IV. Планы сторон и положение дел ко времени прибытия Суворова в Валеджио1.
Общий план французов и оценка его. – Общий план австрийцев. – Первые действия в Германии, Альпах и северной Италии. – Прибытие Суворова в Валеджио. – Учения, их характер. – Взгляд Суворова на рекогносцировки. – Прокламации.
[41] Все пространство, на котором предстояло действовать противникам, можно разделить на 3 театра: 1) Дунайская равнина, 2) Альпийская горная страна (Швейцария, Граубинден, Форарльберг и Тироль) и 3) северная Италия.
Первый театр следует признать главным, ибо здесь проходили кратчайшие сообщения между Францией и Австрией; страна богатая и густо населенная; серьезных, естественных преград, за исключением Дуная, нет.
Альпийская горная страна, малонаселенная и бедная путями сообщения, представляла большие затруднения относительно продовольствия и передвижения войск; стратегическое значение ее выражали в то время весьма картинно: это – бастион, [42] фланкирующий Италию и германию; это – цитадель, из которой можно делать вылазки в долины Дуная и По; на основании стратегического предрассудка альпийским горам придавали преувеличенное значение, считая, что кто ими владеет, тот господствует и в соседних долинах. Отсюда понятно стремление обеих враждующих сторон иметь этот театр в своей власти. Изобильная, открытая, прорезанная р. По северная Италия являлась второстепенным театром, но обстоятельства сосредоточили в ней интерес войны 1799 г.
Французы могли принять один из двух планов: оборонительный или наступательный. Если не считать армии Брюна, Макдональда (слишком удаленного), да швейцарских контингентов (еще не собранных), то Франция могла противопоставить 255 тыс. австрийцев, всего 125 тыс. французов и 26 тыс. вспомогательных контингентов, т. е. силы вдвое меньшие. Мы уже упоминали, что из предположенных 200 тыс. конскриптов было собрано всего 40 тыс.; может быть, очевидная опасность для отечества и народная гордость, подогретая грубым насилием над французскими уполномоченными в Раштадте, помогли бы собрать и остальных конскриптов, но на это необходимо было время, точно так же, как и для того, чтобы притянуть Макдональда из южной Италии в северную, если бы это пожелали сделать.
Военный министр Шерер в донесении Директории от 25 плювиоза (13 февраля н. с.) сознавался, что армии далеко еще не были ни укомплектованы, ни снабжены самыми необходимыми предметами довольствия, словом, не были готовы к открытию военных действий. При таких обстоятельствах он предлагал на первое время принять оборонительный план2, т. е. держаться на своих оборонительных линиях (р. Минчио, Альпы и Рейн), которые австрийцам не легко было бы формировать; выиграв таким образом время, чтобы стянуть подкрепления и усилиться, – можно было бы обратиться [43] к наступательному плану. Но предшествовавшие успехи вскружили голову республике, которая не сомневалась в способности даже небольших своих отрядов одерживать победы над неприятельскими армиями; нерешительного и пассивного врага французы ошеломляли отважным наступлением; наконец, Директории нужны были быстрые военные успехи, чтобы поддержать свое колеблющееся положение. Вследствие всего этого упомянутый оборонительный план Шерера был отвергнут.
Для наступления следовало поставить важную цель. Естественнее всего было, разбив на главном театре неприятеля, двинуться в сердце государства, т. е. к Вене. Для этого долженствовало на главном театре, т. е. на дунайском, сосредоточить под начальством Журдана подавляющую массу сил и устремить по операционному направлению от среднего Рейна к Вене (660-700 вер.); но Журдан располагал небольшими силами, с которыми он не мог предпринять ничего решительного.
Было еще одно операционное направление, от р. Минчио (где стояла итальянская армия) к Вене (600 вер.), направление менее удобное, например, оно было длиннее (если базис считать во Франции) и проходило по местности пересеченной, более удобной для обороны. Однако оно казалось заманчивым потому, что сильная итальянская армия уже находилась на Минчио, т. е. была ближе к Вене, нежели армия Журдана; кроме того, действуя в этом направлении, Бонапарт еще недавно принудил Австрию к миру, значит как бы освятил этот путь.
Для нанесения решительного удара в указанном направлении следовало прежде всего сосредоточить в северной Италии возможно большие силы, для чего первою мерою, прямо бросающейся в глаза, служило присоединение армии Макдональда. Не было никакой нужды заниматься покорением Неаполя; его судьба сама собою решалась в зависимости от успехов того или другого противника на главных театрах; чем дольше оставался Макдональд в Неаполе, тем больше [44] это было на руку союзникам, ибо ослабляло силы французов, вступившие в борьбу.
Директория с началом войны не только не притянула Макдональда, но и вообще не приняла наступательного плана с постановкой важной цели; вышло что-то среднее между обороною и решительным наступлением.
Как видно из инструкции, данной французским главнокомандующим перед открытием военных действий:
1) Итальянская армия (58 тыс.) должна была оттеснить австрийцев от Адижа за р. Пияве; отделить часть войск для занятия Тосканы, а левое свое крыло отделить для поддержки Гельветической армии;
2) Гельветическая армия Массены (30 тыс. без швейцарского контингента) – вытеснить австрийцев из Граубиндена и Форарльберга, вступить в Тироль, причем правое крыло вместе с левым итальянской армии занимает верховья Адижа и угрожает правому флангу австрийцев, чем содействует успеху итальянской армии; следует заметить, что итальянская и гельветическая армии могли бы поддержать весьма отдаленную связь только чрез Сплюген, а потому согласование действий было бы весьма затруднительно;
3) Дунайская армия Журдана (37 тыс.) – перейдя Рейн, двинуться в южную Баварию, чтобы занятием главных выходов из Тироля содействовать успеху Массены;
4) Обсервационная армия Бернадотта (8 тыс.) – блокировать Мангейм и Филиппсбург, наблюдать за владетелями северной германии и «содействовать армии Журдана посредством демонстрации в разных направлениях».
Стратегические воззрения того времени требовали, чтобы действовавшие на отдельных театрах армии поддерживали непосредственную связь; но так как армии были расположены как бы уступами справа, то наступление приказано было начать в разные сроки: Журдану, стоявшему сзади, предписано двинуться раньше всех (18 февраля), Массене – спустя неделю, а Шереру – две. Для большего единства в [45] действиях Массена и Бернадотт поставлены в зависимость от Журдана. Макдональд и Брюн имели назначение занимать Парфенопейскую и Батавскую республики; окончив завоевание Неаполя, Макдональд должен был подать помощь гарнизонам Мальты и Корфу.
Сложный план Директории, в конце концов, можно сформулировать в том смысле, что Франция поставила себе задачею поспешить наступательными действиями, чтобы нанести поражение частям союзников, пока они не успели сосредоточиться. План был бы еще хорош, если бы имел хоть где-либо серьезные шансы на исполнение; но повсюду французы были слабее австрийцев, нигде не сосредоточили превосходных сил. Придавая преувеличенную важность альпийской горной стране, Директория назначила мало сил Журдану и Шереру (итальянская армия), действовавшим на более важных направлениях и слишком много Массене, армия которого должна была иметь второстепенное значение. Мало того, итальянская армия еще ослаблялась отделением войск для поддержки Массены и откомандированием дивизии Готье в Тоскану, что было совершенно излишне; также бесполезно было назначение отряда Бернадотта для демонстраций; вместо того, чтобы спешить присоединением Макдональда, ему дают задачу, еще более приковывавшую его к южной Италии; разброска сравнительно слабых сил была и без того велика, а потому приведенное израсходование войск Макдональда, Бернадотта и Готье оказывается совсем нецелесообразным; наконец, в плане не было принято в расчет противодействие неприятеля, которое могло расстроить все операции, поставленные в зависимость одна от другой.
Австрийцы, хотя давно уже обсуждали вопрос о войне, видимо не ожидали раннего открытия военных действий: войска не собирались еще с отдаленных зимних квартир, русские вспомогательные корпуса были еще далеко, продовольствие не было заготовлено и даже определенного общего плана войны не было составлено. Только в донесении русского посла [46] в Вене, графа Разумовского, от 12 января 1799 г., встречаются сведения о планах Тугута: войска одновременно должны спуститься в долину По из Тироля, Вальтелина и Граубиндена; эрцгерцог Карл обязан поддержать левым флангом действия в Италии, а остальными силами прикрыть Германию и наследственные земли императора; тогда должен начать действия неаполитанский король: французы, атакованные в Италии со всех сторон, были бы поставлены в трудное положение восстанием в Пьемонте и других республиках. План этот был уже отчасти расстроен преждевременным открытием войны в Неаполе, а кроме того неизвестно, был ли этот план действительно принять австрийским правительством или занесен только в донесение графа Разумовского со слов Тугута. Во всяком случае можно вывести из многих данных, что Австрия ставила целью войны завоевание северной Италии, причем на остальных театрах предполагались действия оборонительные. Подобное узкое понимание способов достижения цели войны не могло привести ни к чему хорошему3.
*****
18 февраля Журдан переправился через Рейн и двинулся к верхнему Дунаю. Столкновения произошли при Острахе и затем при Штокахе; бои были нерешительные; эрцгерцог Карл, пользуясь численным превосходством, мог неоднократно нанести решительное поражение неприятелю, но гофкригсрат сковывал его действия, а потому Журдан имел возможность после 5-недельной кампании отойти за Рейн, удержав в руках многие переправы; австрийцы расположились между верхним Дунаем и Рейном.
В то же время в Альпах, среди глубокой зимы, начал наступление талантливый Массена; уступая неприятелю в силах, он нанес жестокие потери австрийцам, завладел [47] Граубинденом и вторгнулся в Тироль; но граф Бельгард успел сосредоточить большую часть своих сил и принудил республиканцев очистить Тироль, хотя в Граубиндене они удержались.
В северной Италии Шерер (бывший военный министр) только 11 марта получил предписание Директории о наступлении, 14 марта переправился через Минчио с 46 т., а дивизию Готье (6400 чел.) направил в Тоскану для свержения Великого Герцога и учреждения там республики. Край успел собрать на Адиже около 60 т. Шерер разбросал свои силы и после кровопролитного, но нерешительного сражения при Маньяно (25 марта) отступил за Миняио, чем как бы признал себя побежденным. Довольствуясь этим успехом, Край, который временно командовал армией, не взял на себя начать энергическое преследование и послал вперед незначительные отряды. Наконец прибыл генерал Мелас, 70-летний старец, нерешительный и неспособный. Бездействие австрийцев продолжалось, лучшее время для преследования французов было потеряно, и Шерер благополучно продолжал отступление к р. Адде, оставив гарнизоны в Мантуе и Пескьере. Только 3 апреля барон Мелас решился перевести австрийскую армию через Минчио и перенес свою главную квартиру в Валеджио. 4 апреля туда же прибыл Суворов, а 6-го4 и авангард русских войск, под начальством генерал-майора князя Багратиона, который сам вызвался командовать авангардом и в течение всей кампании доказал, что был превосходным авангардным начальником.
Прибытие Суворова и русских сразу почувствовалось. Еще в Виченце его встретил маркиз Шателер, генерал-квартирмейстер союзной армии, и при докладе о положении дел старался узнать план главнокомандующего, но полководец рассеянно повторял: «штыки, штыки», указывая на свой главный способ действий и на главный недостаток австрийских войск. Хотя на смотру 5 апреля Суворов и
[48]
№ 2.
Австрийские войска.
|
Главная армия Меласа (дивизия Кайма,
Фрёлиха и Цопфа) – впереди Валеджио.
Авангард Отта – у Монтекари. |
32 бат. 42 эск. |
29,000 |
|
Отряд Вукасовича – у Рока д’Анфо. |
8 ⅓ бат. 2 эск. |
7,000 |
|
Отряд Гр. Гогенцоллерна – у Маркариа. |
5 бат. 6 эск. |
5,000 |
|
Отряд С. Жюльена – у Пескиеры. | 18 ⅔⅔ бат. 8 экс. | 14,500 |
|
Отряд Эльсница и Кленау – у Мантуи.
|
64 бат. 58 эск. |
55,500 |
1-я дивизия Русских войск (ген.-л. Повало-Шейковского) прибыла к Вероне.
Французские войска (примерно).
|
Колонна Шерера (дивизии дельма, Виктора, Гренье)
– отступают на Крменту. |
18 бат. 24 эск. |
13,000 |
|
Колонна Моро (дивизии Серрюрье, Гатри и Монришара)
– отступает чрез Азола к Понтевико. |
17 бат. 28 эск. |
12,000 |
| |
35 бат. 52 эск. |
25,000 |
|
Гарнизоны, оставленные в крепостях: Пескиере (1,300 чел.) и Мантуе (10,600). |
|
11,900 |
[49] одобрил их словами: «шаг хорош – победа!» - но для исправления недостатка привычки работать холодным оружием и, так сказать, жизненности в их действиях приказал, в ожидании сосредоточения русских, двигавшихся поэшелонно, производить учения и маневры, причем для посвящения австрийцев в тайны «Науки побеждать» во все полки разосланы русские офицеры как инструкторы и отданы по армии приказы, в которых изложены выдержки из знаменитого суворовского катехизиса. Австрийцам не понравились распоряжения главнокомандующего, так как они, увлеченные высоким мнением о своем тактическом образовании, действительно тщательном, свысока смотрели на грубоватых русских офицеров, а приказы Суворова, содержание которых давно было наизусть известно русскими и вполне усвоено ими на практике, поразили союзников своей оригинальностью до последней степени. Как бы то ни было, они должны были подчиниться. Начались учения пехоты против пехоты и кавалерии; кавалерии против кавалерии и пехоты; главная цель [50] ученья заключалась в привитии австрийцам привычки к смелым и решительным натискам холодным оружием. Превосходным для этого средством были известные сквозные атаки; если же ученье было одностороннее, то Суворов, истинный создатель наглядности в военном обучении, требовал непременно чем-нибудь обозначать место атаки: плетнем, забором и т. п.
 Тактические приемы Суворова были весьма просты. С приближением к неприятелю, походные колонны рядами перестраивались во взводные на полных дистанциях; подходя под выстрелы, строили фронт захождением, и развернутые батальоны становились в 2 линии с небольшими интервалами; артиллерия – несколько впереди и по флангам пехоты; кавалерия поэскадронно или дивизионно позади второй линии пехоты или на ее флангах. В таком порядке войска шли навстречу неприятелю. В случае наступления последнего следовало, подпустив его под сильный картечный и ружейный огонь в свою очередь двинуться в штыки. Наступление производилось всей линией с барабанным боем, музыкой и с распущенными знаменами; подходя под картечный и ружейный огонь, войска бросались вперед бегом, чтобы миновать черту действия картечи. Удар в штыки производился бегом с криком «ура», причем вторая линия следовала за первою в 200 шагах. Кавалерия выжидала удобного случая броситься на фланги неприятеля. Лишь только последний начинал колебаться или отступать, казаки высыпали вперед, с гиком и визгом обскакивали его с тыла, преследовали и забирали в плен.
Из этого мы видим, что боевой порядок Суворова не представлял ничего особенного сравнительно с обычным боевым порядком линейной тактики, что хотя русский полководец прибавил в своем катехизисе изречение: «мы пришли бить безбожных, ветреных, сумасбродных французишков: они воюют колоннами – и мы будем бить их колоннами», но все-таки придерживался развернутого строя. [51] Причины этому совершенно понятны. Времени не было на коренное переучивание подчиненных Суворову войск, а между тем усвоение уставных правил должно быть твердое, обращаться в рутину; хорошо дисциплинированные и обученные австрийские, а тем более русские войска могли менее нуждаться для производства штыкового удара в глубоком построении; наконец, Суворов понимал, что успех не столько зависит от формы, сколько от существа дела; на это-то существо он и налегал.
Ученья производились всего 2 дня, но Суворов всегда пользовался даже короткими промежутками в военных действиях, чтобы подучить войска, не бывшие до тех пор под его командой, влить в них своего духа, других же занимал ученьями, чтобы переход от напряженной военной деятельности к совершенной праздности не отразился, как это замечено, губительно на душевном и физическом состоянии людей.
Несомненно, что два дня, посвященные учениям, принесли большую пользу: главнокомандующий вошел в тесное соприкосновение со своими войсками, особенно же сильно повлиял на лиц начальствующих; многие сделались настоящими «суворовцами» (например, Шателер), другие ознакомились с его манерой, требованиями, взглядами, тем более что выходки и разные присловья Суворова быстро разносились по всей армии: меткость, оригинальность и удободоступная форма позволяли легко запечатлеть их в памяти.
Например, хороший урок дал Суворов Шателеру, предложившему сделать рекогносцировку – любимое занятие австрийских начальников, желавших доказать свою деятельность, не предпринимая ничего серьезного. Суворов с досадою возразил: «рекогносцировки! не хочу; они годны только для трусов, чтобы предостеречь противника; а кто захочет, то и без них всегда отыщет неприятеля… Колонны, штыки, холодное оружие, атаки, удар… вот мои рекогносцировки!» Из этого вовсе не следует заключать, чтобы Суворов не [52] признавал пользу рекогносцировок вообще; напротив, он всегда тщательно разведывал, даже лично (Рымник, Измаил, Нови и т. д.), но в своем ответе Шателеру он является противником тех бесцельных, не только бесполезных, но даже вредных, рекогносцировок, которые притом оплачивались дорогой солдатской кровью.
Прибытие свое в Италию Суворов возвестил народу воззванием, в котором призывал итальянцев поднять оружие против французов в защиту веры, собственности, всеобщего спокойствия; сторонникам французов грозил расстрелянием и секвестрованием имущества.
Республиканцы постоянно старались действовать на народ прокламациями; если Суворов прибегнул к такому же приему, то это показывает его чуткость, умение пользоваться всеми способами, чтобы склонить успех на свою сторону. Действительно, угнетенный и обремененный поборами народ восставал повсюду, где оказывались благоприятные обстоятельства, например, приближение войск союзников или отступление французов. Привыкшие к перемене хозяев страны итальянцы с восторгом встречали русских как своих освободителей.
Между тем, к 7 апреля в Валеджио собрались все русские войска первой колонны (12 батальонов, 4 казачьих полка и 12 орудий главной, т. е. полевой артиллерии, всего 11 тыс. чел.), под начальством генерал-лейтенанта Повало-Швейковского, и Суворов решил начать наступление5.
Примечания
1. См. карту № 1 на стр. 2.
2. “Mémoires de Massena”. Paris, 1848, III, p. 453 и 458.
3. Jomini, t. III, p. 292-294. Милютин, т. I, стр. 177-179 и 121. Князь Н. С. Голицын «Всеобщая военная история новейших времен». Спб. 1875 г.; ч. II, стр. 201-204.
4. «Военный журнал» 1810 г., кн. II, стр. 56.
5. Петрушевский, т. III, стр. 37-46. «Рассказы старого воина о Суворове», Москва, 1847 г., стр. 105-112. Милютин, т. I, стр. 254-270.
“Oesterreichische militärische Zeitschrift”, Wien, 1818, 2 Heft, 156-166. Е. Фукс «История Российско-Австрийской кампании 1799 г.», Спб., 1826, ч. II, стр. 25-27.
|
