|
Глава 2. На зимних квартирах 1789-1790
[42] Граф пошел небольшими переходами к Берлату на Серете; он расположился на берегу сей реки у городка Текуча, где простоял несколько дней, и послал оттуда подробное донесение о Рымникском сражении. Потом торжествовал победу, 1 Октября, в Берлатском лагере, куда он прибыл в конце Сентября.
В его отсутствии пришел Генерал-Порутчик Михалович в Фальчи со своим корпусом и был несколько времени под начальством Графа Суворова. Спустя немного прибыло несколько полков конницы и пехоты и 2 Козачьих полка, которых он тотчас расположил на зимние квартиры.
В сие время Граф познакомился весьма коротко с Браиловским Сераскиром. По сделанным между ними условиям, избегали с обеих сторон кровопролития; Граф дал слово уведомить его, когда вознамерится против него выступить; [43] Сераскир с своей стороны обещал сделать только вид обороны и сдать крепость на известных условиях; но непреодолимые препятствия разрушили сие намерение.
Корпусы Принца Кобургского и Суворова стояли близко друг от друга на берегах реки Серета. Генералы, Офицеры и солдаты жили в величайшем согласии: можно б подумать, что они служили одному Государю. По взятии Белграда Принц получил знатное подкрепление; так что весною армия его простиралась до 45000 человек.
(1790) Намерение Австрийцев было — открыть кампанию вместе с Суворовым; но так как он не имел никакого приказания, то остался на зимних квартирах, между тем как Принц собрал большую часть своих войск в Бухаресте в Апреле 1790 года. Он пошел сперва к Журже; но так как осада была отложена, то возвратился опять в Бухарест.
После взятия Бендер, Гассан-Паша; сделанный [44] Визирем, послал к Князю Потемкину Депутатов для мирных переговоров. С той и с другой стороны отправлялись часто курьеры; все обещало хороший конец, и, вероятно, что мир был бы заключен, если б смерть Гассан-Паши, ускоренная Диваном, который желал продолжения войны, не уничтожила сих надежд.
(Юсуфф-Паша сделан Визирем. Его движения.) Юсуфф-Паша, имевший при начале сей кампании достоинство Верховного Визиря, был опять возведен на сию степень, после смерти старого Гассан-Паши. В Мае собрал он армию в Шумле и переправился через Дунай под Рущук.,
Он подвигался очень медленно, так что небольшое число войска, стоявшего под Журжою, переправилось в конце сего месяца. Намерение Визиря состояло в том, чтобы напасть на Принца Кобургского под Бухарестом; и, если победит, то овладеть не только сим городом, но и всею Валахиею.
Между тем Суворов получил приказание выступить и [45] соединиться с Принцем Кобургским. Он оставил в Берлате 2 баталиона с 4 полевыми пушками, 3 эскадрона конницы, 200 Козаков и 500 Арнаутов. Резервный корпус остался на реке Пруте, под начальством Генерал-Порутчика Графа Мелина; вскоре после того Мелин занял позицию под Текучем, а на его место вступил Князь Голицын.
Суворов назначил сборное место своим войскам в Килиени, лежащем на другом берегу Серета где находились Австрийские понтоны, во 140 верстах от Берлата. 10 Июня весь корпус собрался в назначенном месте.
Сей корпус состоял из 4 баталионов гренадер и мушкетер с полковыми пушками и 20 тяжелыми орудиями; из 12 эскадронов карабинер, 4 Козачьих полков, всего до 15,000 человек, и 2,000 Арнаут. Он был под начальством Генерал-Порутчика Дерфельдена и Генерал-Майров Ланскова и Познякова. Две недели стоял [46] он в Килиени и обучался разным маневрам. Около сего времени получил Граф Суворов милостивый Рескрипт от Императора Леопольда.
Господин Генерал-Аншеф!
Мой Фельдмаршал, Принц Кобургский, доставил Мне письмо Ваше 15 Марта. Я ценю в полной мере чувства, которым Вы всегда хранили к Его Величеству Императору, и которые, по горестной для Меня его кончине, Вы обещаетесь хранить и ко Мне для блага общего. Изъявление Вашей привязанности весьма Мне было приятно. Будьте уверены, Господин Генерал-Аншеф, что Я нетерпеливо желаю иметь случай, которым бы мог доказать Вам Мое особенное почтение. Леопольд.
Вена, 20 Мая 1790.
Между тем большая часть Турецкой армии перешла Дунай под Журжею. Принц Кобургский уведомил сей час Суворова и просил его приближить [47] Русский корпус. Граф выступил в ту же ночь, и прошел вниз по Серету 60 верст до Гинешти, где простоял целый месяц.
Так как Принц уведомлял вторично Суворова, что Турки идут против него, и разослали сильные партии во внутренние земли; то наш корпус опять выступил, перешел 70 верст в два дни, и стал у Низипени на реке Бузео. Он много потерпел на сем походе, потому что от сильных жаров пересохли все ручьи. Мезарош, Австрийский Генерал-Фельдвахтмейстер, стоял с небольшим корпусом по правую сторону Русских.
Суворов простоял здесь несколько времени, как Полковник Фишер прибыл 11 Августа с письмом и словесными поручениями от Принца Кобургского. Граф узнал через него, что Визирь с большею частию своей армии находился по сю сторону Дуная, и что авангард его показывается в нескольких милях от Журжи. [48] Передовые посты с обеих сторон встречались, и из всего надобно было ожидать нападения Визиря.
Фишер немедленно возвратился. Суворов тотчас отдал приказания, и в три дни перешедши 130 верст, расположился у Афумаца, в 14 верстах от Бухареста, где находился Принц Кобургский. Сильный дождь, шедший во вторую ночь похода, весьма оный затруднил, но при солнечном восходе непогода утихла, и наши продолжали спокойно свой путь. На другой день своего прибытия Граф отправился с несколькими Генералами и Офицерами в Бухарест к Принцу Кобургскому, который встретил их на дороге. Они дружески обнялись и возвратились в Принцовой карете в Афумац, где сделали нужные распоряжения.
Русские и Австрийцы, оживленные тем же чувством взаимной дружбы, которое связывало их прежде, были очень довольны, что опять находились месте. Все обнимали друг [49] друга, а солдаты пили за взаимное соединение. Обе армии готовы были ревностно исполнять свою должность; Турки напротив того подали назад все свои партии и даже авангарде.
Визирь Юсуфф-Паша узнал нечаянно о соединении Суворова с Принцем. Он находился в Журже, и в самое то время, когда крестьянин пришел донести ему о соединении корпусов, он чертил план атаки Австрийцев, что утверждают очевидцы. Визирь сомневался по причине расстояния, в котором находился Суворов незадолго до сего, но когда представили ему крестьянина, и тот клялся головою, что видел сам Суворова, то Визирь выронил перо из рук и сказал со смущением: «что нам теперь делать?».
Войска Принца Кобургского состояли из 40,000 Австрийцев и Венгерцов. Часть оных была рассеяна в Валахии небольшими отделениями, которые можно было очень скоро соединить, так что соединенные корпусы [50] составляли более 50,000 хорошо выученных солдат. И так весьма легко было напасть на Турков под Журжею, проникнуть в Болгарию и воспользоваться очевидными выгодами. Но дела скоро переменились. Чрез несколько дней после соединения корпусов, Полковнике Фишер известил Суворова в Афумаце о перемирии, заключенном в Рехенбахе, чрез которое разрушились в одну минуту все обширные планы, и Визирь освободился из самой опасной позиции. Таким-то образом деяния людей зависят от малейших приключений, и часто самые мудрые распоряжения расстраиваются совсем непредвиденными обстоятельствами. Если б сие известие пришло неделею позже, то Юсуфф-Паша был бы совершенно разбит. Назавтра Генералы обеих армий простились с глубокою горестию и с слезами на глазах. Суворов перешел Бузео, расположился у Килиени и пробыл там до Сентября. Поелику в силу перемирия надлежало снять [51] Австрийские понтоны через Серет у Маричешти; то Суворов приказал навесть мост на лодках на том же месте, перешел реку и расположил свой корпус у Максимени, в 35 верстах от Галаца.
Когда он был еще в Килиени, Князь Потемкин просил его письмом, чтоб он с ним повидался. Суворов понял его намерение и отвечал следующим образом: «Гребной флот овладеет входами в Дунай; Тулча и Исакча нам сдадутся; сухопутные войска наши, с помощию флота, возьмут Измаил и Браилов, и заставят трепетать Чистов».
В самом деле, скоро после сего Контр-Адмирал Рибас вошел в рукава Дуная со своею флотилиею, одержал некоторые победы над Турками, особенно над Запорожцами, коих лодки он совершенно потребил, и взял Тулчу приступом.
Легкие войска стояли на передовых постах недалеко от Галаца. Часто ходили малые Турецкие суда из Галаца [52] к Браилову и их не трогали. Однажды ночью их обратилось очень много: некоторые из них отделились и поплыли к берегу, где были Русские форпосты; прочие погнались за ними и производили по них пальбу. Не зная, что это значит, наши отрядили одного Офицера с 4 Арнаутскими лодками, чтобы спасти тех, за которыми гнались Турки, в чем и успели. После сражения, продолжавшегося несколько часов, взяли 6 больших лодок; прочие ушли к Браилову; на четырех из оных были Христиане обоего пола, которые хотели уйти от Турков и были ими преследуемы. Когда Офицер овладел двумя Турецкими лодками, то нашел на них 40 человек убитыми.
Суворов велел вооружить сии лодки несколькими пушками, и ими начали действовать; потом он приказал построить 4 укрепления на берегу и поставил достаточное число людей и артиллерии. Он перевел туда свою квартиру с 2 [53] баталионами гренадер и мушкетер, и с сего времени учредил беспрестанное сообщение с Генерал-Майором Рибасом. Генерал Дерфельден остался с прочими войсками у Максимени.
В самое сие время получил он письмо от Принца Кобургского, которое мы представляем нашим читателям, как памятник истинной дружбы и взаимного уважения сих Военачальников:
Господин Генерал!
«Я еду в следующую пятницу к новой моей должности в Венгрию. Ни что меня так не огорчает, как мысль, что я должен еще более отдалиться от Вас, моего достойного и любезнейшего друга!
«Я знал истинную цену великой души Вашей: узы дружбы нашей составились самыми достопамятными происшествиями и во всех случаях я должен был удивляться Вам, как Герою, и любить, уважать Вас, как самого достойнейшего человека. [54]
«Судите сами, несравненный мой Учитель, каково мне разлучишься с Вами, с таким человеком, который имеет столь много прав на мое душевное почтение и на мою привязанность. Одни Вы можете облегчить мою горесть, сохраня ко мне ту приязнь, которою Вы меня до сих пор удостаивали; и я признаюсь Вам чистосердечно, что частые уверения Вашей ко мне дружбы необходимы для моего щастия.
Я не могу решиться проститься с Вами лично; это для меня было бы слишком больно. Я ссылаюсь на собственные Ваши чувства. И так я только клянусь Вам в самой нежной привязанности — продолжайте Вашу ко мне дружбу — она до сих пор составляла утеху моей жизни.
Положитесь, мой достойный друг, на мою беспредельную благодарность. Вы всегда будете самым искренним другом моим, которого даровало мне благое Небо, и никто никогда не будет иметь столько [55] права на высочайшее почитание, с которым я есмь
Вашего Сиятельства
покорнейший слуга
Пр. Кобургский».
Бухарест 13 Октября 1790.
После первого известия о взятии Тулчи, Суворов скоро узнал, что брат Генерала Рибаса овладел Исакчею. Во время сего действия Христиане и Жиды, желавшие выйти из города, были отправляемы Турками в Браилов.
В то же время Генерал-Майор Миллер осаждал Килию и умер от полученных им ран. Сия крепость, по трехнедельной осаде, когда стены были пробиты ядрами, сдалась на капитуляцию Генерал-Порутчику Гудовичу, который почти тогда же был пожалован Генерал-Аншефом. В начале Ноября он подвинулся со многими корпусами к главной крепости — Измаилу. Рибас вскоре за ним пришел с своею флотилиею, и не проходило почти ни одного дня без сражения. У [56] Typков было около 150 гребных 1700 судов; у Рибаса было 100, да сверх того 70 Черноморских лодок. Он часто одерживал верх, даже под крепостными пушками; он сжег и потопил более половины неприятельских судов, сам же весьма мало претерпел.
Наконец, по причине глубокой осени и дурной погоды, принуждены были оставить осаду. Сухопутные войска отступили от Измаила и расположились на зимних квартирах.
|
