XIV. СУВОРОВ, КАК НАРОДНЫЙ ГЕРОЙ.
Почему народ так высоко ценил Суворова. — Суворов и солдаты. — Любовь и преданность солдат к своему вождю. — Солдатская жизнь при Суворове. — Заветы Суворова — в письме его к сыну. — Неувядаемость славы Суворова.
Чудо-богатырь, отец солдатский, непобедимый победитель — он был велик всегда, во всем и всюду: в советах царей, на развалинах Измаила, в пожаре Праги, в снегах Альпийских гор, на биваке солдатском, на клиросе и колокольне деревенской церкви, — везде самобытный, своеобразный, странный, всегда русский, народный и великий человек; он был удивлением, славою, гордостью и любовью всего народа — от царя до солдата и до последнего славянина.
Так говорит о Суворове известный писатель для народа Погосский. И эти слова объясняют отчасти почему Суворов стал вполне народным героем, почему слава Минихов, Румянцевых, Кутузовых остается в истории — слава же Суворова остается в народе: в памяти народа он стал несравненно выше всех других, прославившихся своими подвигами русских полководцев. Народу он дорог и как вождь, которому Россия обязана целым рядом побед, и как солдат, разделявший с простыми солдатами их труды, их лишения, говоривший с ними понятным, до души доходившим языком, и как человек с искренным, добрым, задушевным сердцем, умеющий вникать во все потребности народа, и как глубоко верующий православный, учивший солдат веровать и молиться, и, наконец, как истинно русский — весь проникнутый желанием всяких благ для своей родины К этому примешивается еще популярность Суворова, как храбреца, не раз выказавшего свою отвагу и вынесшего многочисленные раны, как весельчака, любившего острить, как чудака, про выходки, странности и шутки которого существует бесчисленное множество анекдотов, рассказов, преданий и сказаний. Во всех выходках Суворова, во всех его шутках — виден природный истинно русский ум, народное остроумие. Слыша рассказы о странностях Суворова, Румянцев говорил: „Вот человек, который хочет уверить всех, что он глуп, а никто не верит”.
Причуды Суворова нравились солдатам и служили источником веселых разговоров в лагере и на квартире. Несомненно, эти причуды и выходки были одною из причин привязанности солдат к своему полководцу, бесконечной преданности ему. Но Суворов не мог бы приобрести себе и не приобрел на самом деле любви солдат одними причудами: нет, любовь солдат была приобретена Суворовым совершенно другими качествами, прежде же всего его искреннею, глубокою привязанностью к военной службе, его заботами о благополучии солдат, его храбростью и личными качествами. Суворов был рожден воином, жил войною, был создан воином, как другие бывают созданы поэтами и законодателями. Война — это была его стихия, его бытие, его — все; солдаты понимали это и невольно проникались таким же чувством. Но при всем том, Суворов не был кровожаден, никогда не проявлял свирепости к неприятелю. „Солдат не разбойник!” — говорил он, приказывая щадить неприятелей.
Все мелочи военной службы Суворов знал подробно, но не любил заниматься ими и терпеть не мог уставщиков пустых правил военного устава. ,,У солдата, — говорил Суворов, только три обязанности: служить честно Царю, слушать начальников и побеждать неприятелей”. Слыша, что один из австрийских генералов считает и сличает пуговицы у солдат на мундирах, он говорил: ,,Ну, такого экзерцирмейстера одолеть не трудно: пока смотрит он на пуговицы, не заметит, как разобьют его!”
Суворов узнал по опыту жизнь и все нужды солдата, офицера и генерала. Он живал среди солдат, в их казармах, сиживал за их кашицей, беседовал за их бивачным огнем, и даже нередко, вмешиваясь в их толпу, казался их товарищем. Он изучил военные уставы и воинские законы, весь быт, все, что окружает солдата, все, от его ружья и его шага, до образования и идей, какие ему необходимы. Приведем здесь один из приказов Суворова, в котором видна вся его система и где впереди всего является человеколюбие: ,,Не обижай обывателя: он тебя поит и кормит. Умирай за Церковь и Царя: останешься — честь и слава, умрешь — Церковь Бога молит! Возьмешь крепость и лагерь, твоя добыча, но без приказа на добычу не ходи. Неприятель сдался — пощада. Бойся больницы. Немецкие лекарства тухлые, вредные; у нас свои порошки, травка-муравка. Береги здоровье, а не бережешь, — палочки! Будь здоров, храбр, тверд, решителен, справедлив, благочестив. Молись Богу: у Него победа, Он твой генерал. Ученье свет, неученье тьма. За ученого трех неученых дают — мало: давай нам шесть, давай десять! Богатети! Неприятель от вас дрожит, но есть враг хуже неприятеля: больницы, немогузнайка, лживка, красномолвка, бестолковка, двуличка — беда с ними! Слушай, слушай: субординация, экзерциция, послушание, обучение, дисциплина, ордер воинский, чистота, здоровье, опрятность, бодрость, смелость, храбрость, победа, слава, слава, слава!”
Суворов дорожил воинским ученьем. Но у него было свое ученье. Его ученье требовало силы, смелости, оно Как бы пахло порохом войны, а не одной пылью плац-парада.
И от солдата, и от офицера — равно Суворов требовал быстроты, отваги, готовности, присутствия духа. Отсюда исходили его требования немедленного ответа на всякий вопрос, его странные вопросы, затруднявшие вопрошаемого, его ненависть к немогузнайке. ,,Сколько отсюда до месяца? Сколько звезд на небе?” — спрашивал Суворов, и ценил ум в ответе, когда ему говорили на первый вопрос: ,,два солдатские перехода”, — а на второй: ,,постойте, сосчитаю!”
Простого солдата он умел возвысить до себя, одушевить и вдохновить офицера и генерала. У него не было людей ничтожных.
Приготовляя себя и войско, Суворов никогда и ничем не пренебрегал. Не доверяя никому, он сам входил во все малейшие подробности; не оставлял ничего на чьем-нибудь попечении. При этом память у него была удивительная: он знал по именам солдат своих и помнил подвиги каждого.
Придерживаясь того мнения, что одно из главных условий победы — это вера солдат в способности своего начальника, вера в то, что этот начальник делает все с полным расчетом на победу, Суворов умел внушить доверие к себе, лишь редко прибегая к напоминанию прежних подвигов. В критические минуты находчивость и готовность жертвовать собою спасала всегда Суворова и его планы. Так, под Кинбурном, Суворов бросается в толпу неприятелей, крича бегущим солдатам: ,,Оставьте вашего генерала!“ В Рымникском сражении, заметив ужасные лица янычар, Суворов тотчас приказал солдатам не смотреть басурманам в лицо, а колоть их прямо в грудь. На Альпах, видя, что солдаты теряют охоту преодолевать громадные, непобедимые на вид препятствия, Суворов велит рыть себе могилу, крича: ,,Оставьте, заройте меня здесь — я не отец вам, вы не дети мне более!” И солдаты падали перед ним на колени, и лезли в огонь, взбирались на штыках на ледяные утесы Сен-Готарда, и офицеры падали в бездны Чертова моста, восклицая: ,,Не забудь нас в реляции”. Когда русские войска вступили в Италию, Суворов, объезжая полки, бывшие на отдыхе, увидел солдат, которые, сидя у котла с водою, ели сухари, прихлебывая водой. ,,Здорово, ребята!”— Здравия желаем! — ,,Сидите! сидите! Что вы делаете?” Хлебаем итальянский суп, ваше сиятельство, — отвечал бравый капрал. Суворов присел к котелку, взял сухарь, съел, хлебнул воды. — ,,Хорошо, здорово, ребята! Да постой, постой, — прибавил он, — мы теперь только завтракаем, а обед готовят нам французы; пусть их готовят — мы разобьем их и пообедаем даром!”
Язык приказов Суворова — был совершенно особенный, созданный самим Суворовым солдатский язык: краткий, ясный, доступный пониманию солдата и притом в полном смысле русский. Вообще все русское было близко сердцу Суворова. Любя родину, он часто повторял: „Горжусь, что я русский”. Когда ему указывали на образцовое будто бы устройство австрийской армии, Суворов отвечал: ,,Пусть у австрийцев и будут австрийские порядки; русский солдат нуждается в русском слове, русских судах и русских порядках”. Но при всем том, Суворов тщательно изучал все, касающееся военного дела, у иностранцев и вводил в пределах своей власти все новое, что находил полезным.
Как Суворов смотрел на военную профессию и на задачи военного человека — это лучше всего видно из его письма к сыну. ,,Ты человек военный, — писал он ему, — изучай подвиги великих полководцев, читай историю, читай Евангелие и знай богословие, нравственность и физику; учись языкам (Суворов говаривал, что полководец непременно должен знать язык неприятелей, с которыми воюет); приучай тело свое к движению и для того учись танцовать, фехтовать и ездить верхом...” ,,Военные добродетели,—пишет дальше Суворов, — суть: храбрость для солдата, неустрашимость для офицера, мужество для полководца, все они должны быть управляемы порядком, дисциплиною, неусыпностью, прозорливостью. Будь чистосердечен с друзьями, умерен в нуждах и бескорыстен; питай пламенное рвение к службе своего Государя; люби истинную славу; отличай честолюбие благородное от надменности и гордости; научись заранее прощать ошибки других, но никогда не прощай себе своих; сам обучай своих солдат и подавай им во всем собою пример; старайся непрерывно иметь взор — одно сие сделает тебя великим полководцем; умей пользоваться местными положениями; будь терпелив в трудах воинских, бодр в несчастии; предупреждай препятствия истинные, сомнительные и даже ложные; не будь никогда запальчив; помни имена великих людей — последуй с благоразумною осторожностью их переходам и делам: не презирай нища неприятеля, каков бы он ни был, и знаючи его оружие и способ как он им управляет и как сражается, знай его силы и недостатки; приучи себя к неутомимой деятельности. Управляй фортуною — одна минута дает победу; управляй ею с быстротою Цезаря, который искусно умел нечаянно нападать на неприятеля, даже днем обходить его и ударять в то место и время, где и когда хотел, не останавливаясь за пресечением к нему подвоза провианта и фуража, но научись искусству, чтобы войска твои никогда не терпели недостатка в продовольствии”.
Таковы заветы Суворова.
Много было в России и храбрых генералов, и дельных полководцев после Суворова — но ни один из них не заслужил себе такой громкой славы, как он. И пройдут еще сотни лет — а имя Суворова будет переходить из рода в род, будет греметь по Руси, как имя одного из величайших людей России, как имя героя и человека, которым мы в праве гордиться перед всем светом!
|
