Публикуется по изданию: Епанчин Н.А. Очерк похода 1829 года в европейской Турции. Ч. 2: СпБ., 1906.

Глава VI. Осада Силистрии

Подготовка осады Силистрии
Как уже известно, поход 1829 г. предположено было начать с осады Силистрии. По сведениям, которые мы имели в конце марта, «Силистрия не могла еще вновь быть снабжена жизненными припасами, но чтобы отнять у неприятеля способ усилить крепость сию, как продовольственными запасами, так и гарнизоном, и тем облегчить завладение оной, - писал Дибич Государю 31-го марта, - я предположил в первых числах апреля подступить к ней частью войск вверенной мне армии, не с тем намерением, чтобы тотчас начать осаду, но единственно для того, чтобы обложив крепость, пресечь возможные сообщения с нею». Предположение это, однако, удалось привести в исполнение только в первых числах мая. [132]

Дунайская экспедиция ген. Шильдера
Для успеха осады Силистрии необходимо было устроить надежную переправу через Дунай вблизи этой крепости. Для этого предположено было навести через Дунай мост ниже Силистрии, между правым берегом и Каларашем. С этой целью решено было воспользоваться плашкоутным мостом, который еще в 1828 году был построен генералом князем Пхейзе на р. Ложисе¹ у д. Фундени; мост этот нужно было спустить по Дунаю мимо Туртукая к Силистрии. Эту операцию всего легче было исполнить во время весеннего разлива Дуная, но разлив этот в 1829 году продолжался очень недолго, два или три дня, и по разным обстоятельствам им не успели воспользоваться.
В таком положении находилось это дело, когда в главную квартиру армии прибыл инженер-генерал-майор Шильдер, назначенный в распоряжение главнокомандующего; это было 2-го марта. Всю зиму 1828-1829 гг. ген. Шильдер работал над проектами осады Силистрии, а так как по плану Дибича военные действия должны были начаться с осады этой крепости, то естественно, что ген. Шильдер, по прибытии в главную квартиру, прежде всего заинтересовался вопросом об операциях против Силистрии. Услышав о плашкоутах, бесполезно остававшихся у д. Фундени, и, сознавая безусловную необходимость надежного сообщения через Дунай у Калараша, он тотчас же взялся за рискованное предприятие – доставить плашкоуты по Дунаю к Каларашу, несмотря на то, что турки имели на Дунае две флотилии, рущукскую и силистрийскую.
Составленный ген. Шильдером план всей операции был доложен Толем главнокомандующему, и Шильдер получил предписание отправиться в Бухарест, явиться там командиру 2-го корпуса ген.-ад. гр. Палену 1-му и просить у него средств для доставки моста к Каларашу; при этом Шильдеру было указано, что от немедленного и точного исполнения этого поручения может зависать удачное открытие кампании.
Вместе с сим Шильдеру было вменено в обязанность принять все меры для прекращения сообщения между Силистрией и Рущуком, уничтожить силистрийскую флотилию турок и заготовить все материалы, необходимые для предстоявшей осады Силистрии. [133]
Получив это предписание, ген. Шильдер отправился в Бухарест и оттуда в Фундени. Осмотрев здесь мост, ген. Шильдер нашел, что при спуске плашкоутов на воду непременно окажется большая течь по причине слабой конструкции и постройки их из совершенно сырого леса.
Но так как на перестройку или капитальное исправление плашкоутов нельзя было терять времени, то Шильдер приказал исправить только наиболее негодные, а все остальные оконопатить, осмолить и спустить на воду. К 24 марта починка плашкоутов и спуск их на воду были окончены. При этом оказалось, что только в некоторых плашкоутах была течь и то очень малая: вообще же ген. Шильдер нашел, что фунденский мост не только может быть употреблен в продолжение кампании 1829 г. «но и в последствии времени будет полезным, ибо постройка оного была произведена со всевозможною тщательностью».
Вслед за этим ген. Шильдер решил приступить к спуску моста в Калараш и предполагал произвести эту операцию возможно быстрее, так как до 24 марта турки не приняли еще никаких мер для обороны участка Дуная, от Ольтеницы до Силистрии, между тем как нам удалось прекратить сообщение между Рущуком и Силистрией²; необходимо было воспользоваться таким благоприятным обстоятельством, прежде чем турки примут свои меры.
Между тем ген. Шильдер сделал разведку левого берега Дуная до Калараша, оттуда он произвел разведку Силистрии. «Оплошность или равнодушие неприятеля, - писал он Толю, - позволяли мне сделать самую подробную рекогносцировку крепостных валов с северной и береговой сторон. [134]
Время было благоприятное, и я мог ясно рассмотреть все выгоды, доставляемые местоположением для атаки сей крепости. Одна только мужественная защита многочисленного гарнизона может представить осаждающим некоторые затруднения». Таким образом, в конце марта, на месте были проверены те соображения для осады Силистрии, которыми занимался всю зиму ген. Шильдер.
План действий, которого решил держаться ген. Шильдер, заключался в следующем: решено было спустить мост из Фундени по Аржису и Дунаю и ввести его в устье р. Бота. Для успешности вывода моста из устья Аржиса приступлено было к укреплению этого устья батареями, а для обеспечения входа в устье Бота решено было занять остров, лежавший против него. Для занятия этого острова ген. Шильдер решил идти к нему с частью пехоты отряда, стоявшего у Фундени и 8-ю орудиями; одна часть этих войск должна была идти по берегу Дуная, а другая на плотах, устроенных вроде плавучих батарей; у устья Бота отряд этот должен был соединиться с отрядом ген. Сысоева и, если б турки уже успели занять остров, то решено было их сбить, чтобы непременно овладеть островом. «Всякая жертва здесь ничтожна в сравнении с вредными последствиями, могущими произойти от нерешительного действия с нашей стороны, ибо без занятия сего острова нельзя надеяться доставить сей мост к м. Калараш», - писал Шильдер Толю в рапорте от 24 марта. Затем для облегчения операций Шильдер просил «хоть малую часть дунайской флотилии отправить к Силистрии, чтобы не позволить силистрийской турецкой флотилии мешать спуску моста».
Самую операцию спуска предположено было совершить так. На каждом из плашкоутов построить из фашин и досок ограду для прикрытия находящихся в нем людей. Для буксирования каждого плашкоута прицепить к нему небольшой челнок с двумя-тремя гребцами из пехотных солдат и одного молдаванина как лоцмана. Флотилию из плашкоутов должны были защищать 6 паромов, каждый из двух лодок с двумя батарейными и четырьмя легкими орудиями и конгревовыми ракетами с [135] прикрытием из стрелков; паромы эти должны были играть роль плавучих батарей.
Наконец, 18 лодок были приспособлены для размещения стрелков; из них решено было составить авангард и арьергард; авангард для действий против силистрийской флотилии, а арьергард для удержания рущукской флотилии, если б она решилась пуститься вниз по реке вслед за плашкоутами.
Когда этот проект был доложен командиру 2 корпуса графу Палену, то он выразил сомнение в возможности успешно исполнить такое предприятие; но генерал Шильдер убедил Палена, что не было другого средства доставить мост по назначению, и тогда Пален согласился назначить из своего корпуса два полка пехоты с несколькими орудиями, которые немедленно и двинулись к Фундени.
Получив согласие гр. Палена, Шильдер тотчас же приступил к укреплению левого берега Дуная. При устье Аржиса он построил укрепление для 4 орудий и для двух ракетных станков; кроме того на самом берегу Дуная, при устье Аржиса, были построены еще две батареи: одна в том месте, где Дунай наиболее суживается, а другая против редута, построенного турками близ Туртукая. Как только эти батареи были вооружены, с них немедленно был открыт огонь. К этому времени, т. е. к 27 марта, все плашкоуты были уже исправлены и спущены на воду, и приступлено было к устройству на них брустверов. Через два дня все эти приготовления были окончены, и два полка, Архангелогородский и Вологодский, назначенные для участия в экспедиции, стояли у Фундени, готовые двинуться в поход.
Выступление было назначено на 29 марта; в этот день прибыл в Фундени начальник штаба 2-го корпуса генерал Герман и начальник отряда, назначенного для участия в экспедиции, ген.-майор Яфимович. Войска были подведены к берегу, у которого стояли плашкоуты; в это время к войскам вышел генерал Шильдер и в энергической речи объявил, что им предстоит [136] дело славное «такое, какого еще никогда не выпадало на долю нашей армии». «Ребята, - сказал он, - мы пустимся на этих плашкоутах вниз по Дунаю, проплывем 75 верст, и разобьем турецкие флотилии в пух и прах!» Громкое «ура» было ответом на слова отважного генерала.
Затем Шильдер дал последнее наставление начальникам плашкоутов, состоявшее в том, чтобы они в случае невозможности бороться с неприятелем или с волнами причаливали к левому берегу реки, у которого можно было укрыться от непогоды и от натиска турок. Особенно трудно было вывести плашкоуты из Аржиса в Дунай. Это обстоятельство было предвидено Шильдером, который 26 марта писал Толю, что «по причине выступившей из берегов реки Аржис спуск моста по сей реке подвержен будет большим затруднениям, ибо по сделанным уже опытам, стремительное течение сносит плашкоуты на мель, откуда с великим трудом только можно стащить оные в глубину реки». На каждый плашкоут было посажено по 25 солдат, орудия установлены на паромы, на лодки, назначенные в состав авангарда и арьергарда, посажены стрелки, и когда все было готово, то по данному сигналу флотилия отчалила от берега и с громкими песнями понеслась вниз но Аржису. Всего в отряде было 1500 человек и 6 орудий. Сначала все шло хорошо, но это продолжалось недолго. Не прошло и получаса, как плашкоуты начали садиться на мель; гонимые сильным течением, они стали набегать друг на друга, сталкивались, в них образовались трещины, и открылась течь.
Тогда началась суматоха; на всех плашкоутах раздавались крики рабочих — одни сдвигали плашкоуты с мелей, другие откачивали воду, третьи заделывали пробоины, исправляли поврежденные бруствера, одним словом все трудились, чтобы привести флотилию в порядок и плыть далее. Только около полуночи, после долгих усилий, удалось флотилии доплыть до устья Аржиса, сделав всего только от 4 до 5 верст; здесь флотилия расположилась на ночлег, но отдыхать не удалось, так как ночью разразилась гроза, и людям пришлось проработать всю ночь, чтобы удержать плашкоуты у берега. Кроме того нужно было закончить исправление повреждений и, наконец, турки тоже не оставили нас [137] в покое. На Дунае показались турецкие лодки, но турки ограничились наблюдением.
К рассвету 30-го марта буря начала стихать, последние приготовления были окончены, флотилия отчалила от берега и двинулась к Дунаю. Впереди на небольших лодках плыл авангард, состоявший из стрелков Архангелогородского полка с тремя легкими орудиями, которые были установлены на паромах под прикрытием стрелков. За авангардом шли в одну линию 63 огромных плашкоута, на каждом из которых было по 25 человек: за ними плыл арьергард, состоявший из стрелков на малых лодках и двух орудий, установленных на плотах.
Отрядный начальник генерал Яфимович и руководитель всей экспедиции генерал Шильдер разъезжали по всей линии на особой лодке, на мачте которой поднимался сигнал для управления флотилией. Выйдя из Аржиса, суда повернули влево и пустились вниз по Дунаю, послав несколько выстрелов в Туртукай; на всех судах раздавались громкие песни.
Погода сначала благоприятствовала плаванию, и все шло благополучно; только буксирные челноки оказались слишком слабыми для тяги плашкоутов, но кое-как еще действовали. Между тем облака, еще с утра носившиеся над Дунаем, все более и более сгущались; ветер быстро усиливался, и в скором времени заревела буря с противным ветром и проливным дождем. Плашкоуты начало сильно качать, они вертелись на одном месте или неслись по произволу ветра и течения; неопытные гребцы не в состоянии были работать при таких условиях, буксирные челноки оказались совершенно бесполезными, и нужно было заботиться только о том, чтобы спасти находившихся на них гребцов. Плашкоуты так перемешались, что бывшие в начале плавания впереди, очутились в хвосте, а составлявшие хвост оказались впереди авангарда .
Однако, буря затихла, и тогда удалось благополучно доплыть до места, находившегося верстах в десяти выше устья Бота. Здесь флотилия была встречена генералом Сысоевым, который вышел навстречу с двумя ротами егерей и арнаутами, служившими в нашей армии добровольцами. Здесь флотилия остановилась на ночлег, а ген. Шильдер с авангардом поплыл к острову, лежавшему против устья Бота.
Навстречу этому отряду турки выслали из Силистрии три [138] баркаса, вооруженных орудиями малого калибра; но суда эти отступили после удачного действия ракетной батареи, помещенной на одной из наших лодок. Таким образом, удалось занять устье Бота, у которого Шильдер поставил четыре парома, вооруженных легкими орудиями, а на берегу приказал выставить несколько ракетных станков и одну пушку.
На другой день 31-го марта, около 8 ч. утра, плашкоуты отчалили от берега и, пользуясь течением и попутным ветром, пошли так быстро, что через два часа передние уже вошли в устье Бота. В это время за нашим арьергардом появились три шебеки из состава рущукской турецкой флотилии; одна из них спряталась за острова, а две пошли в атаку на нас. Против них был открыт огонь из орудий, и одна из шебек потоплена, а другая взята на абордаж. Пока происходил этот бой, все плашкоуты около 3-х часов дня успели войти в реку Бот.
Когда Дибич получил донесение о прибыли моста в реку Бот, то Шильдер получил «изъявление удовольствия главнокомандующего,- причем Толь писал, - что желание господина главнокомандующего армией теперь будет выполнено, ибо главнейшее уже сделано», т. е. что мост, который предполагалось навести на Дунае, уже был близ места, предназначенного для наводки, так как оставалось его только спустить к Каларашу. Это было исполнено к 3-му апреля, когда мост был приведен к Каларашу в совершенной целости и поставлен у берега реки Борща (Борча). Получив об этом донесение, Толь писал Шильдеру, что главнокомандующий с особенным удовольствием читал рапорт о подробностях исполнения этого предприятия. «Одно, что ему не очень приятно было читать, - писал Толь, - состояло в том, что вы, находясь со стрелками в передовой цепи, подвергали себя самой большой опасности, тогда как несчастный случай мог бы не только помешать успешному сему предприятию, но и лишить армии одного из благонадежнейших своих генералов, и потому граф Иван Иванович обще со мною просим в.пр. впредь поберечь себя для важнейших случаев». Император Николай так отозвался о поручении, исполненном ген. Шильдером: [139] «мост через Дунай – это хороший успех, за который мы обязаны Шильдеру». Таким образом было исполнено предприятие, порученное генералу Шильдеру.

Работы у устья Бота и Калараша
Введя мост в устье Бота, ген. Шильдер немедленно приступил к постройке при устье реки на обоих берегах её двух сомкнутых укреплений. Шебека, захваченная у турок, была вооружена 4-мя орудиями и должна была служить брандвахтой. Чтобы ввести турок в заблуждение относительно числа наших орудий, было сделано несколько фальшивых пушек, которые и были поставлены за амбразурами.
Подготовка материалов для осады Силистрии
Окончив первую часть данного ему поручения, ген. Шильдер приступил к исполнению остальной части, а именно к прочному занятию левого берега Дуная, к совершенному прекращению плавания на Дунае между Рущуком и Силистрией и к приготовлению материалов, необходимых для осады Силистрии.
Хворост и лесной материал имелся в изобилии на островах против устья Бота; сплав фашин, туров и кольев к Силистрии по Дунаю не представлял никакого затруднения. Таким образом, нужно было только иметь руководителей и рабочие руки. Между тем уже было сделано распоряжение о заготовлении фашин и туров в д. Бардушаны, которая находилась на р. Борщ (Борча) слишком верст на 70 ниже Калараша. Поэтому г. Шильдер нашел, что заготовление материалов в этом месте следует прекратить, так как доставка их вверх по Борщу будет крайне затруднительна, притом колья пришлось рубить за 7 верст от Бардушан. В виду этого ген. Шильдер просил взять оттуда пионерную роту 3-го батальона и перевести ее в Калараш, где были остальные роты этого батальона. Для обороны левого берега Дуная от устья Аржиса до Калараша, а также для производства всех работ по заготовке осадных материалов Шильдер считал необходимым иметь две бригады пехоты или, если полки слабого состава, то пять полков. Затем он просил [140] о доставке от морского ведомства якорей и канатов, необходимых для моста *³). Далее у истока Борща из Дуная он приступил к постройке батареи на 12 орудий для прикрытия моста, который должен был быть наведен через р. Борщ несколько выше Калараша. Кроме того он предполагал заложить батарею на левом берегу Дуная на расстоянии пушечного выстрела от крепости и конгревовыми ракетами, брандерами и подводными минами зажечь Силистрийскую флотилию, стоявшую у крепости.
Но этим не ограничивались намерения Шильдера; он хотел предпринять еще целый ряд мер, чтобы подготовить успех предстоявшей осады. «В заключение честь имею донести вашему высокопревосходительству, - писал он Толю, - что по исполнению хотя с некоторою удачею плана, начертанного для истребления силистрийской флотилии, я полагаю весьма полезным устроить заблаговременно траншею вдоль всего левого берега Дуная против крепости, откуда с удобностью можно довершить истребление силистрийской флотилии и совокупно с сим действием отряд, находящиеся при устье р. Боты, может смело двинуться вниз по Дунаю и занять ближайшие острова от крепости и утвердиться на оных, равно и на левом берегу Дуная подле сих островов. Впоследствии предположено устроить против береговой части крепости возвышенные батареи, дабы до начатия еще обложения крепости сбить орудия с первого бастиона *⁴) северной стороны и люнета, расположенного против шпица его, что весьма облегчит заложение прямо 2-й параллели, как предположено в представленном мною плане осады. Сими заблаговременными действиями заменится равным образом недостаток осадной артиллерии, ибо по разбитии сих верков осадные орудия могут замениться батарейными и в меньшем числе. После сего флотилия наша может пройти без большого вреда мимо крепости и подняться до Рущука».
Все предположения и распоряжения Шильдера были утверждены главнокомандующим, который выражал полную уверенность, что Шильдером будут приняты все меры как для прекращения с [141] Силистрией всякого водного сообщения, так и к сожжению неприятельской флотилии, и что весь требуемый материал для осады крепости Силистрии будет достаточен для осадных работ при упомянутой крепости.
Еще несколько ранее было сделано распоряжение, чтобы было ускорено прибытие в Калараш 1-й бригады 5-й пехотной дивизии и чтобы и по прибытии этой бригады 3-я бригада 8-й пех. дивизии также оставалась в Калараше. Эти войска назначались для исполнения всех предположенных Шильдером работ, «дабы генерал-майор Шильдер мог действовать сообразно с данным ему повелением».
Насколько действующая армия к началу похода 1829 года еще не была снабжена всем необходимым, видно, между прочим, из того, что для зажигания брандеров и подводных мин, которые Шильдер предположил устроить под Силистрией, «ощущался недостаток зажигательных стеклянных трубок с бертолетовой солью». В виду этого главнокомандующий просил управлявшего военным министерством гр. Чернышева прислать «наипоспешнейше 150 штук таковых трубок в армию».

Нападение турок на наш отряд у Бота
Небольшой отряд наш, расположенный у устья Бота и у истока Борща, находился лицом к лицу с гарнизоном Силистрии. Так как отряд этот имел целью прикрыть мост, расположенный у Калараша, что туркам было известно, то естественно было ожидать со стороны их нападения на наш отряд с целью повредить или уничтожить прикрываемый им мост. И действительно, начиная с 6-го апреля, турки ежедневно обстреливали наши укрепления, расположенные у устья Бота, а 9-го апреля произвели первое нападение на трех вооруженных судах, но были отбиты. Второе нападение турки предприняли 12-го апреля. В этот день 4 больших вооруженных судна и много небольших лодок с фальконетами подошли от Силистрии к устью Бота и остановились вне пушечного выстрела с наших укреплений. Тогда ген. Шильдер приказал в течение [142] ночи устроить в камышах против турецких судов батарею и, высадив на неприятельский берег стрелков, сделал засаду.
С рассветом орудия и стрелки открыли огонь, причем конгревовые ракеты два раза производили на судах пожар; тогда турки обрезали якорные канаты и быстро удалились к Силистрии. Наши войска пустились вдогонку за турками, но преследование пришлось прекратить, так как со стороны Рущука появилось 9 больших судов и 20 канонерских лодок с фальконетами, турки открыли сильный огонь и даже успели сделать десант. Но удачное действие нашей артиллерии принудило неприятеля скрыться за островом, лежавшим близ д. Попи (Попина). Таким образом, небольшому отряду ген. Шильдера удалось отбить нападение значительных неприятельских сил, причем неожиданное появление сильной рущукской флотилии могло иметь весьма неприятные последствия для нашего отряда, если бы ему не удалось вовремя скрыться в устье Бота и отбить артиллерийским огнем атаку турок. Движение рущукской флотилии было замечено полковником Маске, который командовал нашим отрядом при Аржисе; но рапорт, посланный им Шильдеру о приближении рущукской флотилии, был «получен несколькими часами позже окончания дела». «Без сего обстоятельства, - пишет ген. Шильдер, - я не решился бы вступить в бой с неприятелем, имевшим столь превосходные силы». 14-го апреля удачное действие наших орудий при устье Бота принудило турок оставить устроенные ими батареи на противоположном берегу Дуная.
Несмотря на близость многочисленного неприятеля и сильной крепости, бодрость духа не покидала наш отряд и в особенности ген. Шильдера. 15-го апреля он писал генерал-лейтенанту Сысоеву, начальнику отряда, собранного у Калараша. «Христос воскрес! Поздравляю вас с праздником и, желая исполнения всех ваших желаний, спешу уведомить ваше превосходительство, что попотчевав накануне чугунными яичками обе турецкие флотилии, мы весело праздновали Светлый Праздник. Отслушав заутреню, совершенную священником 16-го егерского полка, сделаны были, при звуке музыки, три залпа из всех [143] пушек холостыми зарядами. После обеда, бывшего на пленной турецкой корвете, освященной во время заутрени, за которым при звуках «ура», звуке музыки и песельников и пушечной пальбы, пито было за здравие Государя Императора, на корвете поднят был флаг с российским гербом. Желая в одно и то же время принять все меры осторожности и повеселить отряд, находившийся столь долгое время в беспрерывных трудах, отправил я на левый берег Боты, против деревни Попе три роты егерей с двумя батарейными и легкими орудиями и брандвахту на пленной корвете. Весь сей отряд двинулся при звуках музыки, расположенной в большой лодке. Прибыв на место, разложены были везде большие огни, дабы обмануть, и корвета была освещена. При восклицаниях «ура»! сделано было с брандвахты несколько пушечных выстрелов. На всех батареях и кругом разложены были большие огни, дабы обмануть неприятеля на счет наших сил, и турки, встревоженные нашими приготовлениями и несколькими залпами из орудий во время гуляния, не осмелились потревожить нас ночью нападением, и суда силистрийской флотилии спустились еще двумя верстами ниже, а часть рущукской флотилии бросилась назад в Попе».
15-го апреля, в час пополудни, ген. Шильдер писал ген. Сысоеву. «Поздравляю вас со вторичною победою. Видя приготовление неприятеля, который подвез из Силистрии легкие пушки вместо подбитых осадных, и приближение рущукской флотилии, я за необходимое счел сделать на него нападение. Всевышний благословил наши труды; турецкие батареи были сбиты, и рущукская флотилия, скрывавшаяся еще за островами и состоявшая из 30 гребных судов, кроме мачтовых, обратилась в бегство. Завтра надеюсь повеселить находящуюся здесь силистрийскую флотилию и двинуть большую часть отряда до последних островов и сделав в то же время фальшивое нападение на рущукскую флотилию».
Таким образом, смелыми нападениями ген. Шильдеру удалось отразить все покушения турок повредить мост, который был скрыт у Калараша. Хотя войска, расположенные у Калараша и между устьями Бота и Аржиса, были назначены для того, «дабы генерал Шильдер мог действовать сообразно с данным ему [144] повелением», но на деле выходило не совсем так, и начальник каларашского отряда генерал-лейтенант Сысоев не всегда считал нужным исполнять просьбы ген. Шильдера.
Так, например, 15-го апреля ген. Шильдер писал Сысоеву.
«В заключение присовокупляю следующие мои покорнейшие и убедительнейшие просьбы:
a) По прибытии от нашей флотилии легких судов немедленно выслать их к Боте.
b)Выслать сюда завтра к ночи четыре орудия полковника графа Шамборана.
c) Бригаде, находящейся в Калараше, приказать изготовить сколь можно более камышовых фашин.
d) Выслать сюда все станки и до 400 ракет разного калибра со всею командою сего отделения.
e) Приказать полковнику Крузе отправить сюда до 100 хороших пионеров при надежном офицере, коим иметь при себе носимый шанцевый инструмент.
f) Полковнику Крузе препоручить непременно построить в одну ночь в 1000 саженях от крепости, на левом берегу Дуная, батарею, таковую, как мною уже построена на острове, и вооружить четырьмя осадными орудиями и двумя мортирами, действием коих на крепость отвлечь внимание неприятеля на нашу сторону. Зарядов выпускать как можно меньше.
g) Приказать ко мне отправить сколь можно скорее до 100 досок и 20 брусьев.
h) По прибытии в Калараш инженеров или гвардейских саперных офицеров отправить ко мне от двух до трех старших из них».
О намерении произвести нападение на турок адъютант ген. Шильдера подпоручик Дубенский писал состоявшему по особым поручениям при ген. Сысоеве ротмистру Краснову:
«Его превосходительство, г.-м. Шильдер, не имея времени по случаю беспрерывных трудов, чувствуя себя не очень здоровым, поручил мне просить вас доложить его превосходительству [145] Василию Алексеевичу, что его превосходительство просит его покорнейше приказать разбудить себя до рассвета за час, чтобы видеть наши действия, которые откроются конгревовыми ракетами, пущенными близ самой крепости Силистрии, и просит его призвать в то же время священника для испрошения у Всевышнего помощи на одоление врагов. Ибо у нас там будет дело не на живот, а на смерть. К сему присовокупляет, что для успешного и блистательного окончания предполагаемого действия необходимы ракеты и орудия, которые он просит его превосходительство выслать из Калараша»⁵. На этой записке генерал Шильдер приписал собственноручно: «сейчас отправляюсь вниз по Дунаю для всех приготовлений завтрашней забавы — без качели покачаем, я надеюсь, нашего врага и неприятно разбудим господина высокопочтенного пашу. Вечером у нас гуляние с двумя музыками и песельниками — между тем все скрытно двигается. Присовокупить должен, что без ракет просимых действие не начнется». Генерал Сысоев, получив письмо Шильдера от 15-го апреля и записку Дубенского от 17-го апреля, донес Толю, что так как требование ген. Шильдера, «составляя важность по предмету, касающемуся до сильного ослабления каларашского пункта, поставляло меня в затруднение к исполнению, то я 17-го числа чрез нарочного испрашивал от командира 2-го пехотного корпуса ген.-ад. графа Палена по всем статьям разрешения, а потому и не спешил удовлетворить желание г.-м. Шильдера».
Ночное нападение, предположенное ген. Шильдером, вполне удалось, и турецкие суда бежали к Силистрии, а одно из судов попало на мель. «Если счастье будет продолжать благоприятствовать, - писал ген. Шильдер Толю 17-го апреля, - то я надеюсь занять даже остров, ближайший к Силистрии. По уверению окрестных жителей там находится загородный дом паши, а также имение и гарем знатнейших турок и который, как кажется, неприятель приготовился защищать. Овладев сим островом, легко можно [146] будет доставить с него осадные материалы к крепости Силистрии».
Но это предположение не было одобрено Дибичем, и Толь писал Шильдеру 21-го апреля, что «главнокомандующему не угодно, чтобы он завладел островом, который не имеет довольно подкрепления со стороны нашей». О предположении занять остров, находившийся против Силистрии, ген. Шильдер донес и гр. Палену, который охотно согласился на продолжение наступательных действий, а для обеспечения успеха приказал послать к устью Бота 4 конных орудия и часть пехоты. Пален сам отправился к устью Бота, выслушал на месте доклад Шильдера и разрешил продолжать наступательные действия.
Эти действия удались вполне. 28-го апреля огнем нашей артиллерии и пехоты с берега и огнем с судов мы прогнали турецкую флотилию к Силистрии, и затем 29-го апреля ген. Шильдер занял остров, лежавший против Силистрии и составлявший цель, к достижению которой он стремился. Затем ген. Шильдер построил батареи на левом берегу Дуная против самой Силистрии и приказал исправить и вооружить осадными орудиями укрепление, которое в предшествовавшем году было построено нашими войсками на том же берегу Дуная.
Таким образом, ген. Шильдер овладел островом и левым берегом Дуная прямо против крепости, обеспечив этими мерами прямое сообщение с Каларашем. 27-го апреля Толь писал Шильдеру, что «главнокомандующий с удовольствием изволил читать журнал действий отряда при р. Боте. Но как генерал- адъютант граф Пален прибыл уже в Калараш, то его сиятельству господину главнокомандующему угодно, дабы впредь все военные действия зависели уже совершенно от гр. Палена, почему ваше [147] превосходительство и имеет делать ему ваши донесения и испрашивать в случае надобности разрешения от него же».
Вместе с тем Дибич писал Палену: «поручаю особенному вниманию вашего сиятельства всё то, что до устроения моста каларашского на рукавах Дуная относится. Ибо мост сей при подступе армии нашей под Силистрию тотчас должен оказать важное и постоянное сообщение к Каларашу, куда направится вся осадная артиллерия из Браилова, дабы по сим мостам быть доставленной к осадному корпусу. Между тем ген. Шильдер распорядился поднять мост от Калараша вверх по Борщу и поставить его недалеко от истока этой реки из Дуная. Находившаяся при истоке Борща пехота и артиллерия вполне обеспечивали мост от покушений турок, а самая наводка моста из этого места могла быть окончена в течение полутора или двух суток.
Затем в Калараше, при устье Бота и при Фундени заготовлялись осадные материалы, в том числе плетневые амбразуры, платформы, минные рамы и пороховые погребки.
Отряд генерала Шильдера занимал остров и левый берег Дуная против Силистрии до того времени, пока войска наши не подошли к Силистрии. В это же время подошла и дунайская флотилия, которая перевезла ботовский отряд на правый берег для присоединения к осадному корпусу.
27-го апреля граф Пален донес, что фунденский мост будет достаточен для наводки через главный рукав Дуная, но что до сих пор не имеется якорей и канатов. Что же касается до устройства переправы через рукав Дуная, ближайший к правому берегу, то для этого необходимо собрать лодки; часть их уже имелась на лицо, но необходимо было еще собрать. Сборы лодок и ожидание якорей и канатов задержали наводку моста, и 8-го мая Толь писал Палену, что главнокомандующий желает, «чтобы мост был завтра готов»
Между тем осада Силистрии началась 5-го мая, а сообщение между берегами Дуная еще устроено не было. Вместе с тем [148] Дибич счел необходимым перевести мост из Гирсова также к Силистрии, «дабы иметь нам здесь постоянную и надежную переправу». Несмотря на категорическое приказание главнокомандующего, отданное 8-го мая, «чтобы мост был завтра готов», мост был наведен только 24-го мая, а до тех пор сообщение производилось при помощи плотов и других перевозочных средств, что было очень трудно, в особенности во время сильных ветров.

О недостатке инженерных офицеров для осады
В виду предстоявшей осады Силистрии необходимо было иметь достаточное число инженер-офицеров для инженерных осады, офицеров для руководства работами. На недостаток инженерных офицеров указывал ген. Шильдер в докладной записке Толю от 8-го марта, при чем указывал, что при отъезде его из Тульчина, где тогда находился великий князь Михаил Павлович, его высочество заметил ему, «что ни в чем не откажет, что только может послужить в пользу служба»; вместе с тем Шильдер докладывал, что начальник штаба гвардейского корпуса ген.-ад. Нейдгардт обещал исходатайствовать соизволение Его Высочества на откомандирование инженерных офицеров и офицеров л.-гв. саперного батальона.
Казалось бы, что при этих условиях нетрудно было устроить это дело; но выходило иначе. Толь не решился писать генерал-инспектору по инженерной части, не узнав предварительно, согласен ли Великий Князь командировать инженерных офицеров. В этом смысле им была положена на докладной записке Шильдера следующая характерная резолюция: «писать от меня письмом ген.-ад. Нейдгардту в Тульчине, что господин главнокомандующий в короткое время обращался с разными просьбами к Е. И. В. Михаилу Павловичу и потому совестится беспокоить еще одною и весьма важною для армии просьбою, которая сообщается в нижеследующем. Как кампания начаться должна осадою Силистрии, и недостаток в саперных и инженерных офицерах весьма чувствителен, то и хотел бы он просить Е. И. В., не возможно ли будет дать нескольких гвардейских [149] инженерных офицеров, а к 15-му апреля нескольких саперных гвардейских офицеров, показавших столь большое искусство и знание своего дела при осаде крепости Варны. Г. главнокомандующий не решается обратиться с сею просьбою прежде нежели узнает, может ли он войти с сим представлением на уважение Его Императорскому Высочеству, и потому обращаюсь предварительно к вам с покорнейшею просьбою меня поспешить о сем уведомить». В этом духе и было написано письмо Нейдгардту от Толя 9-го марта 1829 г.

Описание Силистрии
Подробное описание Силистрии помещено нами в главе о турецких крепостях. Здесь считаем уместным дать описание крепости в том виде, как оно помещено в журнале осады. [150]
«Местное положение крепости не представляет особенных выгод для её защиты. Оная расположена на низменном берегу Дуная, где река, делая изгиб, разделяется на три главные рукава. Укреплениями своими Силистрия занимает полукруг, имеющий в диаметре слишком 800 сажен, а в окружности более трех верст. Четыре полигона оной обращены к Дунаю, а шесть к нагорной стороне, разделяемой четырьмя глубокими и длинными долинами на столько же возвышений, кои, приближаясь постепенно к крепости от третьего бастиона, подходят к оной подошвою своею против пятого полигона в расстоянии 150 саж.; далее же тянутся параллельно Дунаю и несколько отделяясь от оного в расстоянии 250 - 400 саж.
Самая крепость, как мы видим, состоит из 10 полигонов и сверх того имеет наружные отдельные укрепления временного построения: 1) береговое, для действия вверх по Дунаю и вдоль низменности, по коей лежит дорога из Туртукая; 2) пред шестым бастионом, обстреливающим дорогу из Разграда, идущую по лощине, и пространство, перед пятым полигоном находящееся; 3) перед первым полигоном для действия вниз по Дунаю и острову и 4)перед четвертым бастионом и воротами, находящимися посреди куртины третьего полигона, обстреливающее Шумлинскую дорогу, которая, выходя из упомянутых ворот, пролегает глубокою долиною. Все сии укрепления состоят из неправильной и различной фигуры люнетов, соединенных по два и по три простыми окопами и отстоящих от крепости на 50 и 60 саж.
За береговыми укреплениями по продолжению крепостного рва от седьмого бастиона входит в Дунай искусственный наполненный водою рукав, длиной в 60 саж. и шириной в 15, который служит убежищем для малого числа судов. В Силистрии, как и вообще в турецких крепостях, бастионы малые, фланги короткие и куртины весьма длинные. Ров сухой одет диким камнем, имеет глубокий кювет по всей окружности. Глубина рва неравная, от 2 ½ до 3 ½ саж.; ширина от 12 до 15 саж. Бастионы вооружены каждый десятью орудиями, по три орудия на фасах и по одному орудию на флангах. Наружные укрепления тоже были вооружены все орудиями. Вход в крепость открыт с трех сторон посредством четырех ворот, сложенных из дикого камня с приличными украшениями и надписями из Алкорана; прорезаны в куртинах [151] 3-го, 6-го, 8-го и 10-го полигонов, двое последних обращены к Дунаю, а первые к нагорной стороне и прикрываются упомянутыми укреплениями»⁶.

Сведения о силе гарнизона Силистрии и о запасах её
О запасах, которые турки имели в Силистрии, у нас было только то сведение, что их немного, а гарнизон мы считали силою в 15000 человек. Цифра эта подтвердилась и показаниями пленных, взятых 5-го мая при обложении крепости: они показали, что в Силистрии имеется от 12 до 15,000 человек, в том числе 2 полка регулярных, 2000 азиатцев, а остальное вооруженные жители. Впоследствии оказалось, что мы определили силу силистрийского гарнизона совершенно верно.

О проектах осады Силистрии
К составлению проектов осады Силистрии было приступлено еще осенью 1828 г.; так, когда ген. Довре прибыл 14-го октября к Силистрии, ему был предъявлен проект, составленный инженер-генерал-майором Рупертом. По этому проекту предполагалось вести атаку на 6-й и 7-й бастионы. Но ген. Довре решительно восстал против такого предположения, указывая в числе многих причин на то, что в таком случае тыл осаждающих войск будет подвержен ударам неприятеля со стороны Рущука и Шумлы, что все осадные материалы придется доставлять к месту осадных работ, перевозя их через высоты, лежавшие южнее Силистрии. К тому же турецкое [152] кладбище, по которому пришлось бы вести осадные работы, представило бы значительные затруднения вследствие множества каменных плит и памятников; кроме того он считал это направление опасным, так как во время осадных работ пришлось бы разрывать могилы, что могло вызвать заразительные болезни. Довре предложил свой план атаки, а именно —атаковать восточные бастионы (первый и второй). Он считал это направление очень выгодным, так как правый фланг осаждающих прикрывался Дунаем, грунт здесь был удобнее для производства осадных работ, и тыл войск вполне был обеспечен от покушений противника со стороны Шумлы и Рущука. 14-го января 1829 г. главнокомандующий 2-й армии гр. Витгенштейн писал начальнику инженеров 2-й армии г.-м. Трузсону: «препровождая при сем вашему превосходительству проект осады крепости Силистрии, составленный г.-м. Рупертом и предположения г. генерала от инженеров Довре, прошу вас рассмотреть и немедленно мне представить мнение по сему ваше и с тем вместе, сообразив предметы, нужные для усиленного хода осадных работ со способами заблаговременного приготовления оных, сделать без потери времени надлежащие по сему распоряжения, дабы при начале раннею весною осады сей крепости ни в чем малейшего недостатка не оказалось».
«Предположение для атаки кр. Силистрии г.-м. Руперта» вовсе не составляло проекта осады, так как он не указывал ни фронта, против которого следовало вести осадные работы, и не делал расчета необходимого числа войск и орудий. Предположение начинается таким образом: «по занятии цепью места, избранного для заложения первой параллели, нужно приказать сколь возможно глубже и шире сделать ровик, который в следующую ночь будет служить основанием первой параллели». Далее идет перечисление работ, которые следовало сделать в течение первых пятнадцати суток осады, причем к концу этого времени предполагалось увенчать гласис и заложить две брешь-батареи на 8 орудий каждая. «На сем оканчиваю я предположение атаки, ибо дальнейшие действия зависят от обстоятельств, теперь еще не известных, и могут определиться не иначе как во время действия осады до заложения брешь-батарей и потому окончательных мер решительно и верно предположить невозможно». На этом и оканчивалось предположение Руперта. Начальник инженеров 2-й армии г.-м. Трузсон, в ответ на предписание главнокомандующего дать свое заключение по этому предположению, ограничился умолчанием.
Проект ген. Довре (на французском языке) был иного характера. Он начинался с исчисления необходимого числа войск. Именно, ген. Довре считал, что для осады необходимо было иметь:
4 дивизии пехоты, 1 дивизию конницы, 3 батальона саперов и пионеров или 3 полка казаков. Офицеров — инженерных, генерального штаба и топографов. Всего около 46500 чел. и 104 осадных орудия. Сверх того он считал нужным иметь обсервационный отряд силою не менее 1 дивизии пехоты и 1 бригады конницы.
Силу турецкого гарнизона он определял в 16700 чел.; при такой силе гарнизона Довре считал, что собственно следовало бы иметь для осады Силистрии от 83 до 100 тысяч человек, поэтому он полагал, что четырех дивизий будет достаточно только для начала осады. Далее Довре считал необходимым иметь сильную флотилию на Дунае, мост через эту реку, множество боевых припасов (например, не менее 22 миллионов патронов) и проч.
Но в проекте Довре, тоже как и в проекте Руперта, нет указаний, на какую часть крепости вести осаду, и сверх того не указана продолжительность её. Вообще, у Довре нет расчета времени. 5-го февраля Трузсон писал главнокомандующему: «по предписанию в. с. от 14-го января № 88, проект осады крепости Силистрии, составленный г.-м. Рупертом, и предположение ген. от инженеров Довре, я рассмотрел, и что касается до проекта [154] и записки ген. от инженеров Довре, то против оного не имею ничего заметить».
Таким образом, начальник инженеров армии умолчал о проекте Руперта и одобрил проект Довре, в котором собственно никакого проекта не было, ибо совершенно не был разрешен вопрос, где же собственно начать осадные работы и против какой части крепости их вести? В ответ на предписание главнокомандующего «сделать без потери времени надлежащие распоряжения по заготовлению всего нужного для осады», Трузсон отвечал 5-го февраля: «Вашему сиятельству доложить честь имею, что устроение платформ принадлежит не к инженерной части, но к артиллерийской, а потому и заготовление потребных на платформы материалов относится к артиллерии. Заготовление же траншейных материалов, как-то: туров, фашин и пр., обыкновенно производится во время обложения крепости, и приступают к оным работам за неделю перед открытием траншей».
Затем главнокомандующему был представлен «проект осады кр. Силистрии г.-м. Лехнера»
Согласно этому проекту главную атаку следовало вести на первый и второй фронты, т. е. на восточные, но прежде следовало 36 часов действовать артиллерией против 5-го и 6-го фронтов, т. е. юго-западных и тыла передовых верков, расположенных перед первым и вторым фронтами. Затем ген. Лехнер указывал ход осадных работ в течение 18-ти суток против первого и второго фронтов, а на 19-ю ночь был предположен штурм крепости. Этот проект давал совершенно определенный ответ на вопрос: где вести главную атаку; оставалось только согласиться или не согласиться на предложение автора. Весьма подробный план атаки был составлен инженерным капитаном польской армии Вильсоном, который также предлагал вести главную атаку на первый и второй фронты. Наконец, был представлен проект ген. Шильдером.
«Все турецкие крепости, - писал ген. Шильдер, - построены без наружных укреплений, без прикрытого пути, без плацдармов и [155] обороны рва, и потому без исключения представляют осаждающему необыкновенные выгоды для произведения быстрой атаки. Тем более что неприятель, будучи лишен способа делать с удобностью вылазки, осаждающие и в сем отношении не встречают никаких важных препятствий». «Та часть крепости, которая обращена к высотам, между дорогами, ведущими в Шумлу и г. Разград, представляет необыкновенные удобства для атаки.
1) По рытвинам безопасно можно дойти до места заложения 2-й параллели и устроить оную по покатости горы в местах не более как в 120 саженях от гребня гласиса.
2) Построив в сей параллели демонтир-батареи, под защитою оных могут продолжаться все прочие на плане показанные работы.
3) По близкому расстоянию упомянутой горы от крепости можно с батарей этих действовать и в город на угодное место.
4) Резервное войско безопасно расположено быть может в рытвинах в самом близком расстоянии от траншей.
Но произведя атаку на сию часть крепости, неизбежно должно прежде устроить против северной части оной батареи в 275 саженях от гребня гласиса; причины следующие:
1) обеспечить переправу, предполагая, когда нами настоящая атака открыта будет;
2) развлечь внимание неприятеля, когда нами настоящая атака открыта будет;
3) сбить орудия, действующие вдоль по реке, дабы дать способ флотилии нашей приблизиться на самый прицельный выстрел к крепости».
В конце записки было сказано: «главная цель предполагаемых осадных работ заключается в непременном занятии трех бастионов (5-й, 6-й и 7-й) и куртин между ними без штурма (в продолжение не более 18 дней со дня открытия траншей), после чего, даже при самом великом упорстве неприятеля и мужественной защите его во время осады, без сомнения, должна последовать сдача крепости на самых выгодных условиях».
Главным основанием при составлении своего проекта г. Шильдер принял правило: «не ограничиваться одним занятием гласиса и произведением в главном вале бреши, удобной для приступа, но считать сии действия только началом важнейших работ, посредством коих, заняв ров и утвердившись на крепостном главном вале, можно принудить неприятеля оставить [156] значительную часть крепости и положить оружие, или подвергнуться совершенному истреблению». Таким образом, Шильдер стремился овладеть Силистрией, не прибегая к штурму.
Следовательно, разница между проектами Лехнера и Шильдера заключалась в том, что первый предлагал вести главную атаку на восточную часть крепости и демонстрировать против юго-западной её части, а Шильдер предполагал главную атаку вести против юго-западных фронтов, а демонстративную с северной стороны.

Прибытие наших войск к Силистрии
Как мы уже знаем, войска, назначенные для осады Силистрии, выступили 5-го мая в 3 ч. Утра из Гирлица и двинулись к Алмалую, имея впереди 5-й черноморских и казачий Карпова полки. Все войска шли в одной колонне, под личным начальством главнокомандующего. У села Алмалуй, в 5 ½ верстах от Силистрии, отряд остановился; здесь войска были разделены на три колонны и в 8 часов утра двинулись далее к Силистрии в боевом порядке, имея песенников впереди. В 9 часов утра войска обложили крепость, вытеснив турок, занимавших укрепления, построенные нами в прошлом году. В то же время появилась против Силистрии часть нашей флотилии. Всего под Силистрию прибыло 34 бат., 96 пеш. ор., 8 эск., 5 каз. п., 4 кон. ор., 1 пион. бат. Потери наши 5-го мая состояли из 5-ти офицеров и 185 нижних чинов убитых и раненых. Таким образом, с полудня 5-го мая началась осада Силистрии. В тот же день главнокомандующий сделал следующее распоряжение по войскам; оно указывает, на какие подробности считали необходимым обращать внимание старшие начальники.
«Господину главнокомандующему армией угодно, чтобы войска не только не отступали от занятой ими в продолжение сего числа позиции, но чтобы старались сколь можно более утвердиться на оной, сохранив всю военную предосторожность на постах и в разъездах. Но так как многие батальоны, будучи к резерве, находятся на ближнем пушечном выстреле, то расположить их так, поблизости тех пунктов, которые они подкреплять должны, [157] чтобы они были скрытно на косогоре или лощине, но в такой мере, чтобы подать скорую помощь атакованным»
Для окончательного решения вопроса о плане осады главнокомандующий произвел на другой день, 6-го мая, разведку крепости в сопровождении начальника штаба. Выгоды, представляемые атакою пятого и шестого бастионов, были очевидны, но несмотря на это, решено было почти единогласно вести атаку с восточной стороны на первый и второй фронты, потому что не хотели лишиться вспомогательных средств, от которых ожидалось много пользы, а именно: содействия флотилии и батарей, построенных на левом берегу Дуная. Но огонь этих батарей и действие флотилии могли иметь только второстепенное значение при предстоявшей осаде. Главная же атака, веденная на первый и второй фронты, не могла обещать того результата, как атака, веденная на пятый и шестой фронты. По-видимому, Дибич еще задолго до начала осады сочувствовал проекту ведения главной атаки на восточные фронты; так, 17-го марта он писал Императору Николаю: «Дунай уже разлился сильнее, чем в прошлом году, и водой залиты все острова между Каларашем и Силистрией, что может нас заставить изменить пункт атаки. Это неудобство не будет иметь важных последствий, так как полигон, обращенный к разградской дороге, тоже представляет выгоды, и по разведкам Руперта нам удастся обойти кладбище».
Из этих слов видно, что уже в половине марта было решено атаковать Силистрию с востока, и что мы предполагали отказаться от такого решения только в виду наводнения низкой местности против восточных фронтов крепости. Из этих же строк видно, что едва ли не главным препятствием для атаки пятого полигона считались кладбища, которые мы боялись трогать «во избежание распространения заразы».
Затем 6 -го мая, еще до производства разведки Силистрии, Дибич писал Государю: «я предполагаю сегодня же произвести разведку крепости, чтобы посмотреть, не будет ли целесообразнее повести атаку с верхнего Дуная, в виду новых укреплений, возведенных неприятелем против полигонов у нижнего Дуная» и [158] далее: «что касается до осадных материалов, то я перевезу их водою выше или ниже крепости, смотря по тому, какой полигон мы будем атаковать». Итак, на разведке 6-го мая должен был окончательно решиться вопрос о выборе фронта атаки.
Решив вести главную атаку на первый и второй фронты, Дибич приказал вести демонстративную атаку против пятого и шестого фронтов с таким предположением, чтобы «ту атаку обратить в действительную, которая даст нам наибольшие выгоды для продолжения осадных работ». Так сказано в журнале осадных работ.
Но трудно сказать, было ли такое предположение сделано при самом начале осады; весьма возможно, что во время осады отказались от продолжения атаки на первый и второй бастионы, и таким образом атака против пятого и шестого бастионов обратилась сама собою в главную. По крайней мере, в рапорте Государю от 16-го мая, Дибич писал: «по личному обозрению моему удостоверился я, что выгоднее всего настоящую атаку вести вдоль нижней части правого берега Дуная против полигона, левым бастионом своим прилегающего к реке. Но вместе с тем, дабы развлечь внимание неприятеля, приказал я открыть фальшивую атаку по шумлинской дороге, которую даже начать велел раньше настоящей». Собственно говоря, только 25-го мая Дибич донес Государю, что он решил вовсе прекратить работы на нашем правом фланге, и что атака на нашем левом фланге, «начатая только с демонстративной целью, должна быть превращена в главную».
Производство работ против первого и второго фронтов было поручено ген.-м. Лехнеру, а против пятого и шестого ген.-м. Шильдеру, как составителям соответствующих проектов. Кроме того, ген. Шильдеру было приказано управлять действиями флотилии, находившейся выше крепости.
Для осады Силистрии было назначено три отделения осадного артиллерийского парка, турецкие орудия, находившаяся на островах, и два отделения осадного инженерного парка (всего 94 орудия). [159] Главнокомандующий, желая, чтобы артиллерия наносила как можно более вреда неприятелю, приказал огонь её разделить на три рода: умеренный, усиленный и чрезвычайный. Умеренным приказано считать такой огонь, когда из каждого орудия производилось по одному выстрелу в час; усиленным — когда из каждого единорога и пушки производилось по 4 выстрела в час, а из каждой мортиры по 2 выстрела, и чрезвычайным — когда из каждой пушки или единорога производилось по 8 выстрелов, а из каждой мортиры по три выстрела.
6-го мая главнокомандующий приказал войска разместить под Силистрией следующим образом.
1) На правом фланге, под начальством начальника 9-й пехотной дивизии г.-л. Бартоломея, должна была расположиться 9-я пех. дивизия с легкими № 2-й и № 3-й ротами 9-й арт. бригады, 6-й пионерный батальон, Петербургский уланский и казачий Карпова 3-го полки. Здесь предписано было построить на берегу Дуная ложемент на целый батальон, который прикрывал бы фланг иолов, действующих по крепости; затем приказано было исправить прошлогодний редут № XXII.
Ежедневно 9-я дивизия должна была наряжать один батальон в ложемент на берегу Дуная, а другой батальон с 6-ю орудиями для защиты редута XXII, причем сам редут занимала одна рота и 4 орудия, а три роты и 2 орудия составляли резерв. Остальные войска 9-й дивизии должны были составить резерв и расположиться лагерем вне пушечного выстрела, выставив один батальон 17-го егерского полка для прикрытая главной квартиры армии.
2) В центре должна была стать 1-я бригада 7-й пех. дивизии с легкою № 3-й ротою 7-й артил. бригады под начальством г.-м. Лашкевича. Войска эти должны были исправить редут № XXI, занять его одной ротой с 4 орудиями, иметь за ним в резерве три роты и 2 орудия, а остальные войска — в лагере вне пушечного выстрела от крепости.
3) На левом фланге должны были расположиться две бригады 6-й пехотной дивизии, две легких роты 11-й артил. бригады, [160] Харьковский уланский полк и 5-й и 6-й Черноморские полки, под начальством г.-л. Красовского.
Здесь войска должны были исправить редуты № XXIII и № XIX и построить новый редут (№ XXX), чтобы из него обстреливать артиллерийским огнем берег Дуная, где пролегала туртукайская дорога. Каждый из этих трех редутов предписано было занять одной ротой, и по три роты иметь за каждым из редутов в резерве; кроме того, в редутах следовало иметь батарейную роту 8-й арт. бригады (8 орудий), а за каждым редутом по 2 орудия.
Остальным частям 6-й пехотной дивизии и 11-й арт. бригады приказано было стать в лагере вне пушечного выстрела. Главная квартира стала за правым флангом под прикрытием батальона 17-го егерского полка, одного эскадрона жандармов и полка казаков. Смену войск на передовых постах предписано было производить в 2 часа ночи. Для прикрытия тыла осаждающих войск были приняты следующие меры: 1-я бригада 8-й пехотной дивизии с 6-ю орудиями была поставлена на шумлинской дороге, верстах в пяти от Силистрии, фронтом к Афлотару. Недалеко от этой бригады стал Тамбовский полк, а казачья цепь (5-й и 6-й Черноморские полки, Карпова и Долотина полки) была протянута от дороги из Силистрии в Туртукай до Гирлицкого озера.
Всего в войсках, сосредоточенных под Силистрией на правом берегу Дуная, состояло: 29 бат., 76 оруд., 9 эскадр., 5 каз. полков, 1 пионерн. бат. Силою: 15500 челов. пехоты, около 3,500 чел. конницы и 247 пионер.
Сверх того, на дунайской флотилии было 142 орудия. Наконец, мы имели еще войска на левом берегу Дуная, но так как мост еще не был установлен, то трудно было воспользоваться этими войсками для действий против крепости, кроме артиллерии, которая могла стрелять через Дунай.
Необходимо отметить, что при самом начале обложения Силистрии нам удалось получить сведения о состоянии крепости из депеш, найденных на курьере, который пытался пробраться из Силистрии ночью с 5-го на 6-е мая. В этих документах имелось между прочим такое сообщение, «что только войска хороши, [161] а остальные (т. е. вооруженные жители) никуда не годятся, что Силистрия совершенно обложена и нуждается в помощи».

Начало осадных работ
Заняв такое расположение, войска занялись приготовлением траншейных материалов, исправлением прошлогодних редутов, а инженеры сняли инструментально план крепости и окружающей местности и разработали план атаки против 1-го, 2-го и 3-го полигонов.
Для наблюдения за порядком при производстве осадных работ и для надзора за успешным ходом их, было назначено два бессменных дежурных в траншеях, именно, на правом фланге г.-м. Малиновский, а на левом г.-м. Берг и, кроме того, было назначено два траншей-майора, по одному на правый и левый фланги.
Между тем турки не оставались пассивными зрителями начала наших действий против Силистрии. 7-го мая, в 2 часа дня, они произвели вылазку по направлению к редуту № XIX. Выйдя несколькими толпами из Силистрии, они двинулись под прикрытием огня с крепости в атаку на стрелков, занимавших передовые посты, и начали сильно теснить их. Тогда на помощь передовым частям прибыл г.-м. князь Прозоровский с 12-м егерским полком и принудил турок к отступлению. В этом деле мы потеряли 4 нижних чинов убитыми и 5 ранеными. В конце вылазки был контужен в плечо ядром генерального штаба подполковник Ладыженский, находившийся подле князя Прозоровского. Князь поднял Ладыженского и донес его до передового ложемента, где сдал стрелкам и приказал нести далее; в это время князь Прозоровский был смертельно ранен ядром в бок.
Осадные работы против пятого полигона начались 8-го мая заложением батарей (XXXI и XXXII) на скате горы в расстоянии около 250 сажен от крепости; впоследствии эти батареи были соединены траншеей, названной первою параллелью. На эти работы турки произвели нападение в ночь на 9-е мая. В 11 часов вечера 8-го мая они вышли в значительном числе из крепости и под прикрытием темноты подобрались к передовой цепи 11-го егерского полка и внезапно напали на нее близ редута № XXIII. На помощь цепи подоспели две роты того же полка и 20 человек 6-го пионерного батальона, которые дружно ударили [162] в штыки и прогнали турок в крепость. Мы потеряли в этой стычке 1 убитого и 7 раненых нижних чинов.
О положении дел под Силистрией Дибич писал Государю 10-го мая: «Я ничего еще не могу сказать Вашему Величеству о наших надеждах здесь. Все перебежчики и пленные говорят о недостатке припасов, и в крепости, по-видимому, не более 8,000-10,000 человек, но зато внешние укрепления значительно расширены, наводнение сильно затрудняет наши сообщения, и мост через главный рукав Дуная мог быть окончен только сегодня, так как рукав этот только на треть шире обыкновенного. Тем не менее, я надеюсь начать осадные работы через 3 или 4 дня. Батареи на островах уже готовы и вооружены, также как и батареи для ложной атаки, которую я поведу со стороны Шумлы. Я рассчитываю открыть с них огонь послезавтра, чтобы облегчить заложение траншеи против фронта действительной атаки»
В течение последующих трех дней, 10-го, 11-го и 12-го мая, действия турок ограничились обстрелом редута XIX и батарей XXXI и XXXII, а также перестрелкой с нашей передовой цепью.
В течение этого времени с левого берега Дуная перешли на правый и присоединились к войскам, осаждавшим Силистрию, части 2-го пехотного корпуса под начальством ген.-ад. гр. Палена.
С присоединением этих частей все войска, собранные под Силистрией, были разделены на четыре отряда.
1) Отряд на левом берегу Дуная у Калараша под начальством г.-м. Фролова:
3-я бригада 8-й пех. див. (15 и 16 ег.п.) - 4 б.
Легкая № 3 рота 8 арт.бриг. - 8 ор.
Казачий Грекова полк - 1п. ________________________________________________
4 бат, 8 пеш.ор., 1 каз.п.
2) Правый отряд под начальством ген.-ад.гр.Палена 1-го
5-я пехотная дивизия 12 б.
5-я артиллерийская бригада 24 ор.
6-я пехотная дивизия 12 б.
6-я артиллерийская бригада 24 ор.
1-я бригада 2-й гусарской дивизии (полки эрц-герцога
Фердинанда и Павлоградский) - 8 эск.
[163]
Конноартиллерийская рота № 3 8 ор.
Конно-батарейная рота № 19 8 ор.
Донская конная рота № 1 12 ор.
Казачий Борисова полк 1 п. _________
24 б.,48 пеш.ор.,8 эск., 1к.п, 28 к.ор.
3) Левый отряд под начальством г.-л. Красовского
1-я бригада 7-й пех. дивизии 4б.
Батар. № 1 и легкая № 3 роты 7 арт.бр. - 16 ор.
9-я пех. дивизия (кроме 18 егер.п.) -10б.
9-я артиллерийская бригада -24 ор.
Легкие № 2 и № 3 роты 11-й арт.бр.-16 ор.
2-я бригада 2-й гусарской дивизии -8 эск.
(Елизаветградский и Иркутский полки)
Конно-арт. рота № 4 8 ор.
Казачий Ежова полк 1 п. ______________
14 б., 56 пеш.ор., 8эск., 1 каз.п, 8 к.ор.
4) Главная квартира армии – за правым отрядом, под прикрытием:
18 егерского полка 1 б.
Дивизиона жандармов 2 эск.
Казач. Долотина полка 1 п. _____________
1б, 2 эск., 1 каз. п.
5) Наблюдательный отряд под начальством ген.-лейт. барона Крейца
1-я и 2-я бригада 8 пех.див. - 8 б.,
Батарейная №1 и легкая №2 роты 8 арт.бр. – 16 ор.
4-я уланская дивизия - 16 эск.
Конноартиллерийская рота № 28- 8 ор.
Казачьи полки: 5-й и 6-й Черноморские,
4-й Уральский, Карпова 3-го 4 п. _____________
8 б.,16 пеш.ор., 24 эск., 4 каз.п., 8 кон.ор.
6) 1-е, 3-е и 4-е отдаления осадного парка, осадные орудия и рота конгревовых ракет под начальством г.-м. Арнольди должны были расположиться на правом фланге близ моста, всего - 94 орудия.
7) Инженерный осадный парк и при нем саперный, 3-й и 6-й пионерные батальоны под начальством г.-м. Лехнера — 3 б.
8) Дунайская флотилия под начальством контр-адмирала Патаниоти.
1-я эскадра
8 канонерских лодок
4 иола
2-я эскадра
8 канонерских лодок
4 иола
5 плененных турецких канонерских лодок
[164]
3-я эскадра
7 канонерских лодок
6 иолов
1 военный баркас
На флотилии находилось
Брянского пехотного полка 1 б.
Пеший Черноморский казачий полк - 1 п.
Орудий разного калибра - 92 ор.
Фальконетов - 50 ор. ______________
1 б., 142 ор., 1 каз.п.
Всего было сосредоточено под Силистрией 12-го мая: 52 б., 408 ор., 34 эск., 9 каз. п. и 3 б. сап. и пионер., силою всего от 37,000 до 40,000 челов.
Вследствие нового размещения войск произошел перевод их с одного места на другое; так, 5-я дивизия заняла место 9-й на правом фланге, 9-я перешла на левый фланг и стала на место 6-й, 6-я заняла позицию в центре, а стоявшая в центре 1-я бригада 7-й пехотной дивизии была поставлена между центром и левым флангом. Кроме того произошла перетасовка частей 2-го и 3-го корпусов и подчинение их помимо корпусных командиров отрядным начальникам, которые своим корпусным командирам не подчинялись; это вызвало со стороны главной квартиры армии следующее распоряжение: «само собою разумеется, что войска, составляющие 2-й и 3-й корпуса, равномерно и 4-я уланская дивизия, должны обо всем до внутренней службы относящемся, доносить прямо своим корпусным начальникам и только до военных действий принадлежащее к отрядным командирам».
13-го мая последовал приказ по войскам осадного отряда, в котором было сказано, что с этого времени является возможность приступить к началу осадных работ под главным надзором и. д. начальника инженеров в армии г.-м. Лехнера. Осадные работы были разделены на две части.
«Часть первая, сказано было в приказе, заключая в себе атаку против полигона № 5, все работы и действия к оной относящиеся, равно действия флотилии выше крепости находящейся, поручаются совершенно г.-м. Шильдеру. [165]
Вторая часть осадных работ, долженствующая производиться против полигонов №№ 1-го, 2-го, 3-го и 4-го, поручается собственно и. д. начальника инженеров.
Засим все военные движения, прикрытие работ, вообще исполнение, надзор за оными и действия поручаются при главной атаке правого фланга нашей позиции командиру 2-го пехотного корпуса ген.-ад. графу фон дер Палену 1-му, а на левом— командующему 3-м пехотным корпусом г.-л. Красовскому.

Заложение первой параллели
В ночь на 14-е мая было решено заложить первую параллель против фронтов между первым и третьим бастионами. Чтобы отвлечь внимание неприятеля от этой работы, приказано было 13-го мая открыть огонь со всех батарей на нашем левом фланге и на островах и вести пальбу таким порядком: до 10 ч. утра — умеренную, с 10 до 6 ч. вечера — усиленную, с 6 до 9 — умеренную, с 9 часов вечера с батарей стрелять против пятого полигона (т. е. между 5-м и 6-м бастионами), открыть чрезвычайный огонь и продолжать его до 3-х часов утра, а затем производить умеренный огонь. Под прикрытием этой канонады, 13-го мая около 10 часов вечера, мы заложили первую параллель против фронтов между первым и вторым и вторым и третьим бастионами.
Параллель эта начиналась у батареи 1 и шла к берегу Дуная в таком направлении, что правый её конец находился от бастиона № 2 не более как на 400 саж. К утру 14-го мая работа эта была доведена до таких размеров, что дневные рабочие и караул были достаточно прикрыты от действия неприятельского огня.
В последующие дни и ночи продолжалось усовершенствование уже начатых работ и сооружение V и VI батарей. В то же время на нашем левом фланге построены были две батареи XXXIV и XXXV, и в ночь на 15-е мая заложена была 2-я параллель длиною в 250 саж. и в расстоянии от 170 до 180 саж. от крепостной ограды. Хотя для устройства этой параллели можно было отделить только 200 рабочих, но, несмотря на такое незначительное число их, эта работа была окончена гораздо раньше рассвета, причем не было потеряно ни одного человека.
В это время обнаружилось, что атака восточных фронтов [166] крепости представит большие затруднения и не может обещать успеха, так как ее нельзя было распространить за 2-й бастион. Поэтому последующие работы на правом фланге состояли только в усовершенствовании первой параллели и в построении в ней пяти батарей и двух редутов.
20-го мая Дибич послал силистрийскому коменданту письмо, в котором предлагал ему сдать крепость. В этом письме Дибич извещал пашу, что два крестьянина, высланные им из Силистрии с письмами к великому визирю, взяты нами в плен, и что из захваченных у них писем мы узнали о затруднительности положения силистрийского гарнизона. Дибич увещевал пашу, что он не должен рассчитывать на помощь из Шумлы, так как между этой крепостью и Силистрией находится много наших войск.
Не желая напрасно проливать кровь, Дибич предлагал сдать Силистрии на следующих условиях:
1) Гарнизон сдавался военнопленным и должен был отправиться в Россию.
2) Мирные жители Силистрии получали полную свободу и сохраняли все свое имущество. «Таковы условия, — писал Дибич, — которые я могу предложить вам сегодня. Но не могу скрывать от вас, что если вы их отвергнете, и когда осадные работы двинутся вперед, я уже не в состоянии буду предложить вам таких выгодных условий.
«Р.S. Чтобы вы не сомневались, что ваши посланные захвачены, посылаю вам подлинные письма ваши, взятые у них».
Попытка склонить силистрийского коменданта на сдачу крепости не имела успеха, что было для нас особенно неприятно, в виду того, что уже 17-го мая главнокомандующих получил донесение о наступательных действиях великого визиря против отряда генерала Рота.
В ночь с 21-го на 22-е мая от левого фланга первой параллели было устроено сообщение к правому флангу атаки 5-го и 6-го бастионов, а 22-го мая работы на правом фланге нашей позиции были прекращены.
«По случаю назначенного движения войск 2-го пехотного [167] корпуса от кр. Силистрии в Кючук-Кайнарджи, - сказано в журнале осадным работам, - работа на правом фланге осады с сегодня (22-го мая) прекращена. На левом же фланге осадные работы войсками 3-го пехотного корпуса, под управлением генерал-майора Шильдера, с сего времени продолжались с большею против прежнего деятельностью.
Тут кончается влияние инженер-генерал-майора Лехнера на осаду Силистрии, ибо по данному ему приказанию он следовал при главнокомандующем к Праводам. Таким образом, с 23-го мая уже всецело применялся проект, предложенный генералом Шильдером, но и раньше этого, как мы видели, вследствие затруднительности производства работ на нашем правом фланге атака против пятого полигона получила значительно большее развитие.

Действия на нашем левом фланге
Мы видели, что в ночь на 15-е мая была заложена на нашем левом фланге вторая параллель. В следующую ночь, в 2 часа утра 16-го мая, турки произвели энергическую вылазку в охват левого фланга наших работ. Неожиданное нападение это вынудило нашу передовую цепь к отступлению, но затем турки были отбиты штыковыми ударами двух рот Алексопольского полка и батальона Черниговского полка; они отступили в крепость, потеряв около 100 человек; у нас убито 10, ранено 9 и контужено 4 нижних чина.
Несмотря на эту вылазку, осадные работы против пятого полигона продолжались в течение этой ночи с успехом; первая параллель была углублена, продолжена влево к оврагу и начата постройка батареи XXXVI.
В течение ночи на 18-е мая батареи XXXIV и XXXV были вооружены 6-ю осадными орудиями, 8-ю батарейными и 4-мя мортирами, и как только рассеялся туман, из них был открыт огонь по правому фасу пятого бастиона. Действие этого огня было настолько удачно, что менее чем в два часа неприятельский огонь на этом бастионе был погашен, все амбразуры разрушены и подбито одно орудие. «Таковой решительный успех на левом фланге осадных работ, - сказано в журнале, - побудил г. главнокомандующего изменить начертание плана осады, [168] предоставив генерал-лейтенанту Красовскому вести атаку против пятого полигона».
До 22-го мая включительно осадные работы против пятого полигона быстро подвигались вперед. На второй параллели были построены четыре новых батареи — XXXVII, XXXVIII, XXXIX и XL, и из неё сделано два выхода немного левее батареи XXXIV; от действия огня нашей артиллерии за это время совершенно потушен огонь турок на шестом бастионе и амбразуры на нем разбиты. К 23-му мая осадные работы находились уже в таком положении, что можно было приступить к заложению полупараллелей. Поэтому было решено с наступлением сумерек 22-го мая выдвинуть для этой цели рабочих на 100 саж. вперед. Рабочие колонны вел ген. Шильдер, а прикрытие г.-л. князь Горчаков.
Когда прикрытие и рабочие прибыли на места, избранные для полупараллелей, и уже готовились приступить к работе, тогда генерал Шильдер принял новое смелое решение, значительно ускорившее ход осадных работ. Заметив, что турки не имеют передовых постов для охраны своих ложементов, ген. Шильдер решил значительно выдвинуться вперед и воспользоваться рытвиной, которую еще заранее высмотрел.
Эта рытвина тянулась от второй параллели до самого гласиса перед куртиною, где она поворачивала вправо до кладбища, образуя натуральный ров, параллельный контрэскарпу и в близком от него расстоянии. Оплошность турок, не имевших передовых постов, помогла исполнению этого предприятия. Прикрытие и рабочие без шума спустились в рытвину, осторожно двинулись по ней вперед и благополучно дошли до той части её, которая направлялась параллельно контрэскарпу.
Здесь Шильдер расставил рабочих в две линии, по всей длине этого натурального передового рва и приступил к устройству третьей параллели летучей сапой; работа закипала, но вскоре турки заметили нас и открыли сильный ружейный огонь с главного вала и передовых укреплений.
Однако ночь была так темна, что турки, стреляя наудачу, не могли наносить нам большого вреда. По прошествии 6-ти часов третья параллель длиной в 300 шагов и в расстоянии около 150 шагов от гребня гласиса, покрытого ложементами, была готова; с рассветом в ней безопасно расположились дневные караулы, а рабочие и прикрытие отступили, потеряв 9 чел. убитыми [169] и 47 ранеными и контуженными. Кроме того мы потеряли несколько офицеров, именно: убит 18-го егерского полка подпоручик Воротынцев, ранены – Кременчугского пехотного полка поручик Марнынкевич и подпоручик Воинов; контужены 17-го егерского полка штабс-капитан Зайковский, л.-гв. саперного батальона штабс-капитан Аделунг и 6-го пионерного батальона поручик Лобри.
Таким образом, осадные работы под Силистрией получили решительное направление, и необходимо было принять меры к тому, чтобы продолжать их с энергией и настойчивостью.

Движение визиря против генерала Рота
А между тем были обстоятельства, которые отвлекали внимание главнокомандующего в другую сторону и могли отвлечь и силы наши по тому же направлению. 17-го мая Дибич получил известие от Рота о том, что визирь выступил из Шумлы и двинулся против него; известие это согласовалось с письмом визиря к Гуссейну-паше, коменданту Рущука, которое было нами перехвачено в Разграде.
20-го мая Дибич получил рапорт Рота, в котором он доносил, что турки заняли сильную позицию в Ясытепе и укрепили ее; что он считает невозможным атаковать турок. На другой день Рот донес Дибичу, что неприятель подготовляет движение против его правого фланга и, по-видимому, имеет намерение направиться к Праводам, что также подтверждалось письмом визиря, которое было захвачено в Разграде. Наконец, Рот убедительно просил Дибича «поспешить присоединиться к нему, чтобы вывести его из положения», которое он называл, «больше чем критическим».
«Со времени получения первых донесений ген. Рота, — писал Дибич Государю 23-го мая, — и в особенности с тех пор, как я заметил проявление с его стороны нерешительности, я предположил идти на соединение с ним с частью находящихся здесь войск; принимая же главным образом во внимание, что в виду намерения визиря не возвращаться в Шумлу, не вступив в бой, я рассчитывал, двигаясь форсированными маршами, иметь случай вступить с ним в сражение в открытом поле и нанести ему решительный удар. Столь важные выгоды [170] вознаградят собою вполне замедление в покорении Силистрии, неизбежное при уменьшении войск перед этой крепостью».
В тот же день Дибич еще раз писал Государю о своем намерении двинуться на соединение с Ротом: «движение это может задержать покорение Силистрии на неделю и даже на две (хотя я сильно рассчитываю на деятельность и усердие Красовского). Оно окажется мерою ошибочною, если Рот в рапортах своих о движениях и вероятных намерениях верховного визиря смотрит на дело с ложной точки зрения; если же, напротив, положение дел действительно таково, как он описывает, то это может повести к решительным результатам в случае принятия визирем сражения. Обстоятельства же слишком благоприятны, чтобы упустить случай ими воспользоваться».
Нелегко было Дибичу прерывать или замедлять осаду Силистрии, уже шедшую так удачно; поэтому решение о движении на соединение с Ротом было им принято после многих колебаний, даже уходя из-под Силистрии, он не знал, как он будет дальше действовать. «Если после первых переходов, - писал он Государю 23-го мая, - получится известие о возвращении визиря в Шумлу, я отойду назад для ускорения окончания осады; если же подобное известие настигнет меня по совершении большей части предположенного движения, что может случиться, то я стану продолжать начатое наступление с целью присоединения к генералу Роту, чтобы действовать затем по обстоятельствам».
Наконец в тот же день, 23-го мая, Дибич писал Государю: «завтра отправляюсь в Кючук-Кайнарджи. Да послужит это знаменитое имя хорошим предзнаменованием для нашего похода. При Божьей помощи рассчитываю на отличный дух храбрых войск наших и ускорю мое движение, насколько окажется возможным».

Движение Дибича против визиря
Приняв решение идти против визиря, главнокомандующий решил выделить из состава войск, осаждавших Силистрию, возможно большее число, и в то же время оставить под крепостью столько войск, сколько было достаточно для продолжения осады. [171]
Всего 23-го мая мы имели под Силистрией:
56 бат., 168 ор., 34 эск., 7 каз. п., 1 пеш каз. полк и 3 бат. сапер и пионер.
Всего: пехоты—30.000 чел., конницы—7,500 чел., а вместе с инженерными частями, моряками, фурштатами и пр. около 44,500 чел.
Из этого числа Дибич выделил для похода против визиря:
24 бат., 56 п. ор., 26 эск., 3 каз. п., 32 к. ор., 2 роты пион.
Силою: пехоты около 13,000 чел.,
конницы - 5,000.
А всего около 20,000 „
Осталось под крепостью под начальством ген.-лейт, Красовского:
32 б., 68 п. ор., 8 эск., 4 каз. п. (18 сотен), 8 к. ор., 1 казачий пеший полк и 2 ½ бат. сапер и пионер, 94 осадных орудий и на флотилий 92 ор. и 50 фальконетов.
Силою: 17,000 пехоты, 3,000 конницы, 1.000 пионер и сапер.
Всего с артиллерией, фурштатами, осадными и инженерными отделениями около 24500 чел. и 4042 лошади.
Из общего числа 44 ½ тыс. человек, бывших под Силистрией 23-го мая, строевых следует считать около 39 ½ тыс. человек; из них Дибич оставил под Силистрией около 21 ½ тысяч и взял с собою около 18 тысяч человек.
В это же время, по журналу осады, мы считали, что турки имели в Силистрии не менее 13000 чел. регулярных войск и 8,000 вооруженных жителей, всего около 21,000 чел., против которых стало быть мы оставили равные силы. Но в действительности турки имели в Силистрии не более 13000 человек.
Общее начальство над всеми оставленными войсками Дибич возложил на генерал-лейтенанта Красовского и назначил «старшим при нем инженером всех осадных работ г.-м. Шильдера», а ген.-майору Лехнеру было предписано, чтобы он, как и.д. начальника инженеров, находился при главной квартире армии.
Донося Государю о положении дел под Силистрией к 23-му мая, Дибич писал: «наши осадные работы под Силистрией хотя и ведутся со всевозможной настойчивостью, однако же, не идут так успешно на нашем правом фланге, как я это предполагал, по причине чрезвычайной твердости грунта, который несмотря [172] на несколько последовательных дождей, не может быть разработан иначе, как при помощи кирок и ломов. Напротив, на нашем левом фланге землю гораздо легче копать. Но и на том и на другом фланге первые параллели совершенно окончены, также и демонтирные батареи, из которых уже открыли огонь три дня тому назад. Сверх того, на левом фланге построена ночью полупараллель, которая приблизила нас менее чем на 300 шагов ко рву. Принимая во внимание выгоды, приобретенные на нашем левом фланге, благодаря свойствам грунта и успешному ходу работ, нельзя уже сомневаться, что эта атака, начатая только с демонстративной целью, должна быть превращена в главную»
«Я выбрал Красовского, - писал Дибич Государю, - чтобы продолжать осаду, потому что генерал этот командовал до сих пор на нашем левом фланге, где атака, как я уже писал выше, оказалась действительной; кроме того он сам и войска его хорошо знакомы с местностью»

Ход осадных работ после 23-го мая
Выступление войск из-под Силистрии было назначено на 24-е мая, а между тем вечером 23-го мая турки произвели сильную вылазку и направили ее против только что построенной в ночь на 23-е мая третьей параллели. В 10 ½ часов вечера при полной темноте и в глубокой тишине турки собрались совершенно скрытно перед серединою куртины атакованного полигона и поползли к третьей параллели. Они подползли на близкое расстояние к этой параллели и затем, быстро добежав до неё, залегли близ наружной покатости траншеи, открыли сильный огонь и начали врываться в траншею с фронта и с правого фланга. Но батальон 17-го егерского полка отразил это нападение огнем и штыками; на помощь этому батальону кн. Горчаков и г.-м. Берг двинули две роты Полтавского полка, батальон Алексопольского полка и другой батальон 17-го егерского; турки не выдержали удара и отступили в крепость.
В то же время турки пытались повести атаку по направлению к батарее XXXIII, но были отражены 2-м батальоном Черниговского полка, который решительно атаковал турок и отбросил их к кладбищу. [173]
Во время этой вылазки у нас убиты: Троицкого пехотного полка штабс-капитаны Лавров и Ярошевич; ранены — Черниговского пехотн. полка подпоручик Ермолович и 17-го егерского полка подпор. фон Раткирх; контужены — Троицкого полка подпоручик Мальчиковский, Пензенского полка подпор. Якотинский-Яскович, командир 17-го егерского полка подполковник Добровольский и того же полка подпор. Панченко-Андриенко и прапорщики Лангут и Езерский. Нижних чинов убито 30, ранено 86, контужено 8 и без вести пропало 4.
Эта вылазка не удержала Дибича под Силистрией, и он выступил против визиря, как и предполагал, 24-го мая. С уходом части войск из-под Силистрии оставшиеся под этой крепостью войска были расположены следующим образом.
1) Отряд правого фланга: ген.-лейт. Засс.
8-я пехотная дивизия,
Вологодский пехотный полк (4-й пех. дивизии),
2-я и 3-я легкие роты 8-й арт. бригады.
2) Средний отряд: г.-м. Петров.
9-й егерский полк,
3-я легкая рота 5-й арт. бригады.
Батарейные роты 7-й и 8-й арт. бригад.
3)Отряд левого фланга: ген.-лейт. Бартоломей.
9-я пехотная дивизия⁷,
6-я арт. бригада⁸.
2-я и 3-я легкие роты 11-й арт. бригады.
4)Отряд кавалерийский: г.-м. Шереметев.
3-я бригада 4-й уланской дивизии
(Смоленский и Курляндский полки).
[174]
5) Саперы и пионеры: г.-м. Шильдер.
Саперный батальон, 3-й пионерный батальон,
Две роты 6-го пионерного батальона.
Затем при отряде состояли осадный инженерный парк, артиллерийский парк (94 ор.), флотилия и вагенбург.
Охранные посты в тылу корпуса содержали казачьи полки: Карпова 3-го — по кузгунской и базарджидской, 5-й Черноморский по шумлинской и 6-й Черноморский — по туртукайской дорогам.
После ухода Дибича осадные работы деятельно продолжались против пятого полигона, и в течение трех суток до 27-го мая на левом фланге были произведены следующие работы: третья параллель была значительно продолжена в обе стороны, и по флангам её построены две демонтир-батареи XLII и XLIII, а на правом фланге была построена новая батарея XLI на 8 осадных орудий для действия по четвертому бастиону; кроме того было возведено сомкнутое укрепление V для усиления первой параллели.
Между тем турки повели контр-апроши впереди и параллельно куртине пятого полигона и устраивали в этом месте и мины. Затем турки обстреливали сильным огнем наши работы против пятого полигона, но наступательно почти не действовали, если не считать вылазки, произведенной в ночь на 26-е мая, которую наши войска отбили ружейным огнем.
До 26-го мая погода благоприятствовала производству осадных работ, но вечером 26-го мая пошел проливной дождь, который затопил большую часть наших работ, так что потребовалось несколько суток настойчивой работы, чтобы спустить воду. Несмотря на эти затруднения, работы продолжались; на левом фланге была построена батарея XLIV для обстрела разградских ворот, сделаны сообщения между 2-й и 3-й параллелями, из третьей параллели проведена траншея влево к кладбищу, и на 3-й параллели увеличено число орудий; на правом фланге построена кессель-батарея XLV.
Действие нашей артиллерии было настолько удачно, что пятый и шестой бастионы были совершенно разрушены, также как и фасы, [175] и фланги четвертого и седьмого бастионов, обращенные к фронту атаки⁹.
1-го июня в 6 часов вечера было получено известие о победе при Кулевче. Войска встретили это известие восторженным «ура», и со всех батарей наших был открыт огонь по крепости. На другой день утром Красовский послал силистрийскому коменданту письмо с предложением о сдаче крепости, а в лагере у редута XXIII было отслужено молебствие и произведен парад. На письмо Красовского турки отвечали, что «закон велит им защищаться до последнего».
В ночь на 1-е июня мы вышли из-за параллели шестью полными сапами, и к утру 2-го июня они были выведены вперед на 25-30 сажен; на эти работы турки произвели нападение 3-го июня около 11 ½ часов вечера, но были отбиты.
3-го июня в наш лагерь прибыл взятый в плен при Кулевче турецкий полковник для сообщения силистрийским пашам об участи, постигшей армию великого визиря. Паши не приняли этого полковника, но взяли привезенное им от Дибича письмо. К 6-му июня наши сапы дошли до гребня гласиса, и из них было заложено 4 мины для разрушения контрэскарпа; гласис увенчан, и мы продолжали работы, чтобы утвердиться на нем.
7-го июня силистрийские паши уведомили, что они желают вступить в переговоры о сдаче крепости и заявили, что согласны сдать Силистрию на тех же условиях, на которых в предыдущем году сдался Браилов. Но когда им объявили, что мы требуем безусловной сдачи, то они ответили, что не могут согласиться на такое условие и будут защищаться до последней капли крови.
Тогда 8-го июня в 6 часов вечера мы взорвали 4 мины, заложенные против шпица пятого бастиона; вслед за взрывом завязалась с обеих сторон оживленная канонада, продолжавшаяся до наступления темноты. В полночь на 9-е июня был взорван горн, заложенный из шестой сапы, против левого из передовых укреплений, лежавшего против шестого полигона; турки отвечали на этот взрыв сильным ружейным огнем и взорвали, но неудачно, мину близ головы 4-й сапы. [176]
Между тем за ночь мы окончили две мины, заложенные под контрэскарпом против 6 бастиона, и взорвали их в 9 ч. утра 9-го июня.
Дальнейшие работы наши сильно замедлялись проливным дождем, шедшим всю ночь на 10-е июня. Передовая сапа и часть траншей и батарей были залиты до такой степени, что в некоторых местах вода доходила людям до пояса, и еще через двое суток вода местами стояла по колено; в то же время турки производили на наших рабочих постоянные нападения и очень затрудняли производство работ.
10-го июня силистрийскому коменданту было доставлено письмо Дибича, в котором он еще раз предлагал ему сдать крепость на условиях, изложенных в письме его от 20-го мая, т. е. чтобы гарнизон сдался в плен и был отправлен в Россию, а мирные жители могли отправиться, куда им было угодно. На письмо это паша ответ не дал.
11-го июня утром мы взорвали еще две мины, заложенные под контрэскарпом правого фаса шестого бастиона, и опрокинули его в ров.
12-го июня уже три четверти гребня гласиса пятого полигона было увенчано, и все воронки были коронованы; в этот же день, около пяти часов дня турки взорвали мину позади гребня гласиса, между третьей и четвертой сапами, но особенного вреда нам не сделали.
В ночь на 13-е июня мы заняли и утвердились во рву пятого полигона, а в течение следующего дня выбили турок из трех передовых укреплений, бывших впереди шестого полигона.
Утром 13-го июня турки начали скатывать через бруствер пятого бастиона зажженные бочонки с порохом и, прикрываясь дымом от взрыва их, бросились на рабочих, оканчивавших начатые ложементы. Рабочие отступили к прикрытию и оттеснили его до отсыпи гласиса, ближайшей к венчанию его, но полковник Философов и майор Гулевич двинули подавшееся назад прикрытие вперед и снова заняли воронку. В этом деле неприятель имел возможность заметить наши минные работы и мог принять против них меры; поэтому нужно было поспешить с окончанием минных работ. [177]
Таким образом, к 14-му июня мы имели во власти своей ров атакованного фронта и передовые верки перед шестым полигоном, а минная галерея, заложенная в короновании гласиса, уже приближалась к куртине и к флангу пятого бастиона. Благодаря такому ходу работ уже немного оставалось, чтобы захватить бастионы и куртину между ними. По занятии бастионов и куртины ген. Шильдер решил устроить на валганге их батареи для обстрела внутренности крепости и для фланкирования четвертого и шестого полигонов.
Так как мы заметили, что турки ведут под пятым бастионом контр-мину, то Красовский приказал взорвать наши мины, заложенные под ним; одна мина была взорвана в 3 часа дня 14-го июня, а другая в час ночи 15-го июня. 16-го июня была взорвана мина под левым фланком шестого бастиона, отчего образовалось большое отверстие в углу куртины близ шестого бастиона.
17-го июня была взорвана мина, заложенная под куртиною и пятым бастионом, вместе с этой миной взорвалась и мина, заложенная турками в этом же месте. При этом образовалось такое значительное отверстие, что сквозь него можно было обстреливать город из двух орудий; поставленных на гласисе. Но к этому надо прибавить, что турки успели возвести позади главного вала, между пятым и шестым бастионами, перекоп (ретраншемент), за которым они могли оказать нам сопротивление в случае, если бы мы заняли валганг пятого полигона.
Наконец 18-го июня в 2 ½ часа дня взлетала еще одна мина, заложенная под куртиною правее потерны; от этого взрыва также образовалось отверстие, через которое была видна внутренность крепости.

Сдача Силистрии
Вслед за тем турки изъявили желание начать переговоры о сдаче крепости и выслали своих уполномоченных. С нашей стороны для переговоров был назначен начальник штаба 3 корпуса генерал-майор кн. Горчаков. Во время ведения переговоров военные действия не были прекращены, и мы успели за это время занять часть пятого бастиона. Это обстоятельство значительно ускорило ход переговоров, и турки, сначала старавшиеся выговорить себе более выгодные условия, затем согласились отдать крепость на предъявленных нами условиях, а именно: [178]
1) все войска, составляющие силистрийский гарнизон, сдаются военнопленными с оружием, артиллериею, флотилиею, всеми казенными принадлежностями и имуществом, сохраняя собственность каждого.
2) Все жители магометанского вероисповедания с женами и детьми, не исключая жен и детей силистрийского губернатора со служителями (только не военного звания и не более 25 человек), также с семействами и имуществом могут выехать из крепости, куда заблагорассудят.
Затем мы обещали дать подводы и лодки для выезда жителей из Силистрии.
В 9 часов вечера акты о сдаче были подписаны, а в 10 час. вечера в качестве заложника прибыл в наш лагерь 70-летний дряхлый паша Серт-Махмуд, один из упорнейших защитников Силистрии.
На следующий день, 19-го июня, в 7 часов вечера, пять батальонов и 8 легких орудий под командой генерал-майора Фролова вступили церемониальным маршем по двум брешам в крепость и заняли все бастионы и выходы.
При сдаче Силистрии мы взяли¹⁰ разного звания военнопленных, регулярных и иррегулярных войск за исключением больных и раненых — 6568 чел.¹¹
Больных и раненых пленных около 1500 чел. Орудий 253 Снарядов 23540 Зарядов 305 Бочонков пороха 1042 Патронных ящиков 4594 Канонерских лодок 16 Шлюпок, баркасов и лодок 46
[179]
Сверх того значительное количество оружия; кроме того в Силистрии мы взяли три бунчука и более ста знамен.
Не имея возможности оказать помощь массе больных и раненых, взятых в плен, затрудняясь отправкою их в Россию, Красовский решил отпустить их в Рущук. По мнению ген. Красовского, «появление этих страдальцев в Рущуке, их болезненный вид и рассказы их об осаде Силистрии, должны были произвести угнетающее впечатление на защитников Рущука».
21-го июня по случаю взятия Силистрии, у нас было отслужено молебствие, а по окончании его произведен парад. На параде было 38 батальонов *¹², вся полевая артиллерия, 2-я бригада 4 уланской дивизии и 3-я гусарская дивизия с конной № 6 ротою под начальством ген.-лейт. кн. Мадатова, прибывшая 18-го июня из-под Шумлы. На парад этот Красовский пригласил пленных пашей.
За покорение Силистрии Дибич был назначен шефом Черниговского пехотного полка, ген. Красовский получил орден св. Владимира 1-й ст., Шильдер и Берг — св. Георгия 3-й ст. и кн. Горчаков Владимира 2-й ст.
Кроме того, согласно особому Высочайшему повелению, главнокомандующему было предоставлено взять себе по одной пушке из числа взятых в Силистрии, равно как и во всех крепостях, которые будут взяты предводительствуемой им армией.
По нашим сведениям турки потеряли во время осады до 7000 чел. убитых и раненых. Потеря наша за все время осады Силистрии состояла из: убитых —1 генерал, 14 офицеров и до 319 ниж. чинов, и раненых —100 офицеров и 1440 нижних чинов.
Получив известие о покорении Силистрии, Дибич приказал Красовскому оставить там часть наших войск, а с остальными идти к Шумле. [180]
С 25-го июня началось выступление наших войск из-под Силистрии и 27-го июня выступил последний эшелон.
Комендантом Силистрии был назначен командир Архангелогородского полка полковник князь Волконский и в крепости были оставлены 1-я бригада 4-й пех. див. (Архангелогородский и Вологодский полки), 3-я бригада 8-пех. дивизии (15 и 16 егерские полки), Шлиссельбургский пехотный полк (2-й бр. 5-й пех. дивизии, саперный и 3-й пионерный батальоны, понтонное отделение 6-го пионерного батальона, 2-я легкая рота 11-й арт. бр. и 3-я легкая рота 8-й арт. бригады и казачьи полки —Карпова 3-го, Грекова и Каргина; всего: 10 бат., 16 пех. ор., 3 каз. полка, 2 бат. сапер и пионер.
Приведение крепости в оборонительное состояние было поручено командующему 2-ю сводною пионерною бригадою ген.-м. Крузе. Мост, наведенный через Дунай ниже Силистрии, был поставлен между крепостью и левым берегом реки.

Заключение
Обращаясь к оценке действий обеих сторон под Силистрией, мы приходим к следующему заключению.
Силистрия считалась одною из самых сильных крепостей, и действия наших войск против неё в 1828 году не увенчались успехом. В 1829 г. мы уже и не думали о возможности взятия этой крепости штурмом, и не думали возобновлять попытки, подобной штурму Браилова, а ген. Шильдер, составитель проекта осады, который в конце концов и был применен на деле, прямо поставил условием овладение крепостью без штурма.
В действительности, отнюдь нельзя считать Силистрию сильной крепостью; для этого достаточно указать на следующее: во-первых, ее легко было окружить со всех сторон и лишить гарнизон помощи извне, во-вторых, она имела вал всего с 8-ю футами командования и крайне слабую оборону рвов, в-третьих, она не имела внешних укреплений, и наконец, высоты правого берега Дуная почти вплотную подходили к крепости с юго-западной стороны.
Впрочем, мы и не скрывали от себя недостатков Силистрии, но все же считали эту крепость сильнее, чем она была в действительности; это обстоятельство отчасти было полезно в том отношении, что заставило нас отнестись к предстоявшей нам задаче весьма серьезно. Однако Дибич предполагал произвести штурм, если б осада затянулась. [181]
После Кулевчи он хотел поскорее начать переход через Балканы, но не решился его начать до падения Силистрии; поэтому он, наконец, решился отдать Красовскому приказ штурмовать крепость. «По милости Божией мы избавились от страшных последствий штурма, - писал Дибич Государю 20-го июня, - я приказал Красовскому избегать его насколько это было возможно, но не колеблясь штурмовать, если ход осады того потребует». В продолжение осады Силистрии турки выказали свойственную им при обороне храбрость и упорство, но вместе с тем весьма в слабой степени проявили активный элемент.
Несмотря на очевидные выгоды занятия высот, бывших против 5 и 4 полигонов, турки не решились расположить там передовые укрепления, и даже наши укрепления постройки 1828 года они почти совершенно не обороняли. Вылазки из крепости турки делали часто и умели скрытно подкрадываться к нашему расположению; но они производили вылазки слабыми силами и ни разу не достигли такого результата, чтобы существенно замедлить ход осадных работ. Подземную войну турки вели неудачно, так как взорванные ими мины не дали почти никакого результата, а мины, устроенные под пятым бастионом взорвались вместе с нашими, и послужили нам же на пользу, так как вследствие их взрыва образовался огромный обвал, через который могла действовать наша артиллерия по внутренности города.
Осада Силистрии продолжалась 44 дня; со времени заложения первой параллели (13-го мая) прошло 35 дней, после окончания третьей параллели —25 дней, и 9 дней турки держались со времени образования в пятом бастионе обвала для штурма.
Мы выпустили против Силистрии около 30,000 снарядов, действие которых было разрушительно уже потому, что внутренность крепости была тесна и резко ограничивалась валами, а стрельба производилась нами со всех сторон.
Турки имели в начале осады не менее 14000 человек гарнизона, но едва ли более, хотя мы считали, что 24-го мая, через 10 дней после начала осады, турки имели не менее 13000 чел. регулярного войска и 8000 чел. вооруженных жителей.
Но так как нам сдалось всего только 7-8000 человек, и если даже считать, что турки потеряли 7000 чел. убитыми и [182] ранеными (как мы тогда считали, но цифра эта не была проверена), то окажется, что всего в начале осады турки не имели более 15,000 чел.; орудий они имели более 250.
Против этих сил мы имели под Силистрией 5-го мая около 15,000 чел. пехоты, около 3,500 чел. конницы и 218 орудий полевых и на флотилии. Сверх того мы имели войска на левом берегу Дуная, но ими трудно было воспользоваться для действий против крепости, так как мост еще не был установлен; однако артиллерия этих войск могла действовать с левого берега против крепости с успехом.
К 12 мая мы имели уже гораздо больше войск, а именно до 40,000 человек и 408 ор. 24-го мая, с уходом части войск для атаки визиря, мы все же имели 17000 чел. пехоты, 3,000 конницы, 1,000 чел. пионер и сапер и 218 орудий, таким образом, мы почти всегда имели больше живой силы, чем турки.
Что касается обложения крепости, то с первого дня оно было полное, и даже отдельные люди, попытавшиеся выйти из Силистрии, были задержаны нашими войсками.
Особенность осады Силистрии в 1829 году заключалась в том, что артиллерия не играла такой решительной роли, как земляные и минные работы его.
Хотя крепость была окружена со всех сторон нашими батареями и подвергалась огню орудий и с судов флотилии, хотя в крепость было брошено 30,000 снарядов, но артиллерийским огнем нигде не было пробито бреши, хотя огонь этот сильно разрушил некоторые постройки, напр. пятый бастион. Общее число орудий, которыми мы могли располагать при осаде, было более 400, в том числе 94 осадных, но выставлено было всего только 16 полевых орудий, 19 осадных пушек и единорогов и 9 мортир, всего на 14 батареях и редутах было выставлено 44 орудия, да сверх того на гласисе —10, т.е. около 1/8 всего числа орудий. [183]
Таким образом, Силистрия была побеждена главным образом лопатой и миной.
Мы указывали на полную целесообразность плана атаки, предложенная ген. Шильдером, а из изложения хода осады видно, что командующая и неровная местность против пятого полигона значительно облегчила производство осадных работ. Смелое заложение третьей параллели в близком расстоянии от гласиса также значительно ускорило ход осады, но после этого работы производились весьма медленно, что зависело от трех причин; во-первых, турецким ложементам, расположенным на гласисе, была оказана, по-видимому, слишком большая честь приближением к ним постепенно двойною сапою; во-вторых, нас задерживало энергическое сопротивление турок, и в-третьих — дожди.
В результате видно, что после первоначального быстрого хода осадных работ затем было употреблено около 24 дней от заложения третьей параллели (23-го мая) до окончания венчания гласиса (14 июня). Далее следует иметь в виду, что в последние десять дней осады мы потеряли 35 офицеров и 870 ниж. чинов, так что, может быть, штурм ложементов и занятие воронок открытою силою не потребовали бы больших жертв.
В журнале осады мы находим по этому вопросу следующее разъяснение: «рассмотрев внимательно весь ход осадных работ, можно сказать утвердительно, что покорение турецкой крепости не сопряжено с большими пожертвованиями, и что вопреки общепринятым правилам можно предпринять осаду оной с числом войск, меньшим того, которое содержится в её гарнизоне».
Но зато трудно в таком случае нарядить необходимое число рабочих для энергичного ведения работ. Под Силистрией непрерывно в траншеях находилось 400 рабочих, что было недостаточно во многих случаях и замедляло ход осадных работ. «Чтобы доказать сие, - говорит журнал, - достаточно изъяснить следующее: когда батареи во второй параллели были окончены и вооружены, и осадные работы подались в одну ночь (на 23-е мая) на 150 сажен, заложена была только часть третьей параллели, между тем как с надлежащим числом рабочих окончили бы ее вдруг на всем пространстве. Вместо трудных и медленных сапных работ от третьей параллели до гребня гласиса, можно было бы вытеснить неприятеля из его укреплений и окопов и превратить оные в ложементы и ходы сообщения до самого гласиса, [184] и по взрыве контрэскарпа противу 5 и 6 бастионов и по устроении спусков в ров можно было бы наделать в нем ложементы, заняв кювет, хотя сей ход действий и стоил бы некоторых пожертвований». Итак, недостаток живой силы был причиной того, что мы подвигались от третьей параллели вперед тихой сапой.
В заключение надо сказать, что покорение Силистрии надо считать результатом применения военно-инженерного искусства, но почти без содействия артиллерии.
В стратегическом отношении покорение Силистрии было для нас очень важно, так как обеспечивало наш тыл и давало возможность решительнее вести последующие операции.
Донося о покорении Силистрии Государю, Дибич писал: «это важное приобретение обеспечивает нам вторую операционную линию и хорошую базу на Дунае». [185]

Примечания

1. Видимо, речь идёт о реке Аржисе - прим. OCR-редактора.
2. Хотя по временам турки появлялись на Дунае на судах, но в очень небольшом числе.
3. ) Мост этот строился гражданским ведомством, и в начале апреля еще не был готов.
4. ) Т. е. с юго-западного бастиона, обращенного к верхнему течению Дуная.
5. Подпор. Дубенский ротмистру Красовскому 17-го апрели 1829 г. при р. Бот.
6. Интересно отметить, как оценили значение Силистрии очевидцы и участники похода. Один из них, А. И. Болотов, писал 11-го мая 1829 г.: «что сказать вам о Силистрии? По местоположению это есть самая глупейшая из всех крепостей; она находится на берегу Дуная и окружена со всех сторон горами (это не совсем верно, так как с севера и востока гор не было), менее, нежели на пушечный выстрел; по прибытии осадной артиллерии можно стрелять в любой дом. От сего и происходит, что турки несмотря на беспрерывную стрельбу, весьма мало нам вредят, тогда как каждый из наших выстрелов действителен. В рассуждении собственно крепости, можно сказать, что она укреплена лучше всех турецких крепостей, но по местности никуда не годится». А.И. Болотов служил по квартирмейстерской части в 1829 г. и затем был профессором в военной академии)
7. Без одного батальона 18-го егерского полка, оставшегося в Фокшанах.
8. Без 4-х ор. 3-й легкой роты, бывших в Кюстенджи.
9. Нелишне отметить, в каких местах во время производства этих осадных работ находились главные наши деятели: генерал Красовский жил на редуте XXIII, ген. Шильдер и ген. Берг жили на правом фланге 3-й параллели, а начальник штаба 3-го корпуса кн. Горчаков жил на батарее XXXVII.
10. В. У. А. .№ 2708 (А), Ведомость, по совершенном приведении в известность числа военнопленных и запасов, приобретенных в покоренной кр. Силистрии.
11. Во всех источниках число пленных показано больше (в историч. журнале, пленных показано 9000 здоровых, в том числе 3000 регулярной пехоты), но мы взяли цифру, показанную в ведомости, составленной по совершенном приведении в известность числа пленных, и из ведомостей, приложенных к всепод. рап. Дибича от 28-го июня 1829 г. № 1997 [В. У. А. № 2708 (А).], где пленных здоровых показано 6568, да по другим данным больных и раненых было около 1500 чел.; следовательно всего нами взято около 8000 чел. По другим данным, всего взято в плен здоровых, больных и раненых с офицерами и чиновниками—7375 (В. У. А. № 2880, выписка из истор. журнала о воен. действиях 3-го пех. корпуса с 14-го июня 1829 г.) Впрочем в этом же источнике указано, что к 29-му июня пленных оказалось 6563 чел.
12. ) В это число входили бригада ген.-майора Малиновского, (Шлиссельбургский и Ладожский полки), 4 ар. 2 роты 5 арт. бр. 9 Оренбургский каз. полк и бывш. Кузнецова казачий полк, которые прибыли 18-го июня вместе с 3-й гусар, дивизией из-под Шумлы, 3-я бригада 7-й пехотной див. ген.-майора Завадского, прибывшая 20-го июня из России.