|
Приложения
№ 6. Декларация, изданная Российским Министерством
Искреннее желание России оставаться в мире с турецкою империей не исполнилось. Тщетно было долговременное терпенье нашего правительства, тщетны и тягостные пожертвования, сохраненью общего спокойствия им принесенные. Россия, наконец, видит себя в необходимости силою оружия обеспечить свои права и пользы на Востоке, и принудить Оттоманскую Порту к должному соблюдению договоров. Но прибегая с прискорбием к сему последнему средству удовлетворенья, Государь [13] Император желает, чтобы причины объявляемой Им войны, равно праведной и неизбежной, были в полной мере известны свету.
Протекло шестнадцать лет от заключения мира в Бухаресте, и во все сие время правительство Оттоманское почти непрестанно отступало от постановлений, им утвержденных, непрестанно изыскивало способы под разными предлогами, останавливать или замедлять исполнение данных им обещаний. Случаи, доказывающие сие слепо неприязненное стремление турецкой политики, были многочисленны. Министерство Его Императорского Величества означит их в сей Декларации. Несколько раз, и особенно в 1821 году, Порта открытыми оскорбительными действиями изъявляла свою ненависть к России. Ныне она снова обнаруживает свои враждебные чувства всенародными актами и принятием насильственных мер, уже известных Европе.
В тот самый день, когда оставляя Константинополь, министры трех держав, соединенных бескорыстными, для защищения святой веры и страждущего человечества, постановленными условиями, еще объявляли Порте о живейшем желании своих Монархов не разрывать с нею мирных связей, и указывали ей верные к сему средства, когда и Порта, со своей стороны также уверяла в миролюбии1, в тот самый день она уже готовилась воззвать все магометанские народы к восстанию против России, провозглашая, что наше правительство есть вечный, неукротимый враг мусульманства, что оно умышляет разрушение Оттоманской империи и, торжественно признаваясь пред вселенною, что в переговорах о мире она только искала времени и способов к принятию мер для войны, и что, решась заранее не исполнять важнейших постановлений Аккерманской конвенции, заключала ее с тем, чтобы нарушить. Порта не могла не знать, что сим признанием она уничтожает и все прежнее договоры, Аккерманской конвенцией подтвержденные. Все показывает, что она предвидела следствия, и соображала с ними свои поступки и намерения.
За воззванием султана к народу последовали притеснительные для русских распоряжения. Нарушены преимущества, присвоенные нашему флагу; русские суда задержаны, и начальники оных силою принуждены продавать свои захваченные грузы по ценам, произвольно назначаемым; даже сии, неисправно платимые, несоразмерные с истинною ценою товаров суммы, еще уменьшены понижением достоинства монеты. Вскоре потом объявлено всем подданным России, что они должны быть рабами Порты, или немедленно выехать из владений её, и закрытием Босфора остановлено всякое движение торговли в Черном море. Цветущие сею торговлею города наши терпят разорительные убытки, и весь полуденный край империи лишается единственного пути для сбыта своих произведений, единственного средства выгодными променами умножать свои богатства и оживлять промышленность жителей.
Но сим еще не ограничились неприязненные действия Турции. В то самое время, когда в Константинополе принимались меры столь явно противные пользам России, генерал Паскевич, после ознаменованной славными успехами воины, вступал в мирные переговоры с Персией. Двор Тегеранский уже изъявил согласие на предложенные ему условия, и вдруг против [14] всех ожиданий, со стороны полномочных Персии стали оказываться холодность, желание отдалить заключение предназначенного договора; за отлагательствами следовали споры, затруднения; наконец, обнаружилось и намерение продолжать военные действия. Причины сего ныне известны России из самых достоверных показаний. Известно, что паши в соседственных турецких областях спешили вооружиться, и что Порта втайне обещала помощь персиянам, чтобы занять нашу армию в сем крае.
Таким образом, правительство Турецкое, объявляя свету, что оно решилось расторгнуть узы связующих его с Россиею трактатов, уже на самом деле ниспровергает все постановленья оных, угрожая скорым начатием войны, уже обременяет всеми её бедствиями подданных России, подрывая нашу торговлю, и усиливаясь, хотя без успеха, возжечь снова пламень сей войны там, где он готов был угаснуть.
Нужно ли доказывать, что Россия не может сносить сих оскорблений и попускать продолжение явно враждебных действий? Отказаться от естественных выгод своего положения, дозволить лишить себя прав, приобретенных победами и договорами, равно славными и полезными, значило бы унизить достоинство державы, изменить чести, изменить первому долгу правительства
Права и обязанности России в сем случае тем священнее и очевиднее, что её миролюбие и умеренность не могут подлежать сомнению. Сколько раз с той незабвенной эпохи, как положен конец успехам мятежей и стремленью к завоеваниям, Россия жертвовала своими особенными, драгоценнейшими выгодами для обеспечения тишины всеобщей. Европа отдает справедливость её бескорыстию, и память действий сей великодушной политики, спасительной для света, спасительной для самой Турции, навеки сохранится в бытописаниях нашего времени. Но Турция, не имея прав на снисходительность России, не умеет и ценить ее. Она не знает, сколь сообразны с собственными её пользами постановления главных трактатов её с нашим Двором, постановленья, коими Россия в Кайнарджи, в Яссах, в Бухаресте, признав и оградив политическое существование Порты и целость владений её, без сомнения, способствовала продолженью бытия сей державы. Но едва был заключен последний из сих трактатов, Порта уже спешила воспользоваться тогдашними, славными по своим последствиям, но затруднительными для России обстоятельствами, чтобы невозбранно и безнаказанно изменять обязанностям, лишь только принятым ею. Народу Сербскому было обещано всеобщее прощение, и в противность данному слову, Турецкие войска вторглись в Сербию, и ознаменовали свое шествие грабежом и кровопролитием. Княжествам Молдавскому и Валахскому предоставлялись льготы и разные преимущества, но Порта обременила их новыми налогами, истощила доходы, довершила разоренье сего несчастного края. Она обязывалась препятствовать набегам закубанских горцев, и напротив, явным образом побуждала к нападениям на Россию. С тем вместе продолжались споры о владении крепостей, необходимых для безопасности Азиатских границ наших, споры, коих неосновательность Порта сама признала впоследствии положениями Аккерманской конвенции. Но, домогаясь возвращенья сих крепостей, она своими действиями доказывала, сколь они нужны Росси, ибо в самом соседстве нашем, на берегах Черного моря, заводила, ободряла противоестественный торг невольниками, благоприятствовала грабительствам, [15] беспорядкам всякого рода. Сего еще было недовольно. И тогда уже, как ныне, остановлены Русские суда в Босфоре, конфискованы их грузы, нарушены все постановления торгового трактата 1783 года. В сие самое время победы, благословенные человечеством, вознаградили подвиги незабвенного Императора Александра чистейшею славою. Довершив святое дело освобождения Европы, Он мог одним словом устремить свое могущественное воинство на Оттоманскую Порту, но великая, миролюбивая душа Его не знала побуждений мести. Он пренебрег оскорбления и не спешил требовать должного удовлетворения за обиды, чтобы не возмутить всеобщей тишины, водворенной в Европе Его попечением и усилиями. Не пользуясь особенными, бесчисленными выгодами тогдашнего положения Своего, Император Александр хотел действовать одним убеждением и в 1816 году вступил с правительством Оттоманским в переговоры, коих целью было только обеспечение порядка, исполнение взаимных обязанностей, продолжение мирных, на обоюдной пользе основанных сношений. Залогов твердости сего порядка и мира Он мог бы искать силою оружия. Порта была не в состоянии противиться Ему.
Она не умела и постигнуть истинных причин Его умеренности. Во все время переговоров Турецкое правительство, как будто старалось истощить великодушное терпение Императора Александра, отвергая с упорством Его дружественные предложения, изъявляя сомнения в Его миролюбии, оспаривая права России, даже явно пренебрегая могуществом её, не зная, что действия сего могущества были удерживаемы одною мыслью: жертвовать частными пользами общему благу и спокойствие Европы. Но сие спокойствие едва ли могло быть возмущено разрывом с Турциею; им не нарушались связи России с её союзниками. Турецкая империя не была ни участницею, ни предметом негоциаций, коими в 1814 и 1815 годах, после стольких раздоров, установлен новый политический порядок мира, под щитом правительств, соединяемых и воспоминаниями общей славы, и соглашением правил и намерен.
В течение пяти лет наш Двор и посланник наш в Константинополе с неутомимым доброжелательством старались по утверждению мира, не смотря на нерешимость и умышленную медленность Порты. Наконец переговоры об исполнении некоторых статей трактата Бухарестского приходили к окончанию, как внезапно восстание Морейских греков и вторжение в Молдавию изменившего долгу своему русского чиновника возбудили в народе и правительстве турецком слепую, яростную ненависть ко всем христианам, данникам Порты, без различия виновных и невинных. Россия немедленно изъявила, сколь было противно её видам и правилам безрассудное предприятие князя Ипсиланти. Как держава, покровительница княжеств Молдавского и Валахского, она без затруднения дала свое согласие на принятие нужных мер для обороны и законного наказания, потребовав от Порты, чтобы народ, ни в чем не преступивший своих обязанностей, не страдал за виновников беспорядка. С советы благоразумия отвергнуты, презрены. Посланнику Его Императорского Величества, в самом доме его, нанесены личные оскорбления. Почтеннейшие сановники греческого духовенства и патриарх, глава их, среди совершения священных обрядов нашей церкви преданы в руки палачей на смертную позорную, казнь, и все знатнейшие христиане, ограбленные, поруганные, без суда и [16] исследования, гибли в муках; немногие спасались бегством. Сии меры не могли прекратить смятение. Христиане, гонимые, вооружались; пламя войны распространялось повсюду. Вотще наш посланник еще старался быть полезен Порте, и в ноте своей, от 6-го июля 1821 года, означал ей вернейшие единственные средства для восстановления тишины. Наконец, изъявив праведное негодование Двора нашего против сих действий свирепого изуверства, почти беспримерных в истории, он исполнил данное ему Высочайшее повеление и оставил Константинополь. Тогда все союзные с Россиею державы, побуждаемые одним чувством желания обеспечить всеобщий мир, спешили своим посредством и увещаньями отвратить опасности, грозившие Турции и ослепленному её правительству. Наше правительство со своей стороны решилось не требовать немедленного удовлетворенья, надеясь еще согласить свои права и достоинства с мерами предосторожности, кои в тогдашнем положении Европы казались необходимыми для сохраненья спокойствия её. Сии новые знаки снисхождения, сии важные пожертвования России были напрасны. Усилия наших союзников не могли победить упорства Турции.
Вероятно, обманываясь и на счет истинных побуждений Императора Александра, и на счет своих собственных сил, она неуклонно стремилась к истреблению христианских народов, ей подвластных. Война с восставшими греками становилась день ото дня кровопролитнее, свирепее, не смотря на старания, и тогда уже употребленные, для восстановления мира в Греции. Порта угрожала и Сербии, хотя спокойной и верной в исполнении всех своих обязанностей.
Военное занятие Молдавии и Валахи продолжалось, вопреки постановлений об управлении сих княжеств, вопреки данных Великобританскому послу точных обещаний, и тогда уже, когда Россия, веря сим обещаниям, решилась возобновить свои прежние сношения с правительством Оттоманским. Столь постоянная неприязненность наконец превзошла меру терпения Императора Александра. В октябре 1825 года, по Его повелению, вручена министерству Турецкому сильная протестация против действий его, и когда смерть безвременная пресекла дни сего обожаемого подданным Монарха, им было объявлено намерение принудить Порту к уважению прав России.
Начало нового царствования ознаменовано новыми доказательствами умеренности и любви к миру. Вступая на престол прародителей, Государь Император немедленно повелел открыть негоциацию с Портою для соглашенья в тех делах, кои в особенности касались России. Вскоре потом, 23-го марта (4-го апреля) 1826 года, Его Величество, вместе с королем Великобританским, предположили меры для посредничества, коего требовало общее благо Европы. Всеми поступками, всеми планами Его Императорского Величества видимо управляло постоянное, ревностное желанье избегнуть крайностей. С одно стороны Государь Император, надеясь, что согласным действием двух могущественных держав легко и скоро будет положен конец воине, опустошающей восток Европы, отказывался от всякого отдельного непосредственного участия и влияния в сем важном деле; с другой стороны, продолжая особенные переговоры с Портою, Его Величество старался прекращением наших с нею споров устранить и сие препятствие к примирению греков с правительством Турецким. В сих обстоятельствах и в сем расположении открыта негоциация в Аккермане. Она заключилась подписанием дополнительной конвенции к трактату Бухарестскому. Постановления сего акта снова доказали [17] умеренность нашего правительства, всегда подчиняющего расчеты политики требованиям справедливости, и не дозволяющего себе употреблять во зло ни выгод положения, ни превосходства сил и средств успеха. Следствием Аккерманского соглашения, столь полезного Порте, было назначение постоянной Российской миссии в Константинополе, и вскоре затем трактата 24-го июня (6 июля) 1827 года, явил свету, что Россия не изменяет правилам бескорыстной политики, кои служили основанием постановлений протокола 23-го марта (4 апреля). Предначертанными в сем трактате мерами соглашаются и права и желанием народа злосчастного с целостью, спокойствием и истинным благом Турецкой империи. Сии спасительные меры предложили Порте и Дворы союзные, сильными, но исполненными дружелюбием увещаниями, старались склонить ее к прекращению кровопролития. Ей с совершенною откровенностью сообщены все планы союзных держав, объявлено, что в случае отказа, флоты их будут принуждены остановить продолжение войны, которая по свойству своему равно противна и безопасности морей, и потребностям торговли, и нравственному чувству европейских народов. Порта пренебрегла и сии советы и предостережения. Один из её военачальников, заключив перемирие, внезапно нарушил его и отважился на битву. Но и сражение Наваринское, необходимое следствие измены данному слову и нападения без причины, было для держав союзных поводом к новому изъявлению миролюбия, к новым стараниям убедить Порту в необходимости примирения, указать, сколь для неё важно утвердить спокойствие Востока взаимными ручательствами в то же время посредством благоразумных, не тягостных уступок оградить свою безопасность в будущем.
На сии представления, на сии усилия доброжелательства, правительство Турецкое отвечало своим воззванием к народу 8 (20) декабря, и принятием мер, из коих каждая есть нарушение договоров и прав России, и все устремлены ко вреду её, к возбуждению в соседях её враждебных против неё чувств и намерений, к подрыву её торговли и к уменьшению благосостояния.
Долг чести, обязанность охранять пользы своих подданных, не дозволяют России оставаться в таких отношениях с Турциею. Государь Император объявляет войну Оттоманской Порте. Он объявляет ее с прискорбием, но с твердою уверенностью, что в течение минувших шестнадцати лет истощены все средства для спасения Турции от бедствий, коих она сама будет виною.
Причины сей войны достаточно показывают, что будет предметом её. Она есть следствие политики правительства Турецкого. Её правительство должно быть обязано удовлетворить Россию за убытки от войны, и за убытки торгующих подданных Его Императорского Величества. Государь Император предпринимаете сию войну для необходимого охранения трактатов, нарушенных, как бы не признаваемых Портою. Успехи оной должны на будущее время обеспечить надежными ручательствами действительность и точное исполнение договоров. Наконец сей войны требуют важнейшие пользы Черноморской торговли, коей благосостояние зависит от свободы сообщен чрез Босфор, и одним из предметов усилий и попечения России будет открытие свободного плавания в Босфоре всем народам Европы.
Но и принужденная употребить силу для защиты прав своих, Россия, вопреки разглашениям Порты, не имеет ненависти к сей [18] державе, не умышляет её разрушения. Если бы намерения нашего правительства были устремлены к войне непримиримой и к сокрушению Турецкой империи, оно давно бы воспользовалось одним из бесчисленных, непрестанно представлявшихся случаев к разрыву. Россия не имеет и видов честолюбия. Довольно предметов для заботливой попечительности её правительства в обширных странах, ему подвластных. Объявляя войну Порте по особенным, не имеющим связи с трактатом 24-го июня (6-го июля) причинам, оно не отступает от постановлений сего договора. Заключая оный, Россия не могла отказаться от охранения своих собственных прав или взять на себя обязанность сносить оскорбления и не требовать должных вознаграждений. Но все условия, все правила, в сем акте начертанные, будут ею в точности наблюдаемы. Союзники её всегда найдут в ней готовность, вместе с ними изыскивать средства для исполнения положений лондонского трактата. И долг христианства, и влечение чувств, коим человечество справедливо гордится, равно требуют совершения взаимно данных союзными державами обещаний. Россия во всяком случае будет содействовать им постоянно, усердно, и выгодами своего особенного положения воспользуется лишь для того, чтобы скорее достигнуть цели договора 24-го июня (6-го июля), не изменяя ни в чем ни свойств, ни действий его.
Государь Император решился не покинуть оружья, доколе безопасность и пользы державы Его не будут обеспечены на основаниях, в сей декларации означенных. Он твердо уповает на помощь Всевышнего. Бог, сильный в бранях, слышит молитвы чистых сердец и благословит правое дело.
Дан в Санкт-Петербурге, 14-го апреля 1828 года.
|
