: Материалы  : Библиотека : Суворов : Кавалергарды :

Адъютант!

: Военнопленные 1812-15 : Сыск : Курьер : Форум

Сборник военных рассказов 1877-1878 гг.

Сражение у Чаиркиоя и Церковны 9-го сентября 1877 года

Публикуется по изданию: Сборник военных рассказов, составленных офицерами-участниками войны 1877-1878 гг., том II. Издание Кн. В. Мещерского, СПб, 1879.

[339]

Генерал-лейтенант Татищев, начальник 11-й кавалерийской дивизии, занимал своим отрядом Мансур, Тирбелитер и Бракницу. Когда после сражения при Аблаве и Кацелве 24-го августа началось отступление 13-го корпуса на Банницкий Лом по линии Церковна, Копровица и Банничка, и когда после того турки готовились одновременно атаковать и Шибкинский отряд, и отряд Наследника Цесаревича, тогда и генерал-лейтенанту Татищеву приказано было отступить к Чаиркиою и выбрать там позицию, которую немедленно укрепить, а затем держаться на ней во что бы то ни стало и против каких бы то ни было сил.
Отряд генерал-лейтенанта Татищева состоял всего из одной бригады 32-й пехотной дивизии с двумя батареями (1-я и 4-я) 32-й артиллерийской бригады и 1-й бригады 11-й кавалерийской дивизии с № 18 конной батареей и, принадлежа к составу 11-го армейского корпуса, назывался Северным отрядом означенного корпуса. Получив приказание отойти к Чаиркиою, генерал-лейтенант Татищев выступил со своим отрядом из Мансура и Бракницы 26-го августа в восемь часов вечера совершенно незамеченный неприятелем и прибыл к Чаиркиою на другой день утром благополучно. В Чаиркиое уже находились некоторые части этого отряда, а именно: два батальона Курского пехотного полка с 4-ю батареей и дивизион 11-го уланского Чугуевского полка, которые еще ранее были отправлены к Ковачице [340] для прикрытия отступления 13-го корпуса и которые теперь возвратились в Чаиркиой на присоединение к своему отряду.
По прибытии к Чаиркиою весь Северный отряд был сосредоточен и расположен бивуаком сзади выбранной позиции, для укрепления которой немедленно было приступлено к работам, причем для охранения рабочих и отряда, независимо посылаемых разъездов, поставлена была дежурная часть на самой позиции, и вдвинут был вперед к селению Церковны 4-й эскадрон 11-го уланского Чугуевского полка.
Позиция выбрана была на высотах северо-восточнее Чаиркиоя, причем по необходимости фланги этой позиции пришлось загнуть и протянуть до двух дорог: до одной, идущей от Водицы через Бек-Вербовку в обход Чаиркиоя на большую дорогу в Тырново на левом фланге, и до другой, идущей от Касабино через Юриклер к Чаиркиою и далее до Тырнова, на правом, отчего фронт позиции должен был принять форму полукруга. Вообще позиция эта имела следующие недостатки. На флангах позиции были высоты, которые в случае занятия их неприятелем давали полную возможность ему действовать в тыл нашей позиции, но протянуть позицию до этих высот не представлялось возможности, так как длина позиции и без того не соответствовала силе нашего отряда. Кроме того, впереди позиции находились высоты, которые командовали высотами нашей позиции. Другой же, более соответствующей позиции на пути наступления турок к Тырнову от Водицы, Касабино и Ошково через Чаиркиой, не было, а потому и пришлось остановиться на вышеуказанной выбранной позиции, возведя на ней полевые укрепления.
Кроме посылаемых разъездов по направлениям к Ошково, Водице, Омуркиою, Карагачу и Мансуру для собирания сведений о неприятеле, посылались еще разъезды в Копровицу для связи с 13-м корпусом и в Кадикиой, для связи с Джулинским отрядом (11-го корпуса). Вследствие того, что разъездами было донесено, что в Водице неприятель находится в больших силах, и что село Ошково также занято турками, сделано было распоряжение об отправлении разъездов от Чугуевского уланского полка по направлению к Водице через каждые два часа, чтобы можно было заблаговременно узнать о движении неприятеля, – тем более что выбранная позиция не была еще окончательно укреплена по малому количеству имевшегося в частях войск шанцевого инструмента.
Между тем, по распоряжению командира 11-го корпуса, назначено было 31-го августа произвесть общую рекогносцировку в войсках корпуса для раскрытия сил неприятеля, почему из Северного отряда посланы были две колонны. Одна, под начальством полковника Ракузы, в составе двух батальонов 125-го пехотного Курского полка с дивизионом [341] 4-й батареи 32-й артиллерийской бригады и 2-м эскадроном Рижского драгунского полка – через Юриклер и Киричлар к Мансуру, а другая, под командою полковника Саранчова, в составе батальона 126-й пехотного Рыльского полка с двумя орудиями 4-й батареи 32-й артиллерийской бригады и дивизионом уланского Чугуевского полка – на Водицу к Ковачице. Колонна полковника Саранчова по заранее сделанному соглашению с 13-м корпусом по прибытии в Церковну присоединилась к колонне из частей войск 13-го корпуса и поступила под общее начальство генерал-лейтенанта князя Манвелова. Соединенная эта колонна, дойдя до Водицы и встретив там только небольшие силы, заняла это селение после небольшой перестрелки, но при дальнейшем наступлении, которое продолжалось не далее, как на три четверти версты, открыт был неприятелем сильный артиллерийский огонь по всей линии наших войск, причем против обоих флангов появилось по несколько неприятельских колонн, почему нашим войскам и приказано было начать отступление. Результатом этой рекогносцировки было то, что можно было положительно определить, что позиция турок находилась на высотах между Ковачицей и Водицей, и что силы их состояли из всех трех родов оружия и значительно превышали рекогносцировавшую колонну генерал-лейтенанта князя Манвелова. Потеря в колонне полковника Саранчова во время этой рекогносцировки была следующая: убит один рядовой и ранено три офицера, все тяжело, и восемнадцать нижних чинов, из которых семь тяжело. Кроме того, без вести пропало десять человек. Колонна же полковника Ракузы, пройдя через Юриклер, Киричлар, Мансур и Тербелитер и осмотрев разъездами Пашакиой и Рамкиой, нигде неприятеля не встретила и в тот же день возвратилась благополучно к Чаиркиою.
Затем из донесений, посылаемых по несколько раз в день разъездов, стало видно, что турки начали приближаться к чаиркиойской позиции. Так еще 1-го сентября заметны были уже три турецких лагеря: у Касабино, Осиково и на высоте в полутора верстах к востоку от Водицы, из которых самый большой лагерь был у Водицы, и что черкесы начали появляться во всех селениях, близко лежащих около Чаиркиоя.
Между тем, 2-го сентября прибыл в Церковну 1-й пехотный Невский полк с 1-ю батареей и 1-й артиллерийской бригады, который имел намерение атаковать Осиково со стороны Церковны под личным наблюдением командира 13-го корпуса генерал-лейтенанта Гана, но атака эта не состоялась, и Невскому полку с батареей, по случаю позднего времени, приказано было остаться ночевать между Церковной и Чаиркиоем на левом фланге укрепленной позиции. Сам же корпусный командир со своим штабом в тот же день возвратиться в Копровицу. [342] Потом, по воле Великого Князя Главнокомандующего, 3-го сентября прибыл еще 101-й пехотный Пермский полк с 1-й и 4-й батареями 26-й артиллерийской бригады, который и был расположен бивуаком левее бивуака 32-й пехотной дивизии. Таким образом, отряд генерал-лейтенанта Татищева увеличился двумя пехотными полками с темя батареями, что было выгодно и даже необходимо на случай ожидаемого боя, потому что по длине выбранной позиции и потому числу неприятеля, который мог атаковать нашу позицию, одной бригады 32-й пехотной дивизии было бы недостаточно. Уменьшить же длину позиции, как выше было сказано, невозможно было.
Около трех часов дня, 4-го сентября, на высотах у деревни Церковны в виду нашей укрепленной позиции показалась турецкая пехота, часть которой немедленно приступила рыть ровики, а другая, прикрывая рабочих, спустилась даже до самой Церковны. К флангам позиции также приблизились турки,– так деревня Киричлар 4-го сентября была занята турецкою пехотою и кавалериею. Вообще пространство для посылки разъездов на флангах позиции стало сокращаться – они доходили только на правом фланге до деревни Юриклер, а на левом до высот деревни Церковны. Поэтому, вследствие движения турок перед нашей позицией, назначены были для занятия оной дежурной части, именно от каждого пехотного полка, по батальону с двумя девятифунтовыми батареями, которые, независимо от выставленных впереди позиции сторожевой пехотной цепи и дежурных эскадронов на флангах оной, постоянно день и ночь занимали устроенные на позиции ложементы и батареи. Кроме того приготовлена была диспозиция на случай тревоги для занятия укрепленной позиции остальными войсками, которая и объявлена была по отряду.
Турки же продолжали укрепляться. С раннего утра 5-го сентября они начали строить батареи на близ лежащих высотах у Церковны, но вне нашего действительного артиллерийского огня, а 6-го сентября и ложементы. Работы эти по укреплению высот прекратились 7-го сентября, причем как батареи, так и ложементы были заняты ими. 8-го сентября турки оставались на занятой и укрепленной позиции, не обнаруживая намерения атаковать нашу позицию, которая также уже была окончательно укреплена. Всего построено было: шесть батарей, каждая на четыре орудия, ложементы для сомкнутых частей по всему фронту позиции и ровики для стрелков впереди их, местами в два и три яруса. При этом необходимо заметить, что при отряде генерал-лейтенанта Татищева не было ни одного военного инженера или саперного офицера и ни одного саперного солдата, поэтому все фортификационные постройки по укреплению позиции производились самими войсками отряда под непосредственным наблюдением офицеров генерального [343] штаба и под общим руководством начальника штаба отряда полковник Байова.
Итак, как видно из вышесказанного, отряд генерал-лейтенанта Татищева стоял лицом к лицу турок, занимавших укрепленные позиции, совершенно готовый вступить в бой, почему и сражение у Чаиркиоя и Церковны было не случайным, а напротив, ожидаемым оборонительным и притом совершенно подготовленным в полном смысле этого слова. Сделать нападение генерал-лейтенанту Татищеву на укрепленные позиции турок без поддержки Рущукского отряда, особенно войск 13-го корпуса, было весьма рискованно, так как в случае неудачного наступления почти невозможно было бы при отступлении твердо занять Чаиркиойскую позицию и держаться на ней во что бы то ни стало, как это предписывалось командиром 11-го корпуса. Поэтому генерал-лейтенант Татищев, сознавая всю важность удержания за собой Чаиркиойской позиции и зная те гибельные последствия, которые могли бы быть вследствие потери этой позиции, решился оставаться на ней и ожидать нападения турок.
Несмотря на важность и вместе с тем трудность выполнения данного приказания держаться во что бы то ни стало у Чаиркиоя, а также и на близость превосходных сил неприятеля, готового каждую минуту двинуться на нашу позицию, начальник отряда генерал-лейтенант Татищев был совершенно спокоен, как бы предчувствуя, что нападение турок будет отражено с полным успехом, и что он в точности выполнит возложенное на него поручение.
Когда 8-го сентября помощник полевого штаба действующей армии Свиты Его Величества генерал-майор Левицкий во время короткого пребывания в Чаиркиоя, во время разговора с начальником отряда, спросил его между прочим:
– Боитесь ли вы турок?
То на это генерал-лейтенант Татищев совершенно хладнокровно ответил.
– Нет, не боюсь.
Здесь, кстати, нельзя не упомянуть о том факте, что корпусной врач, действительный статский советник Родаков, будучи в Чаиркиое перед сражением, предсказывал, что сражение будет непременно 9-го сентября. Хотя все и предполагали, что турки сделают, наверно, нападение, но никто не думал, что оно будет 9-го сентября, а потому никто не давал значения предсказанию корпусного врача. Между тем, как оказалось впоследствии, Родаков действительно предсказал день сражения.
Около десяти часов утра 9-го сентября к начальнику отряда собрались командиры полков 1-й бригады 11-й кавалерийской дивизии, как к своему начальнику дивизии, чтобы доложить о некоторых вопросах, касающихся как разведывательной и сторожевой службы, так и хозяйственной [344] части. При этом докладе присутствовал и начальник штаба отряда полковник Баиов. По окончании же разрешения всех вышеуказанных вопросов подан был завтрак, и все начали закусывать, а затем завязался общий оживленный разговор. Все были в хорошем расположении духа, никто и не думал, что каждый из присутствующих должен будет принять участие в самом непродолжительном времени в жестоком бою. Как вдруг, во время общего разговора, грянул пушечный выстрел со стороны Церковны, затем другой, третий и т. д. Сначала все переглянулись и как бы спрашивали у друг друга «что это значит?», но генерал-лейтенант Татищев, совершенно спокойно приказав подать себе верховую лошадь, сказал полковым командирам, чтобы они ехали в расположение своих полков и распорядились бы относительно готовности их, но чтоб не суетились, а ожидали бы дальнейших приказаний. Сам же потом со своим начальником штаба и чинами оного поскакал на позицию и, проезжая мимо пехотного бивуака, подтвердил начальникам частей, чтобы они до особого его приказания оставались бы со своими частями на месте.
Тем временем пушечная канонада усилилась, причем весь артиллерийский огонь неприятеля направлен был на первую батарею 1-й артиллерийской бригады, которая стояла на левом фланге позиции. По прибытии на позицию и осмотрев противоположные высоты, генерал-лейтенант Татищев в ожидании разъяснения намерений противника решился не трогать пока войска с бивуака, тем более что движения неприятеля нигде еще не было заметно, и что на самой позиции находились уже следующие части. Первый батальон 125-го пехотного Курского полка в ложементах на правом фланге позиции; 2-й батальон 126-го пехотного Рыльского полка с 1-й батареей 32-й артиллерийской бригады в укреплениях центра позиции и 2-й батальон 1-го Невского пехотного полка с первой батареей 1-й артиллерийской бригады в укреплениях на левом фланге позиции. Независимо от того 1-й батальон 101 пехотного Пермского полка стоял на передовых постах впереди позиции, занимая тремя ротами рощу, а на флангах оной были дежурные кавалерийские части: 2-й эскадрон 10-го драгунского Рижского полка на высоте правее позиции против деревни Юриклер и 4-й эскадрон 11-го уланского Чугуевского полка у деревни Вербовки, левее позиции. Во время артиллерийского боя, который продолжался около двух часов, генерал-лейтенант Татищев зорко следил за движением неприятеля, а потому как только заметил, что неприятельская пехота стала массироваться у Церковны, тотчас послал приказание: 1-й батарее 32-й артиллерийской бригады, стоявшей в центре позиции, открыть огонь по ней, и батарея это приказание исполнила блистательно, так как своими меткими выстрелами нанесла такое сильное поражение, что турки смешались и остановились, ограничившись только [345] занятием рощи, находившейся впереди позиции. Бывшие же в этой роще три роты 1-го батальона Пермского полка, видя наступление турок со стороны Церковны, заблаговременно очистили рощу и отошли в центральные ложементы, дабы не мешать центральной батарее действовать против наступавшей турецкой пехоты. В это же самое время начальником отряда послан был офицер в Серговицы, что около тыронова, с приказанием немедленно двинуть на рысях стоявший там артиллерийский парк через Драганово и Сушицу к Чаиркиою, дабы на случай продолжительного боя отряд не остался бы без снарядов и патронов. Для скорости передачи этого приказания посланному офицеру в Серговицы разрешено было брать верховую лошадь на постах военно-летучей почты, устроенной между Тырновым и Чаиркиоем. Было также отправлено приказание и в Сушицу, где находился дивизионный лазарет 32-й пехотной дивизии, о немедленном прибытии этого лазарета в Чаиркиой. Все эти заблаговременные распоряжения показывают, что генерал-лейтенант Татищев не терял присутствия духа. Он, напротив, с лицами, составлявшими его штаб и свиту, шутил и толковал о разных разностях, как и в начале боя, пока все шло отлично. Первоначальное наступление турок артиллерийским огнем с центральной батареи было остановлено, а о дальнейшем движении неприятеля ни откуда не получалось донесений. Даже находились и такие лица, которые предполагали, что в этот день бой ограничится только одной артиллерийской стрельбою, и что больше ничего не будет, но вскоре последовало разочарование их. В час дня получено было донесение, что неприятельская пехотная цепь, поддержанная сильными резервами, начала дебушировать из леса восточнее деревни Юриклер и охватывать эту деревню с севера и особенно с юга, а затем, потеснив 2-й эскадрон драгун, ринулась на 1-ю роту Пермского полка, которая содержала передовые посты на правом фланге позиции. Командир этой роты штабс-капитан князь Челокаев, несмотря на свою распорядительность, мужество и хладнокровие, хотя и встретил противника убийственным огнем, должен был начать отступление на правый фланг позиции в ложементы, так как турки широко охватывали правый фланг его роты и вместе с тем уже начали достигать гребня высоты перед деревней Юриклера, т. е. начали обходить правый фланг всей позиции.
Прочитав донесение о наступлении неприятеля на правый фланг и даже в обхват его, генерал-лейтенант Татищев отдал следующие приказания. Третьему батальону Курского пехотного полка с дивизионом 4-й батареи 32-й артиллерийской бригады идти как можно поспешнее по Юриклерской дороге навстречу неприятельской пехоте, а другому дивизиону этой батареи занять заранее устроенную батарею на правом фланге позиции, дабы под прикрытием артиллерийского огня могла отступить [346] в ложементы 1-я рота Пермского пехотного полка. Командиру драгунского полка полковнику фон-Вику со взводом № 18-й конной батареи двинуться по направлению к деревне Киричлар и броситься на фланг наступавшего неприятеля. Чугуевскому уланскому полку с остальными 4-мя орудиями № 18-й конной батареи подняться на высоту южнее деревни Чаиркиой и, служа поддержкой драгунам, наблюдать за всей местностью, лежащей к югу и юго-востоку Чаиркиоя, причем непосредственное наблюдение за действиями кавалерийских полков возложено на командира этой бригады генерал-майора Гильтебрандта. До сих пор начальник отряда находился на самой позиции около центральной батареи, а отдав приказание о движении вышесказанных частей на правом фланге, генерал-лейтенант Татищев перешел в другое место, откуда можно было бы лично видеть весь ход боя на этом фланге, особенно на высоте восточнее Чаирктоя.
Командир 3-го батальона Курского полка, майор Домбровский, и командир 2-го дивизиона 4-й батареи 32-й артиллерийской бригады, поручик Михайлов, молодецки исполнили свое дело на Юриклерской дороге. Поручик Михайлов вынесся лихо перед цепью 1-й роты пермского полка и, сняв дивизион с передков, встретил неприятеля картечью, чем, было, так ошеломил турок, что они, было, приостановились, но вскоре затем бросились в атаку на орудия. В эту-то тяжелую для батареи минуту подоспел майор Домбровский со своим батальоном, и Курцы без выстрела бросились на «ура». Турки такого неожиданного натиска не выдержали. Однако, несмотря на то, что 3-й батальон Курского полка и отогнал турок назад, положение его было критическое. Турки, получив сильное подкрепление, начали теснить его, напрягая все усилия к тому, чтобы завладеть высотами на правом фланге позиции. Видя это, генерал-лейтенант Татищев двинул на правый фланг еще 1-я батальон Рыльского пехотного и 3-й батальон Невского пехотного полков с 4-й батареей 26-й артиллерийской бригады, поручив вместе с тем ведение боя на правом фланге генерал-майору Горшкову.
В то время, когда бой за высоту на правом фланге все более и более разгорался, что было в начале третьего часа дня, получены были донесения с левого фланга от командира Невского полка и 1-й батареи 1-й артиллерийской бригады, что две большие неприятельские колонны, спустившись с высот западнее Церковны, частью направились по лощине к деревне Вербовке, а частью и на центр, и что 1-я батарея сильно пострадала и с трудом уже могла держаться на позиции. Одновременно с этими донесениями прибыл офицер и от командира Драгунского полка, который доложил, что полковник фон-Вик со своим дивизионом и двумя орудиями № 18 при следовании к Киричлару [347] наткнулся на неприятельскую цепь, которая двигалась по густому кустарнику в обхват оконечности нашего правого фланга. Драгуны спешились, и под прикрытием их выехал взвод № 18-й батареи под командой штаб-капитана Адрианова во фланг неприятельским резервам и стал обсыпать их картечными гранатами, отчего турки и подались, было, назад, но, получив подкрепление, снова двинулись вперед и начали теснить драгун по направлению к Чаиркиою.
По получении этих донесений, генерал0лейтенант Татищев приказал двум ротам 2-го батальона Курского полка следовать на подкрепление драгунам, 1-му батальону Невского полка поддержать 2-й батальон этого полка и держаться этим обоим батальонам на левом фланге во что бы то ни стало, и 3-му батальону Рыльского полка идти для подкрепления центра. Приказание Невцам держаться на левом фланге во что бы то ни стало отдано было на том основании, что около трех часов дня ожидался еще 102-й пехотный Вятский полк из Копровицы, который по заранее сделанному распоряжению должен был прибыть в Чаиркиой 9-го сентября вместо Невского пехотного полка, а этот последний (хотя его и следовало отправить на присоединение к своей дивизии также 9-го сентября) был задержан по случаю происходившего боя. После этого начальник отряда, переменив свою ставку, занял такое место, откуда были видны оба фланга позиции, дабы, лично следя затем, что делается на обоих флангах, можно было бы посылать в то или другое место соответствующие подкрепления. Хотя выбранное место для ставки было под сильным перекрестным артиллерийским и ружейным огнем, но делать было нечего, пришлось оставаться на нем.
Таким образом бой начал возгораться на всем протяжении позиции, фланги которой, кроме того, подвергались и обходу: левый со стороны деревни Вербовки, а правый даже и в обхват его – с южной стороны Чаиркиоя. Гром пушечной пальбы и адский ружейный огонь между тем распространялся все сильнее и сильнее по всей линии почти на десятиверстном протяжении. Пули летали около начальника отряда и штаба его, как мухи в знойный день, а артиллерийские снаряды, падая близко и врываясь в землю, разрывались там, отчего все близ стоящие около начальника отряда были зачастую обсыпаемы землею. Но в эти минуты было не до жужжания и свиста пуль, надо было следить за тем, как, по мере прибытия на правый фланг 1-го батальона Рыльского и 3-го батальона Невского пехотных полков с 4-й батареей 26-й артиллерийской бригады, бой там усиливался, и высота, которой турки непременно хотели овладеть, переходила несколько раз из рук в руки. Видя такое колебание боя, генерал-лейтенант Татищев направил туда еще второй батальон 101-го пехотного Пермского полка, с прибытием которого все дравшиеся там войска, поддержанные [348] сильнейшим огнем двенадцати орудий, с криком «ура» бросились вперед, и неприятель обратился в бегство в деревню Юриклер, в которую ворвались и наши по следам неприятеля, но турки уже и там не решились оказывать сопротивления, а потянулись к деревне Касабино, преследуемые огнем с нашей стороны.
Полковник фон-Вик, получив подкрепление из двух рот Курского полка и поддержанный дивизионом улан с четырьмя колесными орудиями, перешел также в наступление и отбросил неприятеля к деревне Киричлар, а затем присоединился к войскам правого фланга. Дальнейшее же преследование неприятеля на этом фланге после отступление турок прекращено было в ожидании результатов боя на левом фланге позиции, так как в то время, именно около четырех часов дня, неприятель продолжал смело подвигаться к деревне Вербовке и уже начал подходить к окраине ее. Вследствие этого бой на правом фланге совершенно прекратился в пять часов вечера. Успеху этого боя весьма много способствовали распорядительность и хладнокровие генерал-майоров Горшкова и Гильтенбрандта.
Когда ясно уже было видно, что бой на правом фланге принимал хороший оборот. вследствие начатия отступления турок, тогда все внимание начальника отряда обращено было на Вербовку, со стороны которой должен был показаться 102-ой пехотный Вятский полк, – так как турецкая цепь уже стала приближаться к виноградникам, которые были севернее Вербовки, а между тем 1-я батарея 1-й артиллерийской бригады, как выше было сказано, с трудом держалась на позиции. Командир батареи контужен, два офицера ранены, два орудия подбиты, понесены серьезные потери в людях и лошадях, почему начальником отряда и приказано было генерального штаба капитану Пневскому привести из резерва 1-ю батарею 26-й артиллерийской бригады и поставить ее при 1-м батальоне Невского пехотного полка, что и было им исполнено под сильным огнем неприятеля.
Между тем турецкая пехота направлялась и на наш центр, против которой действовала с большим успехом 1-я батарея 32-й артиллерийской бригады, а на левом фланге неприятельская цепь уже заняла виноградники и входила в окраину селения Вербовки. Невцы, было, уже стали очищать и виноградники, и деревню Вербовку, 1-я батарея 26-й артиллерийской бригады вынуждена была под неприятельским ружейным огнем отойти назад на новую позицию к самому Чаиркиою. Положение двух батальонов Невского полка было трудное, но в это самое время показалась пехота, идущая в походном порядке по направлению к Вербовке с юго-западной стороны – то шел давно ожидаемый Вятский полк. Появление этого полка на горизонте возбудило оживленный разговор между лицами, составлявшими штаб и свиту начальника отряда, [349] и вместе с тем разные предположения об исходе боя на левом фланге, – как вдруг неожиданно для всех одна граната упала между начальником отряда и начальником штаба и, зарывшись в землю, разорвалась, обсыпав всех землею. На несколько мгновений все замолкло – по-видимому, все были ошеломлены, но вскоре оказалось, что вышло «много шуму из пустяков» - никто не был ни убит, ни ранен. Генерал-лейтенант Татищев нисколько не был смущен этим случаем и совершенно хладнокровно отдал приказание генерального штаба капитану Андрееву, чтобы он ехал рысью навстречу Вятскому полку и направил бы один батальон в виноградники, а другой в деревню Вербовку. Пока дошло это приказание, ружейная пальба на левом фланге более и более усиливалась, и турки уже с двух сторон вступали в Вербовку, но как только 2-й батальон Вятцев вступил в Вербовку, а 1-й батальон, обойдя неприятеля со стороны виноградников, кинулись на турок, они тотчас начали отступать, причем отражению неприятельской атаки много способствовала 1-я батарея 26-й артиллерийской бригады, стоявшая у самого Чаиркиоя. Таким образом и на левом фланге турки были отброшены.
Вскоре после натиска турок на Вербовку они двинулись в атаку и против центральных укреплений, но тут наступление было принято только одним огнем нашей артиллерии, так как роты, занимавшие центральные ложементы, по приказанию командира 126-го пехотного Рыльского полка полковника Саранчева не открывали огня по неприятелю, что производило такое сильное впечатление на турок, что они, не доходя шагов на 400 к нашим ложементам, в паническом страхе обращались назад. Артиллерийский и ружейный огонь продолжался почти до 8 часов вечера.
Когда, во время атаки турок на центральные ложементы, в нашей пехоте к концу боя не хватало патронов, ящики, с которыми находились довольно далеко от укреплений, и когда оттуда посланные солдаты бежали к ящикам и просили поскорее прислать патронов, тогда состоящий ординарцем при начальнике отряда 11-го уланского Чугуевского полка поручик Добровольский-Михайлов, видя, как разбирались патроны, и зная, что пока их донесут пешком, пройдет много времени, позвал к себе нескольких конных вестовых и приказал им взять патронов в саквы, мешки и карманы, сколько возможно было, а затем сам, также набрав патронов, поскакал с ними в самые ложементы, несмотря на сильный артиллерийский и ружейный огонь. Таким способом поручик Добровольский несколько раз снабжал пехотные части, сидевшие в ложементах, патронами, что, конечно, способствовало тому, что наша пехота не переставала встречать турок убийственным огнем, когда некоторые из них решались приближаться к ложементам ближе, нежели на 400 шагов. [350]
По окончательном отбитии турецкой атаки в центре, бой совершенно окончился, что было в 8 часов вечера. Поэтому генерал-лейтенант Татищев, принимая во внимание позднее время и утомление наших войск, которые дрались целый день, а главное, крепкую позицию, занятую неприятелем, и массы резервов, которые не были введены в бой, не преследовал, а в ожидании нового наступления турок ночью или рано утром на другой день, приказал всем войскам отряда ночевать на своих местах на позиции. Кроме того, по окончании боя немедленно приказано было командиру Пермского полка полковнику Прокопе с шестью ротами занять рощу перед фронтом позиции, что им и было выполнено без всякого со стороны неприятеля противодействия. Следовательно, ни одна часть поля сражения не была уступлена туркам, несмотря на сильное желание их сбить во что бы то ни стало наши войска с занимаемой ими местности, чтобы открыть себе свободный доступ к Тырнову.
Потери наши состояли: убито 4 офицера и 84 нижних чинов и ранено – 21 офицер и 391 нижний чин. Кроме того, без вести пропал один человек и убито и ранен 42 лошади. Потеря неприятеля была гораздо более нашей, так как турками оставлено было на поле сражения одних убитых до 800 тел. По показанию же взятых в плен трех раненых турок действовали против нашего отряда две пехотные дивизии под начальством принца Гассана, но кроме войск, введенных в дело, видны были на ближайших высотах у Касабино и Осиково массы резервов, которые в бою не участвовали, а по показанию пленных, взятых 15 сентября, общая потеря турок простиралась до 3,000 человек.
После сражения турки на другой день прислали парламентера, чтобы позволено было им похоронить брошенные ими тела перед фронтом позиции. Просьба эта была уважена, и найденные тела убитых турок при помощи наших солдат переданы были турецким санитарам для погребения. В виду этого обстоятельства начальником отряда 10-го сентября приказано было войскам возвратиться на свои бивуаки, оставив по-прежнему только дежурные части. Турки между тем продолжали оставаться в укрепленной своей позиции, которую даже начали усиливать новыми укреплениями, а по ночам стали тревожить наши передовые посты. Так в ночь на 12-е сентября у деревни Вербовки была перестрелка, вследствие которой у нас был смертельно ранен один человек. Вследствие же усиления турками своей позиции, начальником отряда приказано было возвести укрепления и на высотах, которые находились на флангах нашей позиции, а именно на высоте против деревни Юриклер и на высоте у деревни Вербовки. Независимо от того по-прежнему посылались разъезды, которые до 13-го сентября доходили только до деревни [351] Юриклер и до высот у деревни Церковны, но 13-го сентября они прошли Юриклер беспрепятственно и продвинулись до самой деревни Касабино, где уже турецкого лагеря не оказалось. В тот же день, в полдень, т. е. 13-го сентября, после сильного тумана замечено было, что турок и на своих позициях у Церковны не видно, почему посланы были разъезды по направлениям к Осиково и Водице, которые донесли, что и Осиковский лагерь брошен турками и что деревня Водица не занята, и только по направлению к Ковалице видны были неприятельские кавалерийские пикеты. Поэтому в виду общего отступления турок приказано было 15-го сентября обоим полкам 1-й бригады 11 кавалерийской дивизии послать усиленные разъезды и узнать расположение неприятеля после отступления. По возвращении разъездов оказалось, что главные силы турок находились у деревни Попкиоя, имея передовые отряды у Омурктоя и Карагача, а на высотах у Касабино и перед Ковачицей кавалерийскую цепь с поддержками, причем разъездами 11-го уланского Чугуевского полка захвачено было в брошенном турками лагере у Водицы 15 закупоренных ящиков с патронами, 5 ящиков с ракетами, несколько палаток, много шанцевого инструмента, несколько кругов телеграфной проволоки, до 50 ружей и значительный запас зернового фуража, а также и несколько пленных.
Вообще можно утвердительно сказать, что по количеству брошенного неприятелем оружия, фуража и множества различных военных принадлежностей, удаление турок после поражения их под Чаиркоем и Церковной должно считать поспешным отступлением. А что действительно результатом дела под Чаиркиоем было общее отступление турок не только от Церковны, но и от других пунктов, бывших загятых ими против войск Рущукского отряда, то доказательством тому может служить телеграмма начальника штаба этого отряда генерал-адъютанта Ванновского к командиру 11-го корпуса, в которой говорилось, что последствием дела под Чаиркиоем было отступление турок по всей линии Банницкого Лома. Наконец телеграмма бывшего Главнокомандующего действующей армии Великого Князя, которой Его Императорское Высочество поздравил начальника отряда генерал-лейтенанта Татищева в день годовщины Церковенского сражения 9-го сентября 1878 г., разъясняет, что 9-го сентября 1877 г. турки производили не рекогносцировку Чаиркойской укрепленной позиции, как многие полагали, а напротив, атаковали превосходными силами с целью пробиться для дальнейшего движения к Тырнову, и вместе с тем подтверждает, что сражение под Чаиркиоем и Церковной было не из маловажных в минувшую кампанию, и что результат этого дела был блистательный.
Эта телеграмма Великого Князя следующая: «Поздравляю тебя с годовщиною славного боя под Церковною, где ты удержал натиск [352] и нанес такое сильное поражение туркам, что они очистили всю местность до Разграда и Осман-Базара. От души спасибо тебе за все, от твоего старого Главнокомандующего. Николай».
Итак, смело можно сказать, как видно из всего сказанного, что турки понесли такое жестокое поражение под Церковной, что принуждены были отступить по всей линии, не воспользовавшись ни выгодами положения, ни превосходством своих сил.
В заключение описания сражения под Чаиркиоем и Церковною следует сказать еще, что после этого сражения, именно 13-го сентября, начальник отряда генерал-лейтенант Татищев следующим приказом по отряду объявил свою благодарность всем участвовавшим в бою. «Войска вверенного мне отряда! 9-го сентября турки в превосходных силах атаковали нас с центра и обоих флангов. Но тщетны были их усилия! Вы встретили врага так, как это подобает русским войскам, – и турки отступили, оставив на месте до восьмисот тел
Я счастлив, что командовал вами и что теперь могу отдать должное вашей храбрости и стойкости.
Благодарю, прежде всего, ближайших моих помощников генерал-майоров Горшкова и Малахова и начальника моего штаба полковника Баиова за распорядительность и мужество. Благодарю полковых командиров за то, что служили примером подчиненным, а также и всех батальонных, дивизионных, ротных и эскадронных командиров, офицеров генерального штаба, всех господ офицеров и нижних чинов. Все без исключения исполнили свое дело честно, на славу Престола и Отечества. Бывшим же на перевязочном пункте врачам за неутомимые труды при уходе за ранеными объявляю мою признательность».
16-го же сентября была отслужена панихида по убитым в этом деле, а 18-го сентября благодарственное молебствие по случаю отражения турок, и был назначен большой церковный парад.

План сражения под Чаиркиоей и Церковной 9 сентября 1977 года

(помещен в конце издания, кликните для увеличения)

План сражения под Чаиркиоей и Церковной 9 сентября 1977 года

 

 


Назад

Вперед!
В начало раздела




© 2003-2024 Адъютант! При использовании представленных здесь материалов ссылка на источник обязательна.

Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru