Глава XXIV. Действия в Малой Валахии
Намерения неприятеля. Слабость сил генерал-майора барона Нейсмара. движение его из Радаван к Калафату. Сражение под Калафатом 26 июня. Следствие его. Авангардное дело при Голенцах 12 июля. Барон Гейсмар снова подступает к Калафату. Неприятель усиливается. Барон Гейсмар занимает новую позицию у Чароя. Намерение неприятеля. Трудное положение барона Гесмара. Турки оставляют Калафат. Отважное предприятие барона Гейсмара. Состав и сила его отряда. Бойлештское сражение. Трофеи. Кичливость неприятеля. Важные следствия победы. Счастливое покорение Калафата. Дальнейшие распоряжения барона Гейсмара.
[201] Июня 20-го, генерал-майор барон Гейсмар прибыл в Радованы, где расположена была главная квартира отряда. На другой день получено известие, что турки усилились в Калафате до 10000 человеке, и в ожидании еще сильного подкрепления, намереваются напасть на наш отряд. Немедленно [202] аванпосты, состоявшие из Донского казачьего, Золотарева 4-го полка, и эскадрона Новороссийского драгунского полка, поручены были полковнику Граббе. Турки начали производить грабежи на левой стороне Дуная. Нельзя было подумать отделить для сопротивления им части от отряда, уже разделенного на 5 частей и угрожаемого сильным неприятелем со стороны Калафата. Генерал Гейсмар вознамерился сформировать особенный отряд из преданных нам пандуров. Это было тем необходимее, что другая партия неприятеля, из 3000 человек, показалась у Кладова.
Полковник Граббе расположился 23 июня с авангардом в селении Чарое, в 7-ми верстах от селения Бойлешти, посылая разъезды к Маглавиту и Поянам. На другой день двинулся туда из Радован генерал Гейсмар с 2-мя батальонами пехоты, 6-ю орудиями пешей артиллерии, 3-мя эскадронами Курляндского уланского полка, и 2-мя орудиями Донской конной артиллерии, желая произвести сильную рекогносцировку укреплений Калафата и удостовериться в числе неприятеля, июня 26-го приблизился он к Калафату, где неприятель занимал выгодную и крепкую позицию1. Войска наши выстроились в две линии кареями: [203] пехота в центре, кавалерия на флангах, артиллерия в интервалах.
Дело начал неприятель. Три канонерские лодки его приблизились к нашему правому флангу и открыли огонь из мортир и ружей, но 2 орудия пешей артиллерии и стрелки пехотных рот авангарда, залегшие по крутому берегу, несколькими удачными выстрелами заставили турецкую флотилию поспешно удалиться, и хотя оставаться в виду, но не участвовать в сражении. Генерал Гейсмар повел главную атаку кавалерией против правого неприятельского фланга. Турки ожидали его и встретили мужественно. Для возбуждения боязни неприятеля за его левый фланг и центр, вся линия пехоты с артиллерией двинута вперед. Сильный огонь с батарей встретил наши каре, но искусным и смелым действием нашей артиллерии вскоре многие орудия турок были подбиты. Неприятельская артиллерия, и вслед за нею вся пехота, спешили укрыться в своих окопах, но и отсюда были выбиты несколькими удачными выстрелами гранат.
Для нанесения неприятелю решительного удара две роты гренадеров и эскадрон драгун приближены к кавалерии левого фланга и скрыты в лощине. Едва только движение было окончено, [204] многочисленная толпа Албанской конницы смело обскакала правый фланг уланского полка, и ободряемая криком всей пехоты, вышедшей из укреплений с наездниками, ударила на него. Мужественно выдержали уланы первую атаку неприятеля, пока гренадеры, поддерживаемые батарейным огнем, вышли из лощины и ударили в штыки. Неприятель не выдержал и бежал. Уланы и драгуны довершили его расстройство.
Урон неприятеля, по собственному сознанию его, простирался до 400 человек убитыми одной конницы, потерявшей своего начальника Омер-Бея-Аян-Кастори, но по числу тел и лошадей, покрывавших поле сражения, потеря турок была гораздо значительнее. Пленных взято было весьма немного. С нашей стороны убито 34, ранено 59.
Важным последствием сражения были с одной стороны ужас, наведенный на турок, до того, что они долго не отваживались ни содержать пикетов, ни высылать разъездов из укреплений, а с другой влияние на дух наших войск, особливо кавалерии, померявшейся с успехом столь блистательным силы свои против знаменитой турецкой конницы.
Около половины июля генерал Гейсмар решился оставить позицию, занимаемую им при Маглавите, и перешел в Пояны, где мог удобнее [205] наблюдать неприятеля и прикрывать дорогу к Крайову. Он приказал построить полевое укрепление перед Голенцами для двух рот пехоты с 2-мя орудиями артиллерии. Заметив наши работы, турки сделали вылазку и напали на авангард наш; расположенный при означенном селении.
Июля 12 утром вся конница калафатского гарнизона незаметно приблизилась к нашему авангарду, так что полковник Граббе едва успел построить войско в боевой порядок. Эскадрон драгун подскакал рысью к отступавшему казачьему подполковника Золотарева 4-го полку, и вместе с ним первый устремился на неприятеля. Конница турецкая, не менее 3000, вероятно почла движение их за общее наступление всего авангарда и начала быстро отступать, но заметив свою ошибку, остановилась.
Тогда подоспел капитан Петерс с эскадроном Новороссийского драгунского полка. Не считая числа неприятеля, вдесятеро сильнейшего, и приказав казакам наблюдать фланги, он пустил первый полуэскадрон в атаку, исполненную превосходно. Турки неустрашимо выжидали ее, но после короткого боя были с уроном опрокинуты и горячо преследованы.
Новая толпа, весьма сильная, внезапно появилась [206] тогда из кустарников и пустилась на левый фланг полуэскадрона, преследовавшего бегущих. Стараясь не дать неприятельской коннице оправиться от её изумления, 2-й полуэскадрон, приняв влево, атаковал турок, а генерального штаба подпоручик барон Корф с отрядом казаков неустрашимо кинулся на правый фланг их. Турки были опрокинуты и поспешили укрыться под сильным огнем своих укреплений. Отступление их было столь поспешно, что пехота и артиллерия авангарда, шедшие в резерве, не могли принять в деле участия. Наша потеря состояла из 9-ти убитыми и 8-ми ранеными. Урон неприятеля был гораздо значительнее.
Желая отвлечь внимание турок от Виддина, и отклонить их от какого-либо важного предприятия в ту сторону, генерал Гейсмар приказал готовить паромы и лодки для предполагаемой будто бы переправы через Дунай, не делая из того никакой тайны. Турки дались в обман и вечером выслали большую партию наблюдать берег Дуная до Флорентина.
Июля 17 генерал Гейсмар занял новую позицию при Калафате. Причины, побудившие его сначала стать у Поян, были следующие: прежняя позиция, при Маглавите на Дунае, отдаляла его от Крайовской дороги, и подвергала отряд опасности [207] быть притесненным к Дунаю. Пояны составляли центральную точку, находясь только в 8-ми верстах от укрепления, построенного за Голенцами, и были ближе к Калафату, нежели Маглавит. Новая позиция открывала во все стороны малейшее движение неприятеля так, что всегда можно было успеть сосредоточить силы там, где потребуется. Но вскоре, узнав разные местные невыгоды позиции, из коих главнейшей был недостаток в воде, генерал Гейсмар решился поставить свой отряд еще ближе к Калафату за Голенцы, где авангард его также легко открывал всякое движение неприятеля.
Хотя сия позиция обеспечивала Малую Валахию от набегов неприятеля со стороны Виддина, где было его главное сосредоточение, но турки могли переправиться через Дунай у Рахова и завладеть Крайовской дорогой. Для того составлен был июля 22-го отряд под начальством майора Даниловича из 2-х рот пехоты, 1-го орудия пешей артиллерии, эскадрона Каргопольского драгунского полка и 60 казаков. Ему приказано занять пост у Гинжова на реке Жио, против монастыря Садова, содержать по обеим сторонам Жио посты по направлению к Рахову до самого Дуная и наблюдать пространство от Садова до реки Ольты.
Генерал Гейсмар занял тогда же главные [208] пункты: Чернец, Калафат и Гиноково, и таким образом совершенно очистил Малую Валахию, за исключением Калафата, от набегов неприятеля. Туркам оставались еще два пункта, Груя на Дунае против Неготина, и Цыганешти против Бырзы-Паланки. Не имея достаточных сил занять сии важные пункты, генерал Гейсмар предложил полномочному председателю диванов, графу Палену перевести поселян прибрежных Дунайских селений во внутрь края на расстояние 20-ти и 25-ти верст от берега, о чем просили сами поселяне. Предположение сие не могло быть исполнено.
Ночью 6-го августа получено достоверное известие о переправе из Виддина в Калафат Мехмед-паши с 12000 албанцев пехоты и конницы в равном числе со значительно артиллерией, что с прежним Калафатским гарнизоном составило не менее 25000. Генерал Гейсмар был также извещен о намерении неприятеля атаковать его на другой день на рассвете, и направить 6000 человек конницы через Полны прямо на Крайово. Генерал Гейсмар мог противопоставить столь значительным силам не более 2500 человек. Ему не оставалось ничего, кроме немедленного отступления к Крайову, на что и решился он, послав повеление о том отрядам, защищавшим [209] большие дороги от Рахова и Чернеца к Крайову. Магазин с сеном и съестными припасами в Поянах был по возможности разобран.
Отряд выступил ночью и в 8-мь часов утра прибыл к Чарою. Движение было совершено столь быстро и скрытно, что генерал Гейсмар выиграл у неприятеля целый марш. Несмотря на то, турецкая конница успела настигнуть наш арьергард и занять Бойлешти, вступив в то же время по следам нашим в Саки. В Чарое решился генерал Гейсмар ожидать неприятеля, Несмотря на невыгодную позицию, ибо ни фланги наши, ни тыл не были здесь обеспечены. К тому побудило весьма важное обстоятельство: необходимость сохранить магазин. Без того генералу Гейсмару предстояла весьма выгодная позиция у Житянского моста на Жио, где сходятся дороги из Рахова, из Калафата и из Чернеца, и где малейшее подкрепление могло дать достаточные способы теснить неприятеля к Калафату.
В Чарое нельзя было удержаться генералу Гейсмару более одного дня. К счастью, на другой день, обманутые ложным известием, что сильный корпус войск прибыл в Крайово для подкрепления отряда нашего, турки отступили на всех пунктах. В следствие сего наблюдательные [210] отряды майора Даниловича и Щукина, стоявшее, первый в Садове на Жио, а второй на дороге у Чернеца, возле станции Поя, завяли свои прежние посты. Генерал Гейсмар занял пикетами Бойлешти и Галич, посылая разъезды влево до Дуная, а вправо до Мечецоя. Турки хотели прорваться из Рахова до Крайова в значительном числе, но неожиданно встретив отряд майора Даниловича, возвратились в Виддин. Тогда Даниловичу приказано расположиться у Житянского моста, оставя 50 казаков для наблюдения за неприятелем.
Положение генерала Гейсмара из опасного сделалось столь благоприятным, что он мог надеяться при помощи, состоящей из полка пехоты и полка кавалерии с артиллерией, ударив через Пояны на Калафат, отрезать турецкие войска, в лагере при Галенцах расположенные, нанести им вред и спасти большие запасы сена, которые неприятель еще не успел истребить. Вскоре узнали, однако, что намерение турок было с 30000 босняков переправиться за Дунай, и соединясь с войсками, в Калафате собранными, ворваться в обе Валахии, когда наша большая армия будет занята под Шумлой, что замедлялось единственно бунтом босняков, и что неприятель готовился привести в исполнение. [211]
Августа 14-го слухи были подтверждены известием от правителя Сербии князя Милоша. Положение отряда в Малой Валахии со дня на день становилось затруднительнее, и тем более обращало на себя внимание, что могло иметь влияние на общие действия. В Виддине и Калафате находилось не менее 20000 войска, не считая вооруженных жителей. Гарнизоны Турецких крепостей: Адакали, Кладова, Бырзы-Паланки, Рахова, Острова, Неготина, Флорентина, Арцер-Паланки, Лом-Цибры, были приметно усилены. Силы отряда были еще развлекаемы предприятиями турок, нередко переправлявшихся на правый берег Ольты из Никополя.
Прошло две недели. Неприятель занимал свою прежнюю позицию. Главная квартира генерала Гейсмара была в Крайове. Сентября 1-го он выступил опять в Чарой, оставя для прикрытия Крайова батальон 34-го егерского полка с 2-мя орудиями пешей артиллерии, эскадроном Новороссийского драгунского полка и 30 казаками под начальством полковника Гавриленкова. Был составлен вновь отряд для наблюдения за Раховым, который занял все дороги по правую сторону Жио, к Крайову ведущие.
В таком положении генерал Гейсмар ожидал нападения неприятеля. Через три дня турецкие [212] партии показались в разных местах за Дунаем. Они произвели из Кладова и Орсовы набеги на севере Малой Валахии, выжгли местечко Тершиль, и едва не овладели соляными рудниками в Рымнике. Главные турецкие силы все еще стояли лагерем перед Калафатом у Поян.
Наконец, 12 сентября Ибрагим-паша сераскир Виддинский, вышел из укреплений при Калафате с 26000-ми войска, состоявшего на половину из конницы и с 30-ю пушками, намереваясь овладеть Крайовым. Заранее он уже был назначен пашей сего города, чему дотоле никогда не бывало примеров в обоих княжествах. Дойдя до Бойлешти, турки начали делать окопы в семи верстах от того места, где находился генерал Гейсмар с отрядом.
Видя опасность быть отрезанным от сообщений с главной армиею и невозможность удержать за собой позицию при Чарое, генерал Гейсмар видел одно средство спасения отряда и края от угрожавшей гибели – предупредить неприятеля быстрым и неожиданным ударом, и тем изумить турок. Он решился, не взирая на превосходство сил неприятельских, двинуться вперед и атаковать неприятеля при самом прибытии его в Бойлешти. Хотя местность не представляла никакой выгоды, но не могла остановить намерения [213] русского генерала, твердо уверенного как в храбрости и отличном состоянии своего отряда, так и в действии внезапного смелого удара на турок. От него не укрылось утомление неприятельских войск, част коих только что прибывшая в Виддин, должна была отсюда сделать еще быстрый переход 35-ти верст в сильный зной, при ощутительном недостатке воды.
Но генерал Гейсмар мог, однако, противопоставить неприятелю только 4200 человек с 14-ю орудиями. Вся пехота его под командой генерал-майора Эйсмонта состояла из 16-ти рот Колыванского, Томского и 34-го егерского полков, а кавалерия под начальством полковника Граббе из 4-х эскадронов Каргопольского, 3-х Новороссийского драгунского и казачьего Золотарева полков.
Местоположение от Чароя к Бойлештам совершенно ровное, и только у Бойлешти незаметно возвышается. Вся равнина, изредка пересекаемая небольшими курганами, дает возможность обозревать с них окрестность на весьма далекое расстояние. Наступательное движение наше не могло укрыться от наблюдения турок. Потому генералу Гейсмару надлежало запастись сколько предприимчивой смелостью, столько точными и верными сведениями о положении дел в главной армии, а равно и о состоянии неприятельских [214] войск, дабы отважиться на нападение.
Он двинул малочисленный отряд свой в следующем порядке2: два каре (см. план 1), каждое из двух рот Томского и 34-го егерского полков, и между ними два батарейных орудия, составляли голову и центр отряда, под начальством командира 34-го егерского полка, полковника Гавриленкова. Справа и слева шли уступами по два каре Томского и Колыванского полков с 6-ю легкими орудиями под начальством командиров сих полков полковников Живоглядова и Завадского. Наконец, два каре из гренадерских рот и при них по два легких орудия составляли резерв под командою майора Даниловича. Каргопольский драгунский полк под командой подполковника фон Лешерна следовал в эскадронных колоннах за интервалами правого фланга головного каре, и левого второй линии, а три эскадрона Новороссийского под начальством флигель-адъютанта полковника графа Толстого с 4-мя орудиями конной артиллерии - за интервалами левого фланга головного каре и правого второй линии. Казачий Золотарева полк, разделенный на две части, находился на обоих флангах для их прикрытия.
В 2 часа пополудни приблизился весь отряд [215] в означенном порядке к туркам, расположившимся на довольно выгодной позиции при Бойлештах. Два орудия нашего центра открыли огонь. Неприятель отвечал из всех своих орудий, но не поколебал тем движения войск. Многочисленная турецкая конница выехала против нашего правого фланга, выдвинутого несколько вперед к Виддинской дороге, ибо генерал Гейсмар хотел обойти левый неприятельский фланг. Каргопольский драгунский полк сквозь интервалы кареев атаковал подивизионно турок, опрокинул и преследовал их. Пехота продолжала наступление. Часть артиллерии, заняв господствующие высоты, начала успешно обстреливать турецкую позицию.
Неприятельская конница, опрокинутая к Бойлештам, скрывая свое движение за строениями и заборами сего селения, быстро перенеслась на левый наш фланг и явилась в несравненно больших силах. Часть её устремилась на казаков, с трудом выдержавших натиск, а другая, до 5000 человек, бросилась по дороге к Чарою, где оставались больные, вагенбург, множество разного рода запасов и весь лагерь.
Минута была решительная. Немедленно, по распоряжению генерал-майора Гейсмара флигель-адъютант, полковник граф Толстой взял из [216] резерва два эскадрона Новороссийского драгунского полка, бросился в перерез неприятелю и двумя атаками нанес туркам сильный удар. Тогда подоспели сюда остальная кавалерия, находившаяся в резерве под начальством полковника Граббе, и рота гренадеров с 2-мя орудиями. Они поддержали успех атаки графа Толстого и опрокинули неприятеля на его позицию.
Во время боя неприятельская пехота занималась тщательным укреплением позиции, куда мы приблизились уже на расстояние 400 сажен. Сражение кончилось не прежде ночи без решительного на ту или другую сторону перевеса. Особенно отличились в нем драгунские полки Новороссийский и Каргопольский. Должно заметить, что кавалерия и все прочие войска нашего отряда, получая ежедневную порцию водки, мяса, и избыточное количество провианта и фуража, были в самом лучшем состоянии. О духе их можно судить по подробностям сражения.
С наступлением ночи турки, казалось, не желали более продолжать битвы, но генерал Гейсмар, опрокинув неприятельскую конницу и удержав за собой поле сражения, тем не менее видел необходимость решительным ударом кончить битву, ибо в виду столь близкого многочисленного и несовершенно разбитого неприятеля [217] отступление могло иметь вредные следствия. Генерал Гейсмар предвидел притом, что утром он может быт атакован и окружен, или, по крайней мере, обойден превосходными силами неприятеля. Потому, рассчитав время, все случайности, выгоды и невыгоды, его ожидавшие, он решился воспользоваться совершенной темнотой ночи и бездействием турок и предпринять внезапное нападение на неприятельский лагерь. Всю пехоту приказал он построить в 8 колонн к атаке, каждую из двух рот3; шесть из них назначены для наступательного действия, а две гренадерские в резерве (см. план 4).
Около 8-ми часов вечера две колонны под начальством полковника Завадского и две под командой полковника Живоглядова двинулись на неприятельскую позицию. Третье отделение из двух колонн направлено против левого крыла турок с полковником Гавриленковым, а четвертое, составлявшее резерв, под командой майора Даниловича, следовало в близком расстоянии за другими, принимая вправо, против левого крыла неприятеля. Кавалерия и артиллерия, свернутые в две густые колонны, стояли в резерве за пехотой под начальством полковника Граббе. [218]
Внезапность и быстрота удара, и мрак ночи, скрывший движение отряда генерала Гейсмара, доставили полный успех. Не дав времени неприятелю выставить аванпосты, войска наши приблизились в глубоком молчании к турецкому лагерю, укрепленному во время предшествовавшего боя. Неприятельская конница, стоявшая в беспечном отдыхе за своей пехотой и на флангах, вдруг была встревожена выстрелами. Пораженная внезапностью и страхом, опрометью бросилась она к лошадям, от начавшегося смятения шарахнувшимся, и пришла в величайший беспорядок. Наши колонны, подойдя на самое близкое расстояние вслед за первыми выстрелами, расстроившими турок, ударили в штыки, столь сильно и быстро, что пораженные страхом турки не думали сражаться, и искали спасения в бегстве по Виддинской дороге, преследуемые нашей кавалерией. Сераскир и Киайя-бей (начальник штаба) не успели схватить своих лошадей и были обязаны спасением ночному времени, благоприятствовавшему бегству их. Другие важнейшие лица следовали примеру вождя. Множество всадников пало, однако, под штыками нашими, и едва ли не третья часть лошадей всей неприятельской конницы была истреблена или оставлена во власти нашей.
Но турецкая пехота не тревожилась робостью [219] бежавшей конницы, оставалась в позиции, и выждав натиск наших колонн, встретила их убийственным огнем. Командир Колыванского пехотного полка, полковник Завадский, несмотря на полученную им в голову рану, бросился со стрелками ко рву, истребил засевших в нем турок и взял пушку. Командир Томского пехотного полка, полковник Живоглядов повел колонны на турецкое укрепление, защищаемое сильным батальным огнем. После жестокого боя он ворвался в укрепление, переколол турок, защищавших его и упорствовавших в сдаче, и овладел 2-мя орудиями.
Вытесненные из своих окопов, турки отступили к Бойлешти, отвергли предложенную им пощаду, и засели в домах, твердо решась защищаться до последнего. Генерал Гейсмар принужден был двинуть гренадерский резерв под командой майора Даниловича с левой стороны селения. Среди ужасного огня гренадеры вторглись лощиною. Майор Данилович, пораженный пулею, сделался жертвою своей примерной храбрости. Старшей по нем, Колыванского пехотного полка капитан Мосачевский достиг до нового окопа и овладел им и бывшей там пушкой, истребив турок штыками. Полковник 34-го егерского полка Гавриленков, посланный вправо, отдельно от [220] прочих, нашел отряд неприятельской пехоты засевшим в укреплении, которого еще не успели окончить. Истребив картечью и штыками всех турок, не хотевших сдаться, он взял пушку и 70 человек в плен.
Нельзя было более сомневаться в совершенном поражении турок, тем более что в домах, большею частью объятых пламенем, угрожала им неминуемая гибель, но они упорствовали, вторично отвергнув предложенную пощаду. Битва снова закипела. Пожар разлился по всему селению, и с разрушением строений прекращалась яростная защита турок. Стоны обгоревших неприятелей и клики победителей, сливаясь с громом орудий, потрясали воздух. Избежавшие смерти в местечке Бойлешти думали спастись в поле, но были встречены казаками, успевшими во время бегства турок отбить 2 орудия.
В 2 часа пополуночи генерал Гейсмар собрал своих воинов и добытые ими трофеи на дымящихся развалинах Бойлешти. В селении найдено до 2000 убитых и раненых; в числе раненых был один из пяти пашей, начальствовавших войском. В плен взято 507, что лучше всего доказывает упорное сопротивление неприятеля. Всякого рода оружия собрано с места сражения на 10000 человек. В добычу победителям [221] достались весь лагерь, 24 повозки с боевыми снарядами, 400 повозок с фуражом и съестными запасами, 24 знамени, из них два регулярной пехоты, 7 пушек, множество лошадей, и канцелярия сераскира, взятая в палатке его.
В бумагах паши, между другими любопытными актами, найдено повеление султана непременно истребить наш отряд в Малой Валахии, гордо объявленное сераскиром войску при выступлении из Виддина. В другой бумаге предписывалось ему идти к Бухаресту, соединиться с гарнизонами Рущука, Журжи и прочих, на Дунае лежащих крепостей, и действовать в тыл главной нашей армии. Вместо исполнения приказов паша, мечтавший вскоре быть властителем Валахии, едва успел спастись на плохом лошаке.
Впечатление, произведенное поражением турок, было столь велико, что солдаты турецкие умерщвляли своих офицеров, препятствовавших им во время бегства переправляться через Дунай при Калафате. Турки сами сознавались, что потеряли в Бойлештском деле более 3000 человек.
В наших войсках выбыло из фронта до 600 человек убитыми и ранеными: потеря довольно значительная по малочисленности отряда, но ничтожная по важности одержанной победы. Бойлештское сражение, подобно Кагульскому, доказало, [222] что порядок и дисциплина войск, соединенные с обдуманной смелостью начальника, всегда имеют преимущество пред бешеными порывами храбрости полчищ многочисленных, но неустроенных4.
Обеспечив безопасность Малой Валахии и избавив ее от неизбежного опустошения, Бойлештская битва уничтожила опасный замысел сераскира рассеять или отрезать слабый отряд генерала Гейсмара, и действовать в тыл нашей главной армии. Решимость генерала Гейсмара была истинно геройская, и вполне оправдала его испытанную храбрость и благоразумную предприимчивость. В награду отличного подвига генерал Гейсмар был произведен в генерал-лейтенанты, и назначен генерал-адъютантом.
Пользуясь страхом, какой нанесен был туркам взятием Варны и поражением Виддинского паши при Бойлешти, генерал Гейсмар решился идти на Калафат. Новое смелое предприятие было также увенчано полным успехом. Перейдя в одну ночь 50 верст, внезапно явился он 12-го октября перед крепостью, и устрашенный гарнизон поспешно оставил Калафат, спасаясь толпами в Виддине, причем значительная часть турок погибла в Дунае. Наша потеря состояла в 10-ти [223] человеках убитыми и ранеными. Урон неприятеля простирался до 600 человек.
Покорение Калафата должно причислить к подвигам русского оружия. Укрепления Калафатские были неправильны, но турки умели воспользоваться здесь местными выгодами, и ничего не упустили из вида. Окрестности Калафата составляют как будто отдельную часть материка, отличающуюся от соседних окрестностей крутыми хребтами гор, и простирающуюся с запада на восток не более как на две версты. Отселе начинается гладкая степь, идущая на 40 верст до Интерсуры или высот, командующих Радованской долиной. Дорога в Пояны идет до самого селения лощиной. Высоты Калафатские и стены Виддинские командуют островом, лежащим между сим селением и Виддином. Овладение Калафата, укрепленного искусством и природой, требовало не 4000, а вчетверо более войска, не говоря о потере, какую должно было при том понести. Укрепления занимали в прямой линии две версты, а для обложения четыре версты. Пять укреплений устроены были в одну линию, и одно защищалось другим. Каждое из пяти было составлено из таких же пяти, меньших укреплений, отделено одно от другого рвом и бруствером, и имело амбразуры, ибо турки никогда [224] не стреляют через банк. Из всего ясно видно, что занятие одного укрепления ни к чему не послужило бы, и следовало непременно овладеть вдруг всеми.
По занятии Калафата генерал Гейсмар приступил к устроению дополнительных верков к турецкой стороне, чем Калафат вскоре приведен был в оборонительное состояние против всякого неприятельского покушения. Приобретение сей крепости было нам тем важнее, что она совершенно обеспечило Малую Валахию от набегов с правого берега Дуная.
Бухарест в знак признательности генералу Гейсмару поднес ему богатую, бриллиантами украшенную саблю с благодарственным письмом от лица всей Валахии. Заслуги графа Ланжерона, попечению коего в то время вверена была Валахия, были почтены полной и совершенной признательностью Государя Императора, при рескрипте, коим благоразумным распоряжениям и деятельности графа Ланжерона приписывал Он столь значительные успехи вверенных ему войск, и совершенное обеспечение Валахии.
Для охраны границы Малой Валахии, омываемой Дунаем, до устья Ольты генерал Гейсмар занял небольшими отрядами местечки Чернец, Извориль-Формоз (против Прахова), [225] Сальч, Раст, для наблюдения за крепостями Ломом и Цыброю, Завал, для наблюдения за Раховом, по правую сторону Жио. Сборной точкой в случае надобности, назначен Чарой, где был оставлен командир Новороссийского драгунского полка полковнике Кельнер с эскадроном сего полка, 2-мя конноартиллерийскими орудиями и 2-мя ротами Ладожского пехотного полка. В Краеве помещено по батальону Колыванского, 34-го егерского и Ладожского полков, 10 орудий пешей артиллерии и дивизион Каргопольского драгунского полка. Все точки, где сии различные отряды находились, отстояли в таком расстоянии от сборного места в Чарое, что могли туда поспеть почти в одно время в случае неприятельского набега. Отрядам в Сальче, Изворе и Чернеце предписано окопать занимаемые ими места рвом для безопасности от нечаянных нападений.
В таком положении оставались дела в Малой Валахии до конца кампании 1828 года.
Примечания
1. План сражения под Калафатом, №17.
2. План Бойлештского сражения, №18.
3. В ротах было от 150 до 200 человек.
4. О Боейлештском сражении более подробно говорится в воспоминаниях барона Ф.Ф.Торнау. –
Прим. OCR-редактора. |
