: Материалы  : Библиотека : Суворов : Кавалергарды :

Адъютант!

: Военнопленные 1812-15 : Сыск : Курьер : Форум

 

Юрий Павлов

ЗАГАДКА ИЗМАИЛА

 

Материал любезно предоставлен автором, Павловым Юрием Александровичем, г. Измаил.
Статья публикуется с некоторыми сокращениями (без справочного аппарата) в измаильской газете «Уездный телеграф», №№ 50-52 за 2006 год

«Стыд измаильский из меня не исчез…»
А.В. Суворов

Штурм Измаила – уникальная операция в полководческой биографии А.В. Суворова. Боевые действия под его руководством при Туртукае, Гирсове и Кинбурне носили тактический характер. Безусловно, кинбурнская победа имела оперативное значение, но сам бой – обычный «шармицель», то есть стычка. Генерал-аншеф Суворов сражался в гуще солдат и был дважды ранен. Не полководческое это дело, хотя и славное. Иногда. Еще одна подобная стычка, уже под Очаковом, не принесла успеха. Суворов потерял много людей и, под предлогом легкого ранения, оставил поле боя.
Первая настоящая операция Суворова состоялась при Козлудже, во время предыдущей турецкой войны. Командовали два генерал-поручика – Суворов и Каменский (Каменский Михаил Федотович – впоследствии генерал-фельдмаршал, граф). Славу пришлось делить. Поделили так: Каменскому – Георгия 2 класса за Козлуджу и Александра Невского по итогам войны; Суворову – ничего 1.
Фокшаны и Рымник – превосходные операции, однако опять же не индивидуальные, а с участием австрийских союзников. Принц Кобургский («тоже победитель») мигом взлетел в фельдмаршалы, ну и Суворова пришлось из престижно-политических соображений осыпать наградами. Как выразилась Екатерина ІІ, ему «целая телега бриллиантов накладена».
Подавление польских повстанцев удавалось Суворову всегда блестяще. Опять загвоздка – действия против нерегулярных войск не принято считать выдающимися полководческими достижениями. За это, конечно, дают и чины, и ордена, и поместья. Суворов, например, получил «за Польшу» имение Кобринский Ключ, свой самый первый орден (Св. Анны), самого первого Георгия (3 класса), Александра Невского и воплощение мечтаний – фельдмаршальский жезл. Правда, «за Пугачёва» дали всего лишь шпагу с бриллиантами: не поспел к решающим событиям Александр Васильевич, хотя очень старался. Словом, «урожайное» дело повстанцев давить, и войны не надо. Только вряд ли экспозиция суворовского музея в Кобрине посвящена тому, как полководец крушил поляков. Наверно, о штурме Измаила тамошние экскурсоводы рассказывают больше и ярче.
Наконец, итальянский поход Суворова. Опять великие дела, и опять клятые австрияки, связавшие по рукам и ногам. Невероятный героический бросок через Альпы, к сожалению, не бросок к победе. Это спасение армии от разгрома. Суворов армию спас, стал генералиссимусом и князем Италийским. А ведь мог бы взять Париж, если бы не политика.
Как ни крути, штурм Измаила выглядит действительно уникальной операцией. Никто не мешает и не требует делиться славой. Сам организовал, сам подготовил войска, сам командовал, сам победил! И как победил – не просто разгромил, но физически истребил целую армию; не в чистом поле, а в неприступной крепости, встречавшей картечью в упор со стен, валов и бастионов. За каждого погибшего русского солдата турки заплатили жизнями пятнадцати (!) своих янычар.
В Измаиле находится единственный музей А.В. Суворова, посвященный конкретной битве, конкретной победе полководца, экспонируется диорама штурма крепости. Жаль, сама турецкая твердыня на Дунае не сохранилась. С другой стороны, так, без крепости, даже лучше: грубая реальность не портит художественного впечатления от картины, не отвлекает от рассказа о событиях, насыщенного цифрами, именами, подвигами.

Литературы много – толку мало

Каждый, кто попробует составить собственное представление о штурме Измаила, скоро убедится: научного исследования операции не существует, а популярные книги изобилуют разночтениями, противоречиями, логическими нестыковками. Объяснить непонятное пытаются либо анекдотами, придуманными задним числом 2, либо делая вид, что все в порядке, никакой загадки нет 3. Но загадка Измаила есть! Чтобы ее разгадать, нужно избавиться от идеологических шор и беспристрастно выработать непротиворечивую версию событий далекого 1790 года. Версии, предложенные во времена «перестройки и демократии», не имеют сколько-нибудь приемлемых научных оснований. Их авторы, следуя моде ниспровергать всё и вся, пытаются «сбросить с пьедестала» Суворова, Потемкина и остаются поэтому в плену наперед заданной концепции 4.
К сожалению, пока мы лишены возможности пользоваться альтернативными источниками информации: турецкими документами, данными генштабов европейских стран, мемуарами некоторых участников сражения, например, графа Ланжерона. Последние публиковались только выборочно, без «измаильской» части 5. Вообще тема международного резонанса на падение Измаила почти не затрагивается историками. Мы не знаем, что писали зарубежные газеты, каково было мнение иностранных дипломатов. Цитируются лишь стихи лорда Байрона, полные ненависти к Потемкину.
Согласно общепринятой версии, измаильская победа (не столько даже падение крепости, сколько именно физическое истребление турецкой армии) должна была вывести Турцию из войны. Первоначально участники конференции в Систове (где турки со своими европейскими «друзьями» сговаривались, как бы еще напакостить России) испытали шок от новостей из-под Измаила; конференция закрылась. Однако Турция быстро оправилась и, вместо заключения мира, продолжила воевать, как будто страшного разгрома в Измаиле вовсе не произошло. Вывод один: русские реляции о грандиозной победе были кем-то убедительно опровергнуты.
О чем идет речь? Крепость-то взята, опровергать тут нечего. Речь идет о масштабах безвозвратных потерь. Одно дело потерять армию в 35 тысяч человек, другое дело – дивизию, причем не полноценное боевое соединение, а просто количество людей, из которых, в принципе, можно эту дивизию сформировать. Неужели турки не знали, сколько у них народу в Измаиле? Конечно, знали, но по состоянию до 4 октября, пока русские не обложили крепость.
Историки разъясняют, откуда, по русским данным, в крепости объявилась такая масса турецких солдат. Гарнизон Измаила плюс остатки разбитых войск из уже захваченных крепостей Аккермана, Паланки, Тульчи, Исакчи плюс экипажи потопленных судов речной флотилии. Самое большое «пополнение» пришло из капитулировавшей «с выходом» 18 октября Килии – до 18 тысяч человек. Никто почему-то не ставит естественный вопрос, как же русские пропустили столько войск в Измаил, чтобы потом идти на приступ под огнем этих тысяч ружей, под ударами этих тысяч сабель. Естественный ответ – такого не было и быть не могло. Пропустили в Измаил килийского мухафиза (коменданта) и его офицеров. Концентрация огромного количества турецких войск – миф, специально созданный русским командованием в понятных целях. Военная хитрость, которая, увы, не сработала.
Измаил вообще предназначался для формирования и переформирования частей и соединений полевых войск. Сюда выводили потерявшие боеспособность подразделения, направляли выздоровевших раненых из госпиталей, везли по воде свежие резервы из Турции. Вооружение и материальные запасы были собраны в крепости заблаговременно. Думаю, в описываемый период шло комплектование нового корпуса. Все авторы живописуют мечущихся под огнем коней без всадников. Десять тысяч трофейных лошадей указаны в рапорте Суворова. А где же кавалеристы? Вот и турецкое руководство в Бухаресте и Систове наверняка задавало себе тот же вопрос. Лошади в крепости, командование корпуса тоже – турецкие паши и татарские султаны, перебитые в ходе штурма. Успели или нет привезти в Измаил на погибель личный состав корпуса? Только получив надежную информацию о том, что крупные резервы не были истреблены в Измаиле, турки успокоились и мира просить не стали.

Турок на бревне

Историки указывают, что один турок из крепости бежал, переплыв Дунай на бревне, и доложил своим о трагедии Измаила. Такой вроде бы малозначимый факт, а зафиксирован в анналах. Видимо, он совсем не малозначимый. Это должно быть как-то отражено при «разборе полетов», нужно искать. Первый наградной указ Екатерины (очень, надо сказать, любопытный документ, мы к нему еще вернемся) отмечает всех командиров от начальников колонн и выше. За единственным исключением – никак не награжден генерал-майор Арсеньев, начальник первой из трех десантных колонн де Рибаса (Арсеньев Николай Дмитриевич – впоследствии комендант Вильны, в 1795-96 гг. дежурный генерал у Суворова. Умер в 1796 г. в том же звании генерал-майора 6.

РОСПИСЬ 7
награждениям, всемилостивейше пожалованным от Ее Императорского Величества за отличные подвиги при взятии приступом города и крепости Измаила

 

Чины и имена Какое пожаловано награждение
Генерал граф Суворов-Рымникский Чин подполковника л.-гв. Преображенского полка, грамоту похвальную с означением его подвигов и на память оных потомству медаль с его изображением
Командиры частные:
Генерал-поручик Потемкин Большой крест Военного ордена второго класса
Генерал-поручик Самойлов Большой крест ордена Св. Владимира 1-й степени
Генерал-майор де-Рибас Шпагу с алмазами и 800 душ в Полоцкой губернии
Начальники колонн:
Генерал-майор Голенищев-Кутузов Военный орден 3-го класса
Генерал-майор Ласси Военный орден 3-го класса и имеющаяся за ним аренда оставляется по смерть без платежа
Генерал-майор Мекноб Большой крест Св. Владимира 2-й степени и аренда по смерть
Генерал-майор Львов Орден Св. Анны
Генерал-майор граф Безбородко Военный орден 3-го класса
Артиллерии генерал-майор Тищев Орден Св. Владимира 2-й степени
Бригадир Орлов Саблю богатую с надписью
Бригадир Платов Военный орден 3-го класса
Бригадир Чепега Военный орден 3-го класса
Бригадир барон Вестфален Орден Св. Владимира 3-й степени
Лейб-гвардии Преображенского полка секунд-майор Марков Чин бригадира и Военный орден 3-го класса

Сам де Рибас тоже не удостоен ни ордена, ни чина, ему пожалованы шпага с алмазами и 800 душ крестьян. В любом случае де Рибас за блестящие действия на Дунае и конкретно при штурме Измаила заслуживал почестей не меньше Кутузова (получил Георгия 3 класса и вслед за тем чин генерал-поручика). Немного позднее Рибасу все же дадут Георгия, но важна первая реакция верховного командования. Вот тебе и турок на бревне! Не столько о трагедии доложил бежавший, сколько о том, что серьезных сил в Измаиле не было.
Получается, что непосредственно причастный к уходу одного человека из крепости генерал Арсеньев обойден наградами как за срыв боевой задачи. Внимание, мы на пороге исторического открытия. До сих пор не упоминалось, что суворовским войскам вообще ставилась такая необычная задача. Если бы не ставилась, никто бы и не «пострадал». Вон при штурме Анапы в следующем 1791 году целых 150 турок спаслись на лодках – никаких претензий к участникам операции. В ту войну было три очень похожих штурма крепостей: Очаков, Измаил, Анапа (привожу общепринятые цифры).

 

  ОЧАКОВ ИЗМАИЛ АНАПА
Дата штурма 06 декабря 1788 11 декабря 1790 22 июня 1791
Командующий Потёмкин Г.А. Суворов А.В. Гудович И.В.
Награда за штурм Георгий 1 класса
Александр Невский с солитером
Шпага с алмазами
Лавровый венок с брил. (150 тыс.)
100 тыс. рублей
Зол. медаль за Очаков
П/п-к Преображен. полка
Похвальная грамота
Золотая медаль за
Кинбурн-Фокшаны-
Рымник-Измаил
Георгий 2 кл.
Зол. шпага с алмазами
Награда за войну Умер 05.10.1791 Похвальная грамота Андрей Первозванный
Длительность
- штурма стен
- общая
?
1 час 15 мин
1 час 30 мин
7 час 30 мин
?
5 часов
Наши войска
- человек
- пушек
80 тыс (штурм -25 тыс)
317
30 тысяч
490-600 (полевых-110 8)
7 тысяч
52
Турки
- человек
- пушек
15 тысяч
310
35 тысяч
265
15 тысяч 9
95
Наши потери
- общие
- убитыми
- ранеными
2630
926
1704
4582
1879
2703
3710
1238
2472
Потери турок
- убитыми
- пленными
- знамена
10 тысяч
4,5 тысячи
180
26 тысяч
9 тысяч
345
> 8 тысяч
~ 14 тыс(с гражд)
130

Из сравнения понятно, что измаильская операция намного «весомее» двух остальных по уничтоженной живой силе противника. А по наградам командующих иная картина вырисовывается. Особенно обидна для Суворова похвальная грамота за всю войну. В его активе Кинбурн, Фокшаны, Рымник, Измаил – и такой облом! Как говорил Штирлиц, запоминаются последние слова. Тут «в зачет» пошли последние дела.

Никого не выпускать!

Вернемся под Измаил. Поищем доказательство нашей версии в ходе штурма. Как обычно бывает, оно настолько очевидно, что на него не обращают внимания (чтобы увидеть, надо сначала понять суть операции в принципе) и объясняют действия войск и самого Суворова с позиции: так было – значит, так и правильно. Куда уж нам тягаться с гениальным полководцем, наше дело его воспевать. А вот и неправильно, если перед нами «чистый» штурм, а не что-то иное. Суворов заранее приказал (и войска его приказ выполнили) разбить операцию на два этапа с заметным перерывом между ними. Захватив валы и бастионы, атакующие колонны должны были остановиться и ждать, пока все войска по всему периметру крепости полностью займут все укрепления. Так никто никогда не делал, это абсолютно не логично для штурма (потому, кстати, и не приводят историки данные о времени захвата стен Очакова и Анапы, только общую длительность операций: штурм – процесс непрерывный). Наоборот, нужно стремиться на плечах противника в глубь крепости, тогда дрогнут и те защитники, кто еще держится на отдельных участках, и тоже побегут. Правда, не обязательно в крепость, могут и наружу.
Очевидно, что задача окружить гарнизон плотным кольцом и не выпустить ни единого человека была основной. Большинство топталось на валах с 8 до 11 часов, и даже десантники де Рибаса не шли вперед, хотя со стороны Дуная и укреплений-то почти не было. «Есть упоение в бою» – не просто слова. За три часа «приведения себя в порядок» любой рубака остынет, тем более что крепость фактически уже пала, впереди городские кварталы с лавками, магазинами, домами обывателей. Добыча впереди.
Турки тоже видели ситуацию и понимали бессмысленность сопротивления. Их собственные пушки уже развернулись на город, через открытые ворота скоро ворвется кавалерия, узлов обороны внутри крепости не подготовлено, да и командовать особенно некем. Они должны были сдаться, и они сдавались. Сочные описания боев внутри крепости явно придуманы, чтобы оправдать и прикрыть одну важную подробность: якобы в горячке и ярости русские солдаты перекололи уже сдавшихся турецких пашей и татарских султанов вместе с остатками их янычар. Не двадцать человек и не пятьдесят. По разным данным, от тысячи до двух тысяч фактически пленных. Давайте посмотрим, кто же это был такой сверх-разгоряченный.

Спецназ Потемкина

Светлейший князь Григорий Александрович Потемкин-Таврический не был выдающимся военачальником, он занимался стратегией и большой политикой. Но любил разведывательно-диверсионную деятельность и разные военные хитрости типа взятия крепостей «по договору» или подкупом. С Очаковом попытка перехитрить противника не удалась, пришлось штурмовать (кстати, командовал непосредственно штурмом князь Н. Репнин, а не Потемкин, как многие думают). Зато Хотин был взят, благодаря потемкинской шпионке Софие Витт 10, без боя. Кроме того, Потемкина по праву можно считать родоначальником частей специального назначения. Светлейший лично сформировал, перевооружил по-особому, подобрал командиров и разработал способы действий двух батальонов гренадер, превратив их в настоящий спецназ. Эти батальоны вошли в состав Фанагорийского полка, любимого полка Суворова 11.
Именно фанагорийцев привел Суворов под Измаил. Зачем? Чтобы увеличить численность войск с 30 до 31 тысячи? Смешно. Чтобы послать своих любимцев на штурм какого-нибудь самого крутого участка? Тогда бы он их Кутузову отдал. Суворов же поставил Фанагорийский полк в первую колонну, наступавшую вдоль берега, которой нужно было преодолеть только палисад (частокол). Это слабейшее место турецкой обороны. Причем не весь полк разбрасывал колья и дрался с янычарами. Два батальона (нигде не написано, что те самые, но, думаю, тут без вариантов) числились в резерве колонны, то есть шли себе сзади по проложенному пути. А теперь откройте любое описание штурма и прочтите финал: всё турецкое командование и более тысячи (или две тысячи) янычар были переколоты… двумя батальонами Фанагорийского полка (варианты: одним батальоном или просто фанагорийцами).
Полагаю, что тысячу-другую рядовых турецких душ мы зря «вешаем» на фанагорийцев. Павших турок приписывали в массовом порядке (собирали требуемые «для цифры» 26 тысяч) – ну и фанагорийцам накинули пару тысяч. Суворовский спецназ имел задачу ликвидировать руководящую верхушку, что и выполнил. Работа, конечно, грязноватая, ведь генералов, как правило, стараются взять живыми, но спецназ и готовится к подобной работе. Для этого Суворов и направил под Измаил свои батальоны особой выучки, «спрятанные» в обычном вроде бы гренадерском полку. Нам важно отметить наличие приказа на физическое уничтожение турецких генералов, хотя официальная наука это отрицает и заменяет неубедительными легендами.

«Хатынка» Румянцева

Итак, перед нами проступают контуры секретной спецоперации. Прямые документальные доказательства, естественно, не сохранились. Если мы выбираем «классическую» трактовку, штурм Измаила так и останется набором несуразиц. Если же примем версию, предлагаемую автором, почти всё становится понятным. Легко очерчивается круг главных действующих лиц: Потемкин, Суворов, Кутузов, де Рибас. Степень осведомленности и роли прочих военачальников прояснятся по ходу событий.
Еще в апреле 1790 года Потемкин отдает Кутузову приказ об организации оперативного наблюдения в Придунавье. Кутузов мастерски ставит не только войсковую, но и агентурную разведку. Особое внимание его люди уделяют Измаилу. Именно Кутузов доложит Суворову перед штурмом точную численность турецких войск – 15 тысяч (не 35!) в основном деморализованных и мало боеспособных солдат 12.
Значительную трудность вызывало сохранение подготовки спецоперации в тайне от иностранных советников и прочих соглядатаев. Во время штурма Очакова Потемкин убедился, какая это пронырливая и настырная братия, но уж под Измаилом их присутствие было совершенно неуместно. Историки указывают, что Суворов вдруг перестал появляться в ставке Потемкина, зато несколько раз ездил под Яссы навестить отставленного фельдмаршала Румянцева. Граф Задунайский почему-то не поехал к себе в имение под Киевом. Петру Александровичу, видите ли, приглянулся сельский двор какой-то крестьянки-молдаванки, и он поселился там чуть ли не в сараюшке 13. А Суворов туда к нему ездил, чтобы оказать уважение учителю и продемонстрировать обратное Потемкину. И не только ездил, но и отправлял копии боевых донесений.
Всю эту ахинею историки добросовестно описывают, оставляя без комментариев. Дескать, ничего особенного, нормальный армейский дурдом (потом такой же дурдом опишут под Измаилом: имея приказ взять крепость, генерал Гудович якобы распустит всех по домам). Логика подсказывает, что в «хатынке» у Румянцева был создан конспиративный штаб, готовивший решающую операцию. Суворов туда ездил, чтобы встречаться с Потемкиным 14, и не копии донесений направлял, а настоящие донесения, тогда как по официальной линии – депеши в духе «суворовских» анекдотов.

Измена

В рассказах о штурме Измаила странным образом отсутствует тема сговора с кем-либо из турок о сдаче, попыток подкупа, вербовки. Суворов еще с молодых лет участвовал в разведывательных действиях 15, а в описываемое время договаривается с мухафизом (комендантом) крепости Браилов о сдаче после символического сопротивления 16; у Потемкина тайные ходы вообще конёк; «неприметные люди» Кутузова в Измаиле как у себя дома; де Рибас – прирожденный авантюрист и комбинатор. Почему вдруг Измаил, по общепринятому мнению, берут простодушной атакой со всех сторон «в лоб»? Да потому, что ура-патриотические историки не хотят вникать в суть, не замечают очевидного. Хотя фигура «своего человека» просматривается довольно отчетливо – это измаильский мухафиз Мегмет, трехбунчужный паша.
Мегмет-паша, в отличие от других генералов, был в крепости хозяином, а не временным постояльцем. И резиденция у него была отдельная – форт Табия 17 возле берега Дуная. Если Измаил принято считать неприступным, то Табия неприступна в квадрате, а то и в кубе. Две сотни казаков де Рибаса как-то в ноябре высадились и захватили «твердыню в кубе». Посидели в ней пару деньков и ушли. Что это за вылазка в стиле трех мушкетеров и д'Артаньяна под Ла-Рошелью? С одной стороны, похоже на пробу сил, выявлена степень «неприступности» Измаила: де Рибас мог запросто всю крепость захватить. С другой стороны, на кой черт понадобилась Табия, если занимать крепость было пока рано. Не нахожу другого объяснения, кроме как для того, чтобы обеспечить личную встречу Кутузова с Мегметом. Есть вещи, которые обсуждаются с глазу на глаз. Напомню, что Кутузов (как и Суворов) свободно владел турецким языком, то есть говорил, читал и писал.
Содержание разговора нетрудно реконструировать. Мегмет получил твердые гарантии, Кутузов – обещание выполнить поставленные задачи. Первая задача – не допустить сдачи крепости без боя. Вторая, главная, – подтвердить после штурма, что турок было не менее 35 тысяч. Судя по смутным упоминаниям каких-то списков на котловое довольствие, Мегмет был готов назвать цифру 42 тысячи. При таком полюбовном согласии ни русские, ни тем более Мегмет не были заинтересованы оставлять в живых других турецких пашей. Решив их судьбу, стороны согласовали порядок пленения измаильского мухафиза и его людей. Полагаю, обговаривались, кроме того, вопросы сохранения в целости арсеналов, складов и колодцев, а также интенсивности и особенно эффективности артиллерийского огня. Учитывая огромное количество пушек, нельзя не признать, что эффективность их стрельбы была почти нулевой. Больше имитация, чем артподготовка.
Скептики и профессиональные историки могут сколько угодно иронизировать по поводу «реконструкции», ведь документами ее подтвердить нельзя. Однако обе стороны скрупулезно выполняли свои обязательства. Когда сераскир (командующий) Айдозле-Мегмет-паша получил ультиматум Потемкина с приложением письма Суворова, он попросил десять дней, чтобы согласовать сдачу крепости с визирем. Тут же встрял какой-то другой паша с историческими словами: скорее Дунай остановится и т.д. Сомневаюсь, чтобы у турок был разгул демократии и кто попало мог говорить поперек командующего, да еще и косвенно уличая того в колебаниях. А вот равный сераскиру по чину трехбунчужный паша Мегмет мог. Другие паши, генералы без войска, явно не годились в смельчаки. Боевую силу представлял собой постоянный гарнизон, люди Мегмета стояли у пушек на бастионах. Хозяин крепости объявил о намерении драться насмерть, выполнив первую задачу, поставленную Кутузовым.
В ходе штурма Мегмет-паша носа не высовывал из своей Табии, гарнизоном не руководил. Когда первая колонна атакующих стала огибать форт, из него вдруг выскочили сотни три янычар (похоже, Мегмет послал на смерть ненужных свидетелей или просто неугодных). Апшеронские мушкетеры, фанагорийские гренадеры и белорусские егеря перемолотили эту хилую вылазку в один момент, но почему-то не ворвались на плечах противника в Табию. Хотя здесь-то разгоряченность боем была без кавычек. Хвалёные спецназовцы и ухом не повели, пошли себе дальше вырезать тех, кому положено было умереть. Потом к бережку подплыла третья колонна казаков де Рибаса и аккуратно взяла в плен Мегмета и с ним 250 человек в трижды неприступной Табии. О штурме форта говорится невнятно, для художественного впечатления. Наверно, противники узнали друг друга в лицо. Проверим результаты по первому наградному указу Екатерины: начальник колонны лейб-гвардии секунд-майор (по армейской табели полковник) Морков произведен в бригадиры и удостоен Георгия 3 класса. На уровне Кутузова награжден! Значит, все прошло штатно, все по плану.
К сожалению, главной задачи – поведать миру о 42-тысячных потерях – Мегмет-паша выполнить не смог, не по своей вине. Дальнейшая его судьба не известна.

Гудович и его команда

Ивану Васильевичу Гудовичу под Измаилом было 49 лет. Его только что произвели в генерал-аншефы за взятие Килии. И до, и после Измаила Гудович превосходно сражался, увенчав свою карьеру фельдмаршальским жезлом и графским титулом. Немаловажно и то, что Гудович был старым боевым соратником Потемкина: так получилось, что молодые тогда генералы вместе воевали 20 лет назад, в первую турецкую войну. Похоронен славный генерал-фельдмаршал Гудович в Софийском соборе Киева.
И вдруг под Измаилом свежеиспеченный генерал-аншеф начинает волынить, сомневаться в успехе, показывать безволие и неумение командовать. Собирает военный совет из хорошо нам известных будущих героев Измаила. Герои мямлят что-то невразумительное. То ли вести осаду, пока турки сами не сдадутся, то ли вообще расходиться по домам. Не только Потемкин и Екатерина – вся Россия ждет решающего штурма, а они ваньку валяют. Кто же валяет эту незатейливую игрушку? Ведь сюда стянуты отборные войска, лучшие генералы, элита Екатеринославской армии. Неужели де Рибас, который может взять крепость одной своей флотилией? Или Кутузов, закрутивший тайные пружины операции? Павел Потемкин, кузен светлейшего? Или его же родной племянник Самойлов? Или молодежь, которая спит и видит ордена и звезды на погонах? Именно так, все вместе и валяли.
Налицо откровенная демонстрация бардака и тупости пополам с трусостью. Гудовича столь же демонстративно снимают и перебрасывают на Кавказ, войска начинают обозначать отход на зимние квартиры. Для чего комедия? Элементарно, Ватсон: для того, чтобы из-под Измаила уехали соглядатаи европейских правительственных и военных миссий. В их присутствии выполнять задуманное было невозможно. Иностранные волонтеры (тот же принц де Линь-младший) угрозы не представляли – у них не было курьерской эстафеты для срочной передачи донесений. Потом пусть себе мемуары пишут, если что-то и пронюхают случайно.
Между прочим, даже за один день можно и пешком уйти довольно далеко. Суворов, на которого «внезапно» свалился приказ о назначении под Измаил, теоретически мог остановить войска только при наличии сотовой связи или хотя бы радиостанций времен Второй мировой. А на практике он с этой задачей прекрасно справился и без мобилки. Потому что никто никуда не уходил. За исключением, может быть, донских казаков бригадира Орлова. То ли Орлов чего-то недопонял, то ли казачки забузили. Дело не очень ясное, но, похоже, хвоста Орлову накрутили и мозги вправили. На крепостных валах четвертая колонна дралась хорошо, орловцы отбили вылазку противника из Бендерских ворот, всё захватили, что им положено. Не хуже других воевали. Посмотрим наградной указ Екатерины: бригадиру Орлову – «саблю богатую с надписью». Практически ничего не дали. Не простили, значит.
Давно пора прекратить уничижительные выпады в сторону Ивана Гудовича, смелого и талантливого военачальника. Его современники себе такого не позволяли. Тот же Суворов, с понятной ревностью воспринявший громкую победу Гудовича под Анапой, высказался, что это, мол, его, суворовский, опыт был использован при штурме крепости 18. Однако Александр Васильевич даже намеком не напомнил о том, что под Измаилом-то Гудович оплошал, не такой уж он герой. Потому как знал: под Измаилом Гудович играл важную роль и сыграл ее великолепно.

Откуда взялся ультиматум?

Писцы исторических трудов, затрагивающих штурм Измаила, пользуются официальными донесениями Суворова и Потемкина, а больше всего – капитальным трехтомником А. Петрушевского, сувороведа XIX века. Раз Петрушевский не догадался о секретной подоплеке операции, то наши «доценты с кандидатами» и подавно ни на что не замахиваются. Но чувствуют какую-то логическую ненадежность классического источника (Петрушевский писал без затей, излагал все, что знал) и стараются его подправить, замазать швы, опустить неприглаженные подробности. Словом, применяют инструментарий современной исторической науки: лакировка, передергивание, замалчивание. К примеру, Петрушевский честно пишет, что решение первого военного совета с подписями и датой не сохранилось и даже не известно достоверно содержание этого решения. Современному историку все, видимо, предельно ясно – он «мелкие» детали опускает и расписывает совет так, будто лично в нем участвовал, и наклеивает ярлыки.
Согласно военному этикету, ни Гудович, ни Суворов не могли послать турецкому сераскиру ультиматум от своего имени, поскольку были ниже Айдозле-Мегмет-паши по служебному положению. Ультиматум принимается от равного, то есть, в данном случае, от Потемкина. И такой документ действительно был вручен сераскиру перед штурмом, Суворов лишь приложил письмо от себя. Откуда, как и когда ультиматум, подписанный Потемкиным, попал в руки Суворова? Петрушевский сообщает точно: 1 декабря Потемкин прислал из Бендер пакет с ультиматумом де Рибасу для передачи Суворову. Как известно, Суворов прибыл 2 декабря, а ожидали его еще позже; Фанагорийский полк, например, пришел из Галаца только 6 декабря. Наши историки, нутром чуя «вредность» информации об ультиматуме, дружно ее не замечают. Потому что она вызывает ненужные вопросы, а думать над ответами в исторической науке не принято, принято отстаивать незыблемые каноны.
Ну, а мы с вами в академики не лезем, мы подумаем. Получается, что у Гудовича ультиматума не было, иначе он просто передал бы документ «по смене». Значит, Гудовичу вообще не ставилась задача штурмовать крепость! Картина событий, согласитесь, существенно меняется. Подтверждается ключевая роль де Рибаса в подготовке операции. Почему светлейший направил пакет именно Рибасу, а не П. Потемкину или Самойлову? Павел Потемкин действительно отсутствовал (изображал отход войск), но Самойлов продолжал держать кольцо осады вокруг крепости. Де Рибас еще 27 ноября отписал Суворову, что вечером поднимает якоря (естественно, с места он не двинулся: турки сразу бы послали гонцов к визирю через Дунай). Но как Потемкин-то знал, что творится и кто где, если всё происходило спонтанно, по мнению историков?
Петрушевский, живший в эпоху до изобретения радио, хорошо представлял, сколько требуется времени, чтобы курьеры, скача по треугольнику Измаил-Галац-Бендеры, прояснили ситуацию для всех действующих лиц. Поэтому дал такое объяснение: Потемкин, дескать, предчувствовал (!), что под Измаилом может возникнуть неразбериха, и заблаговременно стал принимать меры. Наши современники, преуспевшие в исторической науке, стесняются намекать на телепатические способности светлейшего и вопрос появления ультиматума не обсуждают. Мы тоже согласны, что дар медиума тут ни при чем, и даем простой ответ: и Потемкин, и Суворов всё знали заранее, потому что сами всё это и придумали.
Есть еще одна деталь, связанная с ультиматумом. Кто вручил документ Айдозле-Мегмету? Приходилось читать разные варианты этой процедуры, наиболее экзотичный такой: группа казаков подскакала к воротам и воткнула в них дротики, к которым были подвешены свернутые в трубочку ультиматум и письмо Суворова. Чаще пишут о безымянном офицере-парламентере. Спасибо В. Лопатину, автору толковых исторических трудов и комментариев к изданию писем Суворова, где как раз и открыта для широкой публики сия маленькая тайна 19. Ультиматум вручал секунд-майор Марк Портарий, во время штурма он числился переводчиком штаба Суворова. А по своему основному месту службы Портарий был разведчиком у Потемкина, причем лучшим разведчиком, выполнявшим наиболее ответственные задания. Словом, личный агент светлейшего для особых поручений.
По-любому Портарий (знаем мы этих военных переводчиков в майорских чинах – жуткий народ!) был в курсе, кто именно из пашей произнес исторические слова насчет остановки Дуная и падения неба на землю. Однако имя «храбрейшего» турка осталось в секрете. Суворов постоянно доводил до войск информацию о состоянии турецкого гарнизона, но информацию дозированную. Офицерам и солдатам, надо полагать, вдалбливали в головы, что турок 35 тысяч и настроены они очень воинственно. У каждого в итоге сложилось убеждение: хотя передо мной конкретно ничего особенного не происходило, но в целом мы герои, рубка была жесточайшая, турок положили огромадное число. Еще раз убеждаемся, что в измаильской операции всё завязано на секретные мероприятия, на разведку, на спецназ, на спецпропаганду.

Загадка атамана Платова

Сразу скажу, что эту загадку пока не удалось разгадать. Версия получается не очень убедительная, но другой все равно нет, кроме официальной, которая никуда не годится.
Матвей Иванович Платов (впоследствии он стал атаманом Войска Донского, генералом от кавалерии, графом, а под Измаилом – бригадир, начальник пятой штурмовой колонны) произвел на меня впечатление человека очень хитрого и, как бы поделикатнее выразиться, чутко улавливающего дуновения политических и прочих ветров. Когда Суворов стал выяснять у Платова, не он ли выступил за уход казаков от Измаила, атаман все свалил на своего коллегу Орлова (в отсутствие последнего) и так выкрутился 20.
Из-за Платова странно выглядит состав военного совета, собранного Суворовым. На совет не позвали тех, кто был младше Платова по служебной иерархии (бригадиров Рибопьера, Чепегу, полковника Моркова). Таким образом, атаман оказался самым младшим и должен был первым высказаться за штурм и подписать решение. Похоже, совет собирали в основном для того, чтобы Платов публично, в присутствии генералитета, согласился выполнить задачу, не раскрывая деталей этой задачи.
Из-за Платова никто не может сделать простейшую вещь – изобразить на бумаге схему управления войсками. Казалось бы, какие проблемы! Вот левое крыло во главе с Самойловым, ему подчиняются начальники трех колонн (Орлов – четвертая, Платов – пятая, Кутузов – шестая). Нет, оказывается, нужно куда-то вставить генерал-майора Безбородко, дежурного генерала у Суворова. Граф Безбородко сражался в рядах пятой колонны вместе с Платовым и одновременно вроде как командовал и Платовым, и Орловым. Чтобы разобраться, надо узнать, кто такой дежурный генерал 21. В те времена так именовали должность, которой в наши дни соответствует первый заместитель командующего, или «зам по строю», как выражаются военные. Должность больше административная, чем командная, и довольно «сволочная» (контроль службы войск и т.п.). Дежурный генерал курировал, среди прочего, и военно-судную часть. Получается, за спиной атамана маячил символ военно-полевого суда, трибунала по-теперешнему. Чего-то генералы хотели от Платова.
Генерал-майор Безбородко получил серьезное ранение на измаильском валу и «маячить» перестал. Колонна Платова и он лично воевали добросовестно и мужественно, но ничем особенным от соседей не отличались. Разве что потери у казаков были заметно больше, чем у регулярной пехоты. Объясняется просто – слабое вооружение, казачьи укороченные пики турки легко перерубали саблями. Бригадира Орлова, как мы помним, наградили за штурм чисто символически, а как наградили Платова? По первому указу – Георгий 3 класса, чуть погодя – чин генерал-майора. На уровне лучших! За что же? Подозреваю, за молчание: слишком много знал хитромудрый атаман.
А теперь версия. Платова уламывали на истребление турецкой командной верхушки. Отличное прикрытие: нерегулярные части, даже толпы, полудиких казаков вырезают богатых турок, польстившись на их золото и бриллианты. Платов упирался, поэтому Суворов подстраховал выполнение задачи фанагорийским спецназом. Прибыв под Измаил, Суворов таки «додавил» Платова, закрепил его согласие на военном совете, но в надежности атамана сомневался и приставил к нему «погонялу» – генерала Безбородко. Сомнения подтвердились – без подталкивания в спину Платов на грязное дело не пошел. Матвей Иванович прекрасно понял, что с репутацией мясника ему не светит большая карьера, аристократы брезговать станут. Как известно, карьеру Платов сделал удивительную.
Впоследствии Кутузов, который был посвящен во все тонкости измаильской спецоперации, воспользовался случаем воздать шустрому атаману по заслугам. Случай выпал нескоро – в 1812 году на Бородинском поле. По итогам великой битвы генерал от кавалерии Платов был не только не представлен к награде, но и снят с должности командира казачьего корпуса. По причине, явно перекликавшейся с далекими измаильскими событиями, – за невыполнение приказа. Потом Кутузов тоже умер, а Платов дошел до Франции, пробившись в графья и собрав почти полную коллекцию орденов (Георгия 1 класса у него все же не было). Граф Платов, родом из простых казаков, не владевший даже иностранными языками, удостоился степени почетного доктора наук Оксфордского университета.

Memento mori – моментально в море

В целом спецоперация под Измаилом проходила успешно. Близился ее ключевой этап – «превращение» максимум шести тысяч убитых турок в двадцать шесть тысяч. Оригинальный способ назначения Кутузова комендантом Измаила прямо в ходе штурма (якобы для поднятия его боевого духа в трудный момент) говорит о том, что роль Михаила Илларионовича старались не афишировать. Безусловно, Кутузов заранее знал о предстоящей работе и готовился к ней. Пока основная масса русской армии грабила город, комендант организовал уборку трупов. Тела павших турецких воинов собирали военнопленные, затем трупы сбрасывались в Дунай. Для предотвращения излишнего любопытства Кутузов выставил оцепление. Он вообще-то командовал Бугским корпусом, а кого мы видим на постах? Да все тех же вездесущих фанагорийцев!
Высчитывать объем работы по утилизации трупов вроде бы неприлично и неэтично. А резать сдающихся этично? Так что давайте без сантиментов. Пусть турок погибло, условно говоря, 30 тысяч (специально завышаю официальную цифру). Убирали их шесть дней, то есть по пять тысяч ежедневно. Допустим, один человек за целый день «обрабатывает» десять покойников, что очень мало – ведь хоронить их не требуется. Тогда с работой справятся всего лишь пятьсот пленных. На самом деле трудоспособных пленных было несколько тысяч, берем по минимуму – тысячи три. Плюс гражданских мусульман не меньше.
Те, кто бывал в исламских странах, догадались, к чему клонит автор. У мусульман совсем иное отношение к смерти. По их представлениям, воины Аллаха, погибшие на поле боя, – уже в раю, уже счастливы. Ни скорби, ни слёз, ни траура не предполагается. Зато крайне важно похоронить павших как можно скорее, желательно в тот же день. Это святая обязанность всех правоверных мусульман. Похоронная процессия движется бегом – так подчеркивается уважение к умершему.
Если оставшимся в живых мусульманам Измаила просто не мешать, они сами, без понуканий, похоронили бы своих мертвецов дня за два (если тридцать тысяч), а реальных шесть тысяч – в тот же день, 11 декабря 1790 года. Причем похоронили бы в могилах, в сидячем положении и завернутыми в саван, как велит Коран. Русское командование не допустило появления могил, материальных свидетельств масштаба победы. Трупы должен был бесследно унести в море Дунай.
Сколько именно трупов уплыло в море, не известно. Суворов написал, что 26 тысяч. В турецких архивах наверняка имеются другие цифры, но наша патриотическая наука ими не интересуется. Кто прав, показали дальнейшие события. Турки войну не прекратили, следовательно, измаильская спецоперация своей цели не достигла. За штурм крепости Суворов был «худо награжден», по его же словам. Потемкин не получил наград вовсе. Победных лавров он у Суворова не отбирал – отбирать-то нечего.

20 ноября 2006 года г. Измаил

 

КОММЕНТАРИИ

1 Вероятно, с категоричным «ничего» не все согласятся. Историки подчеркивают ведущую роль Суворова в этой операции, а ситуацию с награждениями сглаживают и передергивают факты. Например, так: «Победа при Козлудже решила исход кампании и всей войны. 10 июля [1774 г.] в Кючук-Кайнарджи турки подписали мир… После заключения мира Суворов был награжден золотой шпагой с алмазами…» (Соловьев Б.И. Генерал-фельдмаршалы России. Ростов н/Д, 2000, стр. 172). «После того» не всегда означает «вследствие того».
Вот что пишет сам Суворов по этому поводу П. Турчанинову (Суворов А.В. Письма. Москва, 1986. Письмо № 109): «Подобно как сей мальчик Кам[енский] на полном побеге обещает меня разстрелять, ежели я не побежду, и за его геройство получает то и то, а мне – ни доброго слова, как и за Гирсов, место первого классу, по статуту, хотя всюду стреляют мои победы, подобно донкишотским. Не могу, почтеннейший друг, утаить, что я, возвратясь в обществе разбойника [Пугачёва] с Уральской степи, по торжестве замирения, ожидал себе Св[ятого] Ан[дрея]. Шпаги даны многим, я тем доволен! Обаче не те награждения были многим, да – что жалко – за мои труды».
Итак, Суворов ожидал «по совокупности» получить: Гирсов + Козлуджа + Пугачёв = Андрей Первозванный. Плюс отдельно Гирсов оценивал в Георгия 1 класса и за Козлуджу надеялся на что-то. А получил «ниже низшего предела» – одну шпагу. За что? Автор считает, что «за Пугачева». Ведь война с турками и подавление пугачевского восстания – абсолютно разные, не связанные между собой боевые действия. Шпага их никак не «накрывает». В. Дуров отмечает: в рескрипте, полученном Суворовым по случаю награждения, его заслуги оценены, пожалуй, слишком кратко – «за службу его» (Дуров В. Звезду! Суворову Александру Васильевичу… Журнал «Родина» № 4, 2000).

2 В первую очередь это касается недостаточно щедрого награждения Суворова и его внезапной отправки в Финляндию за три дня до празднования в Петербурге измаильской виктории. Историки, как правило, объясняют события происками Потемкина, якобы обидевшегося на ничем не оправданное хамство возомнившего о себе Суворова. В. Лопатин убедительно доказал (Лопатин В.С. Потемкин и Суворов. Москва, 1992), что источник такого «объяснения» – анекдот неизвестного происхождения, анонимно опубликованный впервые в 1817 году. Последний по времени биограф полководца (Шишов А.В. Суворов. Генералиссимус великой империи. Новое прочтение биографии. Москва, 2005) «учел» доводы В. Лопатина и… перенес действие анекдота из Ясс в Бендеры. Иначе автору «нового прочтения биографии» Суворова пришлось бы давать новое объяснение фактам. Естественно, ничего нового А. Шишов вычитать где-либо не смог. Тут нужно думать самостоятельно.

3 Сторонниками версии «все хорошо, прекрасная маркиза» являются В. Лопатин и О. Елисеева (Елисеева О.И. Григорий Потемкин. Изд. второе, исправленное. Москва, 2006).

4 К приверженцам «демократических» точек зрения отношу В. Гривенко, который считает (Гривенко В. Рапорты по-суворовски. Независимое военное обозрение № 5, 2001), что Суворов «завалил трупами» измаильские укрепления, а потом, стараясь скрыть и оправдать чудовищные потери, занизил число таковых у русских и многократно завысил у турок.
Одесский профессор А. Добролюбский измаильскую эпопею сводит к борьбе «замечательного» де Рибаса и «отвратительного» Потемкина за сердце Екатерины II (Добролюбский А.О. Измаильская «Илиада»// В работе «Одесса: археология имени». Археологический журнал «STRATUM plus» № 5, 1999). При таком раскладе Суворов под Измаилом – фигура третьестепенная. Он пытается присвоить блестящий план де Рибаса, но правда выплывает наружу. В итоге все умерли.

5 В опубликованной части мемуаров (Ланжерон А. Ф. Русская армия в год смерти Екатерины II. Состав и устройство русской армии. «Русская Старина» №№ 3-5, 1895) граф иногда упоминает вскользь и штурм Измаила. Например, любопытна косвенная характеристика «неприступности» крепости: «Большинство русских офицеров воображают, что Маастрихт и Лилль, подобно Измаилу, Очакову и Праге, имеют лишь дурно устроенный небольшой земляной вал и ров, чрез который можно перепрыгнуть на лошади» (РС № 5, стр. 194). Мнение авторитетное: мемуарист видел своими глазами то, о чем говорит, и мог сравнивать.
А вот другое воспоминание Ланжерона, где он прямо обвиняет в трусости некоторых участников измаильского штурма: «Генерал Сергей Львов, который прячется под Измаилом на глазах всей армии; полковник Степан Талызин, котораго молодой принц де-Линь ударяет несколькими ударами сабли плашмя, чтобы заставить его идти вперед; полковник Масалов, за котораго одинаково краснеют и офицеры и солдаты. Вот трусы, которых надо признать к стыду военных. Но эти недостойные воины обвешаны орденами и лентами…» (РС № 4, стр. 169). Мы традиционно считаем всех упомянутых героями (см. Сериков А.А. Крепость Измаил. Измаил, 2006. Стр. 35, 74, 44 соответственно). Насколько обоснованны столь тяжкие обвинения?
Граф Ланжерон находился при де Рибасе и мог лично видеть разве что подполковника С. Талызина (колонна секунд-майора И. Моркова). Но, судя по тексту, о «трусости» Талызина рассказал графу приятель-волонтер де Линь. Рискну предположить, что Талызин ловко отвлекал молодого принца от некоторых действий казаков Моркова при взятии Табии.
Двух других «трусов» Ланжерон видеть не мог даже теоретически. Граф, что называется, «слышал звон». Вернее, «ползвона», поскольку русским языком не владел. Насчет премьер-майора С. Мосолова (колонна генерала Мекноба) трудно что-либо объяснить – Суворов отметил, что командир батальона сражался до конца, несмотря на ранение в голову. Зато о генерал-майоре С. Львове «звон» шел, видимо, неспроста. Генералу, по моему мнению, не хотелось оставаться во главе колонны до самого конца, до выполнения задачи дня. У Бросских ворот Львов и его «первоочередной» заместитель полковник князь Д. Лобанов-Ростовский одновременно получили ранения, и Львов передал управление командиру Фанагорийского полка В. Золотухину. Награждены: Золотухин и Лобанов-Ростовский (он был ранен «весьма тяжело») – Георгий 4-го класса; Львов – Св. Анна (в сравнении с прочими генералами, награда невысока).
Очень жаль, что полный текст воспоминаний графа Ланжерона нам доселе не известен. Мемуары хранятся где-то в Париже, французам они не очень интересны. Город Измаил в лице властей или меценатов мог бы раздобыть копию и опубликовать перевод.

6 Суворов А.В. Письма. Примечания к письму № 470.

7 Военно-исторический журнал № 12, 1990.

8 А. Широкорад, известный специалист по истории вооружения (Широкорад А.Б. Русско-турецкие войны (под общей ред. Тараса А.Е.). Москва, 2000) насчитывает 110 полевых пушек (40 у стен крепости и 70 на острове Чатал). Остальные находились на кораблях флотилии де Рибаса. Всего 600 орудий. Возможно, разница в оценках общего числа пушек, от 490 до 600, объясняется тем, что одни историки цифры складывают, а другие – вычитают: 600 – 490 = как раз 110.

9 Историки, пишущие о штурме Анапы, делятся на две части. Те, кто занимается Анапой «конкретно», указывают, что гарнизон насчитывал 10 тысяч турецких солдат и 15 тысяч горцев и татар. Всего, значит, 25 тысяч (Веселовский Н.И. Военно-исторический очерк Анапы. Петроград, 1914; Викторов А. Анапа–Тахтамыш–Анапа. Независимое военное обозрение № 24, 2001). Остальные предпочитают цифру 15 тысяч. Впрочем, Н. Веселовский тоже такую цифру называет, как вариант.

10 Красавица София склонила к сдаче начальника гарнизона крепости Хотин не личными прелестями – замужем за пашой была ее родная сестра. Желающих узнать подробности этой романтической истории и полюбоваться портретом очаровательной агентессы отсылаю к монографии О. Елисеевой «Григорий Потемкин».

11 Суворов А.В. Письма. Примечания к письмам №№ 199, 208.

12 Шеремет В. Неизвестный Кутузов. Газета «Россия» № 27, 1995. Статья написана в сотрудничестве с начальником Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи В.М. Крыловым.

13 Конечно, в сараюшку переселилась крестьянка-молдаванка, а Румянцев занял «хатынку» (Петров М.Т. Румянцев-Задунайский. Москва, 2002).

14 Ну, а Потемкин-то у Румянцева в «хатынке» бывал? Искать ответ на этот вопрос у современных историков бесполезно. Обращаемся к всеобщему первоисточнику – Петрушевский А.Ф. Генералиссимус князь Суворов. Первое издание 1884 г. (здесь и далее глава 12 «Вторая Турецкая война: Измаил; 1790»): «Под Яссами жил Румянцев в полном уединении, всеми забытый; Потемкин посетил его только однажды; некоторые другие, весьма немногие, бывали у него изредка, и то как бы украдкой, а остальные как будто и не знали про соседство старого победоносного фельдмаршала». Слово «украдкой» употребляется, когда хотят подчеркнуть бытовой характер контактов. Замените его служебными «секретно», «конфиденциально» и т.п. – сразу по-другому зазвучит. Ясно, что Потемкин, демонстративно совершивший официальный визит, мог «украдкой» бывать там сколько нужно. И отбор «весьма немногих» производил тоже он.

15 Вячеслав Лопатин поставил убедительную точку в споре о том, был ли Суворов масоном (Лопатин В. Был ли генералиссимус А. Суворов масоном? «История» (Приложение к газете «Первое сентября») № 42, 43, 2003). В 1761 году молодой армейский подполковник приехал в гости к отцу в Кенигсберг, где Василий Иванович Суворов служил генерал-губернатором Восточной Пруссии. Деятельность масонских организаций вызывала беспокойство новых российских властей. По версии В. Лопатина, Суворов откликнулся на просьбу отца и проник в местную масонскую ложу, залегендировав себя «вольным каменщиком» из Петербурга. Губернаторского сына проверять не стали и с удовольствием записали в масонские ряды. Благодаря армейским навыкам разведчика, Суворов быстро разузнал что требовалось и убыл в войска. А «легенда» пережила своего создателя. До сих пор зацикленные на масонстве энтузиасты особо выделяют мифическую масонскую ложу «Три звезды», в которой «состоял» всего один член. Но какой – будущий генералиссимус А.В. Суворов!

16 Удивительное дело: О. Михайлов написал не что-нибудь – роман о Суворове, а такие ярко характеризующие героя качества, как военная хитрость, способность «уболтать» противника, упоминает мельком, в двух словах (Михайлов О.Н. Суворов. Ростов н/Д, 1997; стр. 356). «Новатор» А. Шишов не посчитал нужным добавить в «икону» столь колоритный мазок. Нам постоянно пытаются представить Суворова прямолинейным как тот штык, который молодец. Лишь старик Петрушевский добросовестно описывает, как Суворов обхаживал браиловского мухафиза и добился-таки своего.

17 Как только не называли многострадальную Табию историки вслед за военными! И башня, и бастион, и редут, и казематная батарея, и разными словосочетаниями с прилагательным «каменный». Всё потому, что сооружение такого типа было в крепости Измаил одно, и турецкое слово «табия» воспринимается как имя собственное. А, например, в Силистрии «табий» было несколько, у каждой свое имя. Академик Е. Тарле при описании боев за Силистрию (Тарле Е.В. Крымская война. Изд. второе, исправленное и дополненное. Москва-Ленинград, 1950. Том 1, стр. 510) пользуется термином «форт»: Араб-Табия = форт Арабский. Предлагаю не изощряться впредь, а последовать примеру академика. Авторитет все-таки. И звучит неплохо – форт Табия.

18 Суворов А.В. Письма. Письмо № 417: «Измаил и последствию услуга: генерал, что взял Анапу, всеми шагами той диспозиции и мудр».

19 Суворов А.В. Письма. Комментарий к письму № 457.

20 Корольченко А.Ф. Атаман Платов. Москва, 2002. Стр. 57.

21 Бескровный Л.Г. Отечественная война 1812 года. Москва, 1962. Стр. 210.

 


В начало раздела




© 2003-2024 Адъютант! При использовании представленных здесь материалов ссылка на источник обязательна.

Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru