Поход Суворова через Швейцарию

Пятнадцатая глава

Отступление Суворова из долины Линты в долину верхнего Рейна. 4 и 5 октября.

[109] Не тревожимый более французами Суворов, ожидая при бытия своего ариергарда, провел дни 2 и 3 октября в лагере у Ридерна и Гларуса, выдвинув аванпосты к Нетсталю, то есть в том положении, которое он занял еще вечером 1 октября.
По сосредоточении всей армии 4 октября был опять собран военный совет для того, чтобы обсудить дальнейшие действия.
Несомненно, что самым естественным являлось решение — со всей русской армией пробиться через Моллис и гору Керенцен к Саргансу. Так и было решено на предшествовавшем военном совете в Муотатале утром 29 сентября. Исполнение этого плана должно было привести русскую армию, по кратчайшей и лучшей дороге, в положение, обеспеченное от неприятеля и с свободными путями отступления. В виду тех сил, которые Газан и Молитор в то время собрали на Линте, представляется вероятным, что Суворов с его войсками, только что доказавшими свою все превозмогавшую энергию, легко одолел бы французов и оттеснил бы их через Линту и Мааг к Цюрихскому озеру. После этого он мог: или утвердиться в долине нижней Линты, или с полною безопасностью отступить через хорошо проходимую гору Керенцен к Валленштадту и Рагатцу, где по ту или другую сторону Рейна дать войскам необходимый отдых. Здесь ему представлялась также [110] возможность соединиться с остатками корпусов Елачича, Линкена и Петратша, притянуть свои обозы, направленные из Италии в Майенфельд и, смотря по обстоятельствам, в связи со стоявшим у Диссенгофена генералом Корсаковым опять перейти в наступление, сделав новую попытку к изгнанию Массены из Швейцарии. Линкен стоял у Кур-Иланца, Елачич, по сообщениям эрц-герцога, опять перешел Рейн и находился со своими баталионами у Рагатца, Сарганса и до Валленштадта, между тем, как Петратш с его корпусом был наготове у Луциенштейга.
Несмотря на перечисленные доводы, говорившие в пользу прорыва на Сарганс, военный совет и сам Суворов решились на отступление через Шванден и Эльм в долину Рейна. Таким образом, после трудных маршей через Кинциг-Кульм и Прагель, был избран горный перевал, при движении по которому, в это позднее время года, должны были встретиться далеко большие затруднения, чем в предшествовавшие дни.
Это решение военного совета настолько противоречит энергичному характеру и обычному способу действий Суворова, что трудно подыскать для него объяснения. Нужно думать, что поражение Корсакова и Готце, крушение всего задуманного грандиозного плана, поспешное отступление Елачича и Линкена (имевшее вид, как будто бы австрийцы покинули русских) глубоко расстроили маститого полководца и подчиненных ему начальников. Наконец, главною причиною было печальное состояние русских войск, отнимавшее у Суворова возможность дальнейших наступательных действий и уже принудившее его (в чем его часто упрекали) к бросающейся в глаза бездеятельности 2, 3 и 4 октября. В течение восьми дней войска терпели величайшую нужду в пище, одежде и обуви; в течение восьми дней в сырую и холодную погоду, с непрерывными боями, при дурном продовольствии и размещении, они перешли три высоких горных перевала; многие были [111] без сапог, лошади по большей части неспособны к работе, по всем вероятиям, обнаруживался также недостаток в патронах; на артиллерию уже более нельзя было рассчитывать, часть орудий была оставлена в Муотенской долине и на Прагеле, для другой же части недоставало вьючных лошадей. Наконец описанные лишения и потери значительно уменьшили число бойцов.
Все это объясняет, почему Суворов 2, 3 и 4 октября простоял в бездеятельности у Гларуса и почему он предпочел, даже после присоединения ариергарда, избегнуть боя и возможно скрытно перевести свою армию через перевал Паниксер в безопасное место.
Кроме того, при нападении на Газана,. легко могло случиться, что в то время, как Суворов наткнулся бы на упорное сопротивление с фронта, с тылу его атаковали бы французы из долин Муоты и Рейсы и он, таким образом, попал бы между двух огней. В этом случае неудача его атаки против Газана была бы очень возможна и повела бы к полному истреблению или пленению его армии. Суворов не мог, конечно, знать, что Мортье пойдет через Прагель так нерешительно и что Луазон вышлет через Клаузен лишь такие слабые силы.
Наконец на решение Суворова повлияло также поведение Ауфенберга. Тотчас по приходе в Гларус этот генерал (неизвестно по собственной инициативе или по приказанию Линкена) отделился от Суворова и уже 2 октября двинулся с своей бригадой через Эльм и Паниксер, а по некоторым сведениям также через мост Пантен и проход Кистен к Иланцу, где соединился с Линкеном.
При таких условиях, 4 октября и в ночь на 5 октября последовало отступление Суворова от Гларуса через Эльм в Граубюнден. Вьючный обоз был выслан вперед уже днем 4 октября, а вслед затем выступили и главные силы на Шванден и Эльм, оставив всех тяжело раненых в Гларусе. [112]
Прикрытие этого отступления было поручено Багратиону и его испытанным егерям и гренадерам, которые геройски выполнили возложенную на них задачу, сдержав 5 октября энергично теснившие их войска Молитора.,
Впоследствии при изложении мер, принятых французскими генералами для преследования Суворова, представится случай возвратиться к этим ариергардным боям, теперь же проследим дальнейшее отступление Суворова.
Вечером 5 октября армия Суворова собралась в Эльме. На следующий день она перешла через перевал Паниксер, покрытый двухфутовым слоем снега, проведя на этом перевале ночь с 6 на 7 октября. Главные силы достигли Паникса вечером 7 числа, между тем, как хвост колонны прибыл в деревню лишь 8 и 9 октября. Говорят, что во время этого марша погибло более 200 человек,. вероятно, от лишений; большинство уцелевших вьючных животных пало и большую часть имевшихся еще горных пушек пришлось бросить на пути или уничтожить.
Остатки русской армии, изнуренные непомерными труда-ми и лишениями, собрались 10 октября в Иланце. Для прикрытия их со стороны С. Готарда и Обер-Альпа, генерал Линкен стянул часть своих войск в передней рейнской долине, генерал Ауфенберг остался у Кура и Рейхенау.
С передовыми частями своей армии Суворов 12 октября достиг Фельдкирха. Здесь он нашел обозы и артиллерию, высланные из Италии через Киавенну и Тироль. Самым красноречивым доказательством тех лишений, которые перенесла армия Суворова в течение месяца с того дня, как она вышла из Таверны, и до того момента, когда она прибыла в Фельдкирх, служат приведенные Милютиным списки наличного состава 12 сентября и 12 октября. Согласно им, потеря за этот месяц составляла более, чем шестую часть всей армии, а именно: 100 офицеров и 3695 нижних чинов, убитых на полях сражений, умерших от ран и болезней и пленных. [113]
Едва успели войска Суворова немного оправиться от перенесенных ими неимоверных трудов, как русский главнокомандующий 13 октября послал эрц-герцогу, стоявшему лагерем в Донаушингене, предложение. — в соединении с ним опять перейти через Рейн и в Винтертуре соединиться с Корсаковым. Когда эрцгерцог выразил свои сомнения по поводу этого плана и предложил другой способ действий, тогда Суворов, озлобленный против австрийцев и сделавшийся недоверчивым к ним, вдруг прервал переговоры и двинулся со всеми своими войсками к Аугсбургу, где он всю зиму простоял на квартирах, после чего с наступлением весны направился обратно в Россию.
Если описанный нами поход Суворова в Швейцарию, предпринятый с такими широкими надеждами и намерениями, и не достиг своей цели, окончившись отступлением, то армия, которая его выполнила, заслуживает столь же высокой, если еще не высшей славы, как если бы она одержала самую блестящую победу. Чтобы преодолеть эти труды, чтобы посреди этих опасностей и при том отчаянном положении, в котором зачастую находилась армия и отдельные части ее, не потерять доверия к начальникам, мужества и выносливости, — для этого нужна была железная воля со стороны вождя, слепая вера в него со стороны войск и закаленная многими боями и долгою совместною жизнью настойчивость всех.
Теперь будет интересно, на основании подлинных документов, познакомиться с теми распоряжениями, которые сделал Массена после своего поражения 1 октября.