: Материалы  : Библиотека : Суворов : Кавалергарды :

Адъютант!

: Военнопленные 1812-15 : Сыск : Курьер : Форум

Антинг И.-Ф.

Победы графа А.В. Суворова-Рымникского

часть VI

Публикуется по изданию: Антинг И.Ф. Победы графа Александра Васильевича Суворова-Рымникского, или Жизнь его, и военные деяния против Пруссии, Турции, Польши и Франции. Пер. с французского Ф.Бунаков. Часть VI. - М., 1810.
 

Поход вспомогательной Российской армии; прощание Суворова с армиею Италийскою; его нападение на малые кантоны; сражение при Цирихе. Окончание войны

 

Французский Генерал Миллер перешедши с своею армиею в конце Августа чрез Рейн при Мангейме, осадил Филисбург и принудил Эрц-Герцога Карла уменьшить армию свою в Швейцарии, дабы защищать Швабию от угрожающего нападения. Сей случай разделил армию на разные корпусы: в Швабии составилась армия Императорская и Имперская, [55] имеющая около 60000 человек под предводительством Эрц-Герцога.
Новый план действий, утвержденный двумя Императорскими дворами, требовал, чтобы Суворов оставил Италию, и вместо Эрц-Герцога принял в Швейцарии команду над великою армиею, которая составлена была из войск, пришедших туда с Генералом Корсаковым и из вспомогательных Италианских. Суворов не без соболезнования отправился из Италии, в пять месяцов им освобожденной.
В самом деле горестно было для сего старого Полководца предоставить другому собрать плоды блистательных своих подвигов; между тем как он сам должен был предпринять поход смелый и совсем новой, как для него самого, так и для солдат, которые, прошед равнины [56] Пиемонтские, к обыкли еще воевать в горах.
Обязанный повиновением Суворов не усумнился принять предлагаемый ему новый знак доверенности. Он усугубил деятельность, рвение и приверженность к Государям для блага их. Он решился повиноваться и исполнить одно из дерзновенных и отважных предприятий, идти против неприятеля предприимчивого и неутомимого.
Суворов перед отъездом из Пиемонта 8-го Сентября в главной своей квартире к Асти простился с Италианскою армиею, победоносною под его начальством, в следующих словах:
Италианская армия!
«Принужден будучи обстоятельствами оставить начальство над храброю Италианскою [57] армиею и отделить Российские Императорские силы, поставляю за долг проститься с господами Генералами и со всеми войсками, находящимися под их командою.
Свидетельствую первым искреннюю мою благодарность за неутомимое старание и деятельность, с какою они исполнили намерения Государя и споспешествовали благу государства в продолжении всего того времени, в которое я имел честь предводительствовать сею могущественною армиею.
Будучи признателен к их благоразумной отважности, коей пример показали они во всех действиях, и которая давала им право быть начальниками над своими легионами, именем моим прошу изъявить благодарность всем вышним чинам армии. Их поведение, пример, который они подавали своим подчиненным в [58] присутствии неприятеля, хороший порядок и строго наблюдаемая дисциплина дают им право на мою признательность.
Благодарю солдат за неутомимую храбрость и твердость непоколебимую, которые в столь короткое время моего командования доставили нам бессмертные победы.
Прошу, наконец, уверить всю армию в том высокопочитании, которое она поселила во мне.
Никакое выражение не может изъяснить ни того удовольствия, которое ощущал я, предводительствуя храброю и хорошо устроенною армиею, ни того сожаления, с каким оставляю ее.
Не изгладится также в душе моей впечатление, произведенное постоянною неустрашимостию Австрийцев. — Пусть будут они уверены, что я никогда не забуду той любви, той чрезвычайной доверенности, [59] которая даровала мне лавр победителя». А. Суворов Рымникский.

Генерал Крей, после неожиданной сдачи Тортоны, с 15-ю баталионами и двумя конными полками пошел чрез Новару к Валеским границам; а как Суворову назначен был новый поход, то и велели ему проводить сей корпус к Александрии и иметь целию вспомоществовать Принцу Рогану и Полковнику Страуху на границах Валеских отрядом Генерала Лаудона. Войска Пиемонтские и войска разных Князей, союзных с Италиею, должны были умножить силы Генерала Крея. Таким образом, по отбытии Россиян, главная Австро-Италианская армия состояла из двух главных корпусов под непосредственным управлением Генералов Меласа и Крея. Венской кабинет, [60] положивший начало новому плану, утвержденному двумя Императорскими дворами, мог бы воспользоваться выгодою, которая проистекла бы от нового образования, основанного на начале согласия положительных статей двух великих армий, Швейцарской и Италианской. Сие образование было, по-видимому, весьма выгоднее соединения войск двух наций в одну армию, от которого происходили расстройки, вредные для службы и великих действий; чему причиною было как различие языка и дисциплины, так и соперничество, коего семена ежедневно развивались, несмотря на согласие, господствовавшее между начальниками.
Сии предположения, весьма благонамеренные, скрывали скачала тайные побудительные причины, коих держался кабинет Венской. Говоря только о освобождении Европы, Австрия [61] хранила под именем союзников захваченные области; овладела опять и отняла провинцию Милан, между тем как, войдя в Пиемонт, не упоминала ни слова о правах Короля Сардинского. Она всегда оступалась недовольною планами Суворова, ибо их следствие, впротчем увенчанное успехом, не соответствовало ее тщеславным надеждам; и потому с жадностию воспользовалась случаем удалить сего Генерала из Италии, завоевание которой он ускорял в надежде выполнить намерения Императора Павла I.
Решительный отказ Австрии в позволении Королю Сардинскому возвратиться в Пиемонт, не смотря на состояние Императора Российского и Суворова; присвоение некоторых мест именем Императора, пренебрегши и Россией, и Государем, коему они принадлежали, родили подозрения к [62] настоящим намерениям сего двора. С сего времени очевидно стало, что намерения его весьма противоречили намерениям России и Англии. — В самом деле Император Павел I, побуждаемый правосудием в сем союзе, желая восстановить дом Борбомской и Савойской, может быть первый показал пример войны бескорыстной. Сей Император, объявив себя главою второго союза, обязался утвердить его на основаниях более прочных; в такой предположенной им цели законным и святым поставлял он только одну славу — наказать Французской народ и его правителей; истребить начала республиканские, возобновить монархию Французскую и Европейские области, падшие уже под ударами бунтовщиков, и, наконец, восстановить религию во всем ее величии. Таковы были намерения Императора Павла I без [63] всяких других замыслов. Напротив того все стремление Австрии ограничилось только тем, чтобы прогнать Французов в прежние их владения и потом договариваться с ними на условиях, для нее только выгоднейших. Признаки зависти и неудовольствия раздирали с двух сторон завесу притворства. Обстоятельства, сопровождавшие возвратной поход Суворова, открыли явно начала несогласия, скрывавшиеся до того между двух Императорских дворов, и которые напоследок долженствовали разрушить второй союз против Франции.
Когда Суворов предпринял путь в Швейцарию, Генералы Шампионет и Моро, согласясь в своих действиях, вознамерились удержать его в Италии и соединить на равнинах Пиемонтских две армии, Алпийскую и Апеннинскую; но им не удалось произвести этого1 [64] к чести неусыпного Суворов, который при своем отъезде отдал повеления, необходимые для обезопасения своего похода и истребления неприятельских замыслов Французских Генералов.
Моро, вероятно, знавши о движениях Суворова, 10-го Сентября оставил свой пост между Савоною и С. Джиовани с двадцатью пятью тысячами, разделясь на три колонны. Одна из них направила путь к Сераваллу, две другие к Нови и Акки. Генерал Крей пошел навстречу Французам с левым крылом и частию центра Императорской армии. Французские колонны были разбиты и претерпели большой урон. Моро, принужден будучи отступить, занял свои положения в горах Апеннинских Лигурии. После такого решительного действия корпус Генерала Крея пошел к Кони чрез Фелициано и Альбу. [65]
С другой стороны Мелас, командовавший многочисленною Императорскою армиею, собрал при Бра на Стуре все свои сиыы, чтоб опрокинуть Шампионета и воспрепятствовать его соединению, назначенному при местечке Нови, с армиею Генерала Моро, над которою он хотел принять начальство.
Бригадной Генерал Лесюир овладел Пиньеролем, занимаемым Русскими, коими командовал Полковник Генисон; а две колонны Алпийской армии угрожали Турину, из которых одна состоявшая из 6000 человек, прошла от Сузы, другая с долины Аостксой на Ивре.
Сам Генерал Шампионет силою перешел чрез Салус при входе в долину Стурийскую.
После жестокого сражения, происходившего 16-го и 17-го Сентября, он овладел постами при Савилиано и Фоссано, которые авангардия Императорской [66] армии принуждена была оставить.
Сентября 19-го, большая часть армии оставила Бра, разделясь на две большие колонны. Правая, под предводительством Меласа, маршировала к Савилиано и по кровопролитном сражении выгнала оттуда Французов. Левая, управляемая Генералом Креем, атаковала Фрссано, из которого в ночь вышли Французы, претерпевшие знатной урон. В тоже самое время Французы также поступили с цепью постов, продолжающеюся вверх Турина. Разбив сперва Генерала Беллегарда на стороне Риволи, они сими были атакованы Генералами Кеймом и Вукасовичем и прогнаны до самой Сузы.
Таковы были бесплодные покушения Французов; но они могли бы воспользоваться отделением Российских войск от Италианской армии, естьли бы [67] Суворов не предупредил сего; сверх того, Мелас и Крей умели при сем воспользоваться несогласием Французских Генералов. Смерть Жуберта, проигранное сражение при Нови, потеря Тортоны весьма ослабили действия Французской армии; она потеряла всю бодрость духа, и была совершенно расстроена, не могла ничего предпринять, не стремясь к совершенному упадку.
Последние происшествия при Кони, сражение у Генолы, завоевание Анконы, сдача Кони окончили потом сию достопамятную Италианскую кампанию в пользу Австрийцев. Французы принуждены были оставить равнины и удалиться в горы; а потом собрали остатки сил своих около Генуи и Ницы.
Сии происшествия не должны бы были иметь здесь места, ибо они не принадлежат к военной истории Суворова. Но сей [68] Генерал предъуготовил Австрийцам все выгоды, которые получили они после его отъезда, сверх того их связь с предъидущими происшествиями и их важность принудили нас сделать краткое им описание в конце сего сочинения.
В продолжение таковых беспрерывных нападений, сделанных Генералами Моро и Шампионетом, Суворов маршем удивительным и смелым совершил предприятие самое неимоверное и трудное, судя по эпохе, в которую оно произведено в действо.
Оставив подробное описание происшествий сего похода, мы упомянем теперь о инструкции, данной Суворовым пред его отъездом из Италии Генаралам Русским и Австрийским, находящимся в Швейцарии.
В сей депеше, ясно и с точностию написанной, Суворов открыл им свой план [69] генерального сражения, назначив места, где должны соединиться разные колонны, и требовал от них известия о местных положениях, которые могли бы определить его последующие действия. Она подаст притом ясное понятие о множестве действий и сражений, кои происходили от С. Готарда до Шафгаузена.

Асти, 5-го Сентября 1799.
Господа Фельдмаршалы Лейтенанты, Барон Линкен, Барон Гоц и господин Генерал Корсаков.
«Императорские Российские войска, до сих пор находящиеся в Италианской армии, 8-го Сентября (29 Августа по Греческому календарю) выдут из Пиемонта и отправятся в Швейцарию. Я надеюсь прибыть [70] с ними 17-го числа в Айроло при подошве горы Сент-Готарда, которую я атакую 19-го числа.
Поелику отряды Королевско-Императорского Полковника Страуха с отрядами Принца Виктора Рогана и Фельдмаршала Лейтенанта, Графа Гаддика, должны поспешить к атаке: то необходимо нужно будет, чтоб армии двух Императорских дворов, соединенные в Швейцарии, с твердым постоянством и единодушно произвели генеральную атаку на все неприятельские положения. Больше же всего левое крыло, находящееся под командою Фельдмаршала-Лейтенанта Барона Линкена, употребит все свои силы, дабы облегчить и споспешествовать переходу корпуса Российской армии чрез Сент-Готард, высокие лощины около реки Рейсе и при Линце; притом быстрым [71] соединением левого крыла с Императорскою армиею в Швейцарии, и согласным нападением можно будет воспрепятствовать неприятелю опрокинуть и совершенно истребить по частям Российской корпус, идущий из Италии.
Я не имею совершенного сведения о положении двух Императорских армий, соединенных в Швейцарии. По слуху только должен догадываться, что Российской корпус, под командою Генерала Корсакова, занял пост между Цирихом и Ааром вдоль правого берега реки Лимат; корпус Барона Гоца расположился между Цирихским и Валленштадтским озером, чрез Мейенфедьд в Рейнтале до самого Диссентиса. Итак, прежде всего я должен ожидать соединения войск сего последнего. И как Барону Гоцу более известны местные положения, то я бы желал узнать от него, [72] где и каким образом можно произвести оное в действо. Что ж касается до меня, то я думаю, что Российские Италианские войска, не будучи удержаны, пройдут по обоим берегам Луцернского озера; корпусы Линкена и Гоца между озерами Цирихом и Цугом; и, наконец, совершенное соединение войск Российских Генерала Корсакова воспоследует на правом берегу нижнего Рейса и Аара. Сей только маневр может обещать благоприятный успех дальнейшим действиям.
Я поспешу из Беллинцоны уведомить вас о прибытии колонны Российских войск, идущих из Италии; пишите ко мне туда же, естьли не можете скорее писать ко мне по дороге Новарской и Варезской; — дайте мне знать о положении и силе всех войск, как Русских так и Королевско-Императорских; равным образом [73] известите о положении, силе и разделении неприятеля. Мне бы желательно было получить также от Барона Линкена и Гоца местные сведения о земле и способе вести войну в сей стране. Я в состоянии буду приготовишься к атаке, — назначить день и час, естьли они покажут мне, каким образом может произведено быть взаимное сие действие войск, находящихся в Швейцарии и отсюда туда марширующих.
За полезное считаю рекомендовать при генеральной атаке необходимую в каждом случае предосторожность, — именно ту, чтобы силы вместе были соединены, дабы не сделать атаку тщетною, отделяя войска без нужды и ослабляя произвольно; сверх того, всякой, командующий отделением, должен точнее знать положение и силы перед ним находящегося неприятеля; при всяком случае [74] стараться уведомлять о том, так как и мы ежедневно чрез курьеров будем друг другу доставлять самые подробные сведения, даже о первых наших шагах.
Желаю также, чтобы соединенные войска в свободные дни до генеральной атаки приучались делать оную тремя колоннами со штыками и саблями.
Сей только способ нападения будет успешен для нас и менее кровопролитен. По моему мнению, Генерал Лейтенант Корсаков для сей экзерциции может послать Русских сведущих в том Офицеров в Королевско-Императорские войска в Швейцарии.
Сей Генерал уполномочен в том приложенными при сем повелениями». Суворов.

Вспомогательная Российская армия, устремившаяся сперва к [75] Асти, собралась потом, у стен Александрии, куда Суворов 11-го Сентября перенес главную свою квартиру. Первое его попечение в сем городе было принесть благодарение Богу за одержанные им над Французами знаменитые победы и просить Его помощи для дальнейших успехов. Он присутствовал сам при всех священных обрядах, происходивших при сем случае, и притом с таким трогательным усердием и набожностию, что восхитил Италианской народ и приобрел любовь его.
Сентября 12-го наградил он орденами многих Русских Офицеров, отличившихся в последнем сражении. Он пожаловал орденом С. Александра Генерала Швейковского; роздал разным Офицерам два креста Св. Анны первой и второй степени, шесть крестов низших орденов и девяносто шпаг. [76]

Давши несколько дней отдыху своей армии, Суворов приказал ей после того идти в Швейцарию.
Под предводительством Генерала Роземберга, состоящая его авангардия, 9-го Сентября направила путь к Новаре, дабы потом чрез Беллинцону идти к С. Готарду. В полночь 12-го Российские вспомогательные войска прошли по дороге Валенцской; они возвращались в числе трех полков Казацких и нескольких пехотных, составляя налицо шестнадцать тысяч воинов — славный от пятидесяти тысяч остаток, выдержавший столько кровопролитных сражений с удивительным постоянством и неустрашимостию.
Случившийся сильный дождь сделал дорогу трудною и невозможною для артиллерии и обозов. Сие обстоятельство не задержало Русских. От [77] Валенции пошли они к Вареце, маленькому городку при озере Лугано, где и отдыхали, дабы пионерам дать время поправить дороги. Артиллерия была перенесена на суда на озере Комском, дабы, следуя за армией, соединиться с ней у города Киавенны. Тяжелый обоз не мог ехать по гористой дороге, почему Суворов приказал оборотить его назад, ехать чрез Тирольские горы под прикрытием Козаков и наконец соединиться с Русскою армиею в Гризонах.
Колонны сделали весьма долгий и трудный марш, не имея достаточных средств для переправы. Они перешли чрез Агно и расположились станом в Таверне, Биронио, и Бедано в окружностях горы Сенерской. Сентября 17-го, главная квартира перенесена была в Беллинцону, город, стоящий на Тезене, на шесть миль выше [78] озера Маджиоре. Тут Суворов и Великий Князь Константин Павлович, выехавши вместе из Александрии, соединились с армиею. Народ стекался толпами к Фельдмаршалу и изъявил свое удивление громкими восклицаниями, тысячекратно повторенными: «да здравствует Император! да здравствует Суворов!».
Суворов собрал войска свои, и приготовился напасть на Сент-Готтард (5) и соединиться с Австрийскими корпусами Генералов Иеллахича и Ауффенберга, кои защищали границы Гризонов и малых кантонов от нападений Лекурба. Потом вместе с своими войсками переехал из Беллинцоны в Сальедро. Сентября 23 полк Мишель-Валлиса первой занял Левантин, или долины Тезенские, куда после с большею частию своей армии вошел и Суворов. [79]

Оставив плодоносные и улыбающиеся равнины Пиемотские и Ломбардские, первые Русские колонны с огорчением смотрели на высокие скалы Сент-Готарда, всегда покрытые льдом и снегом, и на которые должно было взбираться с оружием в руках. Солдаты вознегодовали, остановились и не хотели идти далее. Тут прибегает к ним Суворов; приказывает вырыть на дороге яму и ложится в нее.
«Заройте меня в землю, сказал он; оставьте здесь своего Генерала: вы не мои дети, я не отец вам более; мне остается только умереть». Сей поступок и слова воспламенили гренадеров Русских: они толпились вкруг Суворова и с громким криком просили позволения взобраться на вершину Сен-Готарда и согнать оттуда Французов. Такими высокими и характеристическими чертами [80] Суворов возвышал нравственность Русского солдата и доводил даже до энтузиазма.
Пост Айрольский был сначала атакован двумя тысячами гренадеров. Шесть сот Французов, укрепившихся тем окопами, защищались от шести часов утра до шести часов вечера. На другой день сражались также с величайшею яростию. Вдруг наступило ужасное время! Французы отступили к Фурке, дабы прикрыть границы Валеские.
В то самое время, как Суворов овладел постом Айроло и занимал положения на Сен-Готарде, колонна Розенберга, идущая чрез Рейн и озеро Обер-Алп к Гризонам обходила Урзерен (6), дабы выгнать оттуда Французов. С другой стороны отряд Генерала Ауффенберга, призываемый Суворовым, сходил с Мадаранарталя в долину при реке Руссе (7), [81] дабы соединиться с ним при Амштейге. Колонна Генерала Иеллахича должна была в то же время напасть на Французов при Милленгорне, и занять кантон Глариской, между тем как Суворов равным образом подкреплен бы был корпусом Полковника Страуха и отделением Генерала Лаудона против дивизии Французской Генерала Валэ. Таковыми различными распоряжениями Суворов обезопасил вход в долину Русс и облегчил переправу чрез узкий Чортов мост и пропасть Ури. (8) Колонны подвигались одна за другою, отрезывали постепенно отступление постов Генерала Лекурба, долженствовавших защищать реку Русс от Чортова моста до Алторфа. Помощию сих действий, столь благоразумно распряженных, Суворов принудил Генерала Гудэна примкнуться к Сен-Готарду, разбил бригаду [82] Генерала Луазона, посланную против него Лекурбом, и 27-го числа, в вечеру, достиг Алторфа со множеством пленных, но не без потери. Русские должны были переходить по трем перекладинам чрез ужасную пропасть Чортова моста; при чем они потеряли великое число людей от такого ужасного способа переправляться чрез стремнины.
Накануне 29-го числа Генерал Розенберг, командовавший правою колонною, достиг границ Гризонских, и взял в плен пять сот человек; а Генерал Ауффенберг овладел Круцбергом. Сентября 30 Генерал Иеллахич напал на Французов при Милленгорне и взял Моллисе. Итак, переход Суворова из Италии в Швейцарию не мог быть счастливее. Прибывши в Алторфу, он преодолел самые большие препятствия; но в Алшорфе, — где [83] он надеялся получить помощь, и где целые три дни ожидал он следствий единовременного соединения, которого не случилось, — получил он в Альторфе известия, хотя весьма еще недостоверные, что Цирих опять взят Французами, и что войска Гоца и Корсакова разбиты.

Сражение при Цирихе имело великое влияние на поход Суворова в Швейцарию, и на самый союз вообще; притом оно имело такую связь с происшествиями, что необходимо нужно упомянуть здесь о главных обстоятельствах и следствий сей достопамятной битвы, дабы представить в полном виде картину удивительной кампании, нами описываемой.
Передовая Французская армия, состоящая, из семидесяти тысяч простиралась в Швейцарии от окрестностей Базеля даже до подошвы Сен-Готарда. [84] Генерал Гоц с двадцатитысячным корпусом Австрийцев и вооружившихся Швейцар притеснял правое крыло Французской армии, а тридцатитысячной корпус Генерала Корсакова располагался в Цирих. Атака началась 25-го Сентября, Французы с соседственных платформов напали на Русских, которые сами готовились к нападению и производя ложные атаки, успели между тем пройти чрез Лимату на Диетикон. Несколько баталионов Русских гренадер, покрывавших берег сей реки, немедленно собрались в еловую рощу и остановили там Французов, час от часу умножающихся. Будучи вытеснены из сего поста, они собрались еще позади своего Ветингенского лагеря; там сражались отчаянно, не хотя сдаться и пали даже до последнего человека. Ничто более не могло противиться успехам [85] Французов. Они перешли чрез Лимат в намерении напасть на Цирих, с задней стороны по Баденской дороге, атаковали и овладели деревнею Гонг и Русскими батареями, которые были защищаемы с неимоверной храбростию. Тогда Генерал Корсаков составил баталион каре из четырнадцати, или пятнадцати тысяч. Сие недоступное отделение победило сперва все препятствия, противящиеся его движению; но, наконец, было окружено множеством стрелков и легкою Французскою артиллериею. Падали целые ряды, но Русский шел по издыхающим телам своих братий; стрелял с такою же правильностию, как на ученье; его поражали, и он умирал на том же самом месте, где стоял. Наконец смертоносные и беспрерывные залпы Французов причинили величайший вред защищавшимся штыками; лишась великого [87] числа Офицеров и других чинов, предводительствовавших ими, они пришли в беспорядок и ужас. Массена велел сделать генеральную атаку. Французы вошли шаржир-маршем, и тогда только сражение было решительное и победа совершенная (9). Остаток Русской колонны был рассеян и преследуем Французскою кавалериею до предместий Цириха. Французы заняли все высоты, отделяющие Лимат от долины Глатт, и передовые посты их доходили позади Цирих-Берга до дороги Винтертургской. В тот же вечер Комендант Цирихской, у которого Массена требовал сдачи города, соглашался на то с такими условиями, которые не были приняты. Ночь покрыла поражения печальною завесою. Она доставила Французам отдых. Русские же, оставя прежние положения свои при соединении Аары с [87] Рейном, соединились с главными остатками войска, которые находились позади Цириха, и которые на рассвете напали на передовые неприятельские посты в намерении овладеть Винтертургскою дорогою. Сражение сделалось опять генеральным. Русские оказывали достойную себе храбрость, но без пользы. Неустрашимость их, их упорство и отчаяние делали победу сомнительною до половины дня. Наконец они вторично были разбиты и выключая Генералов и Офицеров, почти всякой был ранен. Генерал Удино разбил пушечными выстрелами Баденские ворота, силою ворвался в Цирих, между тем как Генерал Клейн пробился с противной стороны. Сей город был главною квартирою Генерала Корсакова. Раненые, магазины, обоз и весьма великое число пленных, коих Русские [88] оставили при ретираде своей, достались в руки победителю. Цирих был добычею беспорядков, сопровождающих столь пагубное происшествие. Войска Французские и Гелветические поступали в нем весьма своевольно. Славной Лафатер, желая прекратить сии беспорядки, был ранен из ружья, отчего и умер спустя пятнадцать месяцов!
Остатки армии Генерала Корсакова, преследуемые и отступившие за Тур, может быть совершенно были бы истреблены, естьли бы Суворов не воспрепятствовал вскоре действиям Массены, принудя его тотчас занять другие положения.
Суворов, не будучи уверен в совершенном и решительном разбитии Генерала Корсакова, хотел сначала отбить Зеедорфской мост; но Лекурб своими войсками защищал как [89] его, так и левой берег реки Русс. Он приказал испытать во всех местах глубину, но нашел невозможным перейти сию реку.

Сколько можно было заключишь из предыдущего письма к Австрийским и Русским Генералам, то план Суворова был следующий: он намеревался с многочисленным Русским корпусом, идущим из Италии, пройти долину Русс и оба берега Луцернского озера, перешедши в тоже время Энгельберг и Фурку; между тем как Гоц с своими войсками будет маршировать между Руссом и Лиматом и Российская армия Генерала Корсакова, которая владела одним из мостов при Цирихе, выйдет из города и нападет спереди на положения Французов при Албисе. Г ке-ральное соединение сих трех кор: усов, бывши произведено на берегах Аара, близь устья [90] реки Русс, имело бы следствием то, что Французы вышли бы из Берна, переправились чрез Аар и оставили бы союзникам правой берег сей реки.
Генерал Массена предупредил исполнение сего предприятия, напавши сам на союзников при Линте и Лимате, за день или за два до назначенного времени для движения Гоца и Генерала Корсакова. Один день замедления дал бы Суворову время, зайти с тылу правого крыла Французской армии и отнять у Массены способ подкрепить оное, отрезав его совершенно от корпуса Валеского.
Из предыдущего видно было, что нападение Массены имело хороший успех; армия Генерала Корсакова, будучи обойдена, в беспорядке оставила положение свое при Цирихе. Когда Генерал Гоц был убит, то войска его равным образом претерпели поражение. Сии важные [91] происшествия, кои дали совершенно другой оборот делам, случились за три дни до прибытия Суворова в Алторф. Казалось, что Генерал Массена, узнав, что Суворов шел против правого крыла его, решился ускорить своим нападением.
Суворов, получив с одной стороны достаточные известия о сих обстоятельствах, с другой удостоверясь в невозможности отбить Зеедорфский мост и перейти чрез Русс, и что он тщетно ожидал бы в сем месте сильного взаимного действования, решился пройти со всем своим корпусом из Шахенталя в Муттенталь (10) чрез горы ужасные и неприступные, и по которым должен был проложить себе дорогу. Он разделил армию на две колонны, из коих одна двинулась к [92] Швейцу и Бруннену, а другая к Гларису чрез Линталь.
Он мог бы еще, без сомнения, с некоторою надеждою в успехе следовать исполнению первого своего плана, естьли бы Генералы, которые долженствовали подкреплять его нападения, удержались только в своих положениях; но будучи окружен токмо остатками их войск, Суворов по необходимости принужденным себя нашел переменить распоряжения, сообразуясь с новым состоянием дел. И так оставив предприятие, окружить правое крыло Французов и прогнать Массену на левой берег реки Аар, считал более выгодным защитить разбитые пред сим два корпуса, ускорить с ними свое соединение и, усугубив силы, опрокинуть левое неприятельское крыло даже за Лимат, дабы овладеть опять позициею, потерянною Генералом [93] Корсаковым. Решась на сие, второе, предприятие, на которое обратил все внимание, он написал сперва письмо к главноначальствующим над Русскими полками, выступившими из Цириха:
«Государи мои! вы отвечать будете жизнию за малейший шаг отступления, на которое еще отважитесь. Я пришел и поправлю все ваши ошибки. Я не буду снисходителен: итак, будьте тверды как каменные стены».
Следуя новому своему движению на правую сторону, презрев вновь рождающиеся трудности, он отважился пройти чрез Лимат, между двумя большими озерами, в Цирихской кантон; и, дабы достичь туда, приказал обезопасить себя в тоже время сделанным движением сил Линкена и Иеллахича, присоединенных к остаткам сил Гоца. Сей корпус [94] двинулся из Мелса и Сарганса чрез долину Энги (11), и напал на левое крыло Генерала Молитора, который прикрывал вход в Миттенталь, занимая Гларис и Ленталь. Французы сперва были разбиты. Сентября 29. Генерал Лейтенанте Линкен дошел до Глариса вдоль левого берега Валленштадского озера. Сие с точностию исполненное движение было несколько успешно. Он окружил два Французские баталиона и взял в плен. Но, не могши соединиться с Русскою авангардиею, задержанною почти непреодолимыми трудностями, и отрезан будучи как с правого, так и левого крыла своего, принужден был отступить в страну Гризонскую.
Генерал Массена предвидел, что его правое крыло, под командою Лекурба, не может противостать нападениям Суворова; соединившегося с [95] дивизиями Ауффенберга и Иеллахича. Итак, по взятии Цириха и разбитии Генерала Корсакова, он приказал корпусу, составлявшему около пятнадцати тысяч, идти и остановить успехи Фельдмаршала. Дивизия Генерала Мортие маршировала к Швейцу, а Газанова расположилась в Везене и резервный корпус гренадеров, призванный с берегов Туры, прошел вверх Цирихского озера и занял посты при Рихтерсвиле.
Между тем, как Массена располагал таким образом атаку, Суворов давал самые жестокие сражения в тесных долинах Линта и Миттенталя, сопротивляясь беспрестанно войскам Генерала Лекурба, и восторжествовал над всеми препятствиями. После столь многократных и упорных действий он сошел в Миттенталь, и достиг Швейца и Брунена. При входе в долину Миттен, [96] подле Швейца, Генерал Лекурб противопоставил все усилия, дабы защитить мост на реке Миттен и посте при Бруннене, атакованный Генералом Розембергом, командовавшим большею частию Русской армии, из Италии идущей. Суворов составил из Роземберговой дивизии две колонны для атаки, и 2-го Декабря приказал вдруг сделать нападения на мост и на пост при Бруннене. С упорством защищались Французы. На другой день Суворов возобновил нападение и успел совершенно. После убийственного сражения Русские силою отбили мост, овладели Брунненом, взяв в плен несколько человек и пушек в узком проходе в долину Миттен.
В это же время Русская колонна с правой стороны, которую Суворов вел чрез Линталь в долину Гларис, напала [97] на отряд Молитора, защищавшего Линталь, и заняла Гларис.
В продолжении того и другого действия, сам Генерал Массена прибыл в Швейц с подкреплениями, которые только что получил, дабы настичь Суворова в долине Миттен.
Он оттеснил сперва посты Русские, которые находились перед твердым положением при Миттене, защищаемом главным корпусом Генерала Роземберга. Сражение тотчас сделалось генеральным; одна ночь могла разлучить сражающихся. Французы, беспрестанно получавшие новые подкрепления, конечно приобрели некоторые выгоды; но они, по крайней мере, не могли сбить Русских с их положения. На другой день возобновилось сражение с большим свирепством. Генерал Массена с дивизиею Мортье, напал на Генерала Роземберга, будучи подкрепляем еще полубригадою. [98]
Французы заняли высоты с правой и с левой стороны сей узкой долины. После весьма сильного сопротивления посты Русских отступили к Миттену, где было собрано большое число армии. Тотчас открылся против них сильной пушечной и ружейной огонь Французов. Но, несмотря на усталость и изнурение Русских, не смотря на трудности, происходящие от местных положений и, наконец ,не смотря на превосходство числа Французской силы, — Суворов, уверен будучи в своей любимой системе и под самым огнем нападающих, составил многие колонны для атаки и дал знак к сражению. Русские бросились на Французов со штыками. Сто осьмая полубригада отразила сначала нападение сжатых Руских колонн; но, предводимы героем, с живостию устремились, ниспровергли все препятствия, [99] овладели положением и отбили у Французов пушки и их раненых, — словом все, что только было у них отнято неприятелем. Массена совершенно бы был разбит, естьли бы не пришла шестьдесят седьмая полубригада, еще не утомленная, которая дала перевес Французской армии. Русские испытали нападение Французов с новою весьма превышающею силою и принуждены были отступить за Миттен, претерпев знатную потерю. Видя себя стесненными в сем узком проходе и не имея средств расшириться, они отступили в порядке. Один Казацкий Генерал, муж весьма почитаемый Русскими, потерял жизнь при сей атаке.
Русская колонна, сошед в Линталь, в намерении пробраться чрез сию долину в Цирихской кантон, пришла в Гларис не прежде, как когда [100] войска Генерала Лейтенанта Линкена оттуда отступили. Несмотря на сие обстоятельство, Русские напали спереди на отделение Генерала Молитора, защищавшего Гларис. Сие движение имело бы совершенный успех, естьли бы в то же время корпусы Линкена и Иеллахича, по приказанию Суворова, напали на неприятельские фланги и тыл. По крайней мере следствием столь сильного нападения было то, что Французы принуждены были оставить Гларис и примкнуться к холмам Ноллис и Нефелс, где они остановились защищать переход чрез мост, находящийся близ сего городка, и оба берега реки Линт. Русские напали на них с величайшим мужеством и силою; шесть раз мосте при Нефелсе был отнимаем у Французов и столько же раз Французы, с великою потерею, опять его брали. В то самое время, как [101] Русские определили сделать решительное нападение, Молитор подкреплен был Французскою дивизиею, под предводительством Газана. Сие приращение сил привело Французов в состояние удержать за собою сию важную дефилею и воспретить Русским вход в Цирихской кантон.
Суворов, вытеснен будучи из долины Миттен, в Гларисе надеялся соединиться с остатками корпусов Генералов Гоца и Корсакова и, в намерении концентрировать там все свои силы, приказал целой дивизии Генерала Роземберга пробираться туда ж. Сия колонна, состоящая из осьми тысяч человек и нескольких тысяч навьюченного скота, 4-го Октября совокупилась в Гларисе с колонною Линталя, которая не была в состоянии защитить пост при Нефелсе,
Суворов, узнав о худом [102] успехе в нападении на Гларис, уверился в той жестокой истине, что Генерале Корсаков не подал ему помощи против левого крыла неприятельского.
Угрозы и имя Суворова воспламенили сначала новым жаром остатки армии. Генерала Корсакова; подкреплены будучи корпусом Принца Конде и Баварцами, они тотчас двинулись вперед и 7-го Октября, при Диссенгофене, дали кровопролитное сражение. Много раз Генерал Корсаков нападал на Французов и одержал сначала над ними верх: но Русские, не могши восторжествовать над множеством Французов, не взирая на свою неустрашимость и ожесточение, отстали от сражения, будучи во всех местах опрокинуты, и отступили в беспорядке к правому берегу Рейна чрез мосты Бюссигенской и Диссенгофенской; они зажгли сей последний. [103]
Это сражение между Русскими и Французами было последнее. Происходившие в Швейцарии в продолжении двух недель, считая от 25 Сентября, были даваемы в расстоянии пятидесяти миль от места, где впадает река Аар до Айроло. В сем-то расстоянии два корпуса Генералов Гоца и Корсакова были совершенно разбиты.
Суворов, видя себя, так сказать, оставленным, лишенный всякого сообщения с корпусами, долженствующими споспешествовать его атакам, изнуренный многочисленными и кровопролитными сражениями, которые он должен был без отдыха выдержать, идучи от Беллинцоны до Глариса без подпоры, истратив весь фураж, видя также невозможным то, чтобы страна, в которой находился, подала ему в чем- либо помощь, сверх того принужден будучи оставить часть [104] своих обозов, мулов, амуниции и также побросать часть артиллерии в озера и, известясь о намерении Массены, который приказал Лоазону идти в Линталь, а Мортье наблюдать движения Русских в Миттентале, — Суворов чувствовал, что он затмил бы собственную славу и подверг опасности всю свою армию, естьли бы захоптел пробираться далее в долину Линт, дабы захватить начало Цирихского озера, как он и намерен был.
Он, без сомнения, мог бы еще, занимая положение при Швейце и Бруненне, с левым крылом перейти чрез Саттель и Алиталь в долину Силг и укрепить силы на равнине Энсилдельн (12); ибо Массена в том месте оставил один только баталион для наблюдения. Но Суворов мог ли впасть в сеть, расставленную его противником, который, выведши [105] его на открытое место, искал сразиться с ним при удобном случае и среди такого решительного предприятия окружить левой его фланг, отрезав у него ретираду в Гризоны.

Известно, что Массена решился пустить Суворова чрез Энзильден в Швейцарию, нашед невозможным распространиться в столь узких долинах. Он надеялся, что Суворова, изнуренного кровопролитными сражениями, происшедшими в долине Миттен, утомленного противоборством, сделанным ему на границах Глариса, можно таким образом вывести на равнину.
При сем трудном и опасном обстоятельстве, Суворов не должен был отважиться простираться далее, ниже предпринять на удачу какое-либо действие генеральное, он решился на весьма благоразумное дело, т. е. обезопасить и ускорить [106] свою ретираду чрез Клинталь в Гризонской округ. Итак, в ночь с 5-го на 6 Октября приказал [он] своим колоннам в хорошем порядке отступать к кантонам Гларисскому и Швейцкому, проходя чрез долину Энги и чрез Шеваден и Эльму. Ретирада главного корпуса армии и обоза совершилась чрез город Линхштейг. В продолжение многих часов улицы были заставлены повозками, обозом и пушками; корпусы, отчасти расстроенные, ускоряли свой марш, и солдаты останавливались только для своего прокормления, когда им удавалось найти что-нибудь из съестных припасов. Весь скот и фураж были расхищены. Пощажен был один город Гларис. Долины Русс, Урзерн, Линт и вся Муттенталь, равно опустошенные, представляли разительную картину. Нещастные жители — жертвы [107] пламени войны, жертвы сражающихся — были в самом. плачевном состоянии.
В сей трудной ретираде большая часть лошадей изувечены; множество солдат пали мертвы от усталости, голоду и стужи, переходя ущелья и горы, отделяющие Швейцарию от Гризонов. Козаки и обозные лошади ехали перед колоннами. Все раненые, кои были еще в состоянии идти, числом от 8 до 9-ти сот человек, отправились в Гризоны еще 4 Октября.
На рассвете Французские колонны догнали арриергард Русских гренадеров выше Шевадена в Клинтале, позади горы Эльмы. Русские упорно противились нападениям Французов, кои преследовали их даже до Эльмы. Несколько раненых и часть обозу были оставлены, но армию Суворова невозможно было привесть в беспорядок. [108] Подобно льву, окруженному и преследуемому вблизи собаками, Суворов ретировался перед Французами и удержал их, обращая к ним грозное чело свое. Октября 8-го вся Русская армия, не будучи атакована неприятелями, перешла Рундтенерберг (гору в Гризонах). Суворов и Великий Князь Константин Павлович в продолжение сей ретирады пребывали в Риндерене. Главные колонны пришли в Гризоны по дорогам Иланцкой и Коарцкой: корпусы Генералов Линкена и Иеллахича ретировались, в то же время к Саргансу и Рогацу. Суворов учредил скачала главную свою квартиру в Коаре, и, получивши там большую часть своей артиллерии чрез озеро Камское и по дороге Киавенской, он переехал в Фельдкирх, обозрел кордон войск, расставленных по правому берегу Констанского озера, и в [109] Линдау соединился с русскими Генералами. Он собрал свою армию в окрестностях сего города, и присоединил дивизии Генерала Корсакова.
Суворов, без сомнения, претерпел великие потери на сражениях в Миттене 3-го и 4-го Октября, и 5-го подле Глариса. Сию потерю, можно полагать безошибочно до девяти сот убитых и 2000 пленных, по большей части раненых, из коих около 1400 взяты были в Гларисе и 600 в Mиттене. Между убитыми находились несколько вышних офицеров. При взятии обратно С. Готарда Генералом Гудином, Русские потеряли еще 250 пленных, в числе коих находились два Майора, два Капитана и два Порутчика. У Суворова осталось только тринадцать тысяч человек, а у Генерала Корсакова пятнадцать тысяч, — всего около тридцати тысяч; а сначала [110] обе армии, находившиеся в действии, составляли налицо семьдесят тысяч человек.
Вся потеря Русских состояла в части обоза и нескольких пушек, около пяти сот лошадей, найденных подле озера Клинталь, и в некотором числе мулов, навьюченных мукою. Жители малых Кантонов не принимали никакого участия в сей кровопролитной битве; на сей раз они были только спокойными зрителями. Многие из них служили проводниками Французам и Русским в горах. Естьли потеря Французов пленными была не столь важна, по крайней мере ранеными и убитыми она сравнилась с потерею Русских. Они весьма много потеряли на сражениях при Миттене, Брунене и Гларисе; но те, которые попались в плен Русским, были приняты с особенною благосклонностью. Великий Князь [111] Константин Павлович раздавал из собственных своих денег, чтобы помочь Французоким Офицерам, взятым в плен в Миттентале.

Естьли исследывать причины неуспешного похода Суворова в Швейцарию, то окажутся те же самые, по которым сражение при Цирихе было проиграно, и новый союзников план генеральной атаки сделался недействительным. Деятельность Суворова и неутомимой его армии могла ли подкрепить центр для сих совокупных действий? Никак, ибо по приезде своем в Швейцарию нашел левое крыло и центр армии разбитыми и рассеянными. Правда, было положено, чтоб в условленное время, около 21-го Сентября, он заменил в Швейцарии левым крылом и Русскими войсками из Италии войска, составлявшие правое крыло, кои Эрц-Герцог вывел бы оттуда. [112] Но что ж было причиною замедления прибытия Русских корпусов, которым Французы столько умели воспользоваться? Что произошло неоспоримо от недостатка средств при переправе и от упущения приготовлений со стороны Австрийцев, дабы споспешествовать переходу Русских чрез С. Готард. Предприятия Суворова были благоразумны, хорошо обдуманы и нимало не дерзки безрассудны, как говорят об том. Должен ли он отвечать за погрешности, которых не сделал и которые не от него зависели? Целая Европа отдала справедливость его деятельности и твердой неустрашимости войск, служащих под его комадою. Сначала его выступление было поспешно; его марш был бы быстрее, естьли б он имел больше средств при переходе. Он приказывал командующим, как Русским так и [113] Австрийцам, держаться и не терять своих положений; но какое было его изумление, когда, овладев С. Готардом он видел, что не существуют уже те армии, с коими он хотел соединиться. Его негодование было чрезвычайно, когда донесли ему, что Эрц-Герцог, сообразуясь с новым планом Имперского сейма, слишком рано повел к Рейну армию, находящуюся в Швейцарии, которая конечно не могла достаточно быть заменена Русскими корпусами Генерала Корсакова.
Будучи уговариваем агентами дворов Лондонского и Венского о соглашении опять с Эрц-Герцогом, Суворов отвечал следующим образом:
«Я оставил Италию прежде, нежели должно было; но я согласовался с генеральным планом, которой и принял более по доверенности, нежели по удостоверению в нем. Я [114] распоряжаю поход в Швейцарию, посылаю об этом уведомление, переправляюсь чрез Сент-Готард и испровергаю все препятствия, противящиеся моему переходу, приезжаю в назначенный день к месту, где должно было соединиться со мною, и вижу себя в сем случае со всех сторон оставленным; вместо того, чтоб найти армию в хорошем порядке и в положении выгодном, я совсем не нашел ее. Положения при Цюрихе, которое должны были защищать шестьдесят тысяч Австрийцев, оставлено двадцати тысячам Русских; и у этой армии нет съестных припасов. Гоц изменил Корсакову; Французы разбивают, и делаются властителями Швейцарии. Я был принужден ретироваться с армиею в Гризоны без артиллерии, съестных припасов и амуниции, дабы соединиться с корпусами [115] рассеянными. И по обещаниям ничего не было исполнено.
Над таким старым солдатом, как я, можно посмеяться только один раз; но он бы был слишком глуп, ежели бы позволил сделать с собою то же и другой раз. Я не могу принять план действий, от которого не вижу никакой пользы. Я послал в Петербург курьера; дам отдых моей армии и не предприму ничего, не получа повелений от своего Государя».
Суворов был непреклонен и не согласился действовать до повелений своего Императора.

В официальном своем донесении он объявил причины своего негодования. В нем помещены сии достойные замечания слова.
«Лорд Мюльграв снова обещал мне, что Английской Министр до тех пор не будет требовать прихода войск [116] Вашего Величества в Швейцарию, пока Эрц Герцог не вытеснит неприятеля из сей страны. Он присовокупил, что Г. Тугут действительно уверял Английского Министра в Вене, что Эрц-Герцог не оставит Швейцарии; что он писал к Эрц-Герцогу. Однако ж он обманулся сим обещанием, и дал Эрц-Герцогу время оставить Швейцарию… Когда 1-го Сентября он отделил от меня в Тортоне Австрийскую армию, то я требовал от Генерала Меласа довольное число мулов; он дал мне, сколько нужно было для перевозки только артиллерии, и отказал в прочих, уверяя, что в Беллинцоне я найду все нужное. Я приезжаю туда и не нахожу ничего, что было обещано. Австрийской Генерал Тилдер и его комиссары обманули нас ужасным образом. В сем критическом положении, мы испросили у [117] Великого Князя Константина Павловича позволения перевезти наш багаж на козацких лошадях, на что он и согласился. Тогда уже мы продолжали свой путь к Сен-Готарду и проч.».

Оба Государя почли долгом наградить Суворова за причиненные ему обиды, и каждый достойно изъявил ему собственное благоволение. Он в минуту отъезда из Италии получил сперва от Франца II письмо следующего содержания:

Император Франц II к Суворову.
«Блистательные деяния ваши в продолжении сей кампании и во время начальства над порученною от меня армиею в Италии приобрели вам похвалу и удивление целой Европы. Вы оказали мне и всему моему Государству важные услуги [118] своими победами; я навсегда запечатлею их в памяти и сохраню к вам живейшую признательность. Вы имеете весьма справедливые права на орден Св. Терезии. Вы увеличите блеск сего ордена, учрежденного в моей армии для ознаменования и вознаграждения воинской храбрости. И так примите большой крест в знак моего высокого почтения и дружбы. Вы получите также один Командорской крест и 6 кавалерских; первым украсьте Князя Багратиона, во уважение его отличных талантов и храбрости. Прочие назначены Генералам и Офицерам Русской армии в Италии, коих вы почтете достойнейшими. Ваш выбор увеличит их славу.
Бог да сохранит вас здравым, любезный Князь, в исполнении великих предприятий для общего блага к славе союзников, к блеску и величию [119] Империи и для моего собственного удовольствия». подписано: Франц.

Император Павел I, узнав об удачном походе Суворова в Швейцарию, послал ему титул Генералиссима, — титул, которого никто не имел после Князя Менщикова и Герцога Антона Брауншвейского. Курьер, на которого возложено было сие препоручение привез от Императора Павла I, письмо от 2-го Октября 1799 (по Русскому календарю). Оно было следующего содержания.
«Побеждая по всюду врагов отечества, не доставало вам еще одного рода славы — преодолеть и самую природу. Но вы и над нею одержали ныне верх. Поразив еще раз злодеев веры, вы попрали вместе с ними козни сообщников, злобу и зависть, против вас вооруженные. Ныне награждаю [120] вас по мере признательности моей и, ставя вас на вышний степень чести, геройству предоставленной, уверен, что возвожу на оный знаменитейшего полководца сего и других веков». подписано: Павел.
Император Павел I в тоже время пожаловал каждому солдату из Суворовой армии по два рубля.

Легко было предвидеть следствия несогласия между Полководцами и двумя Императорами, коих противоположность чувствований, видов, выгод и противоречия в планах, очевидно были причиною примитивных расположений сих двух кабинетов.
Дом Австрийский сильно желал возвратить Мантую и Ломбардию. Желание его исполнилось. Он занял и Пиемонт. Его властолюбие было [121] удовлетворено. По совершении Русскими похода все усилия Австрийских войск были устремлены на Италию. Отбытие Русских, которое с первого взгляду, казалось, противно было его выгодам, послужило благоприятным случаем сему могуществу, доставляя Австрии важнейшие вознаграждения за потерю Белгии, и представляя ей средства воспротивиться восстановлению statu que, коего цель была успеть в предприятиях, союзом утвержденных.
Таким образом, сей союз был разрушен в самых основаниях. Начала предшествовавшего разрыва, примеченные после сражения при Нови, обнаружились теперь так, что отняли всю надежду возобновить согласие, весьма слабо уже связывавшее двух великих союзников на твердой земле.

Император Павел I, чрезвычайно огорченный, каждый [122] день изъявлял свое негодование на политические поступки Австрии. Подробности, сообщенные ему Великим Князем Константином Павловичам, донесения Генералов Суворова, Корсакова, Горчакова и Ессена еще более ее обвиняли. Не отреклись ли Австрийские Генералы подтвердить прокламации Суворова, в которых он объявил в сей Италии цель союзных властей, возвратить каждому владетелю все, что похищено у него, и во всякой стране возобновить законную власть и образ правления, прежде существовавший? Не поставили ли они Императорских гербов на вратах всех городов Короля Сардинского? Не явно ли Австрия отвергла возвращение Короля Сардинского и даже Герцога Аостского в Турин, не смотря на то, что они уже прибыли на судах в Ливорну? Не воспротивилась ли она также [123] возвращению Великого Герцога Тосканского во Флоренцию? И такими неоспоримыми делами Генералы Австрийские не оказывали ли самовластия именем своего Императора в Пиемонте, как в стране завоеванной? Не отрекались ли они пустить Русской гарнизон в Мантую и Генерал Фрелих не старался ли именем Австрии овладеть Анконою (13) и Папскою областию? Наконец, несогласие Франца II на то, чтоб Претендент оставил Митаву и отправился в Армию Принца Конде и на границы Рейнские; непредвиденное препятствие того ж Императора в путешествии Графа д’Артуа в Швейцарию, который на сей конец приехал уже из Эдимбуга в Лондон; настояния кабинета Венского, чтобы Суворов отправился в Швейцарию с тем, дабы одному ему владеть Пиемонтом, и быть главным учредителем [124] дел в Италии; допущение тайных Французских Агентов в Вену для открытия мира, — таковы были нарушения союза со стороны Австрии, таковы были жалобы Императора Павла I, и вот что послужило поводом к несогласию между двумя Императорами, — несогласию, коего жертвою был сперва Суворов, и которое в последствии долженствовало разделять навсегда выгоды России и Германии.
Суворов, давно уже проникнувший в скрытные намерения Австрийцев, не мог скрыть своего негодования и в жалобах на Эрц-Герцога явно обнаружил его. Эрц-Герцог прислал к нему в Линдау одного из своих офицеров и просил его на совет о плане оборонительном. «Скажите Эрц-Герцогу, что я не знаю никаких планов оборонительных; мне известны только одни наступательные (14); [125] я пойду вперед, когда будет нужно, не остановлюсь более в Швейцарии и по полученным мною повелениям устремлюсь во Франшконте. Скажите, что в Вене я паду к ногам его; а здесь я, по крайней мере, ему равен. Он Фельдмаршал и я также; он служит Императору, и я также; он повелевает армиею, и я также; он молод, а я стар. А по числу побед я более опытен; я никого не прошу советов, и не имею нужды в уроках, от кого бы то ни было; Бог и шпага — вот мои наставники». Суворов сделал распоряжения, чтоб учредить квартиры на Дунае, а главную квартиру свою поставить в Ридлингене; войска его должны быть распределены на левом берегу Дуная, даже до правого берегу Иллера. Но он тотчас переменил свое намерение и назначил главную свою квартиру в [126] Аусбурге, а для своей армии месяца между Дунаем, Лехом и Иллером. Он тотчас оставил Линдау, не давши знать об этоме Эрц-Герцогу; потом написал к нему, что расположится с своею армиею за Лехом и будет дожидаться дальнейших повелений от своего Государя. Эрц- Герцог чяослал ему сказать/ что такое положение невыгодно для задних Австрийских войск, а особливо для главной Русской квартиры, которую хотели учредить. в Аусбурге. «Не хотят ли они лучше, чтоб я возвратился в Богемию». Отвечал Суворов посланному офицеру.
Кажется, сия размолвка с Эрц-Герцогом была причиною, что он не расположил войск своих позади Дуная, как они было согласились прежде: и так Суворов сделал расстояние между собою и Эрц-Герцогом [127] около пятидесяти миль, что предвещало разделение войск. Легко было предположить, что места, которые Суворов займет в Баварии, были назначены первой станцией для его возвращения в Россию.
Известно, что он не хотел видеть Эрц-Герцога и даже говорить с Графом Коллоредо, которого сей Принц посылал к Суворову с предложением, чтобы он отложил отъезд свой.

Октября 24-го, Русские занимали еще важный пост в Брегенце напротив Рейнека. Их сменил корпус Баварцев. Как скоро Русская артиллерия, возвращавшаяся из Италии через Тироль, прибыла на высоты Кемптена, то Суворов, проведши уже назад свой багаж и артиллерию, начал отступать. Он сначала перенес главную квартиру и линию первых постов своих в [128] Мемминген, куда и сам прибыл 2-го Ноября. Он приказал напоследок провести свою армию и корпус Конде в Аусбург.
Ноября 7-го прибыл он в сей город с главною своею квартирою и штабом; с ним был сын его Генерал-Майор. Перед ним приехали два Генерала: Корсаков и Бауер, прибывшие в ночь с 4-го на 5-е число. Козаки прошли чрез Аусбург в Баварию. Граф Броглио прислан был от Суворова в Миних, просить Курфирста позволения пройти Российским войскам. Корпус Роземберга, оставшийся позади в окрестностях Брегенца, также шел к Аусбургу.
В газетах сего времени было публиковано, что этот случай имел много влияния на здоровье Суворова, и что он в Фельдкирхе и Линдау был болен. Это было ложно; к сему было поводом то, что Суворова [129] расстроила старая открывшаяся рана в ноге, время от времени более увеличивавшаяся.
Бывши в Аусбурге, Суворов почел за должное отвечать на донесение Массены в рассуждении атаки малых Кантонов; он официально требовал, чтобы в газетах сего города и всех Швабских, Баварских и Франконских было напечатано следующее:

Из главной квартиры в Аусбурге, 21-го Ноября.
«Во многих публичных местах говорят о прокламации Генерала Массены, данной им своей армии, в которой он чрезвычайно мало говорит об выгодах, полученных им над Русской армией в малых Кантонах во время похода ее в Коар; истина требует, чтоб дела представлялись таковыми, каковы они в самом деле были. Французский Генерал, [130] увлеченный желанием увеличить к себе доверенность войск своих, не приметил, что потеря, какую, как он полагает, претерпели Австро-Россияне, превосходит сумму всех войск их, находившихся против него. Воображение также не менее обмануло его и в исчислении багажу и артиллерии, которую удалось ему взять, как он говорит. Всем известно, что 3000 Русских совершенно разбили 10000 человек отборного войска, с которым Массена безрассудно зашел в Муттенталь. Республиканцы потеряли тут свои пушки, но ни одной не взяли у Русских, естьли нельзя назвать пушками те, кои возятся на лошаках и никогда не ставятся на лафеты. Французской Генерал Молитор не более был щастлив со стороны Глариса. Одним словом, сколько ни нужно было для Генерала Массены питать энтузиазм, но [131] он должен бы был выбрать другую басню, которая, по крайней мере, хоть казалась бы лучше обдуманною и более вероятною».

Ноября 17-го все Русские Генералы имели конференцию в Аугсбурге, коей ни предмет, ни следствия не были сначала известны.
Но 22-го числа Г. Герард, Квартирмейстер Русской армии, официально уведомил военную Аусбургскую комиссию о ретираде Суворова в Богемию. Даже в тот самый день сия ретирада была еще тайною для Гиллера, Генерала Австрийского, и Комиссара Русской армии.
На другой день армия двинулась к Дунаю. Различные отделения должны были соединиться в две колонны, чтоб идти одна под предводительством Генерала Дерфельдена в Брунау, Линц и Моравию; другая под начальством Суворова, [132] должна была идти вниз Иллера до Дуная; но истинное назначение сих войск не было более загадкою. Прибывший из С. Петербурга курьер привез Суворову повеление остановить марш свой в Россию, учредить главную квартиру в Праге, и поставить войска в Богемии и по границам Силезии. — Между тем корпус Конде, находившийся в Ландсперге, получил повеление ретироваться в Россию.
Большая часть Русской армии прошла чрез Аусбург. Резервная артиллерия также прошла чрез этот город 14-го числа. Суворов не прежде выехал оттуда, как 30-го Ноября, и отправился в Баварию с Адъютантами и некоторыми другими, составляющими его штате. Армия его продолжала свою ретираду небольшими отрядами. Авангардия, под командою Генерала Роземберга, 15-го числа [133] прибыла в Миних и прошла напоследок Регенсбурге.
Декабря 5-го, семь полков гренадеров и егерей Русских, составляющих ариергардию, с пушками и багажом перешли в Аусбург. Выходе Российских войск из Баварии был сделан с чрезвычайною скоростию, потому что туда прибыл довольно большой отряд Австрийских войск.
В тот же день Суворов имел еще главную квартиру в Шроброгенгаузене, в верхней Баварии. Декабря 8-го надел ордены на Генералов и Офицеров, которые прислал ему Император Павел I.
На другой дань прибыл он в Регенсбург с своим штабом и остановился в Пруфферингском монастыре, на милю от города. Генералы К. Багратион и К. Горчаков находились уже там. [134]
Прежде отъезда из Регенсбурга Суворов посетил Принца Такс..са. Он был в мундире и с большим крестом Марии Терезии. В сем городе удивлялись ласковости такого великого полководца. Суворов благородному собранию и депутатам оказывал великую учтивость.
Напоследок, 20-го Декабря, прибыл Суворов в Прагу в сопровождении нескольких Козаков; ему хотелось быть инкогнито: но Комендант города просил его принять караул с знаменем и барабаном; а от других воинских почестей Суворов отказался.
Генерал Граф Беллегард и Лорд Минто прибыли в Прагу с препоручением к Суворову от дворов своих. Очевидно было, что они приехали упросить его и склонить на сторону обоих кабинетов, в рассуждении их дальнейших видов; упросить также, чтоб он [135] смягчил, сколько можно, предо Императором Павлом I те оскорбления, какие должны были поселить в нем дела в Швейцарии и безмерно гордые поступки со стороны Австрии. Император Павел I был непреклонен. В ту самую минуту, когда думали, что все затруднения кончены, — известно, что он настоятельно требовал как предварительного удовлетворения, чтоб все Генералы Австрийские, командовавшие в Швейцарии, на сражении при Цирихе, были отрешены и отданы под военный суд; и еще в залог будущего расположения Австрии, требовал он восстановления Венецианской республики и трона Пиемонтского. Тогда всякое примирение сделалось невозможным; разрыв был неизбежен и сей великой союз разрушился.
Уехав от Суворова, Генерал Беллегард возвратился в [136] Берлин, а Лорде Минто отправился в Вену.
Несогласие царствовало равно между Русскою и Австрийскою армиею, находившеюся в сей же стране. Офицеры обеих наций были часто в ссоре между собою. Один раз некоторые из Австрийских Офицеров рассуждали о способах побить Французов. Генерал Корсаков встал и сказало им: «Милостивые государи, вместо того, чтоб учить нас как бить Французов, вам бы самим надобно было прежде побить их».

(1800)
Генваря 27-го, сын Суворова в Праге помолвлен на Принцессе, дочери последнего Герцога Курляндского.2 Может быть они не почли за нужное просить на это благоволения Императора Павла I, который не согласился на сей брак. После чего выдан был указ, в котором Генералам и Офицерам Русским запрещалось [137] жениться без дозволения Императора.
Генваря 21-го, Полковник Куков привез к Суворову повеление возвратиться Русским в отечество. Военная их касса, оставшаяся в Аусбурге, была переведена из Регенсбурга в Богемию, чтоб быть при армии, и Русские комиссары, прибывшие в Мангейм, для приготовления воинских припасов, получили повеление возвратиться к армии в Богемию.
Суворов наперед отправился в Петербург с Генералами Тучковым и Ламбертом. С ним еще были Князь Долгорукой и Генерал-Майор Бороздин. Главная квартира его вышла из Праги 31-го Генваря. Русские пошли чрез Моравию и Силезию.
Суворов знал, что Император Павел I был чрезвычайно раздражен против него за то, что он не уведомил [138] его обстоятельно о всех намерениях Австрии, и нельзя укротить гнев сего Монарха скорым и точным исполнением его повелений, он не принял предложений, сделанных ему Британским Агентом, и не хотел отложить своей поездки. Февраля 3-го он прибыл в Брин, в Моравию, с своим штабом и на другой день отправился в Петербург чрез Польшу. Авангардия его армии перешла границы Богемии и вошла в Моравию. Последние Русские колонны февраля 6-го перешли Прагу. Новый курьер от Императора Павла I привез повеление войскам иметь роздых чрез шесть, а не чрез три дни. Они пошли по той же дороге, по какой Суворов, чтобы также прибыть в Россию чрез Польшу. Приехавши в Краков, Суворов был на празднике, данном Графом Траутмансдорфом, а на другой [139] день он был с великой церемониею при отправлении божественной службы по обряду Греческой церкви.

Доехавши до границ России, Суворов почувствовал обидное и незаслуженное им лишение должных ему воинских почестей. Остатки Российский армии были так рассеяны, что ему не оставалось более никакой команды, и поэтому он почел себя выключенным из службы.
Сей славный полководец, сей необыкновенный человек вдруг увидел себя в немилости своего Государя и оставленного фортуною, которая никогда его не покидала.
Жертва политики Махиавельской, угнетенный неблагодарностию и несправедливостию людей, обремененный горестию, старостию, изнеможением, с сердцем, растерзанным печалию, — Суворов, умирающий, приехал в Петербург и [140] остановился у одного из своих своих племянников.
Он не мог перенести такой жестокой и быстрой перемены, которая с высочайшей степени щастия низвергла его в пучину бедствий. Император Павел I, принял однако же участие в последних минутах жизни Суворова; но было поздно, Суворов кончался — и вскоре смерть похитила его со сцены мира, на котором он играл одну из первых ролей. [141]

 

 

Примечания

1. Генерал Моро вдавался в опасность, и крики солдат не могли остановить его. Под ним убита лошадь. Пуля пролетела сквозь платье и оцарапала ему левое плечо.
2. Сия Принцесса после вышла за Принца Роган-Нассау.

 


Назад

Вперед!
В начало раздела




© 2003-2024 Адъютант! При использовании представленных здесь материалов ссылка на источник обязательна.

Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru