, чтобы к поре грозящей и загас в деньгах иметь, и силы наши нечувствительно для самих умножать мы могла»10.
Замечательно решая общие вопросы организации, положения и значения вооруженной силы, Румянцев вместе с тем сумел внести существеннейшие изменения и в области тактики, — прежде всего тактики войны с турками, что имело тогда для России первостепенное значение.
Обычный для европейских армий XVIII в. линейный строй оказывался вовсе неприменимым в борьбе с турками, действовавшими массой, в строю, напоминавшем македонскую фалангу. Если им не удавалось сразу прорывать ряды противника, они истощали его рядом последовательных ударов, а затем вводили в действие мощный резерв, составлявший до четверти общей численности. Таким способом они постоянно били австрийцев, упорно державшихся линейного строя. Наоборот, талантливый вождь венгерцев Гуниал и предводитель албанцев Кастриот, поняв необходимость применения для борьбы с турками глубокого строя, умели не только выдерживать натиск, во и разбивать противника. Поскольку основную массу турецких сил составляла конница, действовавшие против турок войска строились в огромное, составленное из пехоты каре, усиленное по фасам и углам артиллерией; внутри помещались обозы, кавалерия и резерв; каре окружалось цепью скрепленных петлями и крючками рогаток. Это построение, лишавшее армию возможности активно действовать и приспособленное лишь для отражения атаки, применялось всеми европейцами, в том числе и русскими. Последние, однако, раньше других внесли сюда некоторые улучшения. Так, еще Миних применил построение в несколько больших каре с кавалерией в промежутках. Это давало, однако, не много преимуществ, тем [163] более, что почти треть сил (го внутренних фасов каре) во время боя оставалась неиспользованной.
Отказавшись от этого громоздкого и неуклюжего порядка, Румянцев вместе с тем отменил применение рогаток и ввел систему построения не только в крупные, но и в малые каре, облагавшие подвижностью и способностью активного действия в бою.
Взамен прежних принципов преимущественно оборонительной тактики он выдвинул принцип активного наступления. «Я того мнения всегда был и буду, — писал Румянцев в 1777 г., — что нападающий до самого гонца дела все думает выиграть, а обороняющийся оставляет в себе всегда страх соразмерно сделанному на него стремлению. Не полагаю я отнюдь быть и правилом, чтобы всегда надобно равное противу равного употреблять оружие; а держусь того, чтобы своим превозмогать над противника»11.
Основной силой армии Румянцева оставалась пехота, которую тщательно обучали и таким образом сделали способной к маневрированию и быстрому наступлению. Крупную роль играли стрелки-егеря, располагавшиеся впереди боевых построений. На «цельность» стрельбы было обращено серьезное внимание. Большее значение, чем раньше, приобрела артиллерия, работа которой тесно увязывалась с действиями других родов оружия. «Пехота надлежит при всяком случае, где приказано будет, на неприятеля наступать, — говорил Румянцев, — а особливо на овладение батарей и окопов, дерзка весь порядок строя... итти поспешно, чтобы не медлить поя неприятельским огнем, который артиллерия должна своими ужасными залпами к молчанию привесть. Искусство артиллеристов наставит их производить огонь в содействие и облегчение одного перед другим, больше терпящего огонь неприятельской, а особливо стараться, открыв неприятельские линии, их анфилировать».
Ряд улучшений был введен Румянцевым в кавалерию, хотя она все еще была недостаточно сильна для самостоятельной борьбы с мощной турецкой конницей и, нуждаясь в поддержке пехоты, помещалась в промежутках между каре. Признавая основной целью кавалерии — действие холодным оружием в сомкнутом строю, Румянцев вместе с тем допускал возможность применения ею и огнестрельного оружия.
Резко была совращена численность обоза, делавшего ранее невозможным быстрые передвижения армии, и отменена практика следования его непосредственно при войске. Введены были походные колонны. Наконец, Румянцев первый в русской армии применил глубокий строй. Все это вместе взятое позволило румянцевским солдатам, невзирая на огромное численное (превосходство турок, «искать неприятеля, уничтожить все его покушения и чрез то доставить защиту и безопасность занимаемому краю»12.
***
В начале мая 1770 г. I армия, которой командовал генерал-аншеф П.А. Румянцев, сосредоточилась у Каменец-Подольска. Отсюда 12 мая она перешла в Хотин. Часть войск (6 пехотных и 4 кавалерийских полка) остановилась здесь; остальные, задержанные ненастьем и непроходимостью дорог, 25 мая выступили на Липчаны и далее вниз по течению Прута. Вторая армия, под командой гр. П. И. Панина, к 12 мая сосредоточенная в Елизаветграде, выделив сильный отряд под командой генерала Прозоровского к Очакову, повела наступление к Буту, переправилась через него 11 июня и в конце месяца подошла к Днестру.
Предстояло оперировать против мощной турецкой армии, сосредоточившейся у Исакчи на нижнем течении Дуная. Ею командовал вновь назначенный визирь Халил-паша. В помощь ему, у Кишинева, собралось до 50.000 татар, возглавляемых крымским ханом Каплан-Гиреем, посаженным султаном на место Девлет-Гирей. [164] Попытка турок навести мост через Дунай оказалась неудачной вследствие «ильного (разлива реки. Ввиду этого визирь пока направил в помощь хану флотилию с сильным подкреплением. Усиленные таким образом татары сделали попытку переправиться на правый берег Прута, но, встретив непреодолимое препятствие «в прибрежных болотах двинулись вверх по течению, намереваясь форсировать реку выше Фальчи. Пот этом они столкнулись с авангардным корпусом I армии, которым командовал ген. Штофельн13, вскоре умерший и смененный генералом кн. Репниным. 15 июня в стычке с вторым авангардным корпусом под командой генерал-квартирмейстера Баура передовые татарские части были отброшены и отступили в своим главным силам, стоявшим у Рябой Могилы.
Румянцев решил атаковать здесь противника, численность которого достигала 70.000 ч., из них 20.000 турок, при 44 орудиях, силами своей 38-тысячной армии (около 34.000 строевых).
В ночь с 16-го на 17-е главные силы Румянцева перешли долину Бужур, тогда как колонна Репнина, поддержанная конницей Салтыкова, переправившись за ручей Калмазуй, направилась в обход противника к верховьям долины Чора для того, чтобы ударить в его правый фланг с северо-востока. Сюда же, через мост, устроенный ночью на реке Пруте, был двинут отряд подполковника Фабрициана, входившего в состав частей генерала Потемкина и имевшего задание ударить на противника с тыла (с запада). Авангард Баура, поддержанный всей пехотой главных сил, должен был повести атаку с севера.
Наступление началось рано утром 17-го. Части Баура и главные силы быстро сбили передовые войска противника и захватили высоты, позволявшие взять под обстрел лагерь. Неожиданность нападения внесла сильное расстройство в ряды противника, который сконцентрировал внимание на наступавших с севера силах Баура и лишь с большим опозданием заметил движение обходных колонн. Хан поспешил отправить в тыл свои обозы и бросил конницу на наступавшего с северо-востока противника. Отброшенная Репниным, она была направлена против частей Румянцева, но и здесь была решительно отброшена, после чего татары и турий обратились в поспешное бегство.
В условиях пересеченной местности, преследование, продолжавшееся почтя 20 верст, не могло дать особенных результатов.
На месте лагеря было убито до 400 турок и татар, тогда как русские потери не превышали 50 ч. выбывшими из строя.
Сражение представляло образец редко применявшегося вообще и ранее совершенно необычного для русской армии действия группами, имевшими самостоятельные цели, подчиненные общему плану. Армия показала хорошую способность к маневрированию, а ее главнокомандующий сумел к наиболее острому моменту сконцентрировать почти все свои силы на осуществление операции. Чрезвычайно умно задуманный план обратил пехоту главной армии в своего рода резерв, который, поддерживая части Баура, предназначался в то же время для самостоятельного действия. Очень интересна решительная активность, резко противоречащая ранее обычной для русских оборонительной или активно-оборонительной тактике!.
Победа при Рябой Могиле обеспечивала связь I армии со II и возможность наступления по реке Пруту.
Положение армии Румянцева однако оставалось сложным, так как турецкое командование, владея обоими берегами Дуная и Серета, имело возможность развивать наступление между этими реками, установить связь со своими подсобными силами в Валахии, а татарскую конницу направить на сообщения I армии. Главнокомандующий И армии гр. Панин проявлял между тем крайнюю осторожность, и Румянцев, с соблюдением всяких дипломатических приличий, пытался активизировать его действия и улучшить информационную связь. [165]
Постольку к 15 июля Патин еще не подошел к Бендерам, левый фланг I армии оставался незащищенным. Несмотря на это Румянцев, выделив для охранения важнейших направлений отдельные отряды, начал наступление по берету Прута к нижнему течению Дуная и 30 июня подошел к Фальчам. Здесь выяснялось, что крупные силы неприятеля сосредоточены не более, чем в 25 верстах перед русскими авангардами, между левым беретом Прута и ревой Ларгой. Румянцев направил сюда соединившиеся к 1 июля авангардные корпуса Баура и Репнина. 4 и 5 июля неприятельская конница пыталась атаковать эти части, но успеха не достигла.
Турецко-татарский лагерь, расположенный при слиянии Ларги с Прутом, имел прекрасные естественные укрепления. Противник, отброшенный от Рябой Могилы, чувствовал здесь себя в безопасности, тем более, что во время отступления он был подкреплен сильным отрядом молдавского сераскира Абда-паши и располагал теперь численностью до 80.000 человек. Как только армии визиря удалось переправиться y Исакчи, следовало ожидать объединения обеих групп.
Необходимо было воспрепятствовать этому.
Сосредоточив свои войска и оставив лишь небольшие силы для охраны мостов у Фальчи, Румянцев предложил военному совету составленный им план наступательной операции, получивший общее одобрение и изложенный в диспозиции (стр. 176).
Располагая силами до 38.000 ч., Румянцев направил основную массу своих войск (32 — 33.000 ч.) на фланг вражеского расположения со стороны долины Ларги и Бабикула, тогда как для действия на фронт предназначалось всего 6.000 ч.
Переправа была удачно осуществлена, но не осталась незамеченной неприятелем. Оправа вдоль долины Ларги наступали каре Репнина и Потемкина, прикрытые спереди и справа косой линией егерей, а левее — большое варе под командой Баура с егерями на флангах. Позади двигались главные силы Румянцева, построенные в «тонкие» каре, близкие в линейному построению. В интервалах между каре наступала .регулярная кавалерия; легкая конница охраняла левый фланг Баура. Наступавшие на фронт части Племянникова были построены в два каре с помещавшейся между ними кавалерией. Этим силам была поручена ответственная и тяжелая задача привлечь к себе внимание противника и, таким образом, облегчить успех флангового удара.
Наступление началось около часа ночи с 6 на 7 июля переправой по мостам, наведенным через реку Ларгу. К 4 часам каре Баура, Потемкина и Репнина, сбив передовое «хранение противника, подошли к оврагу, прикрывавшему лагерь с этой стороны. Из расположенного за оврагом сильного укрепления турки открыли орудийный огонь. Выслав в помощь наступающим полевую артиллерию в составе 17 орудий под командой генерала Мелиссино, Румянцев приказал, после артиллерийской подготовки, начинать атаку правого фланга. Своими силами он обеспечивал тыл и левое крыло атакующих.
7 батарей в составе 60 орудий открыли огонь по лагерю. Угрожаемые с фланга и с фронта турки выслали долиной Бабикула сильную татарскую конницу, которая имела целью напасть на фланг и тыл двинувшихся в атаку русских. Чтобы воспрепятствовать этому, Румянцев выдвинул пехотную бригаду и батарею полевой артиллерии, которая взяла под обстрел долину. Сюда же была натравлена конница Салтыкова. Поручив командование резервом ген. Олицу, а левый фланг — ген. Брюсу, Румянцев присоединился в атакующим корпусам.
Артиллерийский обстрел тыла противника батареями, расположенными в интервалах между каре, не прекращался; в то же время мощная батарея Мелиссино громила турецкий фронт. Часть войск Потемкина под командой бригадира Ржевского атаковала неприятеля с тыла и вскоре части Репнина ворвались в лагерь, захватив его правый фланг.
Оба каре Племянникова, обеспеченные с флангов егерями, а с тыла конницей, атаковали фронт противника. Они встретились с жестокой контратакой, которая, однако, оказалась безуспешной. [166]
К этому времени татарская конница в долине Бабикула, расстроенная артиллерийским огнем и контратакой кавалерии Салтыкова, обратилась в бегство и, врываясь в лагерь, посеяла здесь дикую панику. К 12 часам дня неприятель бежал. Дезорганизованные толпы переполнили восточный край долины Прута и самый берег реки. Конница скакала по долине Бабикула. Русская артиллерия обстреливала отступавших.
Турки потеряли около 1000 ч. убитыми, — русские не более 100 выбывшими из строя. Победители заняли лагерь, получив в добычу 30 медных пушек, 3 мортиры, 8 знамен и все имущество бежавшего неприятеля.
Нельзя не признать, что победу русским дали не только обычное их мужество и стойкость, но также замечательно составленный и осуществленный Румянцевым план сражения.
«Бой при Ларге имеет очень большое сходство с сражением при Иссе, но не копия ого, — в этом и состоит гений полководца»14.
Бежавшие из Ларгенского лагеря турки отступили по течению реки Кагула и стали лагерем близ Кагульского озера, а татары отошли за реку Салчу к Измаилу и Килии.
Овладение областью между течениями Прута и Днестра могло быть прочным лишь при условии захвата Бевдер, Карталы, Измаила, Килии, Тагар-Бунара и Аккермана. Армия гр. Панина по-прежнему действовала нерешительно. Левый фланг I армии все еще не был обеспечен ею; под еще большей угрозой находились с этой стороны сообщения Румянцева. Последнее обстоятельство имело особо угрожающий характер, так как продовольствия не хватало, и Румянцев, не желая терять свои коммуникации, впредь до прибытия транспортов, не мог продолжать наступление. Скованный этими условиями, он не имел возможности всеми силами двинуться к северу и помешать визирю переправиться через Дунай. Высланный Румянцевым авангард Баура к 10 июля занял деревню Гричени на реке Кагуле, тогда как визирь, наконец, отказавшись от постройки моста, переправил свою армию на судах и к 11 июля стал сосредоточиваться у озера Кагула.
Направив свои обозы к Фальчам для встречи с транспортом и поддерживая связь с Бауром посредством корпуса Репнина, Румянцев отвел свои главные силы в богатую продовольствием долину Салчи и остановился на правом берегу реки возле Али-Мурзы. Направившись затем вниз по течению, он дошел до деревни Мусанту, в то время как Репнин соединился с Бауром.
Положение в долине Салчи обеспечивало Румянцеву связь с Фальчами и Бендерами, держало под угрозой татарскую конницу и в то же время позволяло быстро соединиться с частями Баура и Репнина.
***
16 июля 40 пушечных выстрелов в турецком лагере у Кагула возвестили прибытие визиря к его армии.
Объединенные силы противника достигали 150.000 ч. (не менее 100.000 конницы и 50.000 пехоты). Левее озера Ялпуха держался хан со своей восьмидесятитысячной конницей, делавшей попытки прервать сообщение русских с Фальчами и, переправившись через Салчу, ударить в тыл русских. Зажатая с флангов между озерами Ялпух и Кагул, начинавшая испытывать острый недостаток в провианте, русская армия находилась в положении, которое Румянцев охарактеризовал позднее, как критическое.
Наиболее простым выходом казалось отступление на соединение с транспортами; затем, выбрав удобную позицию и укрепив ее, можно было ожидать турецкой атаки. Румянцев поступил как раз наоборот. 17 июля он двинул свои войска к Кагулу и соединился с корпусами Баура и Репнина у деревни Гричени. [167]
Эта позиция исключала возможность соединения войск хана и визиря. Особо выделенный отряд под общей командой полк. Волконского остался на правом берегу Салчи для прикрытия транспортов. Уже при начале движения Румянцева сильный (до 7.000 всадников) татарский отряд напал на транспорт, следовавший от Фальчи, но был отброшен стремительной атакой Волконского. Несмотря на успех, положение на этом участке становилось угрожающим, и Румянцеву пришлось выслать сюда дополнительные подкрепления, поднявшие численность тыловой группы до 11.000 ч. Таким образом, главная армейская группа у деревни Гричени оказалась значительно ослабленной: Румянцев располагал здесь не более, чем 27.000 ч. (при 188 орудиях).
К югу от русского расположения тянулся вал — остаток римских сооружений, известный под именем Траянова вала. В направлении к нему 20 июля стали появляться массы турок, имевших намерение перенести лагерь ближе к валу. «Перед утром, прославившим навсегда войска российские, турки переменили выгодное свое местоположение, и показывая вид, что приготовляются в сражению, остановились и хотели располагаться станом. Румянцев, смотря в сие время в зрительную трубу, сказал бывшим с ним чиновникам: «Если турки осмелятся разбить в сем месте хотя одну палатку, то я их в сию же ночь пойду атаковать»15.
Новый турецкий лагерь занимал прорезанное несколькими параллельными гребнями возвышенностей тесное пространство, ограниченное на западе рекой Кагулом, на востоке широкой лощиной, которая на юге подходила к долине Прута. Здесь оставалось свободное .пространство шириною около полуторы версты. Армия сосредоточилась в углу мешка, образуемого течением Прута и лощиной, заняв также командную высоту выходившего здесь гребня. Не довольствуясь естественной защитой лагеря, визирь приказал возвести вокруг искусственные укрепления. В одну ночь по фронту были построены 4 яруса окопов ломанных очертаний с выдвинутыми вперед 5 рвами. Свой открытый фланг турки, однако, не успели укрепить.
Основное удобство позиции заключалось в том. что конница, составлявшая главную силу турок, могла удобно передвигаться по лощинам между гребнями высот, тянувшимися параллельно Пруту к югу, т.е. к выходу, оставшемуся между лощиной и течением Прута. Это позволяло атаковать русских в любых направлениях. Теснота позиции, ее изрезанность гребнями, незащищенность правого фланга составляли ее основные невыгоды.
План атаки, (выработанный Румянцевым, был прост. Корпусу Баура и дивизии Племянникова предписано было идти по крайнему со стороны Прута гребню. Корпуса Брюса и Репнина направлялись по двум другим хребтам и, действуя совместно с первой дивизией Олица, имели приказ, перейдя через Траянов вал, ударить на левый фланг турок. Часть сил Брюса и Репнина предназначалась для атаки центра.
Наступление началось около часа ночи. Войска были выстроены в отдельные каре. Ввиду топографических особенностей местности левофланговым частям Брюса, недалеко за Траяновым валом, пришлось сблизиться с Репниным; между обоими каре двигалась конница. В этой группе, предназначенной для атаки фронта и, отчасти, левого фланга, было до 8.000 ч. Части Баура, Племянникова, Олица и кавалерия Салтыкова составляли группу основного удара на фланг, численностью около 20.000 ч., или несколько менее16. Около 5 часов утра русские миновали Траянов вал. Турецкая артиллерия встретила их жестоким огнем, а конница, ринувшись по лощинам, проникла между двумя группами на левом фланге, окружила Брюса и Репнина, прорвалась за Траянов вал и получила возможность ударить в тыл частей Олица. Ее действия были, однако, парализованы [168] Румянцевым, при помощи пехотного резерва охотников и артиллерийского огня. Каре Племянникова, передвинувшись влево, загородило лощину и восстановило связь с Бауром, в то время как каре Олица угрожало путям отступления турецкой конницы. Особенно тяжелым оказалось положение лево-фланговой кавалерии. Для прикрытия ее с тыла было выдвинуто 2 батальонных гренадерских каре и 6 орудий.
Русские перегруппировки и особенно артиллерийский огонь «столько устрашили неприятеля, что оной под конец, боясь быть отрезан от своего лагеря, обратился во всю лошадиную прыть с криком к оному провождаем будучи от нас наижесточайшею пушенною стрельбою, которая порывала в густых толпах великим числом всадников...» (стр. 189).
К 8 часам утра связь между наступающими частят была полностью восстановлена, и они продолжали движение: впереди центра — каре Племянникова, левее, отступя назад, каре Олица, далее кавалерия Салтыкова и резерв. Когда около 9 часов утра, русские подошли к лагерю, турки усилили огонь с укреплений.
Ответная канонада русских орудий быстро стала приводить в молчание турецкие батареи, с В то самое время, тысяч до десяти или более янычар, вышед из своего ретранжамента, неприметно спустились в лощину, примыкавшую к их левому флангу, близ которой шел своим кареем ген.-порутчик Племянников» ...и внезапно «ударили на правый того карея фас и в самой угол оного, который составляли пехотные Астраханский и Первомосковский полки. Едва первой плутонг Астраханского полка мог выстрелить, то янычаре, смяв его, одни ворвались внутрь карея, а другие вдоль пошли на правом фасе и силою своею превосходною зажали те полки и другие того карея» (стр. 190). Смешавшиеся части Племянникова, в беспорядке отступая, бросились к каре Олица, угрожая расстроить и его в то время, как перед фронтом последнего появились толпы янычар.
В этот критический момент личное вмешательство Румянцева сыграло огромную роль. Он остановил бегущих; побуждаемые им солдаты Племянникова обернулись к наседавшим на них янычарам, построились и сдержали натиск. При этом особенно отличился первый гренадерский полк.
Совместным действием пехоты, артиллерии и конницы русские отбросили противника. Восстановленное каре Племянникова, преследуя бегущих янычар, ворвалось в лагерь, атакованный к этому времени с левого фланга частями Баура, а затем Репнина. Последнее обстоятельство обеспечило успех фронтальной атаки, тотчас подкрепленной солдатами Олица, тогда как каре Брюса атаковало правый фланг турок. Менее, чем в течение часа, русские, яростно тесня противника, захватили его лагерь. Турки панически бежали частью по долине Кагула, частью в направления на Измаил.
Для преследования их Румянцев выслал корпус Баура, который к 23 июля подошел к Карталу против Исакчи. Здесь бежавшая турецкая армия, при помощи 300 судов, беспорядочно переправлялась на другой берег. Открыв артиллерийский огонь, Баур повел атаку в линейном строю. Турки сдались. Визирь выслал на помощь суда. Часть сдавшихся бросилась к ним.
Баур возобновил артиллерийский и ружейный огонь, нанося противнику жестокие потери, взял множество пленных, остатки обоза, припасов и артиллерии. Несколько кораблей было затоплено.
Турок, бежавших в направлении на Измаил, гнал отряд Игельстрома, который успел захватить мосты, лежавшие на пути отступающих, и весь их обоз.
В результате сражения при Кагуле турки потеряли всю свою артиллерию, обозы и снаряжение. «Неприятельской урон считать мы должны, по крайней мере, до двадцати тысяч, хотя пленные и из-за Дуная после пришедшие уверяли за подлинно, что турки чувствуют оной в сороке тысячах, наипаче своей пехоты, кроме погибших в лагере. Ретранжемент и пред оным, где их по исчислению погребено тысяч до трех, но пути, где нас атаковала конница и вдоль [169] за лагерем верст, по крайней мере, на семь кучами лежали побитые тела в превосходнейшем пред сказанным числе, коим щету не делано» (стр. 191).
Русские во всей операции потеряли не более 1 000 ч.
Кампания 1770 г. достойно увенчала решительную и последовательную стратегию Румянцева, проявившего себя вместе с тем, так замечательный тактик. Без колебаний осуществляя свой план наступления, Румянцев ставил основной целью сокрушение живой силы противника: при Рябой Могиле, отчетливее при Ларге и с полным успехом при Кагуле, не стремясь, подобно полководцам своего времени, теснить его маневрированием, уклоняясь от решительных сражений. В этом он показал образец, близкий тем, которые дал Суворов, а позднее Наполеон.
Подобно им, Румянцев с большой четкостью стремился к полной концентрации своих сил к моменту удара, и только необходимость защиты своего тыла,, куда прорывались крупные татарские отряды, вынудила его выделить сюда перед Кагулом значительные части.
В основу плана сражения при Кагуле был положен решающий удар в одном направлении (левый фланг) при подсобном значении фронтальной атаки, имевшей целью главным образом отвлечь и сковать силы противника, а затем развивать успех главного удара. Должна быть отмечена слаженность действий всех родов оружия и умелое (пользование резервом — обстоятельство, вовсе необычное для армий XVIII а. Конкретная обстановка сражения потребовала некоторого изменения плана. Румянцев, державший в своих руках все управление боем, успешно, осуществил это.
Начальники его частей показали уменье быстро ориентироваться л координировано действовать, а армия — способность к маневрированию, настойчивость и самоотверженное мужество. Стремясь на случай неудачи обеспечить своей армии возможность отхода, Румянцев сознательно ограничился избранным им, и как будто менее выгодным, направлением атаки.
Отказавшись от возможности, в случае удачи, опрокинуть турок в сторону Прута и лишить их этим всяких путей отступления, Румянцев компенсировал это энергичным преследованием противника — так, как это не умели делать ни русские, ни западные предшественники этого старшего соратника Суворова..
Развивая полученный успех, Румянцев, вслед за Игельстромом, 23 июля направил к Измаилу корпус Репнина, подкрепленный войсками Потемкина, 26 русские овладели Измаилом и продолжили наступление. 10 августа была взята Килия, а 28 — Аккерман. 16 сентября пала крепость Бендеры; 10 'ноября — Браилов, последний важный опорный пункт противника на Дунае, перешел в руки русских. Господство на пространстве между Дунаем, Прутом и Днестром было обеспечено; оставив гарнизоны в стратегически важных пунктах, армия Румянцева расположилась на зимние квартиры в окрестностях Ясс17. [170]
Публикуемые ниже материалы извлечены из дел Центрального Военно-Исторического архива. Значительная часть документов публикуется впервые. Так, например, ни разу не фигурировал в печати «Военной журнал российской I армии» (ЦВИА, ВУА, д. №1869, ч. I, 33 листа). Этот краткий, если можно так выразиться, первоначальный, дневник особенно интересен тем, что предназначался для внутреннего пользования, а не для официальных выступлений. Мы вправе поэтому ожидать от него большей искренности, чем от второго документа, включенного в состав публикации. Этот «Белый журнал военных действий графа Румянцева с открытия кампании 1770-го и 1771-го по октябрь месяц» (ЦВИА, ВУА, д. №1820, 466 листов), он представляет собой материал окончательно литературно и политически обработанный и предназначенный служить официальным документом. Он явился, в частности, основой для информационных статей в «С. Петербургских Ведомостях» и изданного вслед затем «Журнала о военных действиях... 1770 г.». Наряду с риторическими украшениями и сведениями, подлежащими критической оценке, он заключает в себе ряд важных, позднее полученных, данных (цифры потерь, трофеев, сведения о планах противника и пр.), отсутствующих в предварите льном кратком журнале. Сопоставление этих двух документов не только дает более полную картину, но и некоторый критерий для оценки сообщаемых фактов.
Не менее ценен и «Журнал секретным ордерам, сообщениям и повелениям с авг. 1769 г. по 1770 г.»; тут же «два журнала писем главнокомандующему II армией), гр. Панину) 1770 г.» (ЦВИА, ВУА, д. №1866, ч. I, 453 листа)18.
Проф. Н. Коробков.
Примечания
1 Бантыш-Каменский, Д. Словарь достопамятных людей русской земли. ч.IV, М. 1836, стр. 360 (действительная цифра русских, решивших участь сражения, была несколько больше). .
2 Анекдоты, объясняющие дух фельдмаршала графа П. А. Румянцева-Задунайского, СПБ, 1811, стр. 11-12.
3 Принц Брауншвейгский.
4 Цит. по переводу А. Петрова (Война России с Турцией с польскими конфедератами с 1769 — 1774 г., т. II, СПБ, 1866, 263-264).
5 Журнал военных действий 1770 г. СПБ. (издание не имеет пагинации).
6 «Русский инвалид», 1835 г., №54.
7 Анекдоты... СПБ, 1811, стр. 23.
8 Об особенностях русской армии и ее положении среди армий Европы в XVIII в. подробней см. в нашей статье «Стратегия и армии времени Семилетней войны («Военно-исторический журнал», 1940, № 4), а также монографию «Семилетняя война», М. 1940).
9 Пруссия.
10 ЦВИА, ВУА, д. №17775, ч.I, л. 2.
11 «Присоединение Крыма к России», т. I, №832.
12 «Журнал военных действий 1770 г.».
13 Проявивший себя, как энергичный и талантливый командир во время Семилетней войны.
14 Дубровин. Суворов среди преобразований екатерининской армии, СПБ., 1886, стр.63.
15 «Анекдоты, объясняющие дух фельдмаршала Румянцева», СПБ., 1811, стр. 34.
16 Румянцев, говоря о том, что выиграл сражение с 17 тысячами человек, подразумевал именно эту группу.
17 Бантыш-Каменский, Словарь достопамятных людей русских светского чина. ч. IV, М. 1836; Богданович, М. Н. Походы Румянцева, Потемкина и Суворова в Турции, СПБ., 1852; Брикнер Г. А., История Екатерины II, 1885; Барсуков, Письма братьев Орловых к гр. Румянцеву, 1764 — 1778 г. СПБ., 1898; Гейсман и Дубовской, Гр. П. И. Панин; Дневник Каульбарса, «Журнал им. Русского военно-исторического общества», 1910, т. I; Переписка графа П. А. Румянцева с гр. П. И. Паниным 1765 — 1771 г. и Н. В. Репниным в 1795 г.; «Сб. Русск. истор. об-ва», тт. 9 и 16 (в последнем томе также переписка о другими лицами); Переписка ими. Екатерины II с гр. П. А. Румянцевым, М. 1805; Переписка имп. Екатерины II с разными особами, М. 1807; Сазонович, Жизнь, характер и военные действия гр. П. А. Румянцева, М. 1803; Селифонтов Н. Н., К биографии гр. П.А. Румянцева. «Чтения в Об-ве Истории и Древностей Российских», 1859, кн. 3; 1861, кн. 1; 1865, кн. 1 и 2; 1866, кн. 1; 1868, кн. 1; 1869, кн. 1; 1875, кн. 1; 1876, кн. 1 и 2; 1891, кн. 1; Сумароков, А., Обозрение царствования и свойств имп. Екатерины Великой, СПБ, 1862. Русский биографический словарь; Beitrag zur Geschichie des gegenwartigen Krieges zwisohen dem Russischen und Turkischen Reiche; alsauch zuverlassige Nachrichten von der Schlacht bei Choczin 1769 und der bei Kabul 1770. Breslau 1771; Boutourlin Colonel. Precis des evenements militaires de la premiere guerre des Russes contre les Turcs sous le regne de l'imperatrice Catherine, Petersbourg, 1822; Histoire de la guerre entre la Russie et la Turquie et particulierement de la Campagne de MDCCLXIX. Avec 9 cartes. St. Petersbourg, 1773; Vassif-Efendi. Precis historique de la guerre des Turcs contre les Russes depuis l'annee 1769 jusqu'a l'annee 1774. Paris 1822; Warnery de, Major-general. Remarques sur les militaires des Turcs et des Russes, sur la facon la plus convenable de combattre les premiers, sur la marine de deux empires belligerants... Breslau 1771; Resmi Achmed Efendi. Wesentliche Betrachtungen oder Geschichte des Krieges zwischen den Osmanen und Russen in den Jahren 1768 bis 1774. Aus dem Turkischen ubersetzt... von H. Fr. Diez. Halle und Berlin 1813.
18 Сражения при Ларге и Кагуле не могли не привлекать к себе внимания русских военных и общих историков. Уже анонимный составитель цитированных ранее «Анекдотов», в числе напечатанных им документов (писем, реляций и пр.) поместил также диспозицию боя при Ларге и ордер ген. Племянникову. Эти документы (не говоря уже о печатанных в «Журнале о военных действиях») далее издавались неоднократно, в том числе в цитированной работе Петрова. То же надо сказать и о диспозиции сражения при Кагуле. Известная публикация О. М. Бодянского (в ряде книг «Чтения Общества Истории и Древностей Российских»), Архив Военно-походной канцелярии графа П.А. Румянцева-Задунайского» (по списку М. О. Судиенко) почему-то не заключают в себе документов по интересующим нас событиям, за исключением ордера Ламсдорфу, реляций о победах при Ларге и Кагуле и писем Панину от 22 и 26 июля и более поздних, у нас отсутствующих (Чтение ОИДР, 1865, кн. 2, стр. 1 — 330; стр. 97 — 98; 94 — 100; 101 — 103 и др.). Надо отметить, что указанные письма были, опубликованы ранее в «Опыте обозрения жизни сановников», соч. Терещенка, ч. 2, стр., 169. Некоторые, касающиеся Ларги и Кагула документы, опубликованы Масловским, Михневичем и др. в их трудах; ряд материалов находим в Сборниках Русского исторического общества и пр.
В состав публикации не включены реляции Румянцева имп. Екатерине и рескрипты ему (хранятся в собрании ЦВИА), так как они не дают существенных дополнений к нашим документам и известны по неоднократным публикациям; опущены и расписания частей I армии, изданные Масловским (и ранее описанные Богдановичем).
|
