: Материалы  : Библиотека : Суворов : Кавалергарды :

Адъютант!

: Военнопленные 1812-15 : Сыск : Курьер : Форум

Лукьянович Н.А.

Описание Турецкой войны
1828 и 1829 годов

Часть вторая

Публикуется по изданию: Лукьянович Н.А. Описание Турецкой войны 1828 и 1829 годов. Часть 2. Санкт-Петербург. 1844.


Глава XXVI. Расположение части армии на зимних квартирах

Армия оставляет позицию под Шумлой. Дело на левом фланге. Подвиг русского артиллериста. Отступление 6-го и 7-го корпусов к Варне и 3-го к Силистрии. Дело при Айдооду. Удержание Правод. Расположение войск на зимние квартиры. Обратный поход гвардии. Переход через Балчик. Попечительность правительства о завоеванном крае. Бабадаг. Расположение на кантонир-квартирах.

 

[255] В исходе сентября русская армия, занимая Молдавию и Валахию, владела сверх многих других более или менее значительных крепостей, двумя важнейшими, Браиловом и Варной, удерживала позицию под Шумлою, наблюдала Силистрию и властвовала на Черном море. Со взятием Варны цель наблюдения Шумлы была достигнута. Наступавшее зимнее время не позволяло думать о дальнейших действиях. Войскам, наблюдавшим Шумлу, [256] повелено отступить, 6-му и 7-му корпусам к Варне, 3-му к Силистрии. Думали, что будут еще иметь время обратить наблюдение Силистрии в деятельную осаду. Генералу Рудзевичу приказано прикрыть Силистрию со стороны Шумлы, а корпусу князя Щербатова начать осаду. Гвардейский корпус готовился к выступлению обратно в Россию.
Накануне дня, назначенного к выступлению от Шумлы, октября 2-го, в полдень неприятель в значительных силах пехоты и конницы начал выходить из укреплений и сосредотачиваться на равнине против нашего левого фланга. Казачья цепь должна была отступить. Вскоре, однако, собралось до 600 казаков, и походный атаман, генерал-майор Сысоев опрокинул передовых турецких всадников. Усиленные вновь, они опять напали на казаков и оттеснили их до высоты, при подошве коей протекала речка. Тогда генерал-майор Сысоев приказал прекратить перестрелку и ударил в дротики. Турки не выдержали решительного удара и были отброшены на полверсты.
По малочисленности отряда казаки не могли продолжать натиска на усиленного неприятеля, не смея отдаляться от единственного моста, находившегося в тылу их. Они начали отступление [257] шагом. Неприятель выехал на фланкировку. Казаки уже достигли моста, снова бросились на турок и опять опрокинули их, что повторялось несколько раз. Неприятельская пехота, построившись, начала подаваться вперед, имея при себе четыре орудия. С нашей стороны было поставлено на высоте за казаками несколько орудий, и послана 5-я уланская дивизия. По прибытии её открыт огонь из всех орудий. Неприятель отвечал слабо, и вскоре отступил из выстрелов.
Вылазка сия встревожила всех, тем более что в продолжение трехмесячного пребывания русских под Шумлой, хотя почти ежедневно происходили у казаков перестрелки, и неприятель иногда выводил довольно значительные силы, но никогда не вывозил на сей пункт орудий. Все давало повод к заключению, что турки извещены о намерении оставить в наступавшую ночь нашу позицию; и опасения с нашей стороны были основательны. К счастью, неприятель, против своего обыкновения, не производил огня с фронта по редутам, уже ослабленным в предшествовавшую ночь снятием артиллерии, отправляемой по частям, для избежания стука колес. Нетрудно было бы туркам заметить слабость огня нашего в сравнении с прежним.
Во время нападения турок мужество и неустрашимость [258] русского солдата являлись неизменны. Неприятельская граната упала под зарядный ящик нашей артиллерии. Один из канониров схватил дымившуюся гранату и сбросил ее с крутизны, где стояли орудия. Гранату немедленно разорвало. Подвиг обратил общее внимание. Уланские и другие офицеры - свидетели его, тотчас набросали значительную сумму денег в награду неустрашимому артиллеристу. Главнокомандующий также не оставил его без внимания.
Около 10-ти часов вечера главная квартира сняла палатки, и начала переправляться через реку Буланлык, принимая направление через Енибазар на Козлуджи. За нею двинулись обозы и пехота генерала Рота. Тогда же начали оставлять редуты. Пехота и артиллерия, составлявшая гарнизоны их, присоединились к своим дивизиям. Корпус генерала Рудзевича взял направление на Силистрию. Казакам велено занять оставленные редуты и поддерживать на всей позиции огни, скрывая отступление армии. На другой день с рассветом они должны были отойти за Буланлык, где находилась бригада 5-й уланской дивизии, составлявшая первый эшелон корпуса Рота, расположенного таким образом до Енибазара. Поручение, по болезни походного атамана, получившего [259] вечером сильную контузию в живот, возложено было на полковников Липранди и Кузнецова. Не взирая на сильные страдания, генерал-майор Сысоев не оставлял однако своего места, и провел всю ночь на аванпостах.
Все совершилось по предположениям. Ни одного выстрела не было сделано в цепи, как случалось прежде почти каждую ночь, и потому все тяжести, исключая несколько маркитантских повозок, успели беспрепятственно пройти через мост на Буланлыке. Казаки собрались к рассвету на место, где была главная квартира, и ожидали появления неприятеля. Он не доверял видимости, робко приближался к редутам нашим, но убедившись, что они оставлены, быстро понесся вперед. Дело ограничилось однако перестрелкой с казаками перед переправой через Буланлык. Вечером легкие неприятельские войска явились под Енибазаром, куда отступил генерал Рот.
Корпус Рудзевича, выдвинувшись на Силистрийскую дорогу, как следовало по диспозиции, остановился здесь на несколько часов. Такое распоряжение предположено было для развлечения внимания турок, если бы они вздумали всеми своими силами напасть на один из корпусов, прежде чем они успеют стянуться. [260] В сем случае, устремившись на один из них, неприятель открывал свой фланг другому.
Ненастная погода и наступившая после того довольно сильная стужа, испортили дороги и затруднили отступление войск от Шумлы. 6-й и 7-й корпуса достигли беспрепятственно Варны, но 3-й много потерпел на походе. Невозможно вообразить (по словам очевидцев) с какими препятствиями должен был он бороться при движении к Силистрии. Дороги, в иных местах почти непроходимые от грязи, и недостаток в продовольствии, замедляли следование. Несмотря на то, 3-й корпус бодро двигался вперед, ознаменовав новым подвигом свой второй переход.
Войско вступило здесь в глубокую Айдосскую лощину, обильную водою. Надлежало подниматься на крутизны, простирающиеся на две версты. Неприятель не тревожил нас, и только небольшая конная партия его следовала вдали за арьергардом. По сильному утомлению войск они были здесь остановлены на ночлег на месте, указанном обер-квартирмейстером корпуса. В ночь шел проливной дождь и распустил глинистую почву дороги, на которую надобно было подниматься с ночлега. Совершенно изнуренные лошади и истощенные в силах люди, не имевшие надлежащего продовольствия, должны были [261] бороться с сими препятствиями. Первое внимание обращено на вывоз артиллерии. Ободряемые присутствием и деятельностью корпусного командира и начальника штаба (прибывших из арьергарда, когда большая часть войск расположена была на ночлеге), солдаты помогали артиллерийским лошадям, но они падали от бессилия и утомления. Наконец, лошадей под орудия принуждены были взять из кавалерийских полков. Помощь оказалась бесполезной. Только усердие всех чинов превозмогло препятствия. За артиллерией начали поднимать полковые обозы. Здесь еще более требовалось усилий.
Тогда турки настигли 3-й корпус, и в числе 8000 конницы и пехоты октября 7-го напали на остававшихся в лощине. Битва началась упорная. Наши не уступали неприятелю ни шагу, и отбили его с большим уроном. Генерал Рудзевич видел, однако, опасность своего положения, если останется здесь еще на день. Раздав людям все, что они могли взять на себя, и, истребив часть обозов, остававшихся в лощине, он немедленно продолжал движение1. По требованию его выслано было от Силистрии несколько артиллерийских лошадей. Дальнейшее отступление [262] генерала Рудзевича совершилось без всякого препятствия со стороны неприятеля.
Когда 3-й корпус подступил к Силистрии и готовился содействовать князю Щербатову в осаде крепости, все остальные корпуса армии предположено поставить на зимние квартиры. Не было причин опасаться зимней кампании, ибо турки всегда неохотно продолжают военные действия в позднее время года, что, впрочем, было бы довольно трудно в Задунайских странах. Хотя они лежат под одной широтой со средней Италией. Сильные дожди и морозы сменяются попеременно. Стужа редко бывает продолжительна, но часто сурова. Холод, вероятно, происходит от соседства гор, всегда покрытых снегом. Селения не представляют здесь никаких пособий, и не могут служить зимними квартирами. Долины и ущелья загромождены снегами, а при малейшей оттепели затопляются водою. Дороги почти везде непроходимы, кроме того, когда бывают морозы. Люди и лошади подвергаются опасности погибнуть голодом в таких местах, где нет продовольственных припасов, а перевозить их нельзя иначе, как вьюками. Позднее осеннее время или почти начало зимы, труды и недостатки, перенесенные войсками в полугодовую кампанию в странах безлюдных и опустошенных и, наконец, приобретенные [263] нами успехи, всё делало необходимым отдых армии, после чего ранее можно было открыть кампанию на следующий год.
Едва началось движение наших войск от Шумлы к Варне и Силистрии, нашлись иностранцы, поспешившие неблагоприятными вымыслами представить Европе поход наш в виде вынужденного отступления. Мы отвечали на то удержанием за собой не только завоеванных областей, но даже отдаленных постов, занятых в течение кампании. Праводский пост в сем случае получил тем большую важность, что по местоположению своему прикрывал Варну со стороны Балкан и Камчика. Как самого дальнего приобретения в стране неприятельской, сохранение его до открытия кампании 1829 года служило лучшим опровержением неосновательных мнений об успехах войны.
Граф Сухтелен приезжал в Праводы по воле Государя Императора, и удостоверясь в возможности оставить там на зиму гарнизон, не подвергнув его слишком явной опасности, составил вместе с генералами Ротом, князем Мадатовым и Куприяновым план необходимых укреплений для защиты Правод2. Генерал-майор Куприянов назначен был начальником [264] отряда на место князя Мадатова, сменившего в командовании 3-ей гусарской дивизией генерал-лейтенанта Ридигера, который принял от принца Евгения Виртембергского начальство над 7-м пехотным корпусом. Войска расположились на зимних квартирах следующим образом:
Главная квартира армии назначена в Яссах.
6-й пехотный корпус генерала Рота, имея корпусную квартиру в Варне, занял Каварну, Балчик, Мангалию. Передовые его посты стали в бывшем турецком лагере на Камчике. Начальник 19-й пехотной дивизии генерал-адъютант Головин назначен военным начальником Варны. Командиры 4-го пионерного батальона, полковник Бурмейстер, и 10-й артиллерийской бригады, полковник Облеухов, управляющими в Варне первый инженерной, второй артиллерийскою частью.
7-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Ридигера занял Базарджикскую область, Праводы, Девно и Гебеджи, имея корпусную квартиру в Базарджике.
Сводный пехотный корпус генерал-лейтенанта Красовского3, составленный из 6-й и 7-й [265] пехотных дивизий, и 3-х казачьих полков, имея корпусную квартиру в Гирсове, занял Исакчу, Черноводы, Кюстенджи, Бабадаг, Тульчу и Карасу.
Начальство над всеми войсками, на правой стороне Дуная расположенными, поручено генералу от инфантерии Роту.
На левой стороне Дуная войска имели следующее расположение:
В Малой Валахии под начальством генерал-адъютанта барона Гейсмара 17-я пехотная дивизия, сняв блокаду Журжи, заняла Крайово (где учрежден штаб генерала Гейсмара), Лютру и Потулени; 1-я драгунская дивизия стала в Рымнике на Ольте и в Карикасе, а три казачьих полка у Чернеца и в Дае, перед Журжей.
4-й резервный кавалерийский корпус генерал-лейтенанта барона Крейца4, имея корпусную квартиру в Терговате, занял Плоешти, Тиргешори, Комышаны, Вакаресно-Цурари, Ботушаны и Дорогое; пионерная бригада и рабочие роты с частью артиллерии под начальством генерал-майора Руперта заняли Браилов. Все войска, расположенные на левой стороне [266] Дуная, поступили под команду генерала от инфантерии, графа Ланжерона.
Гвардейскому корпусу назначено возвратиться в Каменец-Подольскую губернию и расположиться там на зимние квартиры, имея корпусную квартиру в Тульчине. Он выступал из Варны с рассветом 7-го октября. На втором переходе перед выступлением гвардии из Терте-киойской долины сделался небольшой мороз, сгустивший грязь на дороге, что замедлило движение обозов и артиллерии. Они должны были взбираться по узкому дефиле слишком 2,5 версты, и шли сие малое пространство более суток - до того дождь и снег испортили глинистую почву дороги. Не только лазаретные кареты и фургоны, но даже каждую повозку надобно было встаскивать в гору на руках, и малейшая ломка могла остановить следование на несколько часов. Наутро другого дня войска прибыли к Каварне, и расположились лагерем в полуверсте от неё.
Отойдя несколько верст от Каварны, едва можно было поверить, что мы еще в Булгарии. Почти на каждом повороте и перекрестке поставлены были деревянные столбы с русскими надписями, указывавшими дорогу в Варну, Базарджик и другие места. Желая сколько возможно более споспешествовать сообщению России с Задунайскими [267] крепостями, покоренными нашим оружием, правительство устроило от Дуная до Варны почтовые станции, для чего вызваны были из России ямщики охотники, большею частью из Ярославской губернии. Станции охраняемы были казачьими пикетами. В короткое время после занятия нами сей страны дорогу от Варны до Балчика проложили новую, ближайшую и удобнейшую. Дефиле через Балчик, сколько было возможно, срыли и очистили от груд камней. В каждой крепости устроены были госпитали, запасные магазины, почты и почтовые экспедиции. Главный полевой почтамт находился в Кюстенджи. Развалившиеся дома и лавки исправлены, и купеческие обозы со всех концов России тянулись в завоеванные крепости.
Все показывает, как еще далеки турки от настоящей образованности, и что может сделать она в несколько месяцев. Быстрым успехам её еще труднее поверить, если вспомним затруднения, встречавшиеся прежде в продовольствии и сношениях. В кампанию 1828 года письма получались из Петербурга в 20 дней, и из каждой крепости и каждого турецкого города можно было послать письмо в Россию. Основанием столь благодетельного учреждения послужило образование полевого почтамта в Отечественную войну. [268]
Проходя через Бабадаг на обратном пути в Россию по истечении двух месяцев, войска были приятно удивлены переменой. Дома были здесь все исправлены, улицы очищены от груд камней, лавки наполнены товарами и жизненными припасами. Здесь можно было достать даже свежий ржаной хлеб. В Бабадаге устроен был военный госпиталь в прежних казармах регулярных турецких войск, огромном квадратном строении.
В октябре гвардия перешла обратно Дунай и в ноябре вступила в Подольскую губернию, где расположилась на кантонир-квартирах.


Примечания

1. Донесение главнокомандующего государю императору, от 29 октября 1828 года, за №2332.
2. Из журнала генерал-майора Куприянова.
3. До прибытия его командование корпусом поручено генерал-адъютанту графу Сухтелену.
4. Генерал-лейтенант барон Крейц, по болезни генерал-адъютанта Бороздина назначен был командовать корпусом.  

 

Назад

Вперед!
В начало раздела




© 2003-2024 Адъютант! При использовании представленных здесь материалов ссылка на источник обязательна.

Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru