Впервые в Сети!
Публикуется по изданию: Военный сборник № 5, 1879. Стр. 17-22.
Материал любезно предоставил М. Гололобов.

Бой у д. Мечко
(за Балканами)
25 –го декабря 1877 года.
(материал дается в сокращении)

В первый день Рождества 1877 года происходило дело под д. Мечко, в котором участвовали 4-й батальон С.-Петербургского гренадерского, 3-й и 4-й батальоны л.-гв. Волынского и 2-й эскадрон л.-гв. Драгунского полков. В реляциях о военных действиях 3-й гвардейской пехотной дивизии об этом деле упоминается лишь вскользь, в связи с другими событиями, между тем оно, как по своим последствиям, так, в особенности, по непоколебимой стойкости, выказанной участвующими в нем войсками, может с честью занять страницу в боевой летописи русских войск. Решаясь представить читателям «Военного Сборника» возможно подробное описание этого боя, мы, для более полного усиления, позволим себе вернуться несколько назад и упомянуть о предшествовавших событиях.

Достопамятный переход через Балканы отряда генерал-адъютанта Гурко и последующее лихое дело у Ташкисена, 19-го декабря, имели последствием овладение араб-канакским перевалом и дорогою в Софию. 20-ти тысячная армия Шакир-паши, занимавшая этот перевал, бежала по направлению к Филипополю. Генерал Гурко с главными силами двинулся к Софии, а для преследования армии Шакира была назначена 3-я гвардейская пехотная дивизия. Несмотря на в высшей степени утомительный переход через Балканы и на ожесточенный бой, выдержанный у Ташкисена, не имея с 13-го декабря ни малейшего отдыха, дивизия энергически преследовала отступающего неприятеля по филипопольскому шоссе до д. Мирково. Отсюда турки повернули на юг, на д. Петричево, впереди которой они заняли весьма выгодную позицию и решились дать нам отпор. Дело, завязавшееся здесь 21-го числа, ограничилось в этот день одною перестрелкою, жертвами которой пали, как известно, начальник дивизии генерал-лейтенант Кателей и командир 1-й бригады генерал-майор Философов. Сильную с фронта позицию турок предполагалось на другой день атаковать с двух флангов, и уже с вечера были сделаны все распоряжения, касавшиеся этой атаки. Турки однако заблагорассудили, не дожидаясь утра и пользуясь темнотой ночи, продолжить отступление на Пойбрен и Мечко.
Дальнейшее преследование их было приостановлено по двум причинам: во-первых, нам надо было дождаться взятия Софии, после которого уже предполагалось продолжать общее наступление единовременно всеми силами отряда генерала Гурко; во-вторых, войска сильно нуждались в отдыхе, а также надо было позаботиться об их продовольствии. Вследствие этого войска дивизии были расположены по деревням в окрестностях Петричева, причем, для наблюдения за неприятелем, полки дивизии по очереди содержали аванпосты впереди последней деревни.
На первый день Рождества, на аванпосты были назначены 3-й и 4-й батальоны л.-гв. Волынского полка, которые для этой цели, к десяти часам утра, прибыли из Смовска в Петричево; но оказалось, что турки накануне оставили Мечко и Пойбрен и отступили далее на Панаюриште (Отлукиой), вследствии чего С.-Петербургский гренадерский полк был направлен вслед за отступающим неприятелем и занял тремя батальонами Пойбрен, а одним батальоном, с эскадроном л.-гв. Драгунского полка, Мечко. Нашим двум батальонам (волынским) также было приказано идти в эту последнюю деревню, где занять квартиры и, буде возможно, заказать хлеб для всего Волынского полка, остальные два батальона которого должны были на другой день прибыть туда же. Вследствие этих распоряжений, были высланы вперед в Мечко жалонеры и квартирьеры в числе 40 человек, под командою офицера, а спустя полчаса после этого тронулись и батальоны.
От Петричева до Мечко всего 12 верст; но узкая дорога, проходящая здесь по южным отрогам Этропольских Балкан, то подымаясь высоко в горы, то спускаясь опять в долины, делает всякое движение по ней крайне утомительным. Приблизительно на полдороге, когда батальоны взобрались на самую высокую гору, услышана была частая ружейная пальба в стороне Мечко. Подтянув немедленно несколько растянувшиеся батальоны, мы напрягли все силы для того, чтобы скорее поспеть на помощь гренадерам. Вскоре встретился нам посланный в Петричево с донесением драгун, от которого мы узнали, что турки в превосходных силах атакуют С.-Петербургский батальон. Около двух часов пополудни мы уже подходили к Мечко. Высота лежащая вправо от дороги, закрывала от нас деревню, расположенную в лощине за горой , через которую уже стали долетать к нам пули. Батальоны были приостановлены. С высоты открывался обширный вид на окружающую местность. Турки уже начали врываться в деревню, и в овраге, находящимся за деревнею, заметно было присутствие многочисленного неприятеля. Мы пришли в самый критический момент. Гренадеры, в начале боя занимавшие передовую позицию уже отступили на возвышенность, но теснимые превосходными силами с фронта, угрожаемые обходом флангов и к тому же расстрелявшие почти все патроны, они принуждены были бы оставить и эту вторую позицию, если бы мы опоздали хоть на четверть часа.
Для обеспечения своего правого фланга и тыла от возможности обхода, нам необходимо было, прежде всего, овладеть деревнею и выгнать турок из оврага. Для этой цели 15-я рота была рассыпана вдоль гребня высоты, а 9-я и 16-я роты направлены на пойбренскую дорогу, с тем, чтобы одновременно с 15-ю ротою атаковать деревню с двух сторон. В тоже время 14-я рота была послана для занятия высоты командовавшей над всею окружающею местностью и занятой в это время только небольшой командою жалонеров и квартирьеров. Деревня вскоре была в наших руках; турки, увидевшие смело наступавших на них стрелков, оставили как деревню, так и овраг, и быстро скрылись за ближайшими высотами, к югу от панаюриштской дороги, успев предварительно поджечь несколько домов в деревне. Роты, занявшие деревню, оставили здесь команды для тушения пожара и для занятия необходимых караулов и стали в резерв, впереди деревни, у дороги.
Турки до сих пор, не смотря на громадное превосходство сил, действовали нерешительно; наступая сначала на гренадеров, они, встреченные сильным огнем, остановились, а теперь, когда деревня уже была в наших руках, когда две высоты были заняты тремя волынскими (10-ю, 13-ю и 14-ю) и тремя с половиною ротами С.-Петербургского полка, они вздумали снова, перейти в наступление. Предварительно усилив цепи и придвинув резервы, они, с громкими криками «Аллах!» быстро двинулись к высотам, но, встреченные убийственным огнем, дрогнули и повернули назад. Повторенная ими через полчаса другая атака имела тот же результат. После этих двух удачно отбитых атак, у нас ощущался совершенный недостаток в патронах, для чего приказано было отобрать часть патронов у стоявшей в резерве 11-й роты, и раздать их стрелкам (цепи). Между тем у неприятеля появилась и артиллерия, состоявшая из двух орудий, положенных на салазки. Стрельба из них не могла, разумеется, отличаться особой меткостью, и десяток посланных гранат не сделали нам никакого вреда. Но турки в этот день были упрямы; они видимо хотели во что бы то ни стало завладеть нашей позицией, а потому вскоре в третий раз бросились в атаку. Минута была действительно критическая, в виду значительного превосходства неприятелем над нашим отрядом. Однако все старания его оказались тщетными и разбились о решение отряда скорее лечь до последнего, чем отступить хоть на шаг. Густыми цепями, с офицерами впереди, турки ринулись на нас. В этот раз мы их подпустили к себе шагов на сто, и тогда только, после дружного и громкого «ура!» которым мы приветствовали их наступление, открыт был беглый огонь. Турки были ошеломлены таким приемом; они побежали, оставив за собою множество убитых и раненых. Многие солдаты бросились вдогонку за бегущим неприятелем, но не было ни какой возможности догнать его. Много способствовали им при этом их широкие опанки (лапти), которые не позволяли ногам погружаться глубоко в снег, тогда как наши солдаты, большей частью обутые в сапоги, положительно утопали в глубоком снегу.
После всех этих неудавшихся атак, бегство турок остановилось только у одного из оврагов, которыми изрезана вся местность впереди нашей позиции; здесь они и засели. Начинало уже смеркаться, когда мы заметили сосредоточение турецких войск против нашего левого фланга, вследствие чего фланг этот был усилен еще 15-ю ротой, рассыпанной по направлению почти перпендикулярному к фронту позиции. Одновременно с этим, командовавший 3-м батальоном с 12-ю ротой вышел вперед из-за правого фланга, быстро сделал захождение цепи правым плечом и стал так, что мог анфилировать ближайший к нам овраг, в котором неприятель уже считал себя в безопасности. Неожиданное появление 12-й роты заставило турок стремглав броситься из этого оврага и скрыться в следующем. Наступала темнота, -- бой был окончен.
На сколько можно было судить на глаз о численности неприятеля, а так же по показаниям болгар, в деле этом со стороны турок участвовало до десяти таборов. Потеря наша заключалась в 63 убитых и раненых нижних чинах ( в том числе 42 С.-Петербургского, 19 Волынского и 2 Драгунского полков) и двух офицеров: прикомандированного к л.-гв. Волынскому полку, состоявшего по армейской пехоте подпоручика Волкова и л.-гв. Драгунского полка прапорщика графа Ребиндера.  ⁽¹⁾ У турок, надо полагать, потери были громадные. Во время всех трех атак они потеряли много людей, но большинство раненых были, на наших глазах , унесены ими же из под выстрелов. Жители д. Панаюриште показали, что турками было похоронено около этой деревни до 600 трупов. По всей вероятности, цифра эта была, в угоду нам, несколько преувеличена болгарами, но, во всяком случае, потери турок в этом деле были, относительно наших, вне всякого сравнения. Подобная несоразмерность в потерях у атакующего и у обороняющегося не есть случайность. Вспомним, например, дело у Ташкисена, где Волынский полк, можно сказать без выстрела, последовательно штурмовал, одну за другой, три высоты, занятые турками, причем потерял выбывшими из строя командира полка, шесть офицеров и слишком 300 человек нижних чинов, тогда как турки, оборонявшие эти высоты, имели далеко меньшие потери.
 

По окончании боя надо было позаботиться об участи раненых, первоначальная помощь которым была подана двумя фельдшерами, так как при отряде не было ни одного доктора. Надо было отправлять раненых в Петричево, но не было ни фургонов, ни даже носилок, -- но зато у нас были драгуны. Все участвовавшие в деле под Мечко с особенною похвалою и признательностью вспоминают о лихом эскадронном командире капитане Бураго. Если его эскадрону не пришлось принять непосредственного участия в самом бою, за то он повсюду являлся на помощь, где таковая только была нужна. Так, например, в начале боя, когда еще гренадеры одни отбивались от натиска превосходных сил турок, и отступая с первоначально занятой ими передовой позиции к возвышенности, несколько раненых чуть не попались в руки туркам, но были спасены, благодаря драгунам, которые бросились вперед, подняли их на свои седла и доставили на перевязочный пункт, причем двое драгун сами были ранены. К сожалению, впрочем, двое раненых гренадеров все-таки сделались жертвою неистовства турок, которые обложили их соломою и сожгли заживо. Когда капитан Бураго узнал, что патроны у нас приходят к концу, он тотчас же отправил взвод солдат с саквами в Петричево за патронами. Наконец, он взял на себя все заботы о раненых, которые в тот же вечер, на лошадях одного полуэскадрона, были доставлены в Петричево.
Так был отпразднован первый день праздника Рождества Христова под Мечко. Неприятель оставался ночевать на расстоянии ружейного выстрела от наших аванпостов. Об отдыхе нечего было и думать, и отряд наш на всю ночь оставался в полной боевой готовности. На другое утро прибыли в Мечко и остальные два батальона Волынского полка.

Упорство и энергия, с которыми турки старались овладеть нашею позицией у Мечко, объясняется, по нашему мнению, следующими обстоятельствами. Им необходимо было, как-нибудь остановить наше преследование, дабы дать возможность главным своим силам, в высшей степени расстроенным от быстрого бегства, устроиться и в порядке отступить к Филипополю, где они, по всей вероятности, рассчитывали устроить нам новую Плевну. К тому же турки надеялись сколько-нибудь поднять упавший нравственный дух своих войск хотя каким-нибудь успехом над нами. Поэтому-то они, пользуясь удобным случаем, напали на в десять раз слабейшего неприятеля, но и тут оказались бессильными и понесли новое поражение.
Спустя десять дней после этого дела, турецкой армии, можно сказать не существовало.

Волынец

Примечания.

⁽¹⁾ Молодой Волков, только что выпущенный в офицеры из Константиновского военного училища, был ранен в то время, как он с 15-ю ротой бросился вперед с гор для овладения деревней. Пуля вошла в правый бок и засела в легком. Рана была смертельная и несчастный юноша, после мучительных страданий, скончался вскоре в госпитале «Красного Креста» в Орханиэ. Граф Рабиндер был легко ранен в ногу, и остался в строю.