Разбор военных действий Суворова в Италии в 1799 году

XIV. Нови

Усиление французских армий и предположения Директории. Положение французских войск в Ривьере. Жубер. Его прибытие к армии. Военный совет 29 июня. Наступление Жубера. расположение союзников. Диспозиция на 2 августа. Военный совет у Жубера 3 августа. Описание позиции при Нови. Расположение войск противников перед боем. План Суворова. 1-ая атака Края. Смерть Жубера. Усиление левого крыла французов. Атака Багратиона. Движение Ватреня. Прибытие Милорадовича и Дерфельдена. Прибытие Меласа. Общая атака. Поражение французской армии. Преследование. Потери сторон. Замечания о действиях сторон. Движение Розенберга. Остановка наступления союзной армии. Расположение у Асти. Сдача Тортоны. Выступление в Швейцарию.

[266] Армия Суворова своими успехами в северной Италии угрожала Франции большой опасностью. После переворота 30 прериаля новая французская Директория хотя и употребляла все меры, чтобы выставить значительные силы для борьбы с коалицией и поправить дела французов, однако не могла сделать много в короткое время; только благодаря бездействию союзников, удалось несколько подвигнуть вперед укомплектование армий, но не удалось спасти республики [267] Римскую и Парфенопейскую: они были уничтожены в июле месяце.
К концу июля новому военному министру Бернадотту удалось довести рейнскую армию до 50 тыс. чел., но большей частью разбросанных по гарнизонам, так что в поле можно был вывести не более 20 тыс.; армию Массены, названную дунайской – до 70 тыс.; альпийскую – всего до 16 тыс.; итальянскую – до 45 тыс. Всего, вместо предполагавшихся 270 тыс., французы имели только 150 тысяч.
Несмотря на очевидный недостаток сил, Директория задавалась обширными наступательными замыслами. Рейнская армия должна была наступать в долину Дуная, дабы совместно с дунайской армией Массены вытеснить эрцгерцога Карла из Швейцарии еще до прибытия к нему на подкрепление нового вспомогательного русского корпуса генерал-лейтенанта Римского-Корсакова. Альпийской армии, вместе с прикрытием южной Франции, назначено угрожать союзникам, занимавшим Пьемонт.
Главные наступательные действия предоставлялись итальянской армии, которая должна была, не теряя времени, перейти Апеннины, чтобы очистить Пьемонт и выручить Мантую¹.
Однако, эта армия, на которую возлагалось столько надежд, находилась в таком же жалком состоянии, как и другие.
Соединившиеся в Ривьере войска Моро и Макдональда не находили никаких средств продовольствия в узкой бесплодной береговой полосе, до крайности истощенной продолжительным пребыванием армии; особенно ощутителен был недостаток фуража: лишенная лошадей конница несла гарнизонную службу, артиллерия не могла двигаться. Люди нуждались в одежде, обуви и за несколько месяцев не получали жалованья. Денег недоставало и у начальников для казенных платежей. Госпиталя переполнены больными; [268] дорога от Генуи до Ниццы была усеяна больными, еле державшимися на ногах, которые пешком отправлялись во Францию. Побеги усилились; их нельзя было прекратить никакими мерами строгости.
Итальянская армия не могла долее оставаться в неприветливой Ривьере; она должна была искать скорее выхода на изобильные равнины северной Италии, чтобы удовлетворить свои материальные нужды и чтобы в усиленной деятельности поддержать нравственные силы. Моро, проявлявший свои достоинства именно при трудных обстоятельствах, деятельно занимался устройством армии и приготовлениями к наступлению; но ему предстояло перенести большое огорчение: 24 июля в Корнельяно, главную квартиру Моро, прибыл Жубер, чтобы принять от него командование итальянской армией.
Жуберу не было еще и 30 лет. В юности он готовился в адвокаты и получил хорошее образование. В 1791 г. поступил на службу рядовым. Храбрость и военные дарования быстро выдвинули его на высшие ступени военной иерархии, как то нередко бывало во время революционных войн: в 1795 г. Жубер произведен в бригадные генералы; в 1796 г. в армии Бонапарта командовал дивизией и затем отличился в сражении при Риволи; в 1797 г., после отъезда Бонапарта, временно командовал итальянской армией и тогда же подружился с Моро, который был инспектором пехоты в его армии². Честный и бескорыстный Жубер не мог одобрить бессовестных распоряжений гражданских комиссаров, имел с ними столкновения, навлек неудовольствие Директории, был отозван и жил частным человеком в Париже. Новая Директория думала польстить общественному мнению, назначив Жубера, неугодного прежнему правительству, главнокомандующим в Италию. На том же основании главнокомандующим [269] альпийской армии назначен Шампионэ, сидевший до тех пор в тюрьме по приговору прежней Директории. Жуберу хотели дать случай отличиться и затмить своею славою других, так как новая Директория искала такого генерала, который мог бы служить ей верным и надежным орудием. Честолюбия Бонапарта уже опасались, а Жубер слыл истинным республиканцем и мог составить противовес гениальному корсиканцу. Новый главнокомандующий уехал из Парижа, возбудив самые пылкие ожидания блестящих подвигов при решительном наступлении против русского полководца. Как кажется, сам Жубер не сомневался в успехе³. Моро дружески предложил ему свое содействие во время предстоящей трудной операции и согласился остаться на некоторое время при армии. Жубер с благодарностью принял великодушное предложение огорченного главнокомандующего.
По первоначальному предположению, итальянская армия должна была действовать против Суворова совместно с альпийской армией Шампионэ, по наружным операционным линиям⁴.
Конечно, благоразумие требовало воспользоваться содействием Шампионэ, тем более что ходили слухи о сдаче Мантуи, а, следовательно, Суворов мог усилиться войсками Края.
Макдональд чрез своего агента получил известие о капитуляции Мантуи и сообщил его начальству итальянской армии; но Моро, Жубер и его начальник штаба Сюше этому не верили⁵.
Согласование своих действий с Шампионэ требовало времени, а между тем Жубер спешил с наступлением, желая скорее исполнить предписание Директории, воспользоваться [270]

№ 20.
Союзные войска (Суворов).

Главные силы – при Ривальте:
– Дерфельден;	16 бат.	9,800
– Мелас.	13 бат., 32 эск.	10,500
Авангард кн. Багратиона – впереди Нови.	8 бат., 6 эск., 4 каз. п.	5,700
Корпус гр. Бельгарда – у Риторто.	7 бат., 6 эск.	6,200
Корпус Края – у Алессандрии.	24 бат.	19,000
Осадный корпус гр. Алькаини – при Тортоне.	10 бат., 2 эск.	5,300
Корпус Розенберга – у Вигицолло.	11 бат., 6 эск., 2 каз. п.	8,200
Итого:	89 бат., 52 эск., 6 каз. п.	64,700
Сверх того:
– в гарнизоне форта Серравалле;	1 бат.	500
– в гарнизоне Алессандрии.	3 бат.	1,500

Французские войска (Жубер).

Левое крыло: Периньон (Груши, Лемуань и резерв).	25 бат., 18 эск.	17,900
Правое крыло: Сен-Сир (Колли, Лабуасьер, Ватрень, Домбровский и резерв).	33 бат., 14 эск.	17,000
Итого:	58 бат., 32 эск.	34,900
Сверх того в гарнизоне Тортонского замка.		1,200

[271] энтузиазмом, возбужденным в армии его приездом, и, наконец, он считал опасным выжидать, ибо, если не верили сдаче Мантуи, то все-таки знали, что она близка к падению, которое следовало предупредить. Жубер, увлеченный своим настроением и поддержанный самим Моро, намеревался на другой день по приезде начать наступление и прямо идти в бой. Если бы Жубер твердо остановился на этом решении и энергично привел его в исполнение, то он мог спуститься в равнину раньше 30 июля, т. е. до прибытия корпуса Края, и хотя Суворов мог противопоставить французам 41 тыс. (не считая осадного корпуса Алькаини (5,300) под Тортоной и гарнизона Алессандрии (1,500), т. е. превосходные силы, но все-таки они имели бы против себя на 19 тыс. чел. менее, а следовательно вероятность успеха была больше⁶.
Однако командовавший правым крылом генерал Гувион Сен-Сир, хорошо знавший расположение и силы союзников, предложил Жуберу выехать для рекогносцировки к Гави на передовые посты и представил опасность поспешного наступления прежде, чем будут сосредоточены все силы итальянской армии, которой левое крыло было разбросано до верховий Танаро и требовало до 4 дней на сосредоточение. Жубер согласился с мнением Сен-Сира, отложил наступление, но приказал войскам Периньона (левое крыло) стягиваться к верховьям Эрро и Бормиды.
29 июля Жубер собрал в Корнельяно военный совет для обсуждения вопроса о выборе направления для наступления. Оказалось, что французские начальники не имели точных сведений о расположении главных сил Суворова. Одни говорили, что союзники стоят в долине р. Бормиды и занимают позицию в горах у Терцо; другие (С.-Сир) – что на равнине между Бормидой и Скривией. Решение, как [272] это часто бывает на военных советах, получилось не совсем определенное: хотели быть готовыми на все случаи, а потому положили оставить С.-Сира для прикрытия боккеттского прохода, а левое крыло направить долиною Бормиды к Акви; если бы в этом направлении оказались главные силы союзников, то притянуть сюда же и правое крыло; если же оправдаются слова С.-Сира, то левое крыло притянуть к правому.
Оставив в Ривьере 8 тыс.⁷, Жубер начал наступление, разделив остальные 35 тыс. на две части⁸: правое крыло С.-Сира (18 тыс.) и левое Периньона (17 тыс.). 29 июля правое крыло стояло между Вальтаджио и Овадой, а левое собралось в долине Бормиды выше Каиро. При наступлении правое крыло разбилось на 3 колонны, а левое – на две.
С.-Сир двигался по трем дорогам: через Гави, долиной Скриви через Арквату и по долине Орбы. Периньон шел долиной Бормиды через Каиро, Дего и Сниньо, отделив вправо дивизию Лемуаня по дороге через Сассело и Кремолино⁹.
31 июля главная колонна Периньона достигла Сниньо, и Жубер, находившийся при этой колонне, сделал распоряжения для атаки на другой день воображаемой позиции противника у Терцо. 1-го августа эта атака не состоялась за отсутствием противника; Периньон занял Акви, а молодой и [273] и пылкий Ватрень, несмотря на запрещение своего начальника С.-Сира, Занял город Серравалле (форт остался в руках австрийцев). На 2-е августа Жубер, убедившийся, что в долине Бормиды нет неприятеля, решился передвинуть левое крыло вправо к Каприате (в долине Орбы), а С.-Сиру приказал занять Нови, дабы в случае надобности успеть поддержать Периньона.
Если Жубер собрал 29 июля военный совет, то за это еще нельзя его упрекать в нерешительности: необходимо было собрать от генералов сведения о противнике и выяснить обстановку. Но затем решения французского главнокомандующего показывают колебания, он идет ощупью. Результат его решения: движение из гор в долину двумя отдельными массами, раздробленными на 5 колонн и разбросанными на фронте в 50 верст; вдобавок 2 августа левым крылом совершает фланговый марш от Акви к Каприате. Все это производится приблизительно в одном переходе от противника, а потому французы подвергались серьезной опасности быть разбитыми по частям.
Если такой риск прошел для них даром, то благодаря отсутствию у Суворова определенных сведений о движениях и расположении противника (постоянное больное место фельдмаршала) и желанию русского полководца выманить французов из гор, чтобы подавить на равнине многочисленной своей конницей и артиллерией.
С самого приезда Жубера в главной квартире Суворова получались известия о наступательных замыслах французов. 24 июля получено положительное донесение о наступлении неприятеля по обеим сторонам Скривии и долиной Треббии. Наконец, фельдмаршал перестал верить подобным слухам, а мелкие нападения на передовые посты приписывал желанию помешать осаде Серравалле. Даже 31 июля, когда колонны французов уже перешли через главный хребет гор, и тогда союзники не имели об этом [274] точных известий, так что Суворов приказал разослать диспозицию для вторжения в Ривьеру 4 августа. Только 1 августа занятие дивизией Ватреня города Серравалле обнаружило наступление французов и подтвердило давно упрочившуюся в главной квартире фельдмаршала мысль, что неприятель, имея целью только освобождение Тортоны, направит свое наступление по обеим сторонам Скривии¹⁰.
В то же время, по приказанию Суворова, Бельгард сделал рекогносцировку по долине Бормиды до Акви, узнал о движении неприятельских колонн и отступил к Риторто на р. Орбе, впереди Фрессонары.
Расположение союзной армии 1 августа было следующее: на трех главных направлениях, откуда можно было ожидать наступления французов, выставлены авангарды: Бельгард (6,200) у Риторты впереди Фресонары, по дороге к Акви; Багратион (5,700) впереди Нови, по дороге к Гави; Розенберг (8,200) на правом берегу Скриви, у Вигицоло, по дороге в С.-Себастьяно; Алькаини (5,300) частью осаждал Тортону, а частью занимал передовые посты впереди Розенберга между рр. Скривия и Курроне. За авангардами стояли главные силы (39,300) у Ривальты (Дерфельден и Мелас – 20,300) и Алессандрии (Край – 19,000); всего 64,700 чел., а не считая корпуса Алькаини – 59,400. Главные силы были расположены от авангардов всего на расстоянии нескольких часов, так что Суворов мог быстро сосредоточивать свою армию в том или другом направлении, смотря по обстоятельствам. Это расположение и составляло противоположность растянутому, кордонному расположению, встречавшемуся нередко в операциях того времени.
На основании имевшихся сведений, фельдмаршал 1-го августа отдал диспозицию на случай нападения неприятеля [275] 2-го августа¹¹. В этой диспозиции обращает на себя внимание, что обстановка представляется Суворовым не совсем точно, и он поручает своим передовым постам ее разъяснить, для чего захватывать пленных; он ожидает нападения также и со стороны С.-Себастьяно, откуда [276]

№ 21.
Союзные войска (Суворов).

Бар. Карй (Отт и Бельгард) – у Фрессонары.	30 бат., 20 эск.	26,900
Кн. Багратион и Милорадович – у Поцоло-Формигаро.	14 бат., 6 эск., 4 каз п.	9,400
Дерфельден и Мелас – у Ривальты.	23 бат., 18 эск.	14,900
Розенберг и Алькаини – у Тортоны.	21 бат., 8 эск., 2 каз. п.	13,500
Итого:	88 бат., 52 эск., 6 каз. п.	64,700
Сверх того:
– в гарнизоне форта Серравалле;	1 бат.	500
– в гарнизоне Алессандрии.	3 бат.	1,500

 

Французские войска (Жубер).

Левое крыло: Периньон – у Пасиурани.	25 бат., 18 эск.	17,900
Правое крыло: Сен-Сир.
Колли и Лабуасьер – у Нови.	13 бат., 3 эск.	7,500
Ватрень – у С.Бартеломео.	10 бат., 2 эск.	4,500
Домброский – у Серравалле.	6 бат.	2,100
Резерв Гереня.	4 бат., 9 эск.	2,800
Итого:	58 бат., 32 эск	34,900
Сверх того: в гарнизоне Тортонского замка.		1,200

[277] противник вовсе не шел; главною целью действий неприятеля считает выручку Тортоны; приказывает авангардам не ввязываться в бой, а выманивать неприятеля на равнину.
Вследствие таких намерений фельдмаршала, Периньон 2 августа безнаказанно дошел до Каприата, а С.-Сир двинулся к Нови, но занял только Монте-Ротондо, не доходя нескольких верст до Нови.
Противники настолько сблизились, что столкновение казалось неизбежным 3 августа¹². Поэтому Суворов перевел свою главную квартиру в Поцоло-Формигаро, чтобы стоять ближе к своим передовым войскам; Багратиону приказал возвратиться в Нови, к своему авангарду, а для обучения войск Края оставить штаб-офицера; для поддержки Багратиона выдвинул к Поцоло-Формигаро ген. Милорадовича с 6 русскими батальонами (3,700 чел.); наконец, Краю предписал перейти к Фресонаре на соединение с Бельгардом с тем, чтобы на следующий день (3 августа) атаковать неприятельское левое крыло, как только он спустится на равнину, в чем Суворов не мог сомневаться, иначе зачем же неприятелю был и выдвигаться вперед? Но очевидно, что фельдмаршал все-таки еще не разъяснил себе обстановки и хотел сосредоточить свои силы, чтобы самому руководить их действиями. План его на 3 августа можно себе представить довольно ясно. Он предполагал, что неприятель может напасть со стороны долины р. Орбы в направлении к Фресонаре или Поцоло-Формигаро, а также по долине Скриви [278] и от С.-Себастьяно к Тортоне; находясь в средине между этими двумя массами, он разобьет войсками Бельгарда, Края, Багратиона и Милорадовича неприятеля, идущего со стороны р. Орбы, в то время, когда Розенберг и Алькаини будут удерживать другого противника, устремляющегося к Тортоне; Дерфельден и Мелас составят общий резерв, который будет употреблен, смотря по надобности.
Однако 3 августа бой не состоялся. Перед рассветом Багратион, заметив движение значительных сил неприятеля, отошел к Поцоло-Формигаро, С.-Сир после небольшой перестрелки занял Нови и высоты позади города дивизией Лабуасьера; Ватрень продвинулся, против желания С.-Сира, левым берегом Скриви к С.-Бартоломео; Домбровский обложил форт Серравалле. Периньон, всего в 7 верстах от Фресонары, продолжал свой фланговый марш от Кипиаты к д. Пастурана. Краю доставался весьма удобный случай атаковать в это время французов, но он убедительно просил Суворова отложить атаку, ссылаясь на утомление войск после формированного марша. Суворов почему-то уважил просьбу, и Край только после полудня двинулся к Фресонаре.
Ожидая нападения, союзная армия выстроилась 3 августа в боевой порядок и стояла, составив ружья в козлы. Фельдмаршал с утра выехал верхом к авангарду Багратиона; впереди линии развернутых батальонов лежала в хлебе густая цепь егерей. Суворов с одним казаком отправился к цепи для личной рекогносцировки неприятеля. Как рассказывает С.-Сир, французы легко узнали русского полководца по его оригинальному костюму: он был в рубашке и белом исподнем платье. Французские ведеты открыли частый ружейный огонь. Окончив рекогносцировку, фельдмаршал отъехал назад и деятельно распоряжался приготовлениями к предстоящему сражению. [279]
Жубер, дойдя с войсками Периньона до Пастураны, остановил колонны и, не отдав никакого другого приказания, поскакал вперед на высоты у Нови, где вместе с Моро и С.-Сиром произвел рекогносцировку союзной армии. Он долго рассматривал в подзорную трубу расстилавшуюся у его ног обширную равнину с разбросанными кое-где деревьями и виноградниками, засеянную кукурузою, изрезанную канавами, дорогами, аллеями, испещренную живописными селениями и отдельными домиками. Вдали белелись строения Алессандрии и Тортоны. Реки Орба, Бормида, Скривия и По замыкали как бы в рамку эту прекрасную картину. Но роскошная страна была недоступна, так как, чтобы ею овладеть, необходимо было сначала разбить огромные силы Суворова, которые Жубер мог отчетливо видеть и чуть ли не пересчитать до последнего человека¹³.
По количеству неприятельских сил можно было с уверенностью сказать, что войска Края присоединились к Суворову и что Мантуя пала. Таким образом, одна из цитаделей, указанных Директорией, уже не могла быть достигнута; но разбить Суворова и очистить Пьемонт составляло тоже важную цель! Для этого надобно было с 35 тыс. атаковать почти вдвое сильнейшего противника, предводимого решительным и искусным полководцем. Очевидно, это безрассудно. Собранные на военный совет генералы советовали отступить и выждать время, когда можно будет действовать совместно с Шампионэ. Совещания продолжались до вечера, а Жубер все еще колебался. Он как будто сам стыдился своего душевного расстройства, говорил, что не узнает самого себя и не понимает причины такой крайней слабости духа. Наконец, генералы напомнили, что им пора вернуться к своим войскам и сделать необходимые распоряжения. Жубер отпустил их и сказал, что через два часа пришлет диспозицию для отступления. [280]

№ 22.
Изъяснение знаков на плане.
Положение правого крыла союзной армии (Края) перед сражением.
Положение русского авангарда князя Багратиона перед сражением.
Положение французских войск в начале сражения.
Первые атаки барона Края (с 5 до 8 часов утра).
Первые атаки русских войск: кн. Багратиона и Милорадовича (с 9 до 10 часов утра).
Движение Ватреня против левого фланга русских (в 10-м часу).
Движение Барона Меласса против правого крыла французской позиции (после полудня).
Положение правого крыла французской армии в конце боя (в 6-м часу вечера).
Положение австрийских войск бар. Меласса в конце боя (в 6-м часу вечера).

Союзные войска.

Барон Край.	30 бат., 20 эск.	26,900
Князь Багратион.	8 бат., 6 эск., 4 каз п.	5,700
Милорадович.	6 бат.	3,700
Дерфельден.	10 бат.	6,100
Барон Мелас.	13 бат., 18 эск.	8,800
Всего:	67 бат., 44 эск., 4 каз. п.	51,200

Французские войска.

Периньон (с бриг. Колли).	32 бат., 18 эск.	21,800
Лабуасьер. Герень.	10 бат., 12 эск.	6,500
Ватрень.	10 бат., 2 эск.	4,500
Домбровский	6 бат.	2,100
Всего:	58 бат., 32 эск.	34,900

[281] Оставшись в домике с генералом Сюше и несколькими лицами из своего штаба, Жубер снова начал колебаться. Отступление казалось ему до очевидности необходимым, но его связывали обещания, данные в Париже, и возлагавшиеся на него надежды. В положении Жубера могло быть три (все равно, хорошие или худые) исхода: 1) отступить, 2) спуститься на равнину и атаковать неприятеля, 3) принять оборонительный бой, пользуясь выгодами сильной позиции у Нови. Какое бы из этих решений ни принять, все-таки необходимо отнестись к нему сознательно и сделать соответствующие распоряжения. Но полководец колебался, время проходило, войска напрасно ожидали обещанной диспозиции. Самое худшее, что может сделать военачальник, это – ни на что не решиться. Так сделал Жубер, чем доказал, что надежды, возлагавшиеся на его военные таланты, были ошибочны.
Около 10 часов вечера в лагере союзников послышался как бы стук артиллерийских колес. Жубер вообразил, будто Суворов отступает. Приказав передовым постам внимательно следит за неприятелем, французский главнокомандующий со страхом и надеждою ожидал рокового рассвета 4 августа. Французская армия ночевала, даже не заняв боевой позиции; а между тем русский полководец не только не думал об отступлении, но сам решился атаковать нерешительного врага.
Позиция, на которой разыгралось сражение 4 августа, представляет последние скаты Апеннин, простирающиеся между долинами рр. Скриви и Лемме, впадающей в Орбу. Гребень, составлявший фронт позиции, тянется от Монте-Ротондо (у Серравалле) на северо-запад дл городка Нови, у которого поворачивает на запад, образуя фронт против дд. Поцоло-Формигаро и Фресонары. Западная часть хребта до Нови не особенно высока, командует футов на 200¹⁴ над расстилающейся впереди равниной; восточная [282] – гораздо выше. Скаты западной части более пологи, а восточной значительно круче. Как высота, так и крутизна скатов увеличивается постепенно от запада к востоку. Обстрел впереди лежащей местности превосходный и неограниченный. Скаты гребня, обращенные к равнине, покрыты на всем почти протяжении виноградниками и садами, расположенными террасами, усеяны отдельными домиками, перерезаны стенками и живыми изгородями. У самой подошвы гребня, в том месте, где он более всего выдается вперед, лежит городок Нови, обнесенный высокою каменною стеною с бойницами и башнями, окруженный предместьем и садами. Нови занимал по фронту около 2,000 шагов. Таким образом, фронт позиции был весьма силен.
Протяжение гребня верст 20, но французы заняли впоследствии только западную его часть, включая Нови и высоты, прилегающие к нему непосредственно с востока; весь фронт позиции был верст 10, что, конечно, надобно признать несоразмерно большим для 35 тыс. войск; этот недостаток отчасти уменьшался силою самой позиции. Она соответствовала и составу французской армии, имевшей крайнее малое число конницы, которая на пересеченной местности, выгодной для оборонительного боя пехоты, могла иметь ограниченное применение.
Левый фланг позиция ограничивался долиною р. Лемме; по этой долине, если бы она оказалась незанятою, могли проникнуть войска союзников для охвата позиции. На правом фланге тянулась, сильно уклоняясь назад к самому Серравалле и составляя острый угол с р. Скривией, более высокая и крутая часть гребня, способная обеспечить правый фланг, но в таком только случае, если бы была достаточно сильно занята войсками; но так как на всю длину хребта потребовалось бы очень большое число войск, то можно было бы ограничиться расположением сильного отряда уступом назад; такой отряд обеспечивал бы правый [283] фланг от обхода, атакуя обходящего противника, в свою очередь, во фланг. Ничего этого французы не сделали, ибо слабую дивизию Домбровского, специально назначенную для обложения форта Серравалле и прикрытия дороги на Арквату, нельзя считать достаточным обеспечением правого фланга. Правда, при небольшом числе войск Жуберу отделять сильные отряды было не из чего.
В тылу позиции, почти параллельно ее фронту, горы перерезаны несколькими глубокими оврагами; в них текут быстрые ручьи, соединяющиеся у д. Пастурана с ручьем Риаско, который впадает в реку Лемме. Такое устройство тыла могло способствовать укрытию резервов; но вследствие растянутости позиции больших резервов у французов и быть не могло. Зато эти овраги, через которые переправы были лишь в немногих местах, сильно затрудняли.
Верстах в 9 сзади фронта позиции, в направлении от Серравалле к д. Бизио, пересекая путь из Нови в Гави, тянулся высокий горный гребень, командовавший над впереди лежащей местностью и на высотах Монте-Медезимо образовавший отличную арьергардную позицию для прикрытия отступления через боккеттский проход.
Путей для отступления было немного, и они были не совсем удобны как по своему направлению, так и по качеству. Для отступления правого крыла могла служить дорога, проходившая у подошвы гор от Нови мимо Серравалле на Арквату, и шоссе от Нови к Гави; обе шли несколько косвенно к фронту, уклоняясь ближе к правому флангу. Для отступления левого крыла могла быть пригодна дорога от д. Пастурана на Тассароло, выходившая на шоссе в Гави, и путь от Пастурана на Каприата, Акви и т. д., т. е. тот, по которому перед тем наступали войска Периньона. Не говоря о том, что последний путь шел сначала почти параллельно фронту позиции, следовательно, в направлении весьма невыгодном, – он еще пересекался [284] ручьем Риаско, р. Лемме и р. Орба; по этому пути тяжести и артиллерию провезти было бы весьма затруднительно (см. выше, стр. 141). Таким образом, главное значение принадлежало путям через Гави и Арквату, уклонявшимся к правому флангу.
Левый участок позиции был более доступен, но с занятием его атакующий не получал особенных выгод, ибо обороняющийся мог отступить за овраг Риаско и там найти новую выгодную позицию для обороны. Городок Нови – крепкий, удобный для обороны местный предмет – составлял тактический ключ позиции; но стратегическое значение принадлежало правому участку позиции, высотам к востоку от Нови, с захватом которых атакующий мог пересечь лучшие дороги, т. е. угрожать пути отступления армии обороняющегося, иначе сказать, здесь, на правом фланге, лежал стратегический ключ позиции.
Численность французской армии доходила до 35 тыс. чел., из них только 2 тыс. конницы; число орудий точно неизвестно; во всяком случае, их было не менее 40.
4 августа при начале наступления союзников французы еще не занимали боевой позиции.
Периньон вечером 3 августа, возвратясь с военного совета как они были остановлены на походе. Не желая тревожить людей, Периньон выдвинул на позицию одну бригаду и отложил до рассвета размещение остальных частей. С.-Сир тоже оставил войска правого крыла на прежних местах; а генералу Ватреню, который не только выдвинулся до С.-Бартоломео, но и занял одной бригадой Бетоли-ди-Нови, послал приказание отступить еще до рассвета и примкнуть на высотах к дивизии Лабуасьера справа; Ватреню рекомендовалось идти как можно далее от союзных войск, чтобы не быть отрезанным или взятым во фланг.
Утром 4 августа на левом крыле только одна дивизия [285] Лемуаня стояла на гребне высот, скрытая в чаще виноградников¹⁵. Влево от нее оставался не занятым большой промежуток до р. Лемме: здесь назначено место для дивизии Груши, которая только что начинала выстраиваться под прикрытием кавалерии Ришпанса. Пехотный резерв Клозеля и Партуно находился еще в походной колонне за Пастураной.
Войска правого крыла располагалась так: бригада Колли и дивизия Лабуасьера занимали Нови и соседние высоты, но до правого фланга Лемуаня оставался значительный промежуток; сзади стоял резерв Гереня; правее Лабуасьера, на высотах, назначено место для дивизии Ватреня; Домбровский – у Серравалле.
Очевидно, что боевой порядок французов был случайный, весьма растянутый, войска расположены равномерно повсюду, без общего резерва; пожалуй, Клозеля и партуно (5 тыс.) можно было бы счесть за общий резерв вследствие их удаление от позиции; в крайности энергичный полководец мог двинуть их на правый фланг или куда понадобится; но собственно это был частный резерв Перинбона, которым последний имел право распорядиться по своей воле. Рассчитывать главнокомандующему на возможность распоряжаться частными резервами не следует – этот расчет не оправдывается в большинстве случаев.
Союзные войска перед боем располагались так:
У Фресонары Бельгард и Отт, под общим начальством Края (27 тыс.); впереди Поцоло-Формигаро (верстах в 8 от Фресонары) – Багратион (5,700), а сзади – Милорадович (3,700); верстах в 7 от Поцоло-Формигаро, у Ривальты (на Скриви) – Дерфельден (6,100) и Мелас (8,800). Все эти войска (51.200) фельдмаршал мог сосредоточить перед позицией неприятеля не более, как в [286] 2 часа. Кроме того, у Тортоны и Вигицоло находились корпуса Розенберга (8,300) и Алькаини (5,200). Всего у Суворова было 65,700 (не считая гарнизона Алессандрии – 1,500 и Серравалле – 500); из этого числа было до 9 тыс. конницы; число орудий определить трудно.
Подобное расположение отвечало замыслу атаковать неприятеля на позиции у Нови, ожидая в то же время покушения французов с другой стороны, к Тортоне. Для атаки Нови Суворов мог сосредоточить 51 тыс., т. е. полуторное превосходство, а притянув войска от Тортоны, собрать с лишком 60 тыс,, т. е. чуть не вдвое более, чем у противника. Если бы покушение на Тортону оказалось сильным, то первоначально встречают неприятеля 13½ тыс., затем через час и не более как через полтора часа подходят 15 тыс. от Ривальты, составляется солидная сила в 18½ тыс., которая и может держаться до подхода следующих подкреплений, если бы это понадобилось.
Вопрос о плане сражения разрешается для французов весьма просто: Жубер не выразил его ни письменно, ни устно, да вряд ли имел его и в голове; из расположения французских войск тоже нельзя вычитать руководящей идеи. Конечно, дело было предоставлено случаю.
Гораздо труднее решить вопрос о плане Суворова.
Диспозиция к сражению при Нови до нас не дошла, да и была ли она отдана?¹⁶ [287]
Для боя 4 августа Суворов не мог составить одного определенного плана вследствие не выяснившейся обстановки. Еще вечером третьего числа он не знал, вся ли армия Жубера расположилась при Нови. По-прежнему думали, что главные силы французов должны были наступать по обоим берегам Скриви для освобождения Тортоны¹⁷. Это подтверждал, между прочим, французский капитан, взятый в плен близ Нови¹⁸.
Следовательно, Суворов должен был готовиться к нескольким комбинациям. Милютин так излагает план атаки Суворова:
«Для этого предприятия назначены были первоначально войска барона Края, при содействии Багратиона и Милорадовича. Прочие же войска Дерфельдена с австрийскими барона Меласа, должны были до времени оставаться у Ривальты, а корпус Розенберга – у Вигицолло, на случай какого-либо покушения неприятеля по правой стороне Скриви.
Суворов предположил атаковать неприятеля с левого фланга. На этот раз барон Край сам вызвался начать нападение. Фельдмаршал, одобрив предложение австрийского генерала, писал ему:
«Поручаю вам обратить внимание на левое крыло неприятельское: вы должны ударить как можно стремительнее и стараться прогнать его чрез Нови к Серравалле, то есть от долины Леммы до Скриви, [288] чтобы отрезать от Гави остальные войска французские. За этой атакою я буду следовать сам по равнине с войсками, расположенными у Поцоло-Формигаро, и дам знать о том войскам, стоящим у Ривальты. Совершенно полагаюсь на моего друга-героя!»
В этом состоял весь план атаки. Фельдмаршал был так уверен в успехе, что приказал барону Меласу забирать в плен неприятельские войска, которые будут отрезаны движением барона Края, и даже послать за ними погоню в самые горы. Как будто опасаясь выпустить их рук жертву свою, Суворов приказал барону Краю начать движение ночью, чтоб для воссоздания плана сражения при Нови Милютину, да и другим историкам, служит исключительно записка фельдмаршала к барону Краю; но еще вопрос, следует ли ее принимать за чистую монету, как ее принял, да и должен был принять барон Край?
Милютин говорит, что «Суворов предположил атаковать неприятеля с левого фланга». Мы выяснили при описании позиции при Нови, что левый фланг имел второстепенное значение; поэтому, ведя главную атаку на такой пункт, фельдмаршал делал грубую ошибку против основ военного искусства. Стратегический ключ позиции, т. е. пункт наиболее важный, лежал на правом фланге, а потому сюда и должен быть направлен главный удар союзников. Это обстоятельство наводит нас на мысль, что, может быть, историки ошибочно приписывают Суворову план, который вовсе не входил в его расчеты.
Не имея никаких положительных документов, а только одни, так сказать, косвенные указания, трудно начертать истинный план, но можно сделать некоторые предположения, которые подтверждаются самым ходом дела.
Обстановка представлялась союзникам в таком виде. Неприятель группируется в двух (а может и более) [289] массах: одна на высотах у Нови, другая на пути к Тортоне. Которая главная? – это неизвестно. Если главная масса идет к Тортоне, а на высотах у Нови силы противника не особенно велики¹⁹, то Край один легко справится с ними.
Эта часть французов пришла от Каприаты,– туда, следовательно, идет ее естественный путь отступления и будет весьма решителен. Если предприятие Края удастся легко, то ясно, что главная масса французов идет к Тортоне. Определив это и покончив с неприятелем у Нови, Суворов с русскими войсками простым движением к востоку отрезывает главную массу французов, зарвавшуюся в это время к Тортоне; теперь она будет атакована с тех сторон: Суворовым с тыла, Меласом с фланга, Розенберг и Алькаини встретят с фронта²⁰.
Другое предположение могло заключаться в том, что главная масса неприятеля находится на высотах у нови, а к Тортоне идут лишь незначительные силы. В таком случае атака Края, которому не удастся легко опрокинуть неприятеля, разъяснит это обстоятельство, привлечет на [290] себя большую часть его сил, т. е. оттянет из от правого фланга, стратегического ключа позиции, и облегчит главный удар Суворова на этот решительный пункт поля сражения, когда назреет соответствующая минута. Для Края не существовало опасности преждевременно потерпеть отдельное поражение, ибо силы его (27 тыс.) были довольно велики, а французы не могли устремить на него всю свою армию, ибо это сейчас бы сделалось заметно Багратиону, который успел бы вместе с Милорадовичем подать помощь Краю. Нельзя себе представлять бой так, что дело может решиться в одно мгновение; при подобной обстановке требуется довольно продолжительное время, а Суворов умел им пользоваться.
Итак, Край должен был сыграть роль рекогносцировочную и демонстративную, а Суворов – нанести решительный удар по самому важному пункту позиции.
Если атаку Края считать за демонстрацию, то она задумана фельдмаршалом превосходно: 1) она направлена на пункт довольно важный, на который главная атака была вероятна вследствие большей доступности высот; 2) на пункт, удаленный на 8 верст от пункта главной атаки; 3) Край не знал, что он демонстрирует, а считал свою атаку за главную, поэтому должен был вести ее энергично. С этой последней точки зрения и следует рассматривать записку Суворова: она была только искусным приемом опытного полководца для возбуждения энергии в исполнителе его замысла, а вовсе не начертанием общего плана атаки.
Не думаем, чтобы Суворов приказал Краю атаковать с рассветом, «опасаясь выпустить из рук жертву свою». Правда, Суворов не любил откладывать надолго исполнение своего решения; но в данном случае, можно предполагать, играло роль желание поразить противника внезапностью (любимы прием Суворова) и начать бой возможно раньше, чтобы успеть его скорее окончить; одолеть французов [291] с одного удара фельдмаршал вряд ли мог рассчитывать: на Треббии он уже испытал упорство французов в бою, а потому для полного поражения противника надобно было иметь достаточно времени²¹.
Ночью Край подошел к позиции левого крыла французов²² и перед рассветом (около 5 часов утра) атаковал высоты. Его 27 тыс. построились в 2 линии, причем правым крылом командовал Бельгард, а левым Отт; небольшой отряд Секендорфа (3 батальона и 3 эскадрона – до 3 тыс.) направлен через Басалуцо и долиною Лемме для охвата левого фланга противника и для обеспечения своего правого.
Услышав перестрелку на левом фланге, Жубер сам поскакал туда, и, когда увидел с высот грозное движение австрийцев, он понял, что тщетна была надежда на отступление неприятеля. Он бросился вперед, чтобы привести в порядок поколебавшуюся стрелковую цепь Лемуаня, и в ту же минуту был сражен австрийской пулей²³. Оттеснив французскую кавалерию и открыв артиллерийский огонь, австрийцы свернулись в походные колонны и по лощинам и по извилистым дорожкам между густыми виноградниками поднялись на гребень высот, несмотря на противодействие Лемуаня и только еще подходившего к месту боя Груши.
В это время на левый фланг приехал Моро, узнал о смерти Жубера и принял командование. Он ободрил [292] войска, сам приводил их в порядок, а между тем послал за подкреплениями к С.-Сиру и за резервами. С.-Сир немедленно отрядил бригаду Колли, которая примкнула к правому флангу Лемуаня. В то же время Периньон привел, наконец, пехотный резерв Клозеля и Партуно из д. Пастурана на поддержку Груши; кавалерия Ришпанса снова перешла в наступление. Прибытие свежих войск и энергия Моро дали новый оборот делу: в одно мгновение австрийцы оттеснены и сбиты с высот; но зато они сделали свое дело: к левому флангу привлечен резерв Периньона, который в крайности мог быть направлен и к правому флангу, да кроме того оттянута от правого крыла бригада Колли (3,900); таким образом, на левом крыле собралось около 22 тыс., а на правом, на участке более важном, считая дивизию Ватреня, но без дивизии Домбровского, только 11 тыс.²⁴.
Французы не преследовали австрийцев и остались на высотах. Конечно, они поступили совершенно правильно, ибо, спустившись с высот, они потеряли бы все выгоды своей прекрасной позиции и на равнине подверглись бы ударам многочисленной конницы союзников. Переход в наступление не назрел еще для французов, ибо у противника оставалась масса резервов.
Край вообразил, что на него обрушилась вся французская армия, и неоднократно посылал к Багратиону с просьбой начать атаку, дабы отвлечь на себя часть сил неприятельских и облегчить положение австрийцев. Багратион отказался, говоря, что не имеет повеления фельдмаршала²⁵. Добиться такого повеления было не легко, ибо [293] Суворов, по одним рассказам (В. К. Константин Павлович и другие), заперся в Поцоло-Формигаро у себя в комнате и не велел никого к себе пускать; по другим (кн. Багратион) – лежал на земле, завернувшись в плащ, и будто бы спал, а генералы стояли кругом и не смели его побеспокоить²⁶. Таким образом, должно было пройти довольно много времени, в течение которого атака Края успела разъяснить силы противника и оттянуть его резервы к левому флангу. Так как, несмотря на большие усилия, Край был опрокинут, а по донесениям Багратиона и против него на позиции у Нови находилось еще порядочное количество неприятеля, то для Суворова сделалось ясным, что главные силы французов были на лежащих перед ним высотах; к Тортоне же если и направились, то гораздо меньшая часть противника.
В девятом часу утра²⁷ фельдмаршал выехал к войскам русского авангарда, немедленно велел Багратиону атаковать Нови, Милорадовичу послал приказание поддержать Багратиона, Дерфельдену – идти от Ривальты к Нови²⁸, а Краю возобновить атаку на левое крыло неприятеля. Оставались еще войска Меласса, Розенберга и Алькаини не тронутыми до полного разъяснения обстановки; кроме того, часть войск Алькаини необходимо было оставить против гарнизона Тортоны. [294]
В это время Гардан (3 батальона и 3 эскадрона) занимал Нови, Кенель (3 батальона) – высоты к западу от города, резерв Гереня (4 батальона и сотни четыре кавалерии) сзади; всего 6½ тыс. Ватрень еще не прибыл на позицию.
Багратион издали был встречен метким ружейным огнем. Хорошо зная местность²⁹, он повел свои войска около девяти часов утра прямо на Нови и выбил неприятеля из предместья, но городская стена, не поддававшаяся выстрелам легких русских орудий, остановила атаку. Багратион обходит город с запада и бросается на высоты вправо к Бельведеру. Французская батарея неожиданно открыла отсюда огонь с самого близкого расстояния. Осыпанные ядрами и картечью, русские стройно подвигались вперед, возбуждая удивление самих французов. Однако атака была ведена при условиях слишком неравных. Французы были укрыты на высотах виноградниками, оградами и строениями; артиллерия их могла действовать с большим успехом, ибо русские должны были взбираться в густых походных колоннах, постоянно переходить канавы и преодолевать другие преграды; артиллерия же русская, действуя снизу вверх, не могла причинить вреда неприятельской батарее. Потери Багратиона были велики. К довершению всего Гардан перешел в наступление: он вышел из города и ударил в левый фланг русских. Отразив покушение это выдвинутыми влево четырьмя батальонами, Багратион вынужден прекратить атаки и отвел войска назад, под прикрытием казаков и драгун Карачая.
Неожиданно против левого фланга русских показалась новая колонна французов. Ватрень, вопреки приказанию С.-Сира не пошел кружной дорогой, чтобы уклониться от столкновения с русскими, но двинулся от С.-Бартоломео [295] прямо к Нови, прикрывая свой фланговый марш с правого фланга бригадой, которая стояла у Бетоли-ди-Нови. Эта бригада вышла случайно во фланг Багратиону, к которому уже подходил на помощь Милорадович. Немедленно Суворов выдвинул большую часть его войск, под начальством Фёрстера, против французской бригады. После упорного боя Фёрстер оттеснил неприятель, а Багратион снова повел атаку на высоты к востоку от города, не занятые неприятелем. С.-Сир поспешно выдвинул сюда два батальона из резерва, Ватрень с остальными двумя бригадами своей дивизии пошел на поддержку третьей и увлекся боем против Фёрстера, а Гардан опять вывел свою бригады из города и ударил в правый фланг Багратиону³⁰. Атака последнего была отбита, положение Фёрстера тоже сделалось трудным… Но как раз в пору подоспели войска Дерфельдена: 10 верст от Ривальты до Нови он прошел по жаре с необыкновенною скоростью, развернулся в совершенном порядке и вместе с Багратионом двинулся вперед. Фёрстер получил в подкрепление пять батальонов. Вся линия русских дружно пошла в атаку с барабанным боем. Дивизия Ватреня опрокинута; все французы, сбитые с равнины, укрылись на гребне высот.
Здесь русские встретили опять неодолимую преграду. Атаки возобновлялись несколько раз, сам Суворов был все время в огне, руководил боем и воодушевлял солдат; но позиция была сильна, а перевес в числе не велик. Русских было 15½ тыс. против 11 тыс. французов; но русские уже понесли значительные потери при первых атаках; солдаты изнемогали от жажды и падали, ослабленные невыносимым полуденным зноем; многие из легко [296] раненых умирали от изнурения. Несмотря на геройские подвиги суворовских войск, на храбрость, которую фельдмаршал называл «исступленною», неприятель устоял на своей позиции.
Край возобновил свои атаки в то же время, когда двинулся вперед Багратион. И на этот раз атака австрийцев началась довольно успешно; но они совсем не имели перевеса в числе: если вычесть около 3 тыс. Секендорфа, не участвовавшего в этой атаке непосредственно, да тысячи две кавалерии, остававшейся на равнине, то у австрийцев было примерно столько же, сколько и у французов. Последние напрягли усилия и опрокинули атакующих; австрийская кавалерия снова прикрыла отступление своей пехоты и даже изрубила несколько неприятельских батальонов, неосторожно увлекшихся преследованием; при этом генерал Партуно взят в плен.
Уде около 9 часов продолжался бой; противники были утомлены до крайности и нуждались в отдыхе; не имея значительного превосходства в числе, союзники, видимо, не могли взять крепкой позиции.
Около часа пополудни Суворов приказал прекратить атаки. Бой затих по всей линии, и только отдельные выстрелы напоминали, что борьба еще не кончена. Это было затишье перед бурей.
Первый, подготовительный период боя закончился. Фельдмаршал должен был удостовериться окончательно, что все силы противника находились на позиции при Нови и что каких-либо покушений по долине Скриви, вообще к Тортоне, ожидать теперь нельзя; французы принуждены уже были ввести в дело все свои силы, а у Суворова оставались еще значительные резервы; настало время воспользоваться ими³¹ и перейти ко второму, решительному периоду сражения. [297]
Таким образом фельдмаршал достиг весьма важной цели: появление с его стороны свежих сил должно было немедленно дать ему перевес над истощенным противником³².
Суворов решился ввести в дело войска Меласса; около полудня фельдмаршал послал ему приказание – выступить из Ривальты и, следуя левее русских войск, ударить на правый фланг позиции³³; Мелас еще ранее, по собственному почину, вскоре после ухода Дерфельдена двинулся по обеим сторонам скриви, но шел довольно медленно³⁴. На пути он получил приказание главнокомандующего и должен был перевести часть войск с правого берега Скривии на левый, так что только одна бригада графа Нобили продолжала идти по правому берегу реки к замку Серравалле; бригады Митровского и Лаудона направлены [298] по левому берегу и далее на высоты, восточнее правого фланга французов; сам Мелас с бригадою Лузиньяна и кавалерией Лихтенштейна примкнул к левому флангу русских.
«В четвертом часу пополудни Суворов возобновил бой разом всеми силами»³⁵. Отдохнувшие и оправившиеся противники возобновили ожесточенный бой на всей позиции, но союзники теперь имели уже двойной перевес в силах на решительном пункте (22 тыс. против 11). Одно появление Лаудона и Митровского на фланге дивизии Ватреня произвело потрясающее впечатление на французов, заставило эту дивизию переменить фронт направо и облегчило Лузиньяну подъем на высоты с фронта³⁶. С.-Сир прискакал на угрожаемый пункт и увидел, что австрийцы (Лузиньян и Лаудон) сильно теснят французов; цизальпинский легион Кальвена бежит в паническом страхе; другая часть австрийцев (Митровский) спускается в овраг в тылу французов и грозит занять дорогу на Гави; наконец, вся дивизия Ватреня дрогнула и побежала назад. С.-Сир успевает двинуть 106 полубригады навстречу Лузиньяну. Переход в наступление был неожиданным и решительным: австрийцы сначала приостановились, а потом даже подались назад; Лузиньян ранен и взят в плен³⁷; два орудия захвачены французами. Однако это была последняя вспышка угасавшего сражения – вспышка полезная, ибо С.-Сиру, пользуясь минутным успехом, удалось несколько устроить дивизию Ватреню и занять ею в тылу позиции высоты Медезимо (monte Rosso) и д. Тассароло. Распоряжения С.-Сира могли помочь отступлению французской армии, но не могли восстановить боя, ибо русские (Швейковский и Дерфельден), после долгих и кровопролитных усилий, уже [299] ворвались в Нови. Гардан и Кенель едва успели уйти окольными путями на Тассароло; несколько сот французов спрятались в самом Нови, в домах людей республиканской партии³⁸. Прямой путь отступления на Гави русские отрезали, а еще глубже захватывали его 3 бригады Меласса, но подавались вперед не особенно энергично³⁹.
Моро окончательно решил отступить, пытался упорядочить отступление и даже отдал приказания, чтобы отходить под прикрытием дивизии Ватреня и резерва Гереня⁴⁰. Но это легче было сказать, чем сделать, ибо около 6 часов пополудни вся французская армия уже почти бежала. Левое ее крыло (дивизия Груши, Лемуаня и Колли), потесненное Краем и уже почувствовавшее обход справа, бросилось к д. Пастурана, где им предстояло проходить по узким улицам и далее переправляться через глубокий овраг ручья Риаско; по этой дороге тянулась масса артиллерии и обозов.
Русские, заняв Нови и окрестные высоты, двинулись в это время к Пастурана, а небольшой отряд австрийцев (1 батальон и 4 эскадрона гусар) прошел на противоположную сторону оврага; нескольких пуль было достаточно, чтобы в обозе произошла страшная суматоха, и дорога была закупорена. Французские войска столпились у Пастураны. Подошли русские; небольшой отряд их пробрался за деревню и занял кладбище. Под огнем этих войск французы еще стояли, но когда с другой стороны пошли в атаку австрийцы Края, тогда толпы французов дрогнули и бросились бежать, причем каждый спасался, как мог. Груши и Периньон с одним батальоном пробовали обороняться и собрать около себя бегущих, но, израненные, взяты в плен. Колли со своею бригадою был окружен впереди деревни [300] и положил оружие. Артиллерия левого крыла, парки, обозы – все это целиком досталось победителю.
Началось преследование на поле сражения. Передовые войска союзников гнали перед собою нестройные массы бежавших французов и толпами забирали в плен; только часть правого крыла С.-Сира отступила в порядке. Бой окончился после 8 часов вечера. Темнота ночи спасла французскую армию от совершенного рассеяния.
Утомленные 15–16 часовым кровопролитным боем, союзные войска расположились ночевать на самом поле сражения: Край и Дерфельден вблизи Пастураны; Мелас – на дороге в Гави за р. Риаско⁴¹.
Если бы преследование велось безостановочно, не только на поле сражения, но и вне его, то, конечно, плоды победы были бы гораздо полнее, а остатки французской армии не имели бы возможности собраться в Ривьере. Однако преследовать кавалерией в горах нельзя, а из пехоты только войска Меласа сохранили довольно сил, остальные действительно утомились до изнеможения.
Чтобы предпринять преследование на такой пересеченной местности и притом ночью, с Войсками все-таки довольно утомленными, нужна большая энергия; ее нельзя было ожидать от Меласа. Но ведь энергичный Суворов мог ему приказать? В том-то и дело, что положение союзного главнокомандующего было в это время таково, что подчинение Меласа сделалось весьма условным. Постоянные прямые сношения гофкригсрата с австрийскими генералами, помимо главнокомандующего, уже несколько подорвали дисциплину среди высших чинов.
Для преследования вне поля сражения Суворову пришлось прибегнуть к свежим войскам, а именно к корпусу Розенберга. [301]
Во время боя он находился у Вигицоло. Только в 6 часов пополудни прискакал ординарец фельдмаршал с приказанием Розенбергу немедленно двинуться к полю сражения⁴². Марш до Нови с переправой через Скривию можно было совершить не менее как часов в 5–6, а потому Розенберг подошел к Нови ночью и перед городом остановился на ночлег⁴³; дальнейшее движение он мог начать только утром, а потому в преследовании произошел перерыв.
Сражение при Нови – одно из упорнейших и кровопролитных. Французы потеряли до 6,500 чел. убитых и раненых, 4,600 пленных и несколько тысяч (полагают до четырех) разбежавшихся; вся потеря более третьей части армии, в сущности почти половина. У союзников более всего потерь приходится на долю корпуса Края (5,200 чел. убит., ран. и пленных); русские потеряли около 1,900 убит. т ран.⁴⁴. Вся потеря союзников достигает 8,000 чел. Трофеями победителей были: 4 знамени, почти вся⁴⁵ неприятельская артиллерия (39 орудий и 54 зарядных ящика) и много повозок.

*****

Операция, закончившаяся сражением при Нови, представляет многие характерные черты.
Армия французская в генуэзской Ривьере была недостаточно подготовлена к наступлению, нон так как для республики успех был крайне нужен, да и положение войск [302] оказывалось весьма затруднительным в опустошенной стране, то французское правительство признавало наступление совершенно необходимым и для того прислало на место главнокомандующего генерала Жубера. На него возлагали большие надежды, которых он не оправдал. С самых первых шагов своего командования он обнаружил нерешительность, а между тем Директория именно и рассчитывала на его энергию, отвагу и твердость характера. Жубер подчиняется советам Моро, С.-Сира; собирает военные советы; теряет время с началом наступления, двигается крайне медленно (с 29 июля по 3 августа, т. е. в течение 7 дней проходит только 70 верст, от Каиро до Пастурана), как бы ощупью.
Движение свое Жубер начал, не имея достаточных сведений о расположении противника, а при самом марше раздробил и разбросал свои силы, что, впрочем, осталось безнаказанным, как и рискованный фланговый марш от Акви к Пастурана в самом близком расстоянии от неприятеля.
Высшую степень нерешительности Жубер показал на военном совете 3 августа и в трагическую для него ночь на 4-е: он ни на что не решился.
Во время боя превосходная позиция французов была занята ими без определенного плана, случайно.
Разочаровавшись в надежде выйти счастливо из своего затруднительного положения, Жубер с истинно французской храбростью бросается в передовую цепь, ища смерти (если принять за верное такое предположение многих историков), т. е. решается на самоубийство, чем еще раз доказывает недостаток твердости характера, способности не отчаиваться в несчастии.
Моро принимает команду; снова ему приходится работать при самых невыгодных обстоятельствах (принятие команды после Шерера на Адде, устройство армии в Ривьере из остатков войск Макдональда и своего небольшого корпуса). С мужеством устраивает он под огнем французские [303] войска, подкрепляет их бригадою Колли и резервами и опрокидывает австрийцев. От его опытного глаза не могло укрыться опасное положение французской армии; ясно, что продолжать бой не следовало, но, пользуясь успехом над войсками Края, надлежало своевременно отступить. Однако и тут, как и в бою на Адде, он увлекается частным успехом, протягивает бой дольше, чем нужно, и терпит поражение, сопровождаемое огромными потерями, которых можно было бы избежать, если бы Моро отступил утром, а не вечером.
Суворов, который предполагал идти в горы, чтобы там одержать победу над французами, вдруг узнал, что они сами спускаются с гор на равнину. Естественно, что он с радостью ожидал этого выхода на равнину, где можно было подавить противника и числом, и превосходством в кавалерии, ибо в горах ни то, ни другое не могли дать больших преимуществ; он желает «выманить» французов из гор.
Известия о движении неприятеля получались весьма неопределенные, чем и объясняется расположение между Нови и Тортоной союзной армии, готовой встретить врага на всех направлениях, откуда он ожидался.
Неизвестность видимо беспокоит Суворова; он старается собрать сведения всеми способами и посредством передовых постов, и личной рекогносцировкой, и расспросом пленных, шпионов и пр.
Видя нерешительность противника, Суворов сам решается его атаковать; к этому побуждало и превосходство в числе и, наконец, самая приостановка движения французов: видимо, для них столкновение не представляло выгоды.
План Суворова к сражению при Нови выясняется из самого хода боя. Никто не станет отрицать, что сражение решено ударом на правый фланг, т. е. на стратегический ключ позиции, при помощи резерва, корпуса Меласса.
Если это так, то атака Края оказывается ложной атакой [304] (демонстрацией), веденной чрезвычайно искусно, энергично, благодаря искусным распоряжением фельдмаршала: 1) искусный выбор пункта для ложной атаки (доступный, важный для войск Периньона, удаленный от стратегического ключа) и 2) времени (перед рассветом); 3) назначение для руководства генерала (Края), одного из лучших между австрийскими и довольно авторитетного; 4) возбуждение его энергии известной запиской; 5) воспрещение Багратиону атаковать для поддержки Края, дабы ложная атака последнего успела оказать свое действие. Ложная атака достигла цели, ибо притянула на себя не только все резервы Периньона, но и бригаду Колли из войск С.-Сира, чем и облегчила главную атаку.
Возражением относительно того, что атака Края была не ложной, а главной, может служить назначение для нее излишне большого числа войск, 27 тыс., тогда как на правое крыло французов направлено только 24½ тыс. На это можно сказать, что задача Края при атаке на высоты против многочисленного противника была весьма трудна, тем более что она имела еще целью производство усиленной рекогносцировки; в конце концов, силы противников оказались почти равными; значит, излишка в назначении сил не было. Если бы Суворов послал здесь меньше мил, то Край легко был бы разбит французами, которые, опрокинув его, могли послать подкрепления к своему правому флангу; тогда фельдмаршал не только не достиг бы намеченной цели, но и подставил бы свои войска под удары по частям; теперь же ни одна из французских частей, сражавшихся против Края, не была обращена для боя на правом фланге.
Цель демонстрации заключается в том, чтобы отвлечь силы неприятеля от пункта главной атаки и дать возможность атакующему сосредоточить на решительном пункте в решительную минуту превосходное число войск, способное одержать здесь успех. Именно так и случилось: [305] на правом фланге французов Суворов в решительную минуту сосредоточил двойные силы (22 т., без бригады Нобили, против 11 тыс.), из коих две трети было русских.
Конечно, нельзя отрицать, что при соответственной обстановке (на высотах у Нови небольшая часть противника, а главная масса направлена к Тортоне) атака Края могла быть и не ложной, а самостоятельно разбивавшей отдельную группу французов, но тогда тем более оправдывается назначение Суворовым достаточного числа войск.
В подготовительный период сражения, пока разъяснялась обстановка, отвлекались неприятельские резервы от пункта главной атаки, сосредоточивались свои силы, Суворов разыгрывает бой последовательно: сначала атакует Край (27 тыс.), потом вводится в бой Багратион (5,700), Милорадович (3,700), Дерфельден (6,100), чем главнокомандующий и протягивает бой до тех пор, пока не достигнуты все указания цели подготовительного периода.
Может быть, он подвергал, как говорят Жомини и Клаузевиц, свои войска опасности быть разбитыми до прибытия Меласса? Но ведь для этого французы должны были перейти в наступление, спуститься с высот, выйти на равнину и потерять все выгоды своей позиции, т. е. сделать то, чего так страстно желал Суворов. Французы вовсе об этом не думали, ибо С.-Сир был крайне недоволен и считал весьма невыгодным выдвижение Ватреня на равнину, хотя последний и занимал благоприятное положение против фланга русских. Частные переходы в наступление на левом фланге, являвшиеся плодом необдуманного увлечения французов, всегда сопровождались потерями от ударов австрийской конницы (плен Партуно). Наконец, французы не имели и превосходства в числе, ибо их было 33 тыс., Край с Багратионом составляли почти столько же, а с прибытием Милорадовича (он стоял близко у Поцоло-Формигаро) [306] и Дерфельдена перевес уже был на стороне союзников⁴⁶.
Когда подготовительный период боя закончился, фельдмаршал завершает сражение одновременным ударом всеми имевшимися под рукой силами⁴⁷, что и привело к победе.
В этот важный момент для последнего удара Суворов должен был бы сосредоточить все свои силы; но в атаке не участвовали: бригада Нобили из корпуса меласса, войска Алькаини и Розенберга. Нобили был послан к Серравалле по собственному соображению Меласса, который направился, было, туда со всеми своими силами, но повернул для атаки французской позиции, получив на пути приказание фельдмаршал. Корпус Алькаини нельзя было удалить от Тортоны, занятой французским гарнизоном. Что касается Розенберга, то имеющиеся источники не дают достаточных данных для разъяснения вопроса, почему Суворов не послал ему приказания о движении к Нови около полудня, т. е. одновременно с приказанием, посланным к Меласу, а несколькими часа позднее. Нет сомнения, что фельдмаршал понимал необходимость стягивать к полю сражения возможно больше сил, что он не любил «приберегать войска ко дню, следующему за сражением»; это доказывается всеми его боями за время 40-летней боевой службы. Остается предположить, что и в это время он еще не убедился окончательно в том, что у Нови сосредоточены все силы французов и нет нужды опасаться покушения к Тортоне⁴⁸. [307]
Хотя союзники и победили, но потери их убитыми и ранеными больше, чем у французов. Причина заключается в том, что вследствие крутизны и высоты гребня, атакованного союзниками, последние не могли хорошо подготовлять атак артиллерийским огнем; а французы умели отлично пользоваться выгодами своей крепкой позиции; поэтому атаки под сильным огнем и по пересеченной местности, где надобно было идти в густых колоннах, и обходились очень дорого.
Если упрекают фельдмаршала за то, что в атаках не было ни связи, ни единства, то упрек этот положительно несправедлив. Связь была весьма глубокая; как выше объяснено, именно атака Багратиона и должна была последовать за атакой Края; фельдмаршал намеренно не вел их в одно время. Точно также выше объяснено происхождение последовательности прочих атак. Когда же настало время для главного удара, тогда у союзников оказывается и единство действий.
Таким образом, сражение при Нови вовсе не является нарушением основ военного искусства, но, напротив, образцом ведения боя при обстановке, окружавшей Суворова⁴⁹. [308] Преследование на поле сражения было энергичное; ночью произошел перерыв, как было указано выше. На утро должно было начаться преследование корпусом Розенберга и вместе с тем движение всех сил союзников в Ривьеру по диспозиции, отданной ночью на 5 августа⁵⁰. Дерфельдену и Розенбергу назначено идти через Гави и Боккетту, чтобы 6-го августа возможно ранее дойти до Генуи; Меласу с войсками Бельгарда – через Акви к Савоне; Краю – через Кераско к Коль-дт-Тенде.
Рано утром⁵¹ выступил авангард Розенберга, но, пройдя несколько верст, был остановлен перед позицией французского арьергарда.
Дерфельден и Мелас, вследствие усталости войск, выступили только после полудня, но скоро тоже были остановлены. Главная квартира перешла в Тассароло.
Такое вялое преследование облегчило отступление неприятеля. С.-Сир дивизиями Домбровского и Ватреня выбил бригаду Нобили из Аркваты и очистил этот путь.
6-го августа утром авангард Розенберга, под начальством Ребиндера, атаковал позицию французов перед Гави, положил несколько сот человек на месте, до 130 взял в плен, а сам потерял 5 убитых и 17 раненых. Затем, русские снова получили приказание остановиться, а неприятель удержался у Гави.
Эти непонятные остановки возбудили негодование даже среди солдат. Французская армия, при сколько-нибудь энергическом движении союзников, делалась верною их жертвою, [309] ибо ее положение становилось отчаянным; Моро уже решился отступить в графство Ниццу, чтобы не быть запертым в Ривьере; артиллерию, больных и раненых⁵² он отправил в С.-Пьер Д’Арена, маленькую гавань у Генуи, чтобы там грузить на суда. Власти Лигурийской республики тоже спешили уехать. Но так как союзники прекратили преследование, то Моро воспользовался этим и, устрашившись ответственности перед Директорией, которая могла иметь свои стратегические взгляды, решился остановить отступление до прибытия своего преемника⁵³, устроил остатки своих войск, подкрепил их войсками Миолиса и Роге, занял снова проходы в Апеннинах и написал Шампионэ, чтобы последний энергичным наступлением отвлек Суворова.
Что же за причина внезапной останови фельдмаршал на пути к достижению заветной цели, которая была уже так близка? Австрийское комиссариатское управление объявило, что при войсках хлеба только на два дня, мулов и запасов для продовольствия в предстоящем походе в горы не заготовлено; в Ривьере же найти продовольствие, пока не подвезут его морем, невозможно, а потому и наступление делалось безрассудным. Вот где сказалось разделение власти главнокомандующего! Вместе с тем это весьма поучительный пример могущественного влияния благоустройства тыловых учреждений, вообще хозяйственной части, на операции армии. Самые лучшие стратегические планы рушатся при малейшем соприкосновении с этим вопросом, если он не разрешен своевременно и правильно. Вредное влияние неудовлетворительно организованной административной части на ход операций дает наглядный пример необходимости той гармонической связи между различными элементами военного устройства и военного дела вообще, которою обусловливается успешное достижение важных целей войны. [310]

№ 23.
Союзные войска (Суворов).

Главная армия – у Асти.	55 бат., 38 эск., 4 каз. п.	31,000
Край – на пути к Новаре.	14 бат., 12 эск.	10,000
Алькаини и Розенберг – у Тортоны.	21 бат., 2 эск., 2 каз п.	12,600
Кленау – у Сестри (частью в Тоскане).	12 ⅔⅔ бат., 16 эск., 1 каз. п.	9,000
Кайм в Пьемонте (с войсками Пьемонтскими).	21 бат., 12 эск., 1 каз. п.	13,500
Гаддик – в Аосте.	8 бат., 4 эск.	4,600
Пр. Роган - -у Вогоньи.	2½ бат.,½ эск.	1,400
Штраух – у Белинцоны.	8 бат., 1+2 эск.	4,500
Итого:	142½ бат., 85 эск., .8 каз. п.	86,600
Сверх того: недействующих войск и в гарнизонах.	31 1/6 бат., 6 эск.	16,000

Французские войска.

	Примерно.
Армия Итальянская Моро – в Ривьере Генуэзской.	25,000
Армия Альпийская Шампионэ – в Савойе и Дофинэ.	18,000
Дивизия Тюрро – в Валлисе.	8,000
Итого:	51,000
Сверх того:
В гарнизонах.	2,500
В Тоскане – Гарнье.	2,400
В Анконе – Монье.	2,800

[311] Суворов отложил предприятие на несколько дней, чтобы дождаться мулов и продовольствия, которое без труда могла доставить богатая Италия.
Но всякое откладывание дела чрезвычайно затрудняет его исполнение; что легко было сделать немедленно после победы при Нови, то сначала затруднилось, а потом и вовсе сделалось невозможным.
Генерал Кленау, согласно с диспозицией Суворова, двинулся вдоль берега в Ривьеру, успешно дошел до Рапалло и даже обложил форт С.-Мария. Вдруг он получает предписание прямо от гофкригсрата, возвратиться в Тоскану и ничего не предпринимать до получения дальнейших приказаний.
В то же время Мелас получил предписание собрать в Тоскане отряд в 9 тыс., под начальством Фрёлиха и обезоружить народные ополчения, об упорядочении и организации которых Суворов так много заботился. Мелас сделал все нужные распоряжения и потом донес главнокомандующему только для сведения.
Шампионэ начал наступление, правда, более с демонстративными целями, еще 31 июля. Один отряд прошел малый С.-Бернар и потеснил передовые посты Гаддика в долине Аосты, а другой проник через М.-Сенис и прогнал посты Кайма к Сузе.
3 и 4 августа по приказанию Массены Лекурб и Ксентраль напали на Штрауха и заставили его отступить из Валлиса к Лаго Маджиоре с потерей половины отряда.
Эти столкновения наделали больше шуму, чем следовало. Тревога распространилась до самого Милана, где уже начали вооружать жителей для защиты столицы. Суворов окончательно отказался от наступления в Ривьеру, тем более что рескрипты императора Франца ясно воспрещали движение к р. Вар, и обратил внимание на защиту Италии со стороны Альп.
С этой целью 8-го августа Край с 10 тысячами был выдвинут [312] по направлению к Новаре, на подкрепление Штрауха против Массены; Розенберг (12,600 вместе с Алькаини) оставлен у Ривальты (занимал и Нови) для прикрытия осады Тортонской цитадели; Кайм (13,500) находился у Турина против Шампионэ; сам фельдмаршал с 31 тыс. (Дерфельден и Мелас) стал лагерем при Асти, в центральной позиции, откуда мог поспеть на подкрепление к любому из своих отрядов, сосредоточивая более 40 тысяч человек.
Вскоре опасения со стороны Швейцарии рассеялись, так как французы прекратили наступление. Суворов притянул к себе большую часть войск Края и намеревался обратиться с главными силами против Шампионэ, если бы тот отважился появиться на равнинах Пьемонта.
Уведомление из Вены переменило виды фельдмаршала: его ожидало новое назначение – русские войска должны были оставить северную Италию, чтобы идти в Швейцарию на соединение с корпусом Римского-Корсакова.
Немедленно Суворов сделал все необходимые распоряжения к предстоявшему походу, но временно остался у Асти в ожидании сдачи Тортонской цитадели.
Дело в том, что комендант цитадели, полковник Гаст, увидев приготовления Суворова к штурму, заключил во избежание кровопролития конвенцию такого рода, что если до 31 августа его не выручат французские армии, то он сдаст цитадель, а до тех пор стороны будут в перемирии.
Новая попытка Моро к освобождению Тортоны потерпела неудачу. 31 августа Тортона сдалась, и Суворов выступил в Швейцарский поход.

Примечания

1. Милютин, II, 25.
2. Clausewiz, 430.
3. Он отправился в армию прямо от венца и, прощаясь с молодою женой, сказал: “tu me reverras mort ou victorieux…”.
4. Clausewiz, 429.
5. “Souvenirs du maréchal Macdonald”, 112.
6. У Милютина (II, 28) сказано: «Моро был убежден, что со стороны союзников оставлен между Бормидой и Скривией только 8-ми тысячный наблюдательный корпус».
7. Для обеспечения верховья долины Бормиды отряд ген. Роге и в Ривьере ди Поненте отряд ген. Монришара; каждый отряд менее 2 ½ тыс. чел. В Ривьере ди Леванте отряд ген. Миоллиса около 3 ½ тыс.
8. Берем цифры из таблицы Жомини (t. IV, p. 34), несколько их округлив. Левое крыло Периньона: дивизия Груши – 5,600, дивизия Лемуаня – 6,400, пехотный резерв из бригад Клозеля и Партуно – 4,900, кавалерийский резерв Ришпанса – 1000; итого около 18 тыс. Правое крыло С.-Сира: бригада Колли – 3,900, дивизия Лабуасьера из бригад Кенеля и Гардана – 3,700, резерв Гереня – 2,800, дивизия Ватреня – 4,500, дивизия Домбровского – 2,100; итого 17 тыс. Всего – 35 тысяч.
9. На карте дивизия Лемуаня показана уже в то время, когда она с направления на Кремолино свернула влево на Бистаньо (см. Милютин, III, 350).
10. Милютин, II, 33.
11. Диспозиция на 2 (13) августа.
Поцоло 1 (12) августа 1799.
Неприятель наступает чрез Акви, Сильвано, Гави, Арквату, С.-Себастьяно. Аванпосты, стоящие на означенных дорогах, должны стараться получить верные сведения о неприятеле; держаться лишь против слабых отрядов, но стараться выхватывать пленных, а перед превосходными силами отступать; ибо никакого от армии подкрепления ожидать не должны, так как цель наша – выманить неприятеля на равнину.
Нападение неприятеля может быть направлено на Тортону.
В Вигицолло стоит Розенберг, в Ривальте – Дерфельден, которые и могут на обеих угрожаемых дорогах оказать первый отпор. Когда же обнаружится настоящая атака, тогда и решится, которого из них должен будет поддержать ген. Край, и всеми ли силами своими иди только частью их.
Алькаини занимает высоты между Скривией и Курроне, делает поиски, сколько можно, вперед и занимает проходы (горные). Он сам, расположась на означенных высотах, прикрывает осаду и может требовать подкреплений из Вигицолло или из Ривальты; для этого преимущественно могут употреблены русские егеря.
Бельгард стоит у Риторто, первоначально для наблюдения за дорогою на р. Орбе, а потом, смотря по обстоятельствам, или примкнет к армии, или сам получит подкрепление для атаки неприятельской колонны. Для поддержания его находится вблизи (à portée) ген. Край, который может считаться резервом.
Алессандрия должна иметь такой гарнизон, что могла бы совершенно быть предоставлена на защиту собственными своими средствами; а потому, когда ген. Край отойдет от этой крепости, то должен туда отрядить еще один батальон.
Армия из Ривальты двинется на Страда-Левата (Strasa Levata), а ген. Край сблизится с нею к Фругароло, откуда ему сподручнее на все пункты действовать.
Полк эрцгерцога Иоанна должен быть немедленно отправлен в Вигицолло к графу Гогенцоллерну, лишь только действительно подтвердится ожидаемое со стороны неприятеля нападение.
Все обозы должны быть немедленно отправлены назад, даже за Алессандрией.
Главная квартира, без всяких повозок, переходит к Поцоло-Формигаро.
12. Интересная записка, посланная Багратиону: «Ваше Сиятельство, неприятель пришел в Сераваль и занял город; часть его идет к Тортоне, другая сюда: Его Сиятельство г. ген.-фельдмаршал приказал вам о чем дать знать и вам сюда приехать.
2 августа 1799 г., Нови. Подполковник Кушников».
Суворов собственноручно приписал: «Думать можно: что неприятель, умножась, дело начнет. А. С.». (Милютин, III, 351).
13. Милютин, II, 39.
14. Clausewiz, 434.
15. Жомини говорит, что она даже не была развернута в боевой порядок (Jomini, IV, 36).
16. Петрушевский пишет: «Диспозиция Суворова не сохранилась ни в документах, ни в литературе, но в несомненном ее существовании убеждают другие документы (III, 160)». Какие это другие документы? – автор не объясняет. Милютин (т. III, 355), приводя предписание Суворова Краю от 3 августа, заявляет: «Документ этот весьма важен, как единственное письменное распоряжение Суворова к сражению при Нови». Может быть, Петрушевского навела на мысль о том, что диспозиция была отдана, выдержка из журнала Комаровского, приведенная у Милютина в т. III, стр. 357 и гласящая, что Багратион не мог атаковать по приглашению Края, так как «атака противна была бы данной ему диспозиции». Последние слова и у Милютина напечатаны курсивом. Надобно объяснить, что в те времена словом «диспозиция» часто называли и простые приказания какому-нибудь лицу; поэтому здесь следует разуметь приказание (диспозицию), данное лично Багратиону, а не диспозицию для боя всей армии. Точно также мало цены имеет темное упоминание о какой-то диспозиции, помещенное в одном из донесений Меласса от 4 августа (Милютин, III, 363). Трудно предполагать, чтобы диспозиция к столь важному сражению не попала в журнал Фукса, веденный официально по повелению императора Павла, или в журнал Комаровского, составлявшийся с замечательной тщательностью, или в наши архивы, столь внимательно исследованные Милютиным и другими. Для устранения сомнений, следовало бы навести справки в венском архиве.
17. Милютин, II, 44.
18. Милютин, III, 354.
19. Общее число французов было приблизительно известно; его считали скорее менее, чем более действительного.
20. Теперь будет понятно предписание фельдмаршала Меласу от 3 (14) августа (Милютин, III, 355): «Из препровождаемых при сем приложений, В. Пр-во, усмотрите, во-первых, известие, полученное мною от ген.-фельдц. Края, и во-вторых, мой ответ на то.
Если счастие нам будет благоприятствовать, то неприятельская колонна, наступающая от Серравалле вдоль Скриви к Тортоне, должна быть отрезана и отброшена на главную армию или на корпус, расположенный у Тортоны и Вигицолло; а потому прошу В. Пр-во быть внимательным, забирать все, что будет обращено в бегство или рассеяно и послать за ними команды в самые горы». Следовательно, Суворов вовсе не приказывал «Меласу забирать в плен неприятельские войска, которые будут отрезаны движением барона Края», как пишет Милютин, а речь шла о колонне, «наступающей от Серравалле вдоль Скривии у Тортоне».
21. Клаузевиц пишет (стр. 437), что Суворову пришло на мысль, будто французы хотят остановиться на своей позиции и возвести на ней укрепления; этим они устроили бы союзникам значительную помеху для вторжения в Ривьеру. Поэтому Суворов и решил быстро атаковать противника на следующий день, чтобы разбить его без новых затруднений. Нам кажется, нет нужды прибегать к разным искусственным предположениям относительно побуждений Суворова для атаки, – дело было гораздо проще: представился удобный случай, он и атаковал.
22. Милютин, III, 355.
23. Говорят, что Жубер в отчаянии сам искал смерти и нашел ее (Милютин, III, 356).
24. Мы считаем подобный результат демонстрации блистательным. Милютин (II, 46) пишет: «И так начатое столь удачно нападение на левое крыло неприятельской армии не достигло тех последствий, которых Суворов ожидал почти несомненно». Чтобы согласиться со словами историка, надобно принять его точку зрения на план Суворова.
25. Весьма странно, что Багратион, который и без приглашения, по собственному почину, всегда шел на выстрелы и на выручку товарища, который всегда, так сказать, жаждал атаки, отказывает в данном случае Краю. Комаровский приводит такие объяснения поведению Багратиона: «Но Г. М. К. Багратион никак не мог исполнить, первое, потому что занимающий противу его возвышения неприятель казался быть весьма многочислен, второе – местоположение давало всю выгоду неприятелю, а третье и главное, что столь неуспешная его по всем обстоятельствам атака и противна была данной ему диспозиции» («Военный Журнал», 1810 г., кн. 6-я, 34-35). Очевидно, Багратион имел на этот случай особые приказания Суворова. Может быть, старый фельдмаршал, возбуждая известной запиской энергию австрийского генерала Края, сообщил истинные свои намерения любимцу, «князю Петру»?
26. «Рассказы старого воина о Суворове», 161.
27. Милютин, III, 357.
28. Там же, 359-360.
29. Он два раза стоял в Нови до того времени.
30. Вообще действия Гардана представляют пример превосходной активной обороны такого местного предмета, как Нови. Пользуясь удобствами для обороны, представляемыми городом, он отражает атаки многочисленного противника, а в удобные минуты переходит в наступление и притом во фланг. У него именно город служил щитом, принимающим удары противника, а войска – мечом, наносящим удары.
31. Милютин, II, 51.
32. Милютин, делая указания на весьма ценные результаты, достигнутые боем за этот период, вместе с тем говорит (II, стр. 50): «Главная цель всех этих усилий не была достигнута: фельдмаршалу не удалось отвлечь силы неприятельские от левого фланга, где предполагалось нанести решительный удар». Конечно, все это написано под влиянием той же идеи Милютина о плане сражения. Нам кажется, что фельдмаршал думал не отвлекать силы неприятеля от его левого фланга, а скорее привлекать к нему; а главная цель этого подготовительного периода боя (выяснение обстановки, истощение резервов противника и подготовка главного удара) была несомненно достигнута, как оно и сказано у Милютина (II, 510.
33. Милютин, III, 362. По словам Милютина «в то же время предписано генералу Розенбергу перейти на левую сторону Скривии и стать у Ривальту, впредь до нового приказания». Слова свои историк основывает на следующей фразе из реляции: «во время общего сражения оный корпус расположился при Ривальте на случай востребоваться могущего подкрепления». Эта фраза не дает права к положительному заключению о приказании фельдмаршал. В журнале Комаровского сказано противоположное: «Генер.- от-инфант. Розенберг с корпусом своим оставался в Вигицолло для прикрытия блокады крепости Тортоны»… В воспоминаниях Толя («Военный Журнал» 1839 г.) тоже не говорится о передвижении к Ривальте, а между тем, вряд ли Толь мог пропустить такое заметное распоряжение. Толь был при корпусе Розенберга офицером свиты Его Величества по квартирмейстерской части.
34. Хотя в реляции Суворова, представленной Францу, и сказано про колонну Меласса, что она «двинулась вперед с быстротою стрелы».
35. Милютин, II, 52.
36. Clausewiz, 444.
37. Это тот самый Лузиньян, который уже попался один раз в плен французам в сражении при Риволи в 1797 г.
38. Ночью, после боя, они вышли из своего убежища, перебили русский караул, но затем сами все погибли.
39. Clausewiz, 445.
40. Там же.
41. Еще во время последней атаки на позицию у Нови Домбровский, заметив приближение австрийцев к Серравалле, снял блокаду форта и отступил к Гави. Тогда генерал Нобили продолжал движение вверх по долине Скривии и занял Арквату.
42. «Военный Журнал», 1859 г., книжка первая, стр. 72. «Из заметок гр. К. Ф. Толя». Так как от Нови до Вигицоло около 20 верст, то приказание не могло быть отдано раньше 4 часов дня, а вернее, что несколько раньше, т. е. вслед за прибытием Меласса.
43. Там же, стр. 74.
44. Убитых: офицеров – 11, ниж.чинов – 337, итого 348; раненых: генералов – 3, офицеров – 56, нижних чинов – 1,479, итого 1,538; всего – 1,886. Милютин, III, 365-366.
45. Считают (Комаровский), что у французов было всего 40 орудий; многие писатели с этим не соглашаются; думают, что было больше, но не указывают, сколько именно.
46. Мнения Жомини и Клаузевица могут быть основаны на невероятных числовых данных: они считают у Края только 19 тыс., а у Меласса 14 тысяч.
47. У Милютина (II, 52) так и сказано: «возобновил бой разом всеми силами».
48. Большинство иностранных историков (Жомини, Дюма, Тьер, Штутергейм) порицают распоряжения Суворова в сражении при Нови; только Клаузевиц находит многое поучительным, но говорит, что русский полководец делал это бессознательно, что так все выходило само собою, и что у Суворова нельзя «искать сильной военной логики» (Clausewiz, 448). Русские писатели, у которых, несомненно, было в руках больше документов для разъяснения действий и побуждений великого полководца, или соглашаются с иностранными авторитетами, или в опровержение их критики выставляют твердость характера фельдмаршала, его храбрость, железную волю, наконец, доблесть русских войск и отвагу австрийских, которые дрались храбро именно потому, что были под командою Суворова. Конечно, все это характеризует и войска, и полководца, но в его действиях можно был бы указать на еще более крупные черты великого мастера военного искусства.
49. За сражение при Нови император Павел пожаловал щедрые награды. Суворову прислан был нижеследующий приказ от 24 августа при рескрипте, в котором Государь говорил: « вы поставили себя свыше награждения». Приказ гласил:
«В благодарность подвигов князя Италийского, графа Суворова-Рымникского, гвардии и всем Российским войскам, даже и в присутствии Государя, отдавать ему все воинские почести, подобно отдаваемым особе Его Императорского Величества…» Генералам были даны чины или ордена; много наград офицерам; указом 30 августа 1799 г. повелено, чтобы жалование офицеров, убитых на войне, обращалось в пенсию их женам по смерть, а детям до совершеннолетия; сверх того, семействам убитых офицеров, бывшим за границей, положено выдать единовременно годовой пенсион на возвратный путь в отечество.
50. Диспозиция напечатана у Милютина, III, 368.
51. Толь говорит, что в 5 часов утра. «Военный Журнал», 1859 г., кн. I, стр. 75.
52. Пленным австрийцам приказано было поддерживать французских раненых на походе.
53. Моро уже назначен был главнокомандующим Рейнскою армией.